Главная » Книги

Майков Аполлон Николаевич - Машенька, Страница 3

Майков Аполлон Николаевич - Машенька


1 2 3 4 5 6

анса,
  
  
  Исполненный любви, и слез, и нег,
  
  
  У окон замка, с арфой, ночью лунной;
  
  
  То вопли Байрона, земле перуны,
  
  
  Угрозы небу; мощный, гордый смех,
  
  
  Великий, злой - хоть женски-малодушный.
  
  
  И чувству новому во всем послушно
  
  
  Вся отдалась она своей душой;
  
  
  Участия хоть в ком-нибудь искала;
  
  
  И, наклонясь над розой молодой,
  
  
  Как другу, тайно ей она шептала
  
  
  События романа своего,
  
  
  Тоску любви и трепет ожиданья,
  
  
  Восторг и робость тайного свиданья
  
  
  И долгого лобзанья волшебство...
  
  
  
  
   6
  
  
  Он говорил: "Мы будем неразлучны,
  
  
  Поедем в полк, возьмем отставку; там
  
  
  Постранствуем по разным городам,
  
  
  В Италию, - о, нам не будет скучно!
  
  
  Но мой отец - он человек крутой,
  
  
  Меня женить он хочет на другой,
  
  
  Но пусть меня оставит он без крова -
  
  
  Лишь сердце может друга указать...
  
  
  Но надобно до времени молчать
  
  
  И папеньке не говорить ни слова.
  
  
  Уж он кому-нибудь словцо ввернет:
  
  
  Расскажет - ну, хоть чижику, а тот
  
  
  Анютке, Аннушка - куме Феклуше,
  
  
  И прокричат по улицам кликуши".
  
  
  
  
   7
  
  
  О, боже мой! Всё есть в его словах,
  
  
  Чтоб поширять фантазии летучей:
  
  
  Гоним отцом, ему душой могучей
  
  
  Противостал; он презрел _тлен_ и _прах_
  
  
  (Касательно наследства); как изгнанник,
  
  
  Скитаться он пойдет, печальный странник;
  
  
  Но с ним она - под небом голубым
  
  
  Италии; там гондолы и Брента,
  
  
  Там мир искусств, Феррара и Сорренто,
  
  
  Везувий, море, Колизей и Рим!!!
  
  
  
   ГЛАВА ПЯТАЯ
  
  
  
  
   1
  
  
  Василий Тихоныч имел привычку,
  
  
  Обед окончив, поласкавши птичку,
  
  
  Пойти всхрапнуть.
  
  
  
  
   Однажды той порой
  
  
  В ближайшей к дому улице глухой
  
  
  Остановилась странного размера
  
  
  Извозчичья карета. У угла
  
  
  В шинелях два стояли офицера,
  
  
  И бойкая у них беседа шла.
  
  
  
  
   2
  
  
  Один из них был давний наш знакомец
  
  
  Кавалерист и маменькин питомец;
  
  
  Хоть летопись боярской их родни
  
  
  Давно хранила имена одни
  
  
  Прокофия, Егора и Ивана,
  
  
  Но вследствие какого-то романа
  
  
  Обычая порядок изменен
  
  
  И Клавдий - Клавдием был наречен.
  
  
  
  
   3
  
  
  Другой - его я имени не знаю,
  
  
  Да вряд ли кто и знал, я полагаю;
  
  
  Он вышел сам из строевых чинов,
  
  
  Его все звали просто - Гвоздарев.
  
  
  Он слыл всегда отчаянным рубакой,
  
  
  Лихим товарищем, а оттого
  
  
  Не обходилось дело без него,
  
  
  Грозившее опасностью иль дракой.
  
  
  
  
   4
  
  
  
  
  Гвоздарев
  
  
  Ну, брат, поддел! Уж если ты не врешь -
  
  
  Забавная история!
  
  
  
  
   - "Прекрасно!
  
  
  Изо всех лжей, в таких вещах, брат, ложь -
  
  
  Гнуснейшая, порок, братец, ужасный!
  
  
  Скажи, соврал ли я когда-нибудь?
  
  
  Ты помнишь Соню - прелесть что такое!
  
  
  Ведь не соврал! Я не могу надуть
  
  
  Товарища. Потом, княгине Зое
  
  
  Не сам ли ты записки отдавал?..
  
  
  Да что тут говорить - увидишь скоро".
  
  
  - "Ну, молодец! Ведь дело не из спора.
  
  
  Вот Вьюшкин - фу ты, черт, как врет! - сказал,
  
  
  Что подцепил посланницу, - да только
  
  
  Посланница-то просто..."
  
  
  
  
  
   - "Ну, нашел!
  
  
  Понравится он женщине: осел!"
  
  
  - "Посланница!.. Ведь правды ни на столько!
  
  
  Я только так тебе теперь сказал;
  
  
  Не знаю, что за стать тебе возиться
  
  
  С девчонками; и из чего тут биться -
  
  
  Слез... Господи! Навяжутся... Пропал!
  
  
  Я не могу - расплачусь сам как дура.
  
  
  Что делать, братец, - скверная натура!
  
  
  Нет, женщин я люблю, да вот таких,
  
  
  Как кто-то написал стихи про них:
  
  
  "Милей мне жрица наслаждений
  
  
  Со всею тайной упоений...""
  
  
  - Эге! давно ль ты стал читать стихи?
  
  
  - Читал, братец, да много чепухи.
  
  
  - Так девочки...
  
  
  
  
   - Ни н_а_ что не похожи.
  
  
  - И я тебе скажу стихами тоже.
  
  
  Старинные: как в корпусе я был,
  
  
  Еще тогда их как-то затвердил, -
  
  
  С девицами мне очень пригодилось.
  
  
  Как, знаешь, брякнешь вдруг: "_Постыли мне
  
  
  Все девы мира_!" Смотришь - и склонилась
  
  
  Головкою и тает, как в огне;
  
  
  А я себе реку, как жрец искусства:
  
  
  "_Ты рождена воспламенить_..." Фу, черт!
  
  
  Соперник тут - капут и a la porte! {*}
  
  
  {* За дверь! (франц.). - Ред.}
  
  
  Да вот стихи: скажи, какое чувство
  
  
  Сравниться может с торжеством
  
  
  Над ниспровергнутым врагом?
  
  
  Перед тобой твой враг - невинность,
  
  
  Стыд, добродетель и закон.
  
  
  Друзья - природа, кровь, и сон,
  
  
  И места нега и пустынность.
  
  
  Нет, в женщине всего милей
  
  
  Самой себе сопротивленье
  
  
  И прелесть трудного паденья.
  
  
  Люблю дразнить я сердце в ней,
  
  
  Навесть на душу сон глубокий,
  
  
  В ней чувством разум подавлять
  
  
  И к упоению порока
  
  
  В ней тихо душу приучать".
  
  
  - Да, хорошо в стихах, а так-то гадко,
  
  
  Поплачешься. Ей-богу, никогда
  
  
  Не буду брать я на себя труда
  
  
  Вам помогать. Бьет, точно лихорадка.
  
  
  - Эх, баба, трус! Тебе б гусей пасти;
  
  
  Да если ты боишься, так поди.
  
  
  - Нет, что! Уж обещал.
  
  
  
  
  
  - Чего ж ты трусишь?
  
  
  - Да, как заплачет, так язык прикусишь.
  
  
  Смотри, мелькнуло что-то там, в саду.
  
  
  - Ну, жди меня, я тотчас с ней приду.
  
  
  - Ступай, ступай! Уж эти мне интрижки!
  
  
  Как не побьют их, право, никогда!
  
  
  Как будто делом заняты мальчишки.
  
  
  Добро б мещанка - ну, туда-сюда,
  
  
  Ну, немка, швейка или хоть цыганка,
  
  
  А то ведь всё, как ни было б, дворянка.
  
  
  Чай, у нее и связи, и родня...
  
  
  
  
   5
  
  
  
   Клавдий, Маша.
  
  
  - Ну, ангел мой, давно я жду тебя;
  
  
  Что, наконец успела ты собраться?
  
  
  - Куда же, друг мой?
  
  
  
  
  
  - Как куда? Венчаться.
  
  
  - Послушай, Клавдий, нынче я всю ночь
  
  
  Проплакала.
  
  
  
  
  - Что так?
  
  
  
  
  
   - Мне страшно было...
  
  
  - Пожалуйста, дурного не пророчь.
  
  
  - И не было во мне день целый силы
  
  
  Глядеть на папеньку; зачем скрывать
  
  
  От старика?
  
  
  
  
  - Ну, расскажи, пожалуй -
  
  
  А он пойдет по городу болтать.
  
  
  И план наш, счастье - всё как не бывало!
  
  
  Нет, ты меня не любишь. Для тебя
  
  
  Я бросил всё... Что ж, этого всё мало?
  
  
  Нет, это не любовь.
  
  
  
  
  
  - Ах, полно! Я твоя...
  
  
  - О чем же плачешь ты, душа моя?
  
  
  - Не знаю... Так... Мне в этот миг казалось,
  
  
  Что будто бы навек я расставалась
  
  
  И с домиком и с садом...
  
  
  
  
  
   - Пустяки!
  
  
  Мы завтра же сюда как раз подкатим.
  
  
  Папа нам будет рад - ведь старики
  
  
  Посердятся, а там, глядь, в три ноги
  
  
  Ударят сами... Но мы время тратим.
  
  
  
   ГЛАВА ШЕСТАЯ
  
  
  
  
   1
  
  
  Прошло три дня. Поутру Гвоздарев
  
  
  Шел к Клавдию. "Черт знает что со мною!
  
  
  Ведь, кажется, натурой боевою
  
  
  Я наделен, и двадцать пять годов
  
  
  На линии чуть с чертом не сдружился.
  
  
  А тут теперь с девчонкой повозился...
  
  
  Стал сам не свой, и гадко, чай, взглянуть.
  
  
  Уж не болезнь ли это? Ноет грудь...
  
  
  Нет, не болезнь, а просто скверность. То-то,
  
  
  Всё думаешь затылком. Помогать
  
  
  Черт знает в чем припала вдруг охота!
  
  
  Да не подумал, к роже ль, есть ли стать!"
  
  
  - Эй, Куликов, ну что, не принимают?
  
  
  - Да н_е_ звали; должно быть, почивают.
  
  
  - Здоровы?
  
  
  
   - Слава богу.
  
  
  
  
  
   - А она?
  
  
  - Кто-с, барыня? Да что им?
  
  
  
  
  
  
  - Очень плачет?
  
  
  - Известно, плачут.
  
  
  
  
  
  - Чай, она больна?
  
  
  - Да, то больна, а то поет и скачет.
  
  
  - А барин что?.. Он крепко полюбил?
  
  
  - Насчет того не слышно разговора,
  
  
  Да мы не долго ведь - наскучит скоро.
  
  
  - Ну, ты скажи, что я, мол, приходил.
  
  
  
  
   2
  
  
  А Клавдий, с трубкой длинною в руках,
  
  
  На канапе сидел, как падишах,
  
  
  В халате шитом, в узорочной феске.
  
  
  Луч солнечный, скользя сквозь занавески,
  
  
  Прозрачный дым разрезав, заклубив,
  
  
  По комнате лился златой струею;
  
  
  И мимоходом, ярко озарив
  
  
  Тальони бюст, хрусталь с живой игрою,
  
  
  Он упадал на голову, на грудь
  
  
  Марии спящей.
  
  
  
  
   3
  
  
  
  
  Милое созданье!..
  
  
  Кто на нее, в волшебном обаяньи.
  
  
  Не загляделся бы, боясь дохнуть?
  
  
  Как живописно, как небрежно ловко
  
  
  Она раскинулась: одна рука
  
  
  Заброшена за милою головкой;
  
  
  К другой прижалась жаркая щека;
  
  
  И косы, пышные, как шелк развитый,
  
  
  Бегут, блестя, с подушки пуховой;
  
  
  Там ножки так заманчиво открыты,
  
  
  И очерк форм прекрасных... чудный вид -
  
  
  Устами бы коснулся, упоенный,
  
  
  Холодных плеч, щеки воспламененной!..
  
