;
10
прогудело приказом
по рядам
рабочих рот:
- Пролетарий,
довольно
пялиться наземь!
Пролетарий -
на самолет! -
А уже
у глаз
20
чуть не рвутся швы.
Глазеют,
забыв про сны и дрёмы, -
это
"Московский большевик"
взлетает
над аэродромом.
Больше,
шире лётонедели.
Воспевай их,
30
песенный лад.
В эти дни
не на словах -
на деле
пролетарий стал крылат.
[1923]
НОРДЕРНЕЙ
Дыра дырой,
ни хорошая, ни дрянная -
немецкий курорт,
живу в Нордернее.
Небо
то луч,
то чайку роняет.
Море
блестящей, чем ручка дверная.
10 Полон рот
красот природ:
то волны
приливом
полберега выроют,
то краб,
то дельфинье выплеснет тельце,
то примусом волны фосфоресцируют,
то в море
закат
20
киселем раскиселится.
Тоска!..
Хоть бы,
что ли,
громовий раскат.
Я жду не дождусь
и не в силах дождаться,
но верую в ярую,
верую в скорую. -
И чудится:
30
из-за островочка
кронштадтцы
уже выплывают
и целят "Авророю".
Но море в терпеньи,
и буре не вывести.
Волну
и не гладят ветровы пальчики.
По пляжу
впластались в песок
40
и в ленивости
купальщицы млеют,
млеют купальщики.
И видится:
буря вздымается с дюны.
"Купальщики,
жиром набитые бочки,
спасайтесь!
Покроет,
измелет
50
и сдунет.
Песчинки - пули,
песок - пулеметчики".
Но пляж
буржуйкам
ласкает подошвы,
Но ветер,
песок
в ладу с грудастыми.
С улыбкой:
60
- как всё в Германии дешево! -
валютчики
греют катары и астмы.
Но это ж,
наверно,
красные роты.
Шаганья знакомая разноголосица.
Сейчас на табльдотчиков,
сейчас на табльдоты
накинутся,
70
врежутся,
ринутся,
бросятся.
Но обер
на барыню
косится рабьи:
фашистский
на барыньке
знак муссолинится.
Сося
80
и вгрызаясь в щупальцы крабьи,
глядят,
как в море
закатище вклинится.
Чье сердце
октябрьскими бурями вымыто,
тому ни закат,
ни моря рёволицые,
тому ничего,
ни красот,
90
ни климатов,
не надо -
кроме тебя,
Революция!
Нордерней, 4 августа [1923]
МОСКВА-КЕНИГСБЕРГ
Проезжие - прохожих реже.
Еще храпит Москва деляг.
Тверскую жрет,
Тверскую режет
сорокасильный "Каделяк".
Обмахнуло
радиатор
горизонта веером.
- Eins!
10
zwei!
drei! {*} -
Мотора гром.
{* Раз! два! три! (нем.).}
В небо дверью -
аэродром.
Брик.
Механик.
Ньюб_о_льд.
Пилот.
Вещи.
20
Всем по пять кило.
Влезли пятеро.
Земля попятилась.
Разбежались дорожки-
ящеры.
Ходынка
накрылась скатертцей.
Красноармейцы,
Ходынкой стоящие,
стоя ж -
30
назад катятся.
Небо -
не ты ль?..
Звезды -
не вы ль это?!
Мимо звезд_ы_
(нельзя без виз)!
Навылет небу,
всему навылет,
пал_и_ -
40
земной
отлетающий низ!
Развернулось солнечное _это_.
И пошли
часы
необычайниться.
Город_а_,
светящиеся
в облачных просветах.
Птица
50
догоняет,
не догнала -
тянется...
Ямы воздуха.
С размаха ухаем.
Рядом молния.
Сощурился Ньюб_о_льд
Гром мотора.
В ухе
и над ухом.
60 Но не раздраженье.
Не боль.
Сердце,
чаще!
Мотору вторь.
Слились сладчайше
я
и мотор:
"Крылья Икар
в скалы низверг,
70 чтоб воздух-река
тек в Кенигсберг.
От чертежных дел
седел Леонардо,
чтоб я
летел,
куда мне надо.
Калечился Уточкин,
чтоб близко-близко,
от солнца на чуточку,
80 парить над Двинском.
Рекорд в рекорд
вбивал Горр_о_,
чтобы я
вот -
этой тучей-горой.
Коптел
над "Гномом"
Юнкерс и Дукс,
чтоб спорил
90
с громом
моторов стук".
Что же -
для того
конец крылам Икариным,
человечество
затем
трудом заводов никло, -
чтобы этакий
Владимир Маяковский,
100
барином,
Кенигсбергами
распархивался
на каникулы?!
Чтобы этакой
бесхвостой
и бескрылой курице
меж подушками
усесться куце?!
Чтоб кидать,
110
и не выглядывая из гондолы,
кожуру
колбасную -
на города и долы?!.
Нет!
Вылазьте из гондолы, плечи!
100 зрачков
глазейте в каждый глаз!
Завтрашнее,
послезавтрашнее человечество,
120 мой
неодолимый
стальнорукий класс, -
я
благодарю тебя
за то,
что ты
в полетах
и меня,
слабейшего,
130
вковал своим звеном.
Возлагаю
на тебя -
земля труда и пота -
горизонта
огненный венок.
Мы взлетели,
но еще - не слишком.
Если надо
к Марсам
140
дуги выгнуть -
сделай милость,
дай
отдать
мою жизнишку.
Хочешь,
вниз
с трех тысяч метров