Кукольник Нестор Васильевич - Стихотворения

div align="justify">  

  Нет молитвы на устах,

  

  

  

   Речи страхом рвутся...

  

  

  

  Брось кинжал, он не спасет, -

  

  

  

   Рок его притупит;

  

  

  

  Пусть изменница умрет, -

  

  

  

   Смерть прощенье купит.

  

  

  

  Брось кинжал и смерти жди,

  

  

  

   Соблазнитель милый,

  

  

  

  Мы умрем, как рождены,

  

  

  

   Для одной могилы!

  

  

   Три кипариса над могилой

  

  

   Бросают тень на три луны,

  

  

   Три разноцветные чалмы

  

  

  

   Качает ветр уныло.

  

  

   Кругом равнина грустно спит;

  

  

   Лишь в свежий дерн могилы новой

  

  

   Конь, андалузский конь стучит

  

  

  

   Серебряной подковой.

  

  

   <1840>

  

   316. <ИЗ РОМАНА "ЭВЕЛИНА ДЕ ВАЛЬЕРОЛЬ">

  

  

  

   VIRTUS ANTIQUA {*}

  

  

  {* Древняя доблесть (лат.). - Ред.}

  

  

   Прости! Корабль взмахнул крылом,

  

  

   Зовет труба моей дружины!

  

  

   Иль на щите иль со щитом

  

  

   Вернусь к тебе из Палестины.

  

  

   Молва о подвигах моих,

  

  

   Шумя, придет моим предтечей,

  

  

   И лавр из нежных рук твоих

  

  

   Наградой будет мне и встречей.

  

  

   Клянуся сердцем и мечом:

  

  

   Иль на щите, иль со щитом!

  

  

   Сто битв, сто рек, сто городов

  

  

   О имени твоем узнают,

  

  

   На сто языках сто певцов

  

  

   И запоют и заиграют!

  

  

   И, вновь волнуясь и шумя,

  

  

   Твоей великой славы полны,

  

  

   К твоим стопам примчат меня

  

  

   Могучие, седые волны...

  

  

   Клянуся сердцем и мечом:

  

  

   Иль на щите, иль со щитом!

  

  

   Но если приговор судьбы

  

  

   В боях пошлет мне смерть навстречу,

  

  

   На грозный зов ее трубы

  

  

   Я именем твоим отвечу!

  

  

   Паду на щит, чтоб вензель твой

  

  

   Врагам не выдать, умирая;

  

  

   И, побежден одной судьбой,

  

  

   Умру, тебя благословляя!

  

  

   Клянуся сердцем и мечом:

  

  

   Иль на щите, иль со щитом!

  

  

   Июнь 1840

   317. <ПЕСНЯ ИЗ ДРАМЫ "КНЯЗЬ ДАНИИЛ ДМИТРИЕВИЧ ХОЛМСКИЙ">

  

  

  

  Ходит ветер у ворот, -

  

  

  

  У ворот красотки ждет.

  

  

  

  Не дождешься, ветер мой,

  

  

  

  Ты красотки молодой.

  

  

  

   Ай люли, ай люли,

  

  

  

   Ты красотки молодой!

  

  

  

  С парнем бегает, горит,

  

  

  

  Парню шепчет, говорит:

  

  

  

  "Догони меня, дружок,

  

  

  

  Нареченный муженек!"

  

  

  

   Ай люли, ай люли,

  

  

  

   Нареченный муженек!

  

  

  

  Ой ты, парень удалой,

  

  

  

  Не гоняйся за женой!

  

  

  

  Ветер дунул и затих, -

  

  

  

  Без невесты стал жених.

  

  

  

   Ай люли, ай люли,

  

  

  

   Без невесты стал жених!

  

  

  

  Ветер дунул, и Авдей

  

  

  

  Полюбился больше ей...

  

  

  

  Стоит дунуть в третий раз -

  

  

  

  И полюбится Тарас!

  

  

  

   Ай люли, ай люли,

  

  

  

   И полюбится Тарас!

  

  

  

  Июнь 1840

  

  

  

  

   320

  

  

   Холмистые дали как волны

  

  

   Над морем тумана встают,

  

  

   И силы, и свежести полны,

  

  

   Пришельца в объятья зовут!

  

  

   За _о_трогом - лес в отдаленьи,

  

  

   За нивою - зеркало вод;

  

  

   Овраги, потоки, каменья -

  

  

   Всё мимо, всё дальше, вперед!

