| Главная » Книги |
Байрон Джордж Гордон - Осада Коринфа, Страница 2
Байрон Джордж Гордон - Осада Коринфаsp; Послѣдн³й вождь османскихъ силъ,
Морею Портѣ возвратилъ,
Весь край огнемъ опустошивъ
И авангардъ свой поручивъ
Младому Альпу, и тогда,
Съ землей ровняя города,
Тебѣ отступникъ заявилъ,
Какъ твердъ онъ въ новой вѣрѣ былъ.
VI.
Слабѣютъ стѣны; все сильнѣй,
Все чаще, жарче съ батарей
Пальба направлена на нихъ,
Неумолкая ни на мигъ.
И раскаленныхъ пушекъ громъ
Грохочетъ въ полѣ боевомъ,
И съ страшнымъ трескомъ здѣсь и тамъ
Валятся башни по стѣнамъ,
И въ мигъ, какъ въ прахъ онѣ падутъ
Отъ взрыва бомбъ, съ горящихъ грудъ
Сверкаетъ пламя сквозь проломъ,
Взвиваясь огненнымъ столбомъ,
Иль, какъ болида страшный хвостъ,
Разсыпавшись въ милл³оны звѣздъ,
Ихъ искры мечетъ до небесъ,
Гдѣ сквозь густой, двойной навѣсъ
Изъ дымной мглы и сѣрыхъ тучъ
Не проникаетъ солнца лучъ.
VII.
Но не изъ мести лишь одной
Злой Альпъ, отступникъ молодой,
Свирѣпый, учитъ турковъ рать
Искусству стѣны сокрушать.
Изъ-за ограды крѣпкихъ стѣнъ
Онъ мнитъ похитить дѣву въ плѣнъ
У непреклоннаго отца,
Который юныя сердца
Еще въ то время разлучилъ
Какъ Альпъ Венец³и служилъ,
Когда, счастливецъ, не былъ онъ
Еще измѣной заклейменъ,
Въ тѣ дни, когда онъ, въ карнавалъ,
Въ пирахъ, всѣхъ блескомъ ослѣплялъ
И всѣхъ нѣжнѣе въ часъ ночной
Пѣлъ серенады надъ волной
Въ честь итальянки молодой.
VIII.
И всѣмъ казалось, что его
Франческа любитъ одного,
Затѣмъ что слышали не разъ
Всѣ женихи ея отказъ.
Когда жъ адр³йск³й бурный валъ
Ланчьотто въ чуждый край умчалъ,
Сталъ гаснуть блескъ ея очей,
И ликъ печальный сталъ блѣднѣй,
И стали каждый день вдвоемъ
Ее видать съ духовникомъ.
И если изрѣдка на балъ
Она являлась въ карнавалъ,
То въ грустныхъ взорахъ шумный свѣтъ
Читалъ печали тайный слѣдъ.
И сталъ простѣй ея нарядъ,
И невнимательнѣе взглядъ,
И голосъ менѣе пѣвучъ,
И легк³й шагъ не такъ летучъ
Среди танцующихъ гостей
Всю ночь до утреннихъ лучей.
IX.
Отправленъ дожемъ край блюсти,-
Край что Венец³и вожди
Отъ Патры до Эвбейскихъ водъ
У Порты отняли въ тотъ годъ,
Когда Собѣск³й сокрушилъ
Подъ Будой мощь османскихъ силъ,-
Минотти, храбрый генералъ
Въ тѣ дни въ Коринѳѣ возсѣдалъ,-
Въ тѣ дни, когда разцвѣлъ какъ рай
Подъ властью дожей грековъ край,
И прежде чѣмъ нарушенъ былъ
Тотъ миръ, что ихъ освободилъ.
Минотти дочь привезъ съ собой,
И красоты еще такой
На высотахъ морейскихъ горъ
Никто не видывалъ съ тѣхъ поръ,
Какъ Менелаева жена
Бѣжала, гостемъ прельщена,
Заставивъ лить такъ долго кровь
За беззаконную любовь.
X.
Стѣна разрушена пальбой,
И завтра съ раннею зарей
Въ проломъ по грудамъ падшихъ стѣнъ
Начнется приступъ злыхъ племенъ.
Уже изъ турокъ и татаръ
Колонны выбраны; ихъ жаръ
Неукротимъ: не даромъ ихъ
Зовутъ "отрядомъ роковыхъ".
Они проложатъ путь мечомъ,
Застелятъ трупами проломъ,
И какъ по лѣстницѣ взойдутъ
По трупамъ въ городъ, гдѣ падутъ.
XI.
Ужъ ночь. Надъ гребнемъ темныхъ скалъ
Холодный, полный мѣсяцъ всталъ.
Струится бездна синихъ водъ.
Безбрежнымъ моремъ средь высотъ
Простерлась неба синева,
И звѣзды, свѣта острова,
По ней разсыпались, полны
Духовной, чудной тишины.
О, кто, глядя на нихъ, мечтой
Не уносился въ край святой?
Кто не желалъ исчезнуть въ немъ,
Чтобъ слиться съ вѣчнымъ ихъ огнемъ?
Прозрачны, полны синей мглы,
Уснули волны у скалы,
По мелкимъ камнямъ чуть журча,
Какъ струйки чистаго ключа.
Надъ моремъ дремлютъ вѣтерки,
Висятъ на древкахъ бунчуки
И въ складкахъ ихъ османовъ гербъ
Блеститъ луны сребристый серпъ.
И все заснуло крѣпкимъ сномъ;
Невозмутимый миръ кругомъ,
Лишь стража окликъ подаетъ,
Да звонко конь вдали заржетъ,
Да эхо вторитъ межъ холмовъ,
Да слышенъ въ станѣ у враговъ
Немолчный говоръ, гулъ глухой,
Какъ шелестъ листьевъ предъ грозой.
Но чу! воззвалъ въ обычный часъ
Къ молитвѣ муэдзина гласъ,
И, звукъ волшебный, несся онъ,
Какъ призрака пустыни стонъ,
Какъ вѣтерка чуть слышный свистъ
Въ струнахъ Эола. Звонокъ, чистъ
И мелодически-унылъ,
Онъ сердце въ трепетъ приводилъ.
Онъ къ осажденнымъ въ грудь проникъ,
Пророческой судьбы ихъ кликъ;
Онъ осаждающихъ смутилъ
Зловѣщимъ ужасомъ могилъ,-
Тѣмъ трепетомъ душевныхъ мукъ,
Когда въ насъ сердце биться вдругъ
Перестаетъ, чтобы опять
Еще сильнѣй затрепетать,
Какъ бы стыдясь, что такъ оно
Пустой тревогой смущено,
Въ такой невольный трепетъ насъ
Приводитъ звонъ въ полночный часъ,
Когда гудитъ за упокой
Души отшедшей въ м³ръ иной.
XII.
Стоитъ на взморьѣ Альповъ станъ.
Пробилъ ужъ зорю барабанъ,
Прочли молитву, часовыхъ
Разставили и - лагерь стихъ.
Всѣ спятъ. Одинъ лишь Альпъ не спитъ;
Онъ завтра въ битвѣ утолитъ
Всѣ муки долг³я свои
Блаженствомъ мщенья и любви.
Часы бѣгутъ, и молитъ онъ,
Чтобъ укрѣпилъ въ немъ душу сонъ
Для дѣлъ кровавыхъ; но кипятъ
Въ немъ думы черныя какъ адъ.
Онъ здѣсь одинъ въ толпѣ невѣждъ;
Не дѣлитъ съ ними онъ надеждъ
Затмить луною крестъ въ бою;
Не вѣритъ вовсе, что въ раю
За каплю крови будетъ онъ
Любовью гур³й награжденъ.
И не пылаетъ сердце въ немъ
Тѣмъ вдохновительнымъ огнемъ,
Съ какимъ суровый патр³отъ
На смерть за родину идетъ.
Онъ здѣсь одинъ - отступникъ злой,
Измѣнникъ родины святой,
Одинъ безъ друга, безъ родныхъ,
Въ толпѣ враговъ, въ толпѣ чужихъ.
Они на смерть готовы съ нимъ,
Затѣмъ что онъ непобѣдимъ,
Затѣмъ что онъ, гяуровъ бичъ,
Сулитъ имъ въ битвѣ рядъ добычъ.
И пресмыкаются они
Предъ нимъ затѣмъ, что искони
Передъ людьми высокихъ думъ
Смирялся въ черни темный умъ.
Но все же родомъ онъ изъ тѣхъ,
Съ кѣмъ жить - въ глазахъ ихъ - тяжк³й грѣхъ!
Они завидуютъ ему,
Что славенъ онъ, надѣвъ чалму,
Тогда какъ въ юности своей
Онъ былъ упорный назарей.
Они не знаютъ, какъ убитъ
Духъ гордый дерзостью обидъ;
Они не знаютъ, имъ чужда
Души озлобленной вражда;
Они не знаютъ, какъ объятъ
Желаньемъ мести ренегатъ.
Онъ вождь, но въ м³рѣ вѣчно такъ:
Кто впереди, тотъ и вожакъ.
Шакаловъ такъ смиряетъ левъ
И, ихъ добычей овладѣвъ,
Одинъ съѣдаетъ всю корысть,
Имъ оставляя кости грызть.
![[]](/img/b/bajron_d_g/text_0510oldorfo/b_kor03.jpg) XIII.
И лихорадочнымъ огнемъ
Онъ весь горитъ, и тяжко въ немъ
Трепещетъ сердце, ноетъ грудь,
И тщетно хочетъ онъ заснуть -
Малѣйш³й шорохъ, каждый звукъ
Сонъ гонитъ прочь для новыхъ мукъ.
Чалма палитъ ему чело,
Грудь стиснулъ панцырь тяжело,
Хотя, бывало, заурядъ
Онъ крѣпко спалъ подъ грузомъ латъ,-
Спалъ не въ постели пуховой
И не въ такой тиши ночной,
Какъ въ этотъ часъ, но въ бурной мглѣ,
Подъ хладнымъ небомъ, на землѣ.
И Альпъ не въ силахъ ждать внутри
Палатки утренней зари.
Идетъ на взморье, гдѣ кругомъ
Бойцы уснули крѣпкимъ сномъ.
Кто усыпилъ ихъ? Почему
Не спится въ станѣ лишь ему?
Трудовъ имъ больше, смерть вѣрнѣй,
И многимъ, можетъ, въ жизни сей
Насталъ послѣдней ночи сонъ,
А онъ ничѣмъ не возмущенъ!
И Альпъ, безсонницей томимъ,
Бойцамъ завидуетъ простымъ.
XIV.
И утолились муки въ немъ
На свѣжемъ воздухѣ ночномъ.
Прохладой вѣяло съ небесъ,
И снова духомъ онъ воскресъ.
За нимъ былъ лагерь; передъ нимъ
Съ зубчатымъ берегомъ своимъ
Сверкалъ, врѣзаясь въ грудь земли,
Заливъ Лепантск³й; а вдали
С³ялъ съ высотъ Дельф³йскихъ горъ
Снѣговъ незыблемый шатеръ.
И лился блескъ отъ тѣхъ снѣговъ,
Какъ лился много ужъ вѣковъ,
Протекшихъ здѣсь, гдѣ нѣтъ зимы,
И не исчезнетъ снѣгъ, какъ мы.
Рабы, тираны - всѣхъ должна
Смыть съ м³ра времени волна;
Но бѣлый, зыбк³й тотъ покровъ,
Изъ легкихъ сотканный паровъ,
Межъ тѣмъ какъ гибнетъ все окрестъ,
С³яетъ вѣкъ въ сосѣдствѣ звѣздъ.
Какъ ткань, какъ облако, какъ паръ,
Онъ тамъ раскинутъ людямъ въ даръ
Самой Свободою, когда,
Простясь съ Элладой навсегда,
Она въ долины грустный взоръ
Послѣдн³й кинула съ тѣхъ горъ,
Гдѣ въ вѣщихъ пѣсняхъ столько разъ
Гремѣлъ ея могуч³й гласъ.
Но и теперь она порой
Еще слетаетъ въ край родной
Къ полямъ, принявшимъ видъ пустынь,
Къ останкамъ храмовъ и святынь,
Чтобъ пробудить сердца людей
Воспоминаньемъ славныхъ дней.
Вотще! Въ нихъ духъ не оживетъ,
Пока с³янье не блеснетъ
Той вѣчно памятной зари,
Когда тиранъ бѣжалъ изъ при,
И палъ съ улыбкой на устахъ
Велик³й Спарты сынъ въ горахъ.
XV.
Не позабылъ и Альпъ злодѣй
О славѣ этихъ чудныхъ дней.
Бродя въ безмолв³и ночномъ,
Онъ вспомнилъ, въ мысляхъ о быломъ,
О тѣхъ герояхъ старины,
Чья кровь лилась за честь страны.
И, этой думою смущенъ,
Онъ сознавалъ какъ жалокъ онъ,
Предатель, обнаживш³й мечъ
Противъ отчизны въ шумѣ сѣчъ,
Притекш³й поприщемъ измѣнъ
На святотатный приступъ стѣнъ.
О, такъ ли въ битву шли съ врагомъ
Вожди, чей прахъ почилъ кругомъ?
Они вели фаланги въ бой
Въ защиту родины святой;
Они погибли, но жива
Ихъ вѣчной доблести молва.
Объ ней гласитъ просторъ полей,
Гласятъ ущелья горъ объ ней;
Она живетъ во мглѣ лѣсовъ,
Гремитъ и въ говорѣ валовъ;
Ихъ духъ витаетъ на горахъ;
Ихъ память искрится въ струяхъ
Ручьевъ долинъ, въ волнахъ рѣки,
И, мнится, шепчутъ вѣтерки
Ихъ имена, и каждый холмъ,
Колонна каждая на немъ,
И каждый камень на холмахъ
Скрываетъ ихъ священный прахъ.
И вѣчно будетъ ихъ страна,
Хоть нынѣ рабству предана,
Страной свободы, славныхъ дѣлъ.
И патр³отъ, когда созрѣлъ
Въ немъ подвигъ доблести, всегда
Укажетъ съ гордостью туда
И, вдохновенный стариной,
Съ тираномъ смѣло вступитъ въ бой,
Чтобъ грудью родину свою
Иль отстоять, иль пасть въ бою.
XVI.
По взморью мраченъ бродитъ онъ,
Прохладой ночи оживленъ.
Недвижна зыбь пучинъ морскихъ:
Приливъ съ отливомъ воли ихъ
Не укрощаетъ и лунѣ
Не покоряются онѣ.
Къ скалѣ ли рвутся ихъ валы,
Спокойно ль льются отъ скалы,
Шумятъ ли въ морѣ и кипятъ,
Или въ заливѣ тихо спятъ,-
Безмолвно смотритъ въ нихъ луна,
Надъ ними власти лишена.
&n 
| |
| Просмотров: 457 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры