Буренин Виктор Петрович - Стихотворения, Страница 2 - Книги

n="justify">

Я предвидеть это мог ли! -

Психологии незнанье

В обожаемом мной Бокле!

Горько плачь, несчастный Бюхнер,

Достодолжную острастку

Обещает дать тебе он,

Сняв с твоей системы маску!

Для девиц и дам московских

Ты не будешь страшной тенью,

Не привьешься гнойной язвой

К молодому поколенью!

Вот тебе пример: навеки

Я прощаюся с тобою,

Породнил меня Юркевич

С философией иною;

Почитать я буду старших,

Полон к ним благоговенья,

И в великий пост намерен

Справить ровно два говенья!

1863

401. ГЛАВЫ ИЗ "БЛАГОНАМЕРЕННОЙ ПОЭМЫ"

ПЕСНЬ ПЕРВАЯ

Слава нам! В поганой луже

Мы давно стоим,

И чем далее, тем хуже

Мы себя грязним!

Конрад Лилиеншвагер

"Велика и обильна родная земля" -

Мы читали из школьных тетрадок;

"Но порядка в ней нет" - прибавлялось; теперь

Положительно есть и порядок.

Не угодно ль взглянуть - поразительный вид:

Вот народ в шестьдесят миллионов,

Что в любви и примерном согласьи живет

Под эгидою мудрых законов.

Всем известно, на праве основан закон...

Как бы здесь мне хотелося здраво

Бросить взгляд на идею, значенье и цель

Высоко мною чтимого права.

Изъяснил бы весьма юридически я,

Что спасительна порка для вора,

Как толкуют Капустин, Чичерин Борис

И юристов немецкая свора.

Но боюсь от предмета отвлечься... К тому ж

И "причин независящих" бездной

Руководствуюсь я... Так не лучше ль опять

Возвратиться к отчизне любезной?

Мы сказали, порядок у нас и во всем

Равновесие сил разнородных:

В низших классах наивная честность, зато

Есть лукавство рабов в просвещенных.

Все сословья концерт у нас общий дают;

Что за звуки! разлив их так ровен,

Так приятно согласен! В гармонии нам

Уступают Моцарт и Бетговен!..

Это точно, была роковая пора,

Взволновались однажды мы очень,

В оны дни, как солидные лица свои

Удостоивать стали пощечин.

Жажда плюх, как известно, пришла из Москвы:

Там, великих начал провозвестник,

Первый начал валять по ланитам себя

Джентельмен раздражительный "Вестник".

Мудрый Кокорев в такт ему вдруг заушил

Тучный лик свой, и вслед им Погодин

Энергично взялся за ланиты свои,

Находя, что сей акт благороден.

Петербургу понравилось это; и мы

Года два перед взором Европы

Колотили себя и в то время нашли,

Что не надо и розог!..

(Говорят - не ручаюсь за верность молвы, -

Что в те бурные дни из аптеки

Для целения арнику больше всего

Отпускалось Степану Громеке.)

Воспевали поэты в высоких стихах

Заушения подвиг отменный

И пророчили нам, что в грядущем за то

Вознесемся мы в целой вселенной...

Появились, однако, тогда ж господа,

Что немножко в скептическом духе

Объясняли всеобщую жажду - себе

Задавать с наслаждением плюхи.

Эти скептики нам утверждали, что мы,

Потеряв на ланиты чужие

Наше прежнее право, себя по щекам

Принялись колотить, как шальные!

Впрочем, плюхи звучали... и стихли потом;

Раздалась на железной дороге

Вновь одна, но уж та по чужому лицу,

И - порядок остался в итоге!

Я, читатель, от няни-старушки слыхал

В дни волшебно мелькнувшего детства

Много сказок чудесных: один этот клад

Мне она завещала в наследство.

На меня не посетуют, если теперь

Сказку я расскажу: отчего нам

Не запеть, как певалось в минувшие дни,

Простодушно-младенческим тоном?

Я люблю звуки песен былого, люблю

Этих звуков волшебные песни;

Сердцу сладко минувшие дни вспоминать,

С ними жизнь и светлей и чудесней!..

Так начнем же: далеко, в заморских краях

Жил волшебник Прогресс благодушный,

Правил мирно страной да творил чудеса,

И Прогрессу все были послушны.

Жил Прогресс, не тужил; да случилось, узнал,

Что есть целые грады и веси,

Где в спокойствии добрые люди живут

Да и знать не хотят о Прогрессе.

Он разгневался. "Ну, - говорит, - коли так,

Сам иду я, своею персоной

К этим людям: посмотрим мы, как-то у них

Будет принят властитель законный?"

Собрался он без свиты; шел день, может, два,

И пришел наконец: ничего-то

Не видать - ни долинок, ни речек, ни гор,

Лишь зловонное видно болото.

Люди разных чинов и сословий сидят

В том болоте средь грязи смердящей,

Жрут ее да хвалебные песни поют,

Полагая, что пищи нет слаще.

"Что за мерзости!" - плюнул волшебник Прогресс,

Да и прочь было... глядь: вместо суши

Очутилась трясина под ним - и завяз

Он в трясине по самые уши!

Оглянулся он в страхе: толпою к нему

Разноцветные люди всплывали -

На лицо ему плюнули грязью, потом

Сами грязь ту облизывать стали...

И сидит в том болоте Прогресс, и досель

Он не может уйти из болота...

"Ну уж сказка!" - кричат мне. Соскучились вы? -

Самому мне невесело что-то...

"Для чего же рассказывать было ее? -

Что за басни, давайте нам дело!"

Для чего? "Есть причина, но я не скажу

Ее звездам небес!"... (из "Отелло").

Впрочем, если угодно, вам можно теперь

Насладиться приятной мечтою;

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

То ли дело у нас-то, такой ли прием

Был оказан прогрессу сынами

Милой родины? принят он был, восхвален

И осыпан в восторге цветами.

На Скарятине въехал он в славе; в Москве

Был он встречен Катковым, лорд-мэром,

На пути ему Павлов песок посыпал,

И скакал Розенгейм пионером.

Все младенцы ему воспевали хвалу:

Калиновский, {1} Громека, Чичерин,

Князь Черкасский с березовой ветвию шел,

Заливался Скарятин, как мерин...

Ах, куда мы идем? до чего мы дойдем? -

Часто слышатся эти вопросы

В нашем обществе мудром, и часто от них

Сильно духом смущаются россы.

Отвечают одни: мы идем всё вперед;

Но другие, исполнясь тревоги,

Возражают: да что же нас ждет впереди?

И не лучше ль присесть на дороге?

Может быть, впереди-то - спаси нас господь -

Сами будем мы жизни не рады;

Ну, как месяцы вроде "плювьёзов" пойдут, {2}

А недели заменят "декады"?

Ну, как вдруг, например, на Арбате, в Москве,

Развернутся деревья свободы?

И под ними российские девы начнут

В белых юбках водить хороводы?

Ну, как вдруг целовальник у нас с мясником

Зашумят, загуляют не в шутку?

И нельзя будет их на веревке свести,

Для смирения должного, в будку?

Ну, как "Почты" редактор Иван Гончаров

Обратится внезапно в Марата,

Кохановская выйдет подобьем Roland?..

Что-то мы затолкуем тогда-то!

Но к столь страшным мечтаниям склонны умы

Только слишком наивного свойства,

Я сказал уж однажды: порядок у нас -

Так какие же тут беспокойства?

Надо только одним призаняться: чтоб мы

Были в жизни невинны и чисты,

Яко голуби, и да исчезнут, как дым,

Из родимой земли нигилисты!

Это мирного общества нашего зло,

Это Запада гнойного дети;

Им не свято отечество самое, им

Ничего нет святого на свете!

Им благие реформы дают: например,

Улучшая цензуру, хлопочут

"Предварение" вместе с "каранием" слить -

А они безобразно хохочут!

Вред их обществу сознан давно; и теперь

Нигилистов смиряют отлично:

В Петербурге келейно их правят, в Москве

Исправляет Юркевич публично.

Мне, однако, читатель, казались всегда

Эти меры медлительны очень;

Как быстрей нигилизм истребить до конца -

Этим я горячо озабочен.

Порошок я хочу изобресть, чтоб сморить

Порождение злых элементов:

Свистунов, журналистов, писателей всех

И, особенно, дерзких студентов.

. . . . . . . . . . . . . . . . . .

Ну, однако, довольно, малютка моя,

Будет петь нам... Уж скоро ведь, светел,

На востоке заблещет небес горизонт,

Уж два раза выкрикивал петел...

На плечо ты склоняешь головку ко мне,

И повязка чела золотая

Ароматные кудри не может сдержать...

Я дремлю, эти кудри лаская...

И как будто нисходит желанный покой...

Но покою нельзя мне отдаться;

Нет, малютка моя, не давай мне заснуть:

Мне всегда сны ужасные снятся!

Невеселые сны! Всё-то слышу я в них

Безотрадные вопли и скрежет,

Слышу песни ликующих праздно... и мне

Звук той песни, как нож, сердце режет!

Снится мне: воет грустно метель и снега

Заметают деревню... Под кровом

Полусгнившего сруба рыдает бедняк,

Истомлен боем с жизнью суровым...

И зачем он рыдает безумно? кого

О спасеньи, о помощи просит?

Снится мне, что рыданья и вопли его

Только ветер да вьюга разносит!

Страшны мне эти сны, надо мною они

Пролетают всю ночь до рассвета...

Но увы! На вопрос о значении снов

Не дает моя Муза ответа.

1863

{1 Г. Калиновский - издатель ныне почившего прогрессивного журнала для детей "Светоч".

2 Здесь автор, очевидно, имеет в виду исключительно ежемесячные хронические предсказания г-на Громеки, потому что, кроме его, у нас, кажется, еще никто не предсказывал революции. Это ясно из сопоставления г. Гончарова - Марату и г-жи Кохановской - m-me Roland. Хороша вышла бы революция при таких деятелях! Примеч<ание> наборщика.}

402. <ГРАЖДАНСКАЯ КАЗНЬ Н. Г. ЧЕРНЫШЕВСКОГО>

Это было печальное утро: туман

Над столицей свой саван гробовый

Распростер, с неба дождь, будто слезы, лился,

Веял холод повсюду суровый...

Я на площадь пришел... Там толпа собралась,

Эшафот поднимался там черный:

Три ступени, дощатый помост и на нем

Столб с тяжелою цепью позорный.

В строй сомкнувшись, солдаты стояли кругом,

Палачи на помосте гуляли,

И жандармы задами своих лошадей

С наглым видом толпу оттесняли.

Отделения Третьего мерзостный штаб

Тут же был - и с султанами кепи

Любовались с злорадством жестоким, когда

Укрепляли железные цепи...

Небо было темно, ветер жалобно выл...

Час за часом тянулся уныло...

Сердце было мучительной пыткой полно

И тоской ожидания ныло...

Раздался стук колес... Загремел барабан,

И карета подъехала... Вышел

Из нее человек - и его на помост

Палачи повели... Я не слышал

Вздохов скорби в толпе: каждый в сердце таил

Муки сердца... но взоры сверкали

Скорбным гневом... Он шел мимо нас, и пред ним

Все мы головы низко склоняли.

Бледен лик его был, но смотрел, как всегда,

Он с иронией горькой... Своими

Палачами он был окружен, но в тот миг

Не они - он смеялся над ними...

Но когда, приговор прочитавши, к столбу

Притянули ему цепью руки

И с открытым челом он стоял под дождем

С бледным ликом, исполненным муки, -

О, тогда вздохи скорби толпа не могла

Превозмочь... и у женщин катились

Слезы, горькие слезы из глаз,

И сердца наши злобою бились...

Палачи! Как Христа, приковали его

У столба казни цепью позорной,

Приковали за то, что к свободе он звал,

Что насилья был враг он упорный!..

1864

403. ИЗ ПОЭМЫ "ПРЕРВАННЫЕ ГЛАВЫ"

ГЛАВА 4

Я всегда осуждал направление тех,

Кто порядком вещей недоволен

И в наш век положительный жаждой реформ

И утопий мечтательных болен.

Мне порядок иной непонятен, как тот,

Освященный веками, с которым

Существует весь мир: удивительный вид

Представляет пытливым он взорам.

В основаньи его вложен строгий принцип -

Нуждам разных людей соразмерно

Потребленье давать: так, богатым всем жить