  

  

   В трущобе, сердито беснуясь,

  

  

   Холодный грохочет ручей,

  

  

   Туманы ложатся, волнуясь,

  

  

   А в роще гремит соловей.

  

  

   Как серны, привычные кони

  

  

   На черных висят крутизнах

  

  

   Иль стелятся с жаром погони

  

  

   По утлым тропинкам в горах.

  

  

   И смотрит Юпитер приветно

  

  

   На наш врассыпную поход,

  

  

   И ждет нас на сон безответный,

  

  

   Нас Веспер на сходку зовет.

  

  

   Аврора проснулась, умылась,

  

  

   Румяным потоком легла,

  

  

   И Токсова даль озарилась,

  

  

   И Фебом сменилася мгла.

  

  

   Венчанный возница пускает

  

  

   Своих лучезарных коней,

  

  

   И, кудри откинув, сияет

  

  

   В парадной ливрее своей.

  

  

   И обдал он златом озера,

  

  

   Кустарники, долы, леса...

  

  

   Мы Фебу воскликнули: "Фора!

  

  

   Брависсимо! vivat, ура!"

  

  

   Начало 1840-х годов

  

  

  

   321. ИМПЕРИЯ

  

  

   У ног могилы Гедымина,

  

  

   Теснясь, толпится шумный град;

  

  

   Пред ней разбитая твердыня

  

  

   Великокняжеских палат.

  

  

   Пред злачным куполом могилы

  

  

   Церквей восходят купола,

  

  

   И громы русского орла

  

  

   У той могилы опочили...

  

  

   О Гедымин! В стране родной

  

  

   Почиет мирно пепел твой!

  

  

   Кругом враги когда-то были, -

  

  

   Дивонцы, Новгород и Псков;

  

  

   Татар, волынцев, поляков

  

  

   Сюда наезды заходили;

  

  

   Кругом сто княжеств и врагов,

  

  

   Сто исповеданий различных

  

  

   На ста языках, и столичных

  

  

   Сто многолюдных городов.

  

  

   Но смолкли бури боевые:

  

  

   И все и вся - теперь Россия!

  

  

   Не семь холмов, а семь морей -

  

  

   Подножие святой державы!

  

  

   Три части света - ложе ей,

  

  

   Полмира - мера русской славы!

  

  

   И, будто дома, рыжий финн

  

  

   Могилу роет Митридата,

  

  

   С товаром тащится литвин

  

  

   От Арарата до Карпата,

  

  

   С Амура в Калиш наш солдат

  

  

   Идет прогулкой на парад!

  

  

   <1842>

  

  

  

   322. К ДОНУ

  

   Здорово, старый Дон, здорово, Дон унылый!

  

   Как родина моя, ты стал мне свят и мил;

  

   Я полюбил тебя из всей казачьей силы,

  

   Твои печали все к душе своей привил.

  

   Казацкая страшна была когда-то сила:

  

   С своими лодками ты пенил Черный понт,

  

   И кланялся тебе Азов и Трапезонт.

  

   Но ты разбогател - и зависть страх сменила!

  

   Уж не к тебе идут, а ты к ним на поклон!

  

   Богат ты, старый Дон, и углем, и вином,

  

   И рыбой всякою, и солью, и скотом.

  

   Богат ты, старый царь Азовского поморья,

  

   Тебе не надобно стороннего подспорья;

  

  

   Богат, а сам в пыли лежишь!

  

   Как у младенца, спит твоя простая совесть,

  

   Бредешь ты нищенски и про себя ворчишь

  

   Геройских дел и бед страдальческую повесть,

  

   Я вслушался в нее, запечатлел душой,

  

   Ношу ее в себе и донесу потомкам...

  

   Всплесни же, старый Дон, веселою волной,

  

   Благословенье дай казачества обломкам.

  

   Ведь ты пред смертию - твой час последний бьет!

  

   Под орифламмою священных преимуществ

  

   В грудь благородную граф Киселев воткнет

  

  

   Меч государственных имуществ.

  

   1847

  

  

  

   323. БАЛ НА ЛЬДУ

  

  

   Помнишь ли, мой идол гордый,

  

  

   Праздник в честь седой зимы -

  

  

   На груди немой и твердой

  

  

   Льдом окованной Невы?

  

  

   Звезды блещут на балконах,

  

  

   Солнца ночью зажжены,

  

  

   И в кристальных павильонах

  

  

   Разноцветные огни.

