Лавров Петр Лаврович - Стихотворения - Книги

П. Л. Лавров

Стихотворения --------------------------------------

Поэты-демократы 1870-1880-х годов.

Библиотека поэта. Большая серия. Второе издание.

Л., "Советский писатель", 1968

Биографические справки, подготовка текста и примечания В.Г. Базанова, Б.Л. Бессонова и А.М. Бихтера

OCR Бычков М.Н mailto:bmn@lib.ru --------------------------------------

СОДЕРЖАНИЕ

Биографическая справка

1. Бедуин

2-3. Современные отголоски

1. Пророчество

2. Русскому народу

4. Вперед!

5. Предопределение

6. Послание Мих. Ил. Михайлову

7. Путник

8. Рождение мессии

9. Новая песня ("Отречемся от старого мира!..")

10. Апостол

11. Н. П. Огареву

12. Песня юности ("Весело! Шумно! Здесь жизнь молодая...")

Петр Лаврович Лавров родился 2 июня 1823 года в селе Мелехове Великолуцкого уезда Псковской губернии. {Более подробные биографические данные см. в кн. 5 И. С. Книжник, П. Л. Лавров, М., 1930.} Его отец был зажиточным помещиком, полковником в отставке, мать (урожденная Гандвич) происходила из обрусевшей шведской семьи. Отец состоял в приязненных отношениях с Аракчеевым и пользовался благосклонностью императора.

В деревне прошли детство и отрочество Лаврова. У него был хороший гувернер - швейцарец, обучавший его французскому и немецкому языкам. Лаврову рано стала доступна богатая французская библиотека отца. В деревне были написаны первые стихи и драматические сцены.

В 1837 году вольготная обстановка усадебной жизни сменилась строгой дисциплиной Петербургского артиллерийского училища. С этого времени Лавров не расставался с военной (с 1842 года - офицерской) формой почти тридцать лет. Из них более двадцати (с 1844 по 1866 год) были отданы преподаванию математики - сначала в артиллерийском, затем в Константиновском военном училище и, наконец, в Артиллерийской академии.

За это время педагогическая деятельность прервалась лишь однажды - летом 1855 года, когда Лавров был назначен начальником артиллерии в Нарве. Война, однако, прошла стороной, и, так и не став боевым офицером, Лавров вернулся к своим профессорским обязанностям.

Следующие два года принесли внешне малоприметные, но важнейшие по последствиям перемены. Лавров отправил в Лондон Герцену письмо и стихи, и Герцен напечатал их в "Голосах из России" (1857, ч. 4); а в следующем году в "Библиотеке для чтения" появилась крупная философская статья "Гегелизм", ознаменовавшая начало нового периода научной деятельности Лаврова. Хотя он и продолжал читать лекции в академии, печатал статьи специального содержания в "Морском сборнике" и в "Артиллерийском журнале", главные его интересы сосредоточились на философии. Одна за другой появляются его статьи в "Библиотеке для чтения", "Отечественных записках", "Русском слове" и других изданиях.

В ноябре 1860 года Лавров с большим успехом выступил с тремя публичными лекциями по философии, чтение которых до того времени вообще было под запретом в России. Спустя два года он добивается кафедры философии в Петербургском университете, но получает отказ. По просьбе студентов он соглашается читать лекции по философии в городской думе (где он был деятельным гласным) и вновь наталкивается на сопротивление властей. Философская деятельность Лаврова создала ему многочисленных противников не только со стороны администрации, но и в различных общественных. кругах. "Русский энциклопедический словарь", где Лавров возглавлял философский отдел, а затем стал главным редактором, был встречен враждебно не только церковной печатью, но - с других позиций - и в "Современнике".

Предубеждение к философии вообще и к деятельности Лаврова на этом поприще не было, однако, продолжительным. Только арест и ссылка Чернышевского прервали начавшееся сближение между редактором "Современника" и Лавровым. В это же время у Лаврова устанавливаются связи с нелегальной революционной организацией "Земля и воля".

В 1865 году Лавров отправился с больной женой за границу. По возвращении он вскоре овдовел, оставшись с тремя детьми. Весной 1866 года Лавров был арестован. Военный суд обвинял его в написании революционных стихотворений - тех самых, которые он отправил некогда Герцену, - в "преступной" близости к Чернышевскому, М. Л. Михайлову и П. В. Павлову, а также в печатной пропаганде вредных идей.

После девяти месяцев заключения в ордонансгаузе полковник Лавров был уволен в отставку, лишен кафедры и отправлен на Север - сначала в Тотьму, затем в Вологду, оттуда в Кадников, где за ним, единственным политическим ссыльным, наблюдали два жандарма. Но и в провинциальной глуши Лавров не прерывал связей с "Отечественными записками", "Современным обозрением", "Неделей", где под прозрачными псевдонимами, известными и полиции, и постоянным

читателям

журналов,

регулярно

появлялись

его философско-публицистические статьи, в том числе и знаменитые "Исторические письма" (1868-1869), оказавшие сильное влияние на молодежь.

В Тотьме Лавров женился на ссыльной польской революционерке А. П. Чаплицкой. На четвертом году ссылки ему удалось бежать. Его "похитил" Г. А. Лопатин, сам "находившийся на нелегальном положении. {См. о нем биограф. справку на с. 218.} Герцен, знавший о побеге, ждал Лаврова в Париже. Эта встреча не состоялась: Лавров приехал в Париж 13 марта 1870 года, когда Герцена уже не было в живых.

В первый же год по прибытии в Париж Лавров познакомился с видным деятелем I Интернационала Л.-Э. Варленом и по его рекомендации был введен в эту организацию. Почти весь период Парижской коммуны Лавров провел во французской столице. Повстанцам нужна была поддержка европейского пролетариата, и Лавров отправился в Брюссель, к представителям Интернационала. Проникнув сквозь кольцо версальских войск, он прибыл к месту назначения, а оттуда в Лондон, к К. Марксу и Ф. Энгельсу.

В 1872 году умерла жена Лаврова. Он переехал в Цюрих, где принял предложение редактировать социалистический журнал - орган революционной российской молодежи и радикально настроенной интеллигенции. В 1873 году вышел первый номер непериодического обозрения "Вперед!". Обязанности Лаврова по изданию его и сотрудничество в нем на протяжении почти четырех лет бросали этого малоподвижного человека из Парижа в Цюрих, из Цюриха в Лондон (где под его редакцией в 1875-1876 годах выходила газета того же названия), из Лондона снова в Париж.

Когда эта работа прекратилась, Лавров вновь надолго обосновался в своей парижской квартире. Ее время от времени посещали молодые русские, для того чтобы слушать лекции по истории социализма. Вскоре квартира уже не могла вместить всех желающих, и тогда лекции были перенесены в зал на улице Паскаля. Лав- ров стал самой крупной фигурой тогдашней русской революционной эмиграции. Он сблизился с французскими социалистами, группировавшимися вокруг газеты "Egalite", а затем, в начале 1880-х годов, во время возглавленной им кампании по освобождению русского революционера Льва Гартмана, арестованного французскими властями, сошелся и с другими кружками, в том числе и с редакцией "Justice". Насколько прочны и плодотворны были эти связи, выяснилось в 1882 году, когда Лаврова изгнали из Франции за его активную деятельность в обществе Красный Крест "Народной воли". В защиту Лаврова выступили все социалисты и радикалы, и вскоре ему разрешено было вернуться.

Знания и опыт Лаврова высоко ценились отечественными революционерами, и он вскоре стал соредактором "Вестника "Народной воли"" и активным сотрудником ее "Календаря". Наряду с этим, лучшие русские журналы и газеты под различными псевдонимами регулярно печатали его статьи. Их можно было встретить и в немецкой социал-демократической печати - в "Neue Zeit" и в "Vorwarts".

С годами Лавров все более сосредоточивается на теоретических работах, стремясь осуществить грандиозный план изучения истории мысли от древнейших времен до современности. 25 января 1900 года он умер. Несколько тысяч человек следовало за его гробом.

Стихотворения Лаврова отдельным сборником не издавались.

1. БЕДУИН

Скажи мне, сын пыльных пустынь, бедуин,

Куда ты спешишь средь родимых равнин?

Не глас ли воскресший пророка зовет

Вновь к битвам, где слава, где рай тебя ждет?

Не хочешь ли снова ты хлынуть ордой

И царства низринуть могучей рукой?

Не снова ль сбираются дети степей

Повергнуть полмира десницей своей,

Среди Исфагана воздвигнуть свой трон,

10 Иль гордым гидалгам дать новый закон,

Над шумным Дуэро копье водрузить,

Волной океана коней напоить?

Не снова ли будет из стран Альджезира

Властитель Багдада светильником мира?

Не снова ль увидят Альгамбры сады

Могучие абенсераджей ряды

И звучные песни любви огласят

Златые покои гренадских палат?

Но нет, о дети Магомета!

20 Ваш славный путь уже свершен,

И вы уж не владыки света,

И ваша слава - только сон!

Уж не откликнетесь вы снова

На зов победы и вождей,

И, чтобы миру дать оковы,

Не бросите родных степей.

Нет! смолкла слава халифата;

Пришли другие племена,

И среди славного Багдада

30 Не ваши веют знамена.

Арабов сила позабыта;

Гарунов время протекло;

И, вместе с властию разбитой,

В пыли их гордое чело.

С своими дивными садами

Чертог Альгамбры золотой,

Давно оставленный уж вами,

Стоит безмолвный и пустой.

Не слышатся в нем песней клики,

40 Мхом обросли его столпы.

И где гренадского владыки

Рабов послушные толпы?

Где вы, Хеджаза ополченья,

Которые так быстро страх

Вносили в дальние владенья?

Где вы, могучие в боях?..

Вы все погибли в битвах с славой,

Востока мощные сыны,

Когда пошли на бой кровавый

50 Порабощенные страны.

Когда они в крови омыли

Стыд вековых своих оков,

Потомки ваши позабыли

Закон и славу праотцов;

И если по степи несется

Теперь свободный бедуин,

Он не за веру к битве рвется -

Уж он не мира властелин, -

Не к бранной славе он стремится,

60 Не предлагает Алкоран:

Нет, он теперь так быстро мчится,

Чтобы ограбить караван!..

<1841>

2-3. СОВРЕМЕННЫЕ ОТГОЛОСКИ

Посвящено Виктору Гюго

Et j'ajoute a ma lyre un corde d'airain {*}

{* И к своей лире я прибавлю медную струну (франц.). - Ред.}

ПРОРОЧЕСТВО

Пусть преклоняются пред палкою народы!

Пусть попран и презрен закон!

Пусть равенство, и братство, и свободу

Считают за нелепый сон!

Бессмертна истина! Не поколеблют люди

Ее несокрушимый храм;

Ее огонь зажжет опять их груди

И поселится там...

Кто перед истиной колена преклоняет,

Кто верит в бога своего,

Тот без завес грядущее читает

И людям возвестит его...

Как злые коршуны над пищею кровавой,

Сидели над своей добычею цари.

Их власть была свята; разврат был их забавой;

Народ страдал, молчал и ждал своей зари.

И вот она взошла: и бури взволновали

Дремавший издавна народов океан;

Престолы рухнули, и кровью искупляли

20 Тогда цари земли свой вековой обман.

Но утомилися народы от волнений:

Напиток равенства хмелен был для детей.

Мир задремал: над ним вознесся деспот-гений;

Он пал, и сонный мир стал вновь рабом царей.

И много лет прошло. И снова клич свободы

От Сены берегов пронесся через свет,

И встали мощные пред тронами народы,

Грозя царям бедой и требуя ответ.

Монархи, трепеща на ненадежном троне,

30 Для усмирения разгневанных судей

Бросали им права, министров и короны,

Блюсти вовек закон клялись душой своей.

Но деспот Севера склонился к их моленью;

Тяжелый бросил меч он на весы судьбы.

"Оставьте, - он сказал, - мечту освобожденья:

Царям - от бога власть, народы - их рабы!"

Восстали все цари по слову властелина,

Толпа слуг-воинов их окружила трон,

Забывши для наград призванье гражданина,

40 И повторили все: "Свобода - это сон!"

Как хитрый жид-торгаш, как ябедник подьячий,

Цари нарушили священный договор,

От слова отреклись, над клятвою горячей

Смеялись и права вон вымели, как сор...

И самый тот народ, свободы проповедник,

Забыл свои права, призванью изменил;

Бесславный - имени великого наследник, -

Постыдное ярмо на граждан наложил.

Страх подлый обуял, оцепенил народы,

50 И беспрепятственно нарушен был закон...

"Изгнание и смерть защитникам свободы!"

И повторили все: "Свобода - это сон!"

Нет! Отгоните прочь коварное сомненье,

Не верьте слугам зла, невежества и тьмы!

То не мечта, за что страдали поколенья,

К чему стремилися великие умы...

Ударит час: придет неправды наказанье,

Придет для всей земли желанная пора,

Стократною ценой искупятся страданья,

60 Настанет торжество свободы и добра...

А вы, цари земли! вы, пастыри народа!

Падучею звездой промчится ваша власть,

И вам проклятие прейдет из рода в роды!

Спешите выситься, чтобы страшней упасть!

Готовьтесь! скоро вас настигнет наказанье:

Придут к вам мстители потребовать ответ,

И не <по>могут вам пустые обещанья:

Клятвопреступникам уж не поверит свет...

Да грянет вечное, тяжелое проклятье

70 Свободы хищникам - Европы королям!

Забыли вы свой долг и то, что люди - братья,

Вы беззаконные цари, - проклятье вам!

И ты, сын случая, избранник миллионов,

Воздвигший власть свою на трусости людей,

Изменник Франции, присяге, враг законов!

Потомство изречет стыд памяти твоей!

И вечный стыд всем тем, которые кручину

Отчизны в страшный час, смеясь, пренебрегли,

Присягу воина - присяге гражданина,

80 Приказ начальника - закону предпочли!

Стыд вечный воинам - опорам самовластья!

Стыд вечный знамени отечества бичей!

Убийцам братии - стыд, без мысли и без страсти

Провозгласившим власть свободы палачей!..

И ты, один из всех не дрогнувший поныне,

Полмира властелин, самодержавный царь!

Для подданных твоих твои слова - святыня,

Желание - закон и твой престол - алтарь.

Вне прав твоих - нет прав; ты выше всех законов;

90 Беспрекословною, бессмысленной толпой

Разноплеменные десятки миллионов

Во прахе ног твоих лежат перед тобой.

Монархам Запада ты подаешь советы, -

На сонме королей Европы ты глава.

Стоокою толпой стоят твои клевреты,

В народе сторожа и мысли, и слова...

И веришь ты в свое божественное право:

Ты веришь, что престол твой непоколебим,

Что, как утес средь бурь, стоит твоя держава,

100 Что ввек твои слова - закон рабам твоим.

Но и для них придет пора освобожденья,

Когда луч истины проникнет их умы:

Не вечен будет сон; настанет пробужденье,

И устыдится Русь невежественной тьмы,

И вырастет тогда общественное мненье,

Признает русский царь народные права,

К гражданской доблести воскреснут поколенья,

Свободно потекут и мысли, и слова.

Молись, чтобы тогда не выстрадали внуки с

110 За всё величие, за все твои дела!

Молись, чтобы без слез, без крови и без муки

Освобождения минута перешла!

Молись, чтоб луч один теперешней святыни

В печальный час твоих потомков осенил!

Чтобы грехи отца не наказались в сыне;

Молись, чтобы тебя народ твой позабыл!

Когда над обществом господствует порок,

В годину злую испытанья,

Встает среди людей восторженный пророк,

120

Чтоб братьям облегчить страданья.

Спокойно будущность указывает он:

Пусть мчатся годы за годами,

Пусть торжествует зло, - божественный закон

Вновь воцарится над умами.

Не сомневайтеся, отчаяние - грех!

Постигнут кары святотатство -

И будет лишь один тогда закон для всех:

Свобода, равенство и братство!

Январь 1852

РУССКОМУ НАРОДУ

Ты вставай, во мраке спящий брат!

Хомяков

"Меня поставил бог над русскою землею, -

Сказал нам русский царь. -

Во имя божие склонитесь предо мною,

Мой трон - его алтарь.

Для русских не нужны заботы гражданина -

Я думаю за вас;

Усните - сторожит глаз зоркий властелина

Россию всякий час.

Мой ум вас оградит от чуждых нападений,

От внутреннего зла;

Пусть ваша жизнь течет вдали забот, в смиренья,

Спокойна и светла.

Советы не нужны помазаннику бога:

Мне он дает совет;

Народ идет за мной невидимой дорогой,

Один я вижу свет;

Гордитесь, русские, быть царскими рабами:

Закон вам - мысль моя;

Отечество вам - флаг над царскими дворцами}

Россия - это я!"

Мы долго верили: в грязи восточной лени

И мелкой суеты

Покорно целовал ряд русских поколений

Прах царственной пяты.

Бездействие ума над нами тяготело:

За грудами бумаг,

За перепискою мы забывали дело

В присутственных местах.

В защиту воровства, в защиту нераденья

Мы ставили закон;

Под буквою его скрывалось преступленье,

Но пункт был соблюден.

Своим директорам, министрам мы служили,

Россию позабыв,

Пред ними ползали, чинов у них просили,

Крестов наперерыв.

И стало воровство нам делом обыденным:

Кто мог схватить, тот брал,

И между нами тот был более почтенным,

Кто более украл.