К. Бальмонт

Ясень

Видение древа

1916 --------------------------------------

Бальмонт К. Д. Избранное. Стихотворения. Переводы. Статьи

М., "Художественная литература", 1980

Дополнение по:

Бальмонт К. Солнечная пряжа. Изборник

Библиотека поэта. Малая серия

СПб, 2003

OCR Бычков М. Н. mailto:bmn@lib.ru --------------------------------------

Содержание

Мед веков

Тайна

Водоворот

Звериное число

Закатная пирамида

Портрет

Знаки

Звук звуков

Громовым светом

Лоза

Вопль к ветру

Скажите вы

Тамар

Верховный звук

Саморазвенчанный

Превозмогшая

Адам

Звезная пляска

К луне

Древостук

Поющее дерево

Золотистым аметитстом

Любовь

Древний перстень

Танец искр

Венчание в Стране Лотоса

Снежные боги

Сад

Ключ

Алый изумруд

Ларец

Зверь-Цветок

Миг благовестия

Ибо я зачарую мое сердце и помещу

его на вершине древа в цветке.

Египетская сказка о двух братьях

МЕД ВЕКОВ

Сперва я увидал, что мир есть песнопенье,

И я, дрожа, его пропел.

Потом я нараспев сказал стихотворенье,

То был вторичный мой предел.

Потом я начертал на камне заклинанье,

Перстообразный взнес алтарь.

И круглую луну впустил в ограду зданья,

Я был певец, колдун и царь.

Теперь, когда прошли ряды тысячелетий

И завершился круг племен,

Я помню эти дни, когда все были дети,

Как ясно помнишь яркий сон.

От вкрадчивой луны ушел к иным я чарам,

Лесной я изменил луне.

И был как во хмелю, пьянясь цветным пожаром,

И было солнце богом мне.

И там, где взметы гор, где кондор верхолетный,

И там, где желтый сон пустынь,

Сын солнца, мед веков я накопил несчетный,

Богов венчая и богинь.

Еще сменился ряд победных ликований,

И, отойдя от пирамид,

Давно плывет мой ум в колдующем тумане,

Вновь факел ночи мне горит.

Но не луна, свеча и бледная лампада

Над ветхим саваном страниц

Меня ведут туда, откуда силой взгляда

Я вызываю сонмы лиц.

Алхимик пыльных руд, восторг пресуществленья

Из древних выманил я строк,

Я молнии велел прийти из усыпленья

И в тяжкий плуг ее запрег.

Летаю коршуном, взлетаю альбатросом,

Предвижу ход и нрав комет,

И к лунным, наконец, хочу взлететь откосам,

Все руны разобрав примет.

ТАЙНА

Среди древнейших землеописаний

Забыт один могучий океан,

Меж тем как самый яркий в нем обман

И самый нежный свет, как в зыбкой ткани.

Безумна водокруть его рыданий,

Звенящей мглы пьянительный кальян

В веках тоски земле от неба дан,

И звездный смысл сквозит в священной дани.

Единое из всех земных морей,

Где можно пить. И пьем мы ненасытно.

Вселенная глядит в него. И слитно

С бездонностью наш разум, как ручей,

Лиясь из тайн, втекает в тайну, льется.

Тот океан здесь музыкой зовется.

ВОДОВОРОТ

Люблю чуть зримых малых тварей

Линейно-прихотливый вид.

Геометризм радиолярий

О вихре солнц мне говорит.

Реснички хищных инфузорий,

Проворных жгутиков игра

Мне говорят о звездном хоре

И что любить всегда пора.

А жук-олень - то в праздник юный,

Средь полчищ малых, мастодонт.

И вот я чувствую, как струны

Чрез весь проходят горизонт.

И запоздавшему столетью,

Его предчувствуя в тоске,

Черчу рассказ я тонкой сетью

На мастодонтовом клыке.

ЗВЕРИНОЕ ЧИСЛО

Да не смутит несведущих сегодня

То, что им было ведомо вчера.

Не праздная в моих словах игра,

И каждый зверь есть стих и мысль господня.

Я тех люблю среди зверей земли,

Те существа старинные, которым

Доверено священным договором,

Чтобы они как вестники пришли.

Меж птиц мне дорог Одиновский ворон, -

Его воспел сильнейший в знанье чар,

Среди земных - болид небес, Эдгар,

В веках тоски рунический узор он.

Мне дорог нильский демон - крокодил,

Которому молилась египтянка,

Желанна мне яванская светлянка,

Мне дорог путь от мошки до светил.

Наш соловей, как рыцарь, слит с луною,

С Венеры прилетела к нам пчела,

Змея из преисподней приползла,

Был послан с ветвью мира голубь к Ною.

И кит был нужен в повести земной,

Лик вечности являет черепаха.

Моя душа - внимательная пряха,

Кто в пряжу слов проник - тот мудр со мной.

ЗАКАТНАЯ ПИРАМИДА

Улетели священные ибисы,

Не алеют озера фламингами,

Пронеслись австралийские лебеди,

Апокалипсис птичий свершен.

И не скажут о Духе нам голуби,

Не расскажут нам детского ласточки,

Только где-то поют пересмешники,

Перепев, перезвук, перезвон.

Не восходят над Нилом папирусы,

Не приветствуют Горуса лотосы,

Только пепельно-черные ирисы

Расширяют испуганный глаз.

Да кровавятся тени закатные,

Расцвечают пустыню вечернюю

И о сфинксе, когда-то вещательном,

На песках вышивают рассказ.

ПОРТРЕТ

Газель, и конь, и молния, и птица

В тебе слились и ворожат в глазах.

Колдует полночь в черных волосах,

В поспешной речи зыбится зарница.

Есть сновиденно нам родные лица,

В восторг любви в них проскользает страх,

И я тону в расширенных зрачках

Твоих, о византийская царица.

С учтивостью и страстью руку взяв,

Что дополняет весь твой зримый нрав

Пленительными длинными перстами, -

Смотрю на перстни, в них поет алмаз,

Рубин, опал. Дордел закатный час.

И правиг ночь созвездными мечтами.

ЗНАКИ

Я их читал, бесчисленные знаки,

Начертанные мыслью вековой,

Гадал по льву в скругленном зодиаке.

Чрез гороскоп читал грядущий бой,

Разметил ассирийские дружины

И их пронзил египетской стрелой.

Лик божий, человечий, соколиный,

По очереди ввел в гиероглиф,

Над целым миром был я царь единый.

Мой меч был быстр, двуостр, и прям, и крив,

Мой шлем зверин, и бился я без шлема,

Я избивал неисчислимость див.

На мне порой качалась диадема,

Я убегал от царского венца,

От Вавилона шел до Вифлеема.

Возжаждав жала страсти без конца,

Я уронил свой помысл в звоны систра,

И пел Гатор близ нежного лица.

Как богдыхан, я первого министра

Карал, как сына пестует отец,

Был звездочет, кружились звезды быстро.

Блестящую стрелу стремил Стрелец,

Но был одет я в пояс Ориона,

И мой во всем победный был конец.

Определивши очерк небосклона

Прикосновенным циркулем ума,

Велел звезде не нарушать закона.

О, как полна богатств моя сума!

Но вот, как дважды два всегда четыре,

Не скажет день, не изъяснит мне тьма,

Где мог бы от себя я скрыться в мире!

ЗВУК ЗВУКОВ

Сейчас на Севере горит луна.

Сейчас на Севере бегут олени,

Равнина снежная мертва, ясна.

От тучек маленьких мелькают тени.

На небе стынущем огромный круг.

Какие радуги, луна, ты плавишь?

Когда б на Север мне умчаться вдруг

От черно-белого мельканья клавиш!

ГРОМОВЫМ СВЕТОМ

Меня крестить несли весной,

Весной, нет - ранним летом,

И дождь пролился надо мной,

И гром гремел при этом.

Пред самой церковкой моей,

Святыней деревенской,

Цвели цветы, бежал ручей

И смех струился женский.

И прежде чем меня внесли

В притихший мрак церковный,

Крутилась молния вдали

И град плясал неровный.

И прежде чем меня в купель

С молитвой опустили,

Пастушья пела мне свирель

Над снегом водных лилий.

Я раньше был крещен дождем

И освящен грозою,

Уже священником потом -

Свечою и слезою.

Я в детстве дважды был крещен -

Крестом и громным летом,

Я буду вечно видеть сон

Навек с громовым светом.

