Жанлис Мадлен Фелисите - Женщина-Автор

съ живост³ю Эмил³я. - Великодушная, милая женщина! воскликнула Графиня, бросившись къ ней въ объят³я: отъ какой страшной муки вы меня избавляете! Я уже не могу быть щастлива, потерявъ собственное къ себѣ уважен³е: но по крайней мѣрѣ сердце мое перестанетъ раздираться. - Я еще болѣе сдѣлаю, сказала Эмил³я, и завтра уѣду въ Лангедокъ на цѣлый годъ... Нѣтъ, это излишно, отвѣчала Графиня: ваше отсутств³е огорчитъ меня; сверхъ того что подумаютъ? - "Будьте покойны; я найду способъ."... Вошли друг³я дамы, и разговоръ пресѣкся. Возвратились въ залу. Тамъ Жермёль танцовалъ съ Меланидою: это подало Эмил³и мысль притвориться сердитою на него; извѣстно было, что она не любила Меланиды, которая не скрывала своей привязанности къ Жермёлю. Эмил³я открылась Графу Нанжису въ мнимой досадѣ своей, и велѣла тихонько Жермёлю, когда поставили кушанье, сѣсть за столомъ подлѣ Меланиды; а сама сѣла между хозяиномъ и хозяйкою, и во весь ужинъ не переставала говорить первому о своемъ неудовольств³и. Графъ называлъ его несправедливымъ, безразсуднымъ, но вѣрилъ ему; чего ей только и хотѣлось. Эмил³я послѣ ужина тотчасъ уѣхала, обнявъ Графиню съ тѣмъ сладкимъ, нѣжнымъ чувствомъ, которое мы всегда имѣемъ къ предмету нашей добродѣтельной жертвы. Она въ тотъ же вечеръ написала къ Жермёлю записку, коротенькую, холодную и безъ всякаго выражен³я любви. Жалость и пламенное усерд³е оправдать довѣренность нещастной Графини, истребляли въ ней всякое другое чувство. Она сочла бы вѣроломствомъ малѣйш³й знакъ склонности къ Жермёлю, и даже съ угрызен³емъ совѣсти воспоминала прежн³я доказательства своей любви къ нему, безпрестанно воображая Ангельск³й, умильный видъ, съ которымъ говорила ей Графиня. Эта жалкая, трогательная картина заставила ее наконецъ обратишься къ разсудку: она уже перестала извинять Жермёлеву невѣрность, гнушалась ею, а болѣе всего ужасалась ее! - На другой день по утру Эмил³я простилась съ сестрою, и уѣхала изъ Парижа.

   Поспѣшный отъѣздъ Эмил³и удивилъ всѣхъ. Графъ Нанжисъ приписывалъ его разрыву ея съ Жермёлемъ, происшедшему, какъ онъ думалъ, отъ безразсудной ревности къ Меланидѣ. Въ обществахъ говорили только объ Эмил³и, цѣлую недѣлю; a тамъ забыли ее. Жермёль сперва душевно огорчился. Въ большомъ свѣтѣ все воспаляетъ любовь: учтивость и желан³е нравиться, которыя часто бываютъ образомъ ея - спектакли, которые безпрестанно изображаютъ ея прелесть и силу общества и праздники, соединяющ³е людей. Но отсутств³е скоро истребляетъ память милаго въ людяхъ, ведущихъ разсѣянную жизнь. Страсти родятся и возрастаютъ въ свѣтѣ легче, нежели въ уединен³и; но онѣ питаются въ безмолвной тишинѣ сего послѣдняго: такъ опасно заключиться съ любов³ю; такъ она неизлечима. Жермёль грустилъ во все это время, пока свѣж³я воспоминан³я живо представляли ему Эмил³ю; но проѣхавъ разъ шесть мимо ея дома, услышавъ въ разныхъ концертахъ другихъ женщинъ, играющихъ на арфѣ и поющихъ, - привыкнувъ не встрѣчать ее ни во дворцѣ, ни на балахъ, онъ пересталъ объ ней думать, и внутренно хвалился своею твердост³ю. Такимъ образомъ не рѣдко забывчивость, которая происходитъ отъ слабости, дѣйств³емъ самолюб³я обращается въ похвальное мужество разсудка! Между тѣмъ, какъ Жермёль нечувствительно забывалъ Эмил³ю, не оживляя прежнихъ чувствъ своихъ къ Графинѣ Нанжисъ, Эмил³я думала объ немъ ежеминутно, имѣя болѣе силы и постоянства въ характерѣ. Сверхъ того, живучи уединенно, не могла имѣть никакого разсѣян³я. Едва выѣхавъ изъ Парижа, она вообразила Жермёля въ трогательномъ видѣ отчаян³я; перестала осуждать его; жалѣла объ немъ сердечно и твердила въ мысляхъ безпрестанно, что не смотря на страсть къ ней, онъ никогда не думалъ пожертвовать ей Графинею, никогда даже не хотѣлъ ясно говорить о невольной любви своей. Эмил³я забыла, что торжественное объявлен³е не нужно, когда два человѣка разумѣютъ другъ друга; что взоры, перемѣны голоса и слова, которыя вырываются изъ сердца, и которыхъ смыслъ тѣмъ яснѣе, что испуганный разумъ хочетъ затмить его, бывали всегда истиннымъ языкомъ любви.

   Эмил³я въ первый разъ узнала, какъ можно жить безъ людей и не скучать. Сердца дