Хвостов Дмитрий Иванович - Басни

stify">  

  

   Старался оживлять в своих картинах,

  

  

   В садах, полях и на равнинах,

  

  

   Везде один предмет - везде один успех,

  

  

   Который наконец родил всеобщий смех.

  

  

   Я обращаю к вам усердные советы,

  

  

   Жрецы парнасских дев - поэты.

  

  

   Облагораживать учитеся предметы!

  

  

   Везде изящного пред вами образцы;

  

  

   Не рабственные вы писцы,

  

  

   Но подражатели разумныя природы;

  

  

   Покорны вам земля, и небеса, и воды;

  

  

   Вы призваны греметь народам правду вслух;

  

  

   Умейте смертного возвысить мысли, дух.

  

  

   Поэта в лавровом пишите мне венке,

  

  

   Отнюдь не в колпаке.

  

  

   <1817>

  

  

   13. МОЛОЧНИЦА И КУВШИН С МОЛОКОМ

  

  

   Одетая легко, Параша из села

  

  

   В соседний городок на рынок побежала

  

  

  

  Безмерно весела.

  

  

   В кувшине молоко на голове несла;

  

  

  

  Притом в уме смекала,

  

  

   Что сливки проданы; на выручку яиц

  

  

  

  Уже себе купила;

  

  

   Домой пришед, на них наседок посадила

  

  

   И развела цыплят; смеяся говорила:

  

  

  

  "Не опасаюся лисиц!

  

  

   Цыпляток сбуду с рук и скоро поросенка

  

  

  

  На деньги те куплю;

  

  

  

  Его бардою откормлю,

  

  

   Продам и заведу корову и теленка.

  

  

  

  Телят люблю!

  

  

   Теленок на лужку при мне перед глазами

  

  

   Играет, резвится нескладными прыжками!"

  

  

  

  Параша тут сама,

  

  

  

  Почти что без ума,

  

  

   Мечтательный доход так дорого ценила;

  

  

  

  Короткий выбирая путь,

  

  

   Затеяла чрез ров, и небольшой, прыгнуть,

  

  

   Споткнулась - и кувшин на землю уронила;

  

  

   Разбила вдребезги кувшин, а с черепка

  

  

   По травке полилась молочная река.

  

  

   Прощай телят прыжки, и ласки, и приятство,

  

  

  

  И всё Парашино богатство!

  

  

   Хмельницкий прав. Мы все, в деревне, в городах,

  

  

   Во сне и наяву здесь плаваем в мечтах;

  

  

   Воздушные везде все люди замки строят,

  

  

   Фортуну о себе тогда не беспокоят.

  

  

   Я сам в углу своем являюся в броне,

  

  

   Даю Суворову уроки на войне,

  

  

   Первопрестольные я покоряю грады,

  

  

  

  Владею царствами Эллады;

  

  

   Мой пышный долиман в алмазах, серебре;

  

  

   На златошвейном я, разнежася, ковре,

  

  

   Пашей и муфтия не соизволю слушать.

  

  

   Слуга лишь позовет в гостиную чай кушать -

  

  

   Как было смолоду, останусь при Кубре.

  

  

   <1821>

  

  

  

   14. ЗМЕЯ И ПЧЕЛА

  

   Твержу, чтоб книг была свободная печать,

  

   Чтоб разливалося учение в народе.

  

   Или вельможеской породе

  

   Одной позволено свой разум украшать?

  

   Простолюдим с пониклыми очами,

  

   Не просветясь наук лучами,

  

   И телом и умом век целый на земли,

  

   Пусть пресмыкается в пыли?

  

   Об этом басня в мысль попала.

  

   На розе мед Пчела сбирала,

  

   А под кустом Змея лежала

  

   И с нею в речь вошла: "Давно я не видала,

  

  

   Сестрица милая, тебя!

  

   Коварный человек, Змеи не полюбя,

  

   В пустыни и леса прогнал ее напрасно.

  

  

  

   Орудие одно

  

  

  

   Тебе и мне дано;

  

   За жало вся война; бесспорно это, ясно,

  

  

   Что жалим обе мы, и ты и я.

  

  

  

   Голубушка моя!

  

   Пожалуй, объясни, за что тебя все любят,

  

   А люди обо мне повсюду злое трубят?"

  

  

  

   Пчела в ответ:

  

  

   "То истинно, мой свет,

  

  

   Что жало я имею;

  

  

   Но им владеть умею:

  

   Я жизнь тем берегу. Еще напомнить смею

  

   Для объяснения примет:

  

   Не яд один, как ты, я расточаю - мед".

  

   Благотворителен наук, полезен свет,

  

  

  

  Когда он льет

  

   Без яда примеси прозрачный, чистый мед.

  

   <1829>

  

  

  

   15. ВОРОНА И СЫР

  

  

  

  

  притча

  

  

   Однажды после пира

  

  

  Ворона унесла остаток малый сыра,

  

  

  С добычею в губах не медля на кусток

  

  

   Ореховый присела.

  

  

   Лисица к сыру подоспела

  

  

   И лесть, как водится, запела

  

  

  (Насильно взять нельзя): "Я чаю, голосок

  

  

  Приятен у тебя и нежен и высок".

  

  

  Ворона глупая от радости мечтала,

  

  

   Что Каталани стала,

  

  

  И пасть разинула - упал кусок,

  

  

  Который подхватя, коварная лисица

  

  

  Сказала напрямки: "Не верь хвале, сестрица

  

  

   Ворону хвалит мир,

  

  

  Когда у ней случится сыр".

  

  

  <1802>

  

  

  

  

  ПРИМЕЧАНИЯ

  1. Притчи, 1802, с. 1; "Друг просвещения", 1805, ч. 4, с. 217. Печ. по Полн. собр. стих., 1829, ч. 4, с. 18. На сюжет басни Лафонтена "Le chene et le roseau".

  2. Там же, с. 7. На сюжет басни Эзопа "Блоха и Атлет".

  3. Там же, с. 19. С переработками входила во все позднейшие переиздания "притчей" Хвостова. На сюжет басни Эзопа "Мышь полевая и Мышь городская".

  4. Там же, с. 32. Позднее не перепечатывалась. На сюжет басни Федра "Гора рождающая".

  5. Там же, с. 59. Печ. по Полн. собр. стих., 1829, ч. 4, с. 76, с прим. Хвостова: "Она есть собственное изобретение автора. Благосклонные любители иносказательного рода похвалят в ней стихи: "Ползя, упасть нельзя", хотя и оные могут быть подвергнуты критике: ползя с горы, упасть можно" (с. 298). Хвостов избрал данный стих в качестве эпиграфа ко второй книге своих басен. Поскольку его репутация как поэта крайне бездарного установилась уже в начале XIX в., современники толковали эпиграф как автоэпиграмму. Использован сюжет басни Эзопа.

  6. Там же, с. 67. Печ. по Полн. собр. стих., 1829, ч. 4, с. 90, где с примеч. Хвостова: "Содержание сей басни почерпнуто из творений знаменитого Сковороды, малороссийского грамотея и мудреца" (с. 299). Имеется в виду басня Григория Сковороды (1722-1794) "Щука и Рак".

  7. Там же, с. 114, под загл. "Лягушки и их царь". Печ. по Полн. собр. стих., 1829, ч. 4, с. 141, с прим. Хвостова: "Слово якобинцы относится к употреблению того времени (1802 г. - Ред.). В Париже 1791 года были якобинские клубы, и вообще сим именем назывались те люди, которые бунтовали против Людовика XVI. См. басню Ив. А. Крылова" (с. 303). Имеется в виду одноименная басня Крылова (см. No 275). К стиху "Такого дай, чтобы умел пошевелиться" имеется прим. Хвостова: "Когда войска наши были в Париже, то говорили француженки из Лафонтена: "Donnez nous un roi qui se remue". По сей причине и я обязанностию почел перевести сей стих, которого в первых изданиях не было" (с. 303). Басня Хвостова написана на сюжет басни Лафонтена "Les grenouilles qui demandent un roi".

  8. Там же, с. 144. Печ. по Полн. собр. стих., 1829, ч. 4, с. 169. На сюжет басни Лафонтена "Le loup et la cigogne".

  9. Там же, с. 194. Печ. по Полн. собр. стих., 1829, ч. 4, с. 227, с прим. Хвостова: "Историческое происшествие, приноровленное автором к нравоучению, что зависть истинно знаменитым людям вредить не может. Цель оной та же, какая у Езопа в басне "Змея и пила"" (с. 303). Историю, положенную в основу басни, рассказал римский оратор Цицерон в трактате "О старости". По этому преданию, греческий драматург Софокл так увлеченно предавался литературным трудам, что его домашние дела пришли в упадок, и его сыновья обратились в суд, чтобы отец, как впавший в старческое слабоумие, был отстранен от управления имуществом. Софокл, только что закончивший трагедию "Эдип в Колоне", прочел ее в суде вместо оправдательной речи и спросил судей, кажется ли она им сочинением слабоумного. Марон - Вергилий (см. Словарь).

  10. Там же, с. 200. Сюжет, по-видимому, заимствован из одноименной притчи А. П. Сумарокова. См. также притчу А. А. Ржевского "Клоп".

  11. Полн. собр. стих., 1830, ч. 5, с. 226, с примеч. автора: "Содержание сей басни есть собственного изобретения". Датирована Хвостовым.

  12. Полн. собр. стих., 1817, ч. 3, с. 129, под загл. "Живописец и навозная куча". Печ. по Полн. собр. стих., 1829, ч. 4, с. 127, с прим. Хвостова: "Последний стих целит на тех поэтов, которые, забыв об изящной природе, все смешивают. Знаменитый лирик наш Г. Р. Державин, по безвкусице одного живописца, написан и представлен был на выставке Академии Художеств в колпаке. Искусство изображает натуру, но только изящную. Живописец! представляй мне Суворова во всеоружии на Альпах, а Державина на Геликоне в лавровом венке". Хвостов говорит о портрете работы художника Васильевского, который был представлен на выставке Академии художеств в 1815 г. Вернет - по всей видимости, К.-Ж. Верне (1714-1789), французский художник, пейзажист.

  13. ТВОЛРС, 1821, ч. XIII, кн. 2, с. 397. Печ. по Полн. собр. стих., 1829, ч. 4, с. 207, с прим. Хвостова: "Сия басенка была читана в Обществе любителей словесности и напечатана в их издании, называемом "Соревнователь". Автор обрадовался случаю упомянуть о русском комике Н. Ив. Хмельницком, который обогатил нашу сцену прекрасными произведениями". На сюжет басни Лафонтена "La laitiere et le pot au lait". Читалась в заседании ВОЛРС 28 февраля 1821 г. Хмельницкий Н. И. (1789-1845), известный комедиограф начала XIX в., автор комедии "Воздушные замки" (1818). Кубра - речка, на которой находилось имение Хвостова Слободка.

  14. Полн. собр. стих., 1829, ч. 4, с. 259. В примеч. Хвостов раскрывает смысл басни: "Просвещение необходимо нужно, невежество вредно, гордое же и корыстолюбивое полуучение, или лжемудрование, и того еще вреднее" (с. 310).

  15. Печатается по изданию: "Поэты 1790-1810-х годов." Библиотека поэта. Л., 1971, с. 430

  

  

  

  

  ПРИЛОЖЕНИЕ

  

  Биография Хвостова из энциклопедии Брокгауза-Эфрона

  Хвостов (граф, Дмитрий Иванович) - писатель (1757-1835). Учился в Московском университете. В 1772 г. записан был в Преображенский полк, откуда вышел в 1779 г. подпоручиком. После нескольких лет жизни в своей деревне, на реке Кубре, Хвостов вернулся в Петербург и поступил на службу обер-провиантмейстером, в 1783 г. перешел на службу в государственную экспедицию и был экзекутором во 2-м департаменте сената. В это время перевел для князя Вяземского трактат о финансах Неккера (перевод остался в рукописи). В 1785 г. был выбран в члены российской академии. Женатый на племяннице Суворова, Хвостов произведен был в подполковники и назначен состоять при Суворове. В 1797-1803 гг. состоял обер-прокурором синода. Опала Суворова при Павле I несколько отразилась и на Хвостове, но он возвратил себе милость одой на принятие императором звания великого магистра мальтийского ордена. В 1802 г. Хвостову разрешено было принять пожалованный ему в 1799 г. королем сардинским графский титул. В литературе граф Хвостов стяжал себе печальную славу бездарнейшего пиита. Его несчастная страсть к стихам была настоящей графоманией. Хвостов воображал себя истинным поэтом, которого может оценить только потомство. Пушкина он снисходительно считал своим преемником. Он любил называть себя "певцом Кубры" по имени той реки, на которой находилось его имение. Сочинения его составили семь томов и выдержали три издания, но в продаже почти не расходились. Автор обыкновенно сам скупал их и либо рассылал всем кому мог, либо даже уничтожал. Свои сочинения он преподносил не только литераторам, но также посылал в разные учреждения, подносил митрополитам, архиереям, Аракчееву, Паскевичу и даже королю прусскому, от которого получил награду. Иногда граф Хвостов посылал свои произведения в одно учреждение в огромном количестве экземпляров, так Академии Наук он принес в дар 900 экземпляров своей трагедии "Андромаха". Граф Хвостов не ограничивался даровой рассылкой своих сочинений, но посылал иногда и свои бюсты. Хвостов пробовал свои силы во всех родах поэзии: писал драмы, оды, эпиграммы, послания и т. д. Печатанием своих произведений он в значительной степени расстроил свое состояние, тем более что много тратил на поддержание разных журналов, в которых надеялся помещать свои стихи. Шаликов, Воейков, Борис Федоров эксплуатировали эту слабость Хвостова. Не было недостатков и в хвалителях его таланта, преследовавших другую цель, - таким образом приобрести протекцию в лице чиновного поэта. Похвалы этих льстецов, переходившие всякие границы, до известной степени и объясняли ослепление Хвостова насчет своего таланта. Не было недостатка и в похвалах иного рода, иронических. Хвостова осыпали эпиграммами, а Дашков при вступлении Хвостова в общество любителей словесности произнес ироническую похвальную речь Хвостову, превознес его выше Пиндара, Горация, Лафонтена, Бауло, Расина и т. д. Ирония была слишком очевидна и Дашков был даже исключен из общества. Как член академии, граф Хвостов пытался работать для словаря, сочиняя объяснения разных слов. Филология его столь же мало удачна, как и его поэтические произведения. Хвостов представлял в академию и другие свои труды, между прочим, возражение на Шиллеровское "Uber das Pathetische". Вообще Хвостов был одним из энергичных членов академии. Положительной стороной деятельности графа Хвостова было внимательное собирание им сведений о русских писателях. Им было сообщено много материалов для словаря митрополита Евгения. Немалую услугу обществу в этом отношении оказал и издававшийся графом Хвостовым журнал "Друг Просвещения". Как личность, граф Хвостов оставил по себе самую лучшую память. Это был скромный, честный, отзывчивый человек. Его доброта доходила до забвения обид, нанесенных его огромному авторскому самолюбию. Всегдашней его чертой было уважение к науке. Как чиновник, он отличался честностью, внимательным отношением к своим обязанностям и довольно широким горизонтом. Ему, между прочим, принадлежит проект о распространении элементарных юридических познаний. О нем см. Сухомлинов "История Российской Академии" (том 7) и статью Е. Колбасина "Певец Кубры" ("Время", 1862, No 2); П. О. Морозов, в "Русской Старине", 1892 г. Н. Коробка. 16