ЛОЗА

За нежно-розовые кончики лилей,

За нежно-палевые ягоды кистей, -

За чаши белые, в которых мне дано

Вдыхать лобзанием горячее вино, -

За тело стройное, как юная лоза,

За взор узывчивый, в котором спит гроза, -

За голос вкрадчивый, как дальняя свирель,

За дар пленительный отбросить разум в хмель, -

Тебя, желанную, я в огненных строках

Являю взору, восхищенному в веках.

ВОПЛЬ К ВЕТРУ

Суровый ветр страны моей родной,

Гудящий ветр средь сосен многозвонных,

Поющий ветр меж пропастей бездонных,

Летящий ветр безбрежности степной.

Хранитель верб свирельною весной,

Внушитель снов в тоске ночей бессонных,

Сказитель дум и песен похоронных,

Шуршащий ветр, услышь меня, я твой.

Возьми меня, развей, как снег метельный,

Мой дух, считая зимы, поседел,

Мой дух пропел весь полдень свой свирельный.

Мой дух устал от слов, и снов, и дел.

Всевластный ветр пустыни беспредельной,

Возьми меня в последний свой предел,

СКАЖИТЕ ВЫ

Скажите вы, которые горели,

Сгорали и сгорели, полюбив, -

Вы, видевшие солнце с колыбели,

Вы, в чьих сердцах горячий пламень жив, -

Вы, чей язык и странен и красив,

Вы, знающие строки Руставели, -

Скажите, как мне быть? Я весь - порыв,

Я весь - обрыв, и я - нежней свирели.

Мне тоже в сердце вдруг вошло копье,

И знаю я: любовь постигнуть трудно.

Вот, вдруг пришла. Пусть все возьмет мое.

Пусть сделаю, что будет безрассудно.

Но пусть безумье будет обоюдно.

Хочу. Горю. Молюсь. Люблю ее.

ТАМАР

Я встретился с тобой на радостной дороге,

Ведущей к счастию. Но был уж поздний час.

И были пламенны и богомольно-строги

Изгибы губ твоих и зовы черных глаз.

Я полюбил тебя. Чуть встретя. В первый час.

О, в первый миг. Ты встала на пороге.

Мне бросила цветы. И в этом был рассказ,

Что ты ждала того, чего желают боги.

Ты показала мне скрывавшийся пожар.

Ты приоткрыла мне таинственную дверцу.

Ты искру бросила от сердца прямо к сердцу.

И я несу тебе горение - как дар.

Ты, солнцем вспыхнувши, зажглась единоверцу.

Я полюбил тебя, красивая Тамар.

ВЕРХОВНЫЙ ЗВУК

Когда, провизгнув, дротик вздрогнет в барсе,

Порвавши сновиденье наяву,

И алый пламень крови жжет траву,

Я помню, что всегда пожар на Марсе.

В индусе, в мексиканце, в кельте, в парсе,

В их вскликах и воззваньях к божеству,

Я вижу брата, с ним в огне плыву,

И эллин он, он - песнь, чье имя Марсий.

Напрасно мыслил рдяный Аполлон

Свести к струне - что хочет жить в свирели,

В Пифийских играх это мы прозрели.

И если любим звездный небосклон,

Мы любим вихри звезд в ночной метели,

И миг верховный - в нашей страсти - стон.

САМОРАЗВЕНЧАННЫЙ

Он был один, когда читал страницы

Плутарха о героях и богах.

В Египте, на отлогих берегах,

Он вольным был, как вольны в лёте птицы.

Многоязычны были вереницы

Его врагов. Он дал им ведать страх.

И, дрогнув, страны видели размах

Того, кто к солнцу устремил зеницы.

Ни женщина, ни друг, ни мысль, ни страсть

Не отвлекли к своим, к иным уклонам

Ту волю, что себе была законом, -

Осуществляя солнечную власть.

Но, пав, он пал - как только можно пасть,

Тот человек, что был Наполеоном.

ПРЕВОЗМОГШАЯ

Хочет меня господь взять от этой

жизни. Неподобно телу моему в

нечистоте одежды возлечь в недрах

матери своей земли.

Боярыня Морозова

Бальмонт Константин Дмитриевич - Ясень