Бутурлин Петр Дмитриевич - Стихотворения - Книги

П. Д. Бутурлин

Стихотворения --------------------------------------

Поэты 1880-1890-х годов.

Библиотека поэта. Большая серия. Второе издание

Л., "Советский писатель".

Составление, подготовка текста, биографические справки и примечания

Л. К. Долгополова и Л. А. Николаевой

OCR Бычков М. Н. mailto:bmn@lib.ru --------------------------------------

Содержание

Биографическая справка

Сонеты

418. Могила Шевченко

419. Тайна

420. Пляска смерти

421. Отзвуки

422. Царевич Алексей Петрович в Неаполе

423. Серый сонет

424. Сатана

425. Мать Сыра Земля

426. К ......... ("Не верь, не верь толпе! Не умер Аполлон...")

427. Андрей Шенье

428. Чехарда

429. "Родился я, мой друг, на родине сонета..."

Разные стихотворения

430. Суламита (Подражание "Песне песней")

431. Баядера

432. После разговора

433. Рондо ("Весною, в сиянии радужных снов...")

434. Элегия ("Средь мечтаний сокровенных, мимолетным привиденьем...")

435. "Весь мир, как смертью, сном объят..."

436. Между днем и ночью

437. К ...... ("Нет, жить еще ты не устала!..")

438. Уныние

439-441. Мальтийские песни

1. "Ночи у моря мятежного..."

2. "Море, море голубое..."

3. "У моря поэтов, у моря богов..."

442. Сумерки на Украине

443. Пред зарею

444. Солдатик

445. Безлунная ночь

446. "В лучах луны планеты побледнели..."

447. "Сердце, о бедное сердце усталое..."

Судьба Петра Дмитриевича Бутурлина необычна как для эпохи, в которую он жил, так и для поэтической среды того времени. Потомок старинного графского рода, он родился во Флоренции 17 марта 1859 года. Детство свое провел в Италии, и итальянский язык был первым языком, на котором он начал говорить.

Его прадед, Дмитрий Петрович Бутурлин, вельможа екатерининских и александровских времен, камергер и сенатор, переселился в Италию в 1817 году. Он имел дом во Флоренции, который перешел но наследству к его внуку. В этом доме и родился будущий поэт.

Пятнадцать лет провел Бутурлин за границей, не видя России и не зная ее. Одиннадцати лет его отвезли в Англию, где он был помещен в колледж в Оскоте, близ Бирмингема (увлечение Англией и всем английским было в семье Бутурлиных традиционным.) Неудивительно, что первые свои стихи поэт начал писать по-английски. Когда ему исполнилось девятнадцать лет, он издал их во Флоренции отдельным сборником.

По окончании колледжа Бутурлин попадает наконец в Россию. Произошло это в 1874 году. Он был начитан, владел языками, интересовался европейским искусством. Отца в живых уже не было. Бутурлин поселился в своем родовом имении - селе Таганча Киевской губернии, которое славилось живописным расположением (некогда оно принадлежало семейству польских магнатов Понятовских, но в начале XIX века отошло по наследству к Бутурлиным).

В Киеве поэт окончил гимназию, самостоятельно пополняя свое русское образование. В нем проснулась страсть ко всему русскому - истории, культуре, быту, языку. Он продолжает писать стихи, но теперь пишет их только по-русски. Он решает стать русским поэтом. Особенно его привлекает форма сонета, которую Бутурлин всячески культивирует, желая привить сонет русской поэзии.

В 1880 году Бутурлин покидает Киев и приезжает в Петербург. Он сдал здесь установленный экзамен и поступил на службу в министерство иностранных дел. Через три года он снова в Италии, которую покинул десять лет назад. Но теперь он уже приехал сюда в качестве советника русского посольства. Несколько лет он проводит в Риме, а затем получает назначение в Париж. До 1892 года Париж становится основным местопребыванием Бутурлина. Службой он себя обременяет не слишком, но зато много пишет и пристально изучает историю и литературу. Он сомневался в том, что усилия его, направленные на создание в русской поэзии сонета, увенчаются успехом. Но дело он не бросает и пишет сонеты в таком количестве, в каком никто из русских поэтов до него не писал.

В 1892 году Бутурлин вступил в брак с дочерью русского посла в Париже Я. А. Моренгейм, покинул столицу Франции и прочно поселился в Таганче. Он целиком посвящает себя поэзии. Осуществиться этому в полной мере было не суждено: ровно через год он заболел туберкулезом легких и еще через два года (24 июля 1895 года) умер в своем поместье и там же похоронен.

Кончина Бутурлина вызвала ряд сочувственных откликов в печати. Наиболее пространной заметкой отозвался журнал "Русское обозрение". Здесь было сказано, что покойный поэт "принадлежал к числу немногих истинных художников слова". Указывалось, что "его музу вдохновляли главным образом великие силы природы, воплощенные часто в божества древнерусской мифологии. Цельность, разносторонность и красота даваемых им картин этой одушевленной природы - часто поразительны... Форма произведений его была всегда строго обдумана и обработана, каждая небольшая вещь носила на себе печать близкого и разумного знакомства со строго классическими образцами и каждая из них была в высшей степени содержательна и музыкальна". {"Русское обозрение", 1895, No 9, с. 422.}

Стихотворения Бутурлина дважды выходили отдельными изданиями при его жизни: ""Сибилла" и другие стихотворения" (СПб., 1890) и сборник под заглавием "Двадцать сонетов" (Киев, 1891). Уже после смерти поэта вышел сборник "Сонеты" (Киев, 1895), подготовленный к печати самим Бутурлиным. В конце 90-х годов стихотворные произведения Бутурлина были собраны его женой и изданы отдельным томом ("Стихотворения графа П. Д. Бутурлина, собранные и изданные после его смерти графинею Я. А. Бутурлиной", Киев, 1897). Это наиболее полное, хотя и не слишком авторитетное с текстологической точки зрения собрание стихотворений Бутурлина. {В 1971 году в Мюнхене вышла на русском языке монография, посвященная творчеству Бутурлина: Olga Schmidt, Neizvestnyj poet P. D. Buturlin. Analiz tvorcestva. Slavistische Beitrage, b. 54. Munchen 1971.}

СОНЕТЫ

418. МОГИЛА ШЕВЧЕНКО

Над степью высится гора-могила.

С землею в ней опять слилось земное,

И лишь в ее незыблемом покое

Покой нашла измученная сила.

Но песнь законы смерти победила

И страстная, как ветер в южном зное,

Векам несет то слово дорогое,

Которым прошлое она бодрила.

Склони чело, молись, пришлец случайный!

Душе легко от радости свободной,

Хотя от слез здесь тяжелеют вежды.

Кругом - синеющий раздол Украины,

Внизу - спокойный Днепр широководный,

Здесь - крест, здесь - знак страданья

и надежды.

5 сентября 1885

Канев

419. ТАЙНА

Есть в жизни каждой тайная страница,

И в каждом сердце скрыто привиденье,

И даже праведник, как бы во тьме гробницы,

Хранит в душе былое угрызенье.

Хоть быстрых лет исчезла вереница,

Хоть победило наконец забвенье

И чувства давние, дела и лица

Поблекли в вихре новых впечатлений -

Но всё же иногда тот призрак дальний,

Неведомым послушный заклинаньям,

На миг живой из сердца воскресает;

Не грозный, не укорный, лишь печальный,

Уже не в силах он карать страданьем,

Но как он мстит! Как совесть он пугает!

<1887>

420. ПЛЯСКА СМЕРТИ

Я видел грозный сон. Не знаю, где я был,

Но в бледной темноте тонул я, словно в море;

И вот, как ветра вой, как шум от тысяч крыл,

Зачался странный гул и рос в немом просторе, -

И вмиг вокруг меня какой-то вихорь плыл,

Кружился в бешеном, чудовищном задоре...

То были остовы. Казалось, всех могил

Все кости тут сошлись в одном ужасном сборе!

О, этот прах!.. Он жил!.. Всё ближе и быстрей

Меня он обвивал, и дикий, страшный хохот

Порывами звенел над звяканьем костей.

Вдруг голос прозвучал, как грома резкий грохот:

"Пляши, о смерть! Ликуй! Бессмертна только ты!.."

И я тонул один в разливе темноты.

<1890>

421. ОТЗВУКИ

Я чувствую, во мне какой-то отзвук спит;

Он разуму смешон, как детское мечтанье,

Как сказочных времен неясное преданье...

А, разуму назло, порою он звучит!

Так в раковине звон далеких волн сокрыт:

Прилива вечный гул и бури рокотанье

Меж стенок розовых слились в одно шептанье,

Но вся стихия там воскресшая шумит.

Мы слышим этот шум - нет! этот призрак шума! -

И в душных комнатах, средь дымных городов,

К безбрежью синевы мгновенно мчится дума.

Надежды мертвые счастливейших годов,

Ваш отзвук никогда средь темных треволнений

Не призовет опять лазоревых видений!

<1891>

422. ЦАРЕВИЧ АЛЕКСЕЙ ПЕТРОВИЧ В НЕАПОЛЕ

Графу П. И. Капнисту

К окну он подошел в мучительном сомненье;

В руке - письмо от батюшки-царя;

Но взор рассеянный стремился в отдаленье,

Где тихо теплилась вечерняя заря.

Без волн и парусов залив забыл движенье,

Серебряным щитом меж синих скал горя,

И над Везувием в лиловом отраженье,

Как тучка, дым играл отливом янтаря.

И Алексей смотрел на мягкий блеск природы,

На этот край чудес, где он узнал впервой,

Что в мире есть краса, что в жизни есть покой,

Спасенье от невзгод и счастие свободы...

Взбешен молчанием, Толстой за ним стоял

И губы до крови, томясь, себе кусал.

В невольном, сладком сне забылся Алексей...

И вот его опять терзает речь Толстого:

"Вернись, вернись со мной! Среди чужих людей

Позоришь ты царя, отца тебе родного;

Но кара, верь, тебя с наложницей твоей

Найдет и здесь. Вернись - и с лаской встретит

снова

Он сына блудного. Простит тебе... и ей!

В письме державное на то имеешь слово".

И пред царевичем знакомый призрак встал,

Как воплощенный гнев, как мщение живое...

Угрозой тайною пророчило былое:

"Не может он простить! Не для того он звал!

Нещадный, точно смерть, и грозный, как стихия,

Он не отец! Он - царь! Он - новая Россия!"

Но сердце жгли глаза великого виденья;

Из гордых уст не скорбь родительской мольбы,

Казалося, лилась, - гремели в них веленья,

Как роковой призыв архангельской трубы.

А он, беспомощный, привычный раб судьбы,

В те быстрые, последние мгновенья

Он не сумел хотеть - и до конца борьбы

Бессильно пал, ища минутного забвенья.

"Спаси, о господи! помилуй мя, творец!" -

Взмолился Алексей, страдальчески вздыхая.

Потом проговорил: "Я покорюсь, отец!"

И на письмо царя скатилася, сверкая,

Горючая слеза... Какой улыбкой злой,

Улыбкой палача, торжествовал Толстой!

<1891>

423. СЕРЫЙ СОНЕТ

Вчера с вечернею зарей,

С последней, красной вспышкой света,

В зловещих тучах над землей

Печально умирало лето,

И осень с бледною луной

Взошла - и пел ей до рассвета,

Всю ночь, в листве еще густой

Изменник-ветер песнь привета.

Сегодня в небе нет лучей,

И дождь, дождь льется безнадежно,

Как слезы скорбных матерей!

И в этой тихой мгле безбрежной,

Смотри, к краям весны мятежной

Летит станица журавлей!

<1893>

424. САТАНА

Однажды пролетел по аду вихорь света, -

И ожил вечный мрак, ликуя, как слепец,

Прозревший чудом вдруг нежданный блеск

рассвета,

И стону вечному мгновенный был конец.

С улыбкой кроткою небесного привета

Пред Сатаной стоял божественный гонец

И рек: "Несчастный брат, тяжелого запрета

Снимает иго днесь вселюбящий отец.

Смирись! К ногам его, к престолу всепрощенья,

С раскаяньем твоим, как с даром, полечу,

И ад не будет ввек, не будет ввек мученья!"

Ответил Сатана со смехом: "Не хочу!"

И весь погибший люд, все жертвы искушенья

Владыке вторили со смехом: "Не хочу!"

<1893>

425. МАТЬ СЫРА ЗЕМЛЯ

Я - Мать Сыра Земля! Я - гроб и колыбель!

Поют мне песнь любви все голоса творенья -

Гроза, и соловей, и море, и метель,

Сливаясь в вечный хор, во славу возрожденья, -

Живит меня Перун, меня ласкает Лель;

Из недр моих к лучам и к радости цветенья

Стремится тонкий злак и царственная ель,

И мне, о человек, неведомы мученья.

Неутомимая, всех любящая мать,

Могла б я всем равно в довольстве счастье дать...

И зло не я, не я, благая, породила!

Незыблемый покой усталому суля,

Для бодрого всегда надежда я и сила!

Я - гроб и колыбель! Я - Мать Сыра Земля!

<1894>

426. К ........

Не верь, не верь толпе! Не умер Аполлон.

Да! Старый мир погиб, и затопляет Лета

Руины славные, где зову нет ответа;

Пустынною скалой чернеет Геликон...

Но в их святой пыли наш новый мир рожден!

Ужели божеством спасительного света

В чудесном зареве грядущего рассвета

На радость новых лет не пробудится он?

Жизнь бьет ключом теперь, но, робкие невежды,

Не видим мы еще поэзии надежды

В эпической борьбе природы и труда.

Явись, о вещий бог! Не зная сожалений,

Не веря смутным снам и грезам без стыда,

Ты новый гимн найдешь для новых упоений!

<1895>

427. АНДРЕЙ ШЕНЬЕ

О, если бы во дни, когда был молод мир,

Родился ты, Шенье, в стране богов рассвета,

От Пинда синего до синего Тайгета

Была бы жизнь твоя - прелестный долгий пир!

При рокоте кифар и семиструнных лир

Венчали б юноши великого поэта,

И граждане тебе, любимцу Музагета,

В родимом городе воздвигли бы кумир.

Но парки для тебя судьбу иную пряли!

И ты пронесся в ночь кровавых вакханалий

По небу севера падучею звездой!..

Как греческий рапсод, ты страстно пел свободу,

Любовь и красоту бездушному народу

И умер перед ним, как греческий герой.

<1895>

428. ЧЕХАРДА

Царю тринадцать лет. Он бледен, худ и слаб.

Боится пушек, гроз, коней и домового,

Но блещет взор, когда у сокола ручного

Забьется горлица в когтях зардевших лап.

Он любит, чтоб молил правитель-князь, как раб,

Когда для подписи уж грамота готова;

И часто смотрит он, не пророняя слова,

Как конюхи секут сенных девиц и баб.

Однажды ехал он, весной, на богомолье

В рыдване золотом - и по пути, на всполье,

Заметил мальчиков, игравших в чехарду...

И, видя в первый раз, как смерды забавлялись,

Дивился мальчик-царь: и он играл в саду

С детьми боярскими, но те не так смеялись.

<1895>

429

Родился я, мой друг, на родине сонета,

А не в отечестве таинственных былин, -

И серебристый звон веселых мандолин

Мне пел про радости, не про печали света

На первый зов мечты я томно ждал ответа

Не в серой тишине задумчивых равнин, -

Средь зимних роз, у ног классических руин,

Мне светлоокий бог открыл восторг поэта!

Потом... не знаю сам, как стало уж своим

Всё то, что с детских лет я почитал чужим...

Не спрашивай, мой друг! Кто сердце разгадает?

В моей душе крепка давнишняя любовь,

Как лавры той страны, она не увядает,

Но... прадедов во мне заговорила кровь.

<1895>

РАЗНЫЕ СТИХОТВОРЕНИЯ

430. СУЛАМИТА

(Подражание "Песне песней")

Я - роза Сарона, я - ландыш долин!

От башен Сидонских до Чермных пучин,

От Нила до рек Ниневии далекой

Нет краше меня между женщин Востока.

Сыны моей матери, злобно кляня,

Стеречь виноградник послали меня;

Но солнце с небес любовалося мною

И знойной меня одарило красою.

Спустилась я горной тропой в вертоград

Смотреть, как цветет молодой виноград,

Как зыблются травы большими волнами,

Как статный гранат увенчался цветами, -

Но там не нашла я весенних цветов...

Нашла я тогда в вертограде любовь!..

Мой милый - как царь среди царского стана,

И риз его запах - что запах Ливана!

Он властно обвил меня правой рукой;

Другая рука - под моей головой...

Мне дайте вина! Я от счастья страдаю!..

Мне дайте вина... От любви умираю!..

<1887>

431. БАЯДЕРА

Луна сквозь туманы - бледней привиденья;

Едва серебрится восточная даль;

Созвездий дрожат на реке отраженья,

Как жемчуг, упавший на тусклую сталь.

Едва серебрится восточная даль,

И думы рабыни туда улетают...

Как жемчуг, упавший на тусклую сталь,

Лишь первые дни в темной жизни блистают!

И думы рабыни туда улетают,

Где вечно белеет святой Эверест...

Лишь первые дни в темной жизни блистают!

Там снился и ей сон счастливых невест.

Где вечно белеет святой Эверест,

Она расцвела среди бедности вольной;

Там снился и ей сон счастливых невест!..

А смерти страшней - красота для бездольной.

Она расцвела среди бедности вольной

И вянет средь роскоши светлых дворцов;

А смерти страшней - красота для бездольной!

На рынке Дельхи продается любовь.

И вянет средь роскоши светлых дворцов,

Что лотоса сорванный цвет, баядера;

На рынке Дельхи продается любовь,

Как горсть изумрудов, как шкура пантеры.

Что лотоса сорванный цвет, баядера

В раздумье поникла прелестной главой:

"Как горсть изумрудов!.. Как шкура пантеры!.."

Смутился впервые ленивый покой.

В раздумье поникла прелестной главой...

У ног ее волны журчат безмятежно, -

Смутился впервые ленивый покой.

Ей слышится голос ласкающе-нежный...

У ног ее волны журчат безмятежно:

"Тут день без веселья, тут ночь без пиров!"

Ей слышится шепот ласкающе-нежный:

&nbs