  
  Но эта мысль, которая не спит
  
  
  И спящею красавицей играет,
  
  
  То пурпуром лицо ей обагряет,
  
  
  То бледностью в ланитах пробежит,
  
  
  То сдавит грудь, и грудь ее заноет,
  
  
  Как будто крик обиды в ней замрет,
  
  
  То ужасом уста ее раскроет,
  
  
  То в поцелуй горячий их сомкнет;
  
  
  Нет, эту мысль, ту деющую душу
  
  
  В ней чувствуя и с трепетом следя,
  
  
  Ты, очарован, скажешь: "Спи, дитя,
  
  
  Сна таинства я дерзко не нарушу".
  
  
  И Клавдий думал: "Пусть она поспит,
  
  
  Покуда самовар не закипит".
  
  
  
  
   4
  
  
  - Ну, розанчик, насилу встала ты,
  
  
  Ленивица. А я уж приступаю
  
  
  К чаям.
  
  
  
   - Зачем же ты, не понимаю,
  
  
  Не разбудил?
  
  
  
  
  - У вас ведь всё мечты.
  
  
  Особенно под утро - о, я знаю!!!
  
  
  Скажи же, что ты видела во сне?
  
  
  А, покраснела!
  
  
  
  
   - Вам какое дело?
  
  
  - Признайся, всё мечтала обо мне?
  
  
  - Вот вздор какой! Нимало.
  
  
  
  
  
  
  - Покраснела!..
  
  
  Мадам прислала шляпку и бурнус.
  
  
  Когда не так - прощу уж извиненья, -
  
  
  Я виноват: я выбрал на свой вкус.
  
  
  - Ах, шляпка белая... я в восхищеньи!
  
  
  Вот именно какой хотелось мне.
  
  
  - Да не ее ль ты видела во сне?
  
  
  - Пожалуйста!.. Ах, как сидит чудесно!
  
  
  Бурнус прекрасный. Этот цвет небесный
  
  
  Ко мне идет. Ведь я всегда бледна,
  
  
  И брови черные, глаза большие,
  
  
  Ну, погляди, я, право, недурна.
  
  
  Я выпущу тут локоны: густые
  
  
  И черные на голубом - charmant! {*}
  
  
  {* Очаровательно! (франц.). - Ред.}
  
  
  Вся завернусь в бурнусе с гладкой спинкой.
  
  
  На шее с легкой палевой косынкой,
  
  
  В атласных башмачках, - mais c'est piquant! {*}
  
  
  {* Это так пикантно! (франц.). - Ред.}
  
  
  - У! божество мое!
  
  
  
  
  
  - И мы с тобою
  
  
  Поедем за город, где нет людей.
  
  
  - Хоть за сто верст.
  
  
  
  
  
  - Я жажду всей душою
  
  
  Увидеть небо, лес, простор полей.
  
  
  Ведь я почти природы не видала;
  
  
  Раз только летом с папенькой гуляла:
  
  
  За нашим домом поле и ручей, -
  
  
  Как весело... Ах, что-то мой папаша!
  
  
  Что с ним теперь! Ах, боже мой, где он?
  
  
  Он не простит меня!.. Он раздражен,
  
  
  Он так любил меня!..
  
  
  
  
  
  - Что это, Маша,
  
  
  Опять ты плачешь, - скучно! Я сказал,
  
  
  Что он нам даст свое благословенье,
  
  
  Но надо ждать. Священник не венчал
  
  
  И не хотел венчать без позволенья
  
  
  Родителей, но после обещал,
  
  
  Поеду, говорит, к архиерею.
  
  
  Меня ты сердишь глупостью своею.
  
  
  - Прости меня. Я верю, я о том
  
  
  Не буду даже думать.
  
  
  
  
  

Категория: Книги | Добавил: Armush (28.11.2012)
Просмотров: 353 | Комментарии: 1 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *:
Форма входа