  

  

   Дико, весело и шумно,

  

  

   Мчатся тени на коньках...

  

  

   Пламя тешится безумно

  

  

   Над красавицей в цепях.

  

  

   Пламя, шум и звуки рая

  

  

   Не разбудят ото сна;

  

  

   И русалка ледяная

  

  

   Безответно холодна!

  

  

   В этом мифе муки страстной

  

  

   Полный смысл моей мечты:

  

  

   _Пламя_ - это я, несчастный,

  

  

   _Ледяная_ - это ты!

  

  

  

  

   324

  

  

  Есть имена: любовника, супруга...

  

  

  Их ветхий смысл был дорог всем векам;

  

  

  Но, ангел мой, простое имя друга

  

  

  Я предпочту всем прочим именам.

  

  

  Нет, не дари и этого названья,

  

  

  И в дружбе есть корыстные мечты;

  

  

  А у престола чистой красоты

  

  

  Преступны и чистейшие желанья!

  

  

  Нет! Бог с тобой! Любовью безыменной

  

  

  Доволен я - мне нечего желать:

  

  

  Есть слезы у меня, твой образ вдохновенный,

  

  

  Живою памятью так верно сохраненный,

  

  

  И горькое умение страдать.

  

  

  

  

  ПРИМЕЧАНИЯ

  Из стихотворных произведений К. только драмы выходили отдельными изданиями. В 1851-1853 гг. почти все написанные к тому времени исторические пьесы и драматические фантазии были собраны и включены в состав десятитомного собрания "Сочинений" К. В пределах его были выделены три жанровые серии: "Сочинения драматические" (тт. 1-3, СПб., 1851-1853, пятнадцать пьес), "Повести и рассказы" (тт. 1-3, СПб., 1851-1853) и "Романы" (тт. 1-4, СПб., 1851-1852). Не вошли в это издание трагедия "Роксолана" (СПб., 1835) и несколько небольших стихотворных драм: "Тортини". Интермедия-фантазия в трех частях (альм. "Альциона", СПб., 1833); "Северное сияние. Картина" (СО и СА, 1834,  6); "Петр Великий под Фридрихштатом. Драматическое стихотворение" (БдЧ, 1834,  6); "28 января 1725 года. Драматическая картина в двух явлениях, в стихах" (БдЧ, 1837,  5 и отд. изд.: СПб., 1837); "Импровизатор. Драматическое стихотворение" (БдЧ, Г844,  11); первая сцена кз незаконченной драматической фантазии "Аврора и Рикардо" ("Маяк", 1840, ч. 1); "Монолог из драматической фантазии "Эрнест Миннезингер, или Желания"" (БдЧ, 1840,  1); пролог из драматической фантазии "Пиэтро Аретино" ("Дагерротип. Издание литературно-дагерротипных произведений...", тетр. 8, СПб., 1842) и наполовину стихотворная, наполовину прозаическая пьеса "Монумент. Исторический анекдот из времен царствования Екатерины II" (БдЧ, 1843,  11). Из рукописей К. (основное собрание в ПД и ЦГАЛИ) заслуживает упоминания тетрадь под загл. "Петергоф" (ЛГК), включающая в себя несколько дневниковых записей, текст нового явления для оперы М. И. Глинки "Иван Сусанин" (сцена Вани) и автографы семи стихотворений.

  288-291. Н. К., Джулио Мости. Драматическая фантазия в четырех частях, с интермедией, в стихах, СПб., 1836, с. 52, 233-234, 234-235, 236-237. Датируется по Соч., т. 1. В пьесе автор стихов - поэт-импровизатор Веррино, чей благородный облик и чье бескорыстное служение искусству противостоят алчному честолюбию и жадности Джулио Мости - художника, добивающегося успеха посредством происков, лести и низкопоклонства перед знатью. Публикуемые импровизации извлечены из последней части пьесы ("Импровизатор", явл. 8), где Веррино разоблачает своего врага Мости как клеветника и убийцу Розины. Пенязь - деньги. Маркиз Чинтио - персонаж драмы, покровитель Мости; его супругу Мости сначала соблазнил, а потом отравил. Тогда он плакал чистыми слезами. Речь идет о молодости Мости, когда он был страстным поклонником и учеником Т. Тассо, которого жалел и которому помогал (в пьесе "Торквато Тассо" Мости - пятнадцатилетний юноша). Впоследствии, охладев к поэзии, Мости занялся живописью, решившись любой ценой добиться успеха и видного положения.

  292. В составе отрывка ""Джакобо Санназар". Акт 2. Явление 2" - СО и СА, 1834.  32, с. 344. Отд. изд. - Н. К., Джакобо Санназар. Драматическая фантазия в четырех актах, в стихах, СПб., 1834. Печ. по Соч., т. 2, с. 33. Джакобо Санназар (1458-1530) - итальянский поэт. В примеч. к пьесе К. писал: "в жизни его период детства и нежной юности наиболее поразил мое воображение. Восемнадцати лет Санназар был уже членом Неаполитанской академии... Десяти лет он писал уже латинские и греческие стихи, свободно изъяснялся на сих языках и преждевременно развившимся умом удивлял своих наставников. Но удивительнее всего, что столь замечательный во всех отношениях характер развился уже в восемь лет. Когда сверстники его еще играли в куклы, восьмилетний ребенок был уже влюблен не как ребенок, нет: он горел постоянною, сознанною любовию; от восьми до семидесяти двух лет Санназар любил деву, которою судьба не хотела его осчастливить, и умер, не изменив первой любви! "(Соч., т. 2. с. 76-77). В пьесе автор публикуемого стихотворения - влюбленный в Кармозину Санназар; герою в этом акте - девять лет.

  293. "Роксолана". Драма в пяти актах, в стихах. Сочинение Н. К-, СПб., 1835, с. 7-8, датирована: "Лето 1835 г." На самом деле в январе - феврале 1835 г. драма уже была поставлена в Петербурге. Ошибка (опечатка в дате) была указана О. И. Сенковским в "Литературной летописи" БдЧ, 1835,  3, с. 2. "Хором невольниц" открывается драма, действие которой происходит в Османской Турции. За неверное изображение восточных нравов и искажение исторических фактов пьесу К. критиковал Сенковский, находивший тем не менее ее сюжет увлекательным безотносительно к Востоку (см. его статью о драме в БдЧ, 1835,  4, с. 47-76). К. в "Замечаниях автора "Роксоланы" на рецензию в "Библиотеке для чтения"" оправдывался в допущенных им вольностях (СПч, 1835, 19, 20 и 22 июля, с. 634-644). В статье было сказано, что замысел драмы относится к 1831 г., а его реализация -к 1834 г.

  294. БдЧ, 1838,  3, с. 5.

  295. "Сборник на 1838 год...", СПб., 1838, с. 239.

  296-301. БдЧ, 1837,  12, с. 57-62. По поводу этих стихотворений К. уведомлял О. И. Сенковского, что с придуманным им загл. цикла он "совершенно согласен. Очень рад, что эти штучки вам понравились, потому что они нравились мне" (набросок письма без даты - ЛГК).

  302. ЛПРИ, 1837, 24 июля, с. 289. Адресат не установлен. Датированный автограф - тетрадь ЛГК, с пометой: "После театра".

  303. "Одесский альманах", Одесса, 1839, с. 111, датировано. Датированный автограф-тетрадь ЛГК, под загл. "Петергоф".

  304. "Альманах на 1838 год", изданный В. Владиславлевым, СПб., 1838, с. 3. Автограф - тетрадь ЛГК, под загл. "Девице Гамильтон". В рецензии на это издание Белинский выделил "Школу" в числе лучших стихотворений альманаха и процитировал ее начало (Белинский, т. 2, с. 360). Рамбов - простонародное название Ораниенбаума. Бот от домика Петрова. Ботик Петра I-судно, на котором, по преданию, плавал царь в первые годы строительства Петербурга и которое стало музейной реликвией. Кесарь - Ф. Ю. Ромодановский (ум. 1717)-приближенный Петра I, титуловался "князем-кесарем"; во время заграничного путешествия Петра, когда Ромодановский был оставлен "заместителем" царя, произошло восстание стрельцов (в 1698 г.). "Орлиная" смелость Петра, его устремленность вперед противопоставлены в стихотворении робости вельможи.

  305. "Сто русских литераторов", т. 1, СПб., 1839, с. 693, под загл. "Иоанн Антон Лейзевиц. Драматическая фантазия в пяти актах, с эпилогом, в прозе", без посвящения Л. А. Гейденрейху. Датируется по Соч., ч. 2. И.-А. Лейзевиц (1752-1810) - немецкий писатель, герой драмы К., ему в пьесе и приписано публикуемое стихотворение.

  306. БдЧ, 1838,  4, с. 168.

  307. "Собрание музыкальных пьес", тетр. 8, СПб., 1838, под загл. "Сомнение", др. ред., с музыкальным текстом М. И. Глинки. Печ. по альм. "Молодик", ч. 1, Харьков, 1843, с. 297, датировано.

  308-311. В печати известны лишь небольшие извлечения из этой объемной поэмы, которая не была закончена К. Автограф двенадцати песен "Давида Риццио" - ГПБ. Каждая песнь здесь открывается конспективным пересказом ее содержания.

  1. "Прощание с Петербургом", слова Н. В. Кукольника, музыка М. И. Глинки, СПб., (1840). В рукописи ГПБ текст романса в другой редакции и относится к первой песни поэмы.

  2. Отрывок публикуется впервые по автографу ГПБ.

  3. УЗ на 1839, с. 162. В автографе ГПБ это и следующее стихотворение отсутствуют. Возможно, К. предназначал их для последующих, ненаписанных глав.

  4. БдЧ, 1840,  1, с. 10.

  Кроме того, в печати известны еще четыре отрывка из поэмы: "Exordium" (УЗ на 1839, с. 367), песнь VIII "Прогулка Марии Стюарт в Сен-Жерменском парке" ("Новогодник...", СПб., 1839, с. 43); "Песнь III из поэмы "Риццио"" ("Русский вестник", 1844,  11, с. 1); "Романс Давида Риццио" ("Печальная песня; ту песню слезами...") ("Молодик", ч. 1, Харьков, 1843, с. ПО). По всей видимости, начало работы над поэмой относится к 1836 или 1837 г. Дата в автографе - "1839" - явно означает время переписки набело 12-ти глав, ибо один отрывок из поэмы уже в 1838 г. был разрешен к печати цензурой. В рецензии на цикл М. И. Глинки "Прощание с Петербургом", рассказывая о создании этих романсов, К. писал: "Первым произведением был романс Давида Риццио из многостиховной моей поэмы, которую я так крепко люблю, что не могу окончить... Глинка украсил его такою наивною, очаровательною музыкой, что романс Риццио стал для меня еще дороже. Простота мелодии поразительна" (ХГ, 1840, 1 сентября, с. 10). Содержание 12-ти песен поэмы вкратце таково. Давид Риццио, уроженец Сицилии, бедный поэт-музыкант, в поисках счастья направляется во Францию. Он прибывает в Париж в то самое время, когда там подготавливалось бракосочетание наследницы шотландской короны, юной Марии Стюарт, с французским принцем - будущим королем Франциском II. В Париже он быстро находит покровителей в лице графа Дарнлея и Анны де Марн, наперсницы Марии Стюарт. Вместе с другими трубадурами Риццио попадает на торжество в Луврский дворец. Этому эпизоду посвящена пятая песнь, содержание которой в рукописи передано так: "Описание залы. Риццио видит Марию в первый раз. Легкий обморок. Поздравления. Вассалы. Вдохновенное признание Риццио". В следующих песнях рассказывается о любовных грезах героя, о том, как он оказался замешан в политической интриге и попал под арест. Анна де Марн, посвященная в тайну его страсти, ходатайствует за него перед Марией Стюарт. На этом, по существу, и обрывается сюжет в 12-й песне. Герои поэмы - исторические лица. Давид Риццио (1540-1566) - секретарь Марии Стюарт (1542-1587), ее доверенное лицо. Воспитывавшаяся при королевском дворе в Париже (Сен-Жермен), Мария Стюарт в 1558 г. была обвенчана с Франциском, занявшим в следующем году французский престол. Фактическим правителем страны в это время был всесильный герцог лотарингский Франсуа де Гиз (1519-1563). После смерти Франциска II в 1560 г. Мария Стюарт воцарилась в Шотландии, где вышла замуж за графа Дарнлея. 9 марта 1566 г. по приказу Дарнлея Риццио был убит на глазах королевы в Эдинбурге. Основной текст поэмы написан гекзаметром. В рецензии на сб. "Новогодник" Белинский пародировал гекзаметры VIII песни (см.: Белинский, т. 3, с. 137). О том, что обращение к этому сюжету внушено было какой-то таинственной сердечной историей, рассказывает И. И. Панаев. По его словам, К. "был проникнут любовью - конечно, идеальною - к одной значительной даме (об этом он намекал) и писал свою поэму "Марию Стюарт". Вероятно, в Марии Стюарт он изображал ее, а в Риццио самого себя, хотя он вовсе не походил на Риццио: он значительно постарел, обрюзг, и лицо его приняло неприятный отек. Он рассказывал офицерам о своем идеале. - Она ходит по Летнему саду, - говорил он восторженным тоном , - вдоль и поперек, и я хожу вдоль и поперек. Что ни взгляд - то стихотворение. Двенадцать стихотворений в одно утро вынес" ("Литературные воспоминания", М., 1950, с. 106). Тот же Панаев сочинил пародию под загл. "К***" на отрывок "Из альбома Риццио" и на стихотворение "К П..." (Совр., 1847,  1, с. 447):

  

  

   Почтительно любуюся тобою

  

  

   Издалека... Ты яркой красотою,

  

  

   Как пышный цвет, торжественно полна,

  

  

   Ты царственно, ты дивно создана!

  

  

   Промчишься ли в блистающей карете -

  

  

   Тобою бескорыстно вдохновлен,

  

  

   Творю тебе обычный мой поклон,

  

  

   Нимало не заботясь об ответе.

  

  

   Окружена поклонников толпой,

  

  

   Сидишь ли ты в великолепной ложе,

  

  

   Я думаю: "Как хороша, о боже!",

  

  

   Едва восторг удерживая мой.

  

  

   Души моей высокое стремленье,

  

  

   Мой драгоценный, задушевный вклад!

  

  

   Брось на меня хоть ненароком взгляд, -

  

  

   Твой каждый взгляд родит стихотворенье!

  312. РА, 1891,  8, с. 500, в анонимной заметке "Шуточное послание Н. В. Кукольника И. П. Мятлеву". В заметке говорится: "Известный писатель и приятель и собутыльник Глинки и других художников Н. В. Кукольник устроивал концерт и просил Ивана Петровича Мятлева (автора "Сенсаций г-жи Курдюковой") уступить ему для этого концерта залу в его доме на Исаакиевской площади (том самом, что в конце прошлого и начале нынешнего столетий принадлежал Нарышкиным и искусствам издавна был приют)". И. П. Мятлев (1796-1844) -поэт, большинство произведений которого написано макароническими стихами - лексика их пересыпана французскими и другими иноязычными словами.

  313. БдЧ, 1840,  1, с. 13. Под именем Леноры в этом и других стихотворениях, обращенных к ней, К. воспевал Е. Т. Лазареву (указано самим К. на собственноручной копии его письма к Лазаревой от 24 ноября 1835 г. - ЛГК).

  314. БдЧ, 1840,  9, с. 5. Печ. по автографу ПД, имеющему помету: "Выписано 1841 года, 2 января, четверг, утро". В рецензии на цикл Глинки "Прощание с Петербургом" К. писал: "Последний нумер собрания - "Прощальная песня барда" издавна начатой мною и давно оставленной поэмы исполнена высокого поэтического чувства (говорим о музыке), но для исполнения едва ли не представляет наиболее трудностей: хор с небольшим каноном переложен на фортепияны и не затруднит исполнителя; но самый ход мелодии, ударение музыкальное, размеры усиления и ослабления и другие оттенки - все это невольно займет каждого дилетанта" (ХГ, 1840, 1 сентября, с. 13).

  315. БдЧ, 1840,  5, с. 5. В рецензии на цикл Глинки "Прощание с Петербургом" К. писал об этом произведении: "Большая фантазия, сделанная из "Мавританского романса", напечатанного в "Библ. для чтения", занимательна по соединению трех родов пения: драматического, лирического и эпического, и обогащена превосходно придуманными гармониями" (ХГ, 1840, 1 сентября, с. 11). Переработки романса потребовал музыкальный замысел композитора (см.: П. Рыбакова, Глинка и Кукольник. - "Советская музыка", 1957, 2, с. 63-64). В такой редакции романс под загл. "Фантазия" вошел в глинковский цикл "Прощание с Петербургом" СПб., (1840). Хенил - река в Испании, левый приток Гвадалквивира.

  316. "Прощание с Петербургом", слова Н. В. Кукольника, музыка М. И. Глинки, СПб., (1840). В составе романа - БдЧ, 1841,  3, с. 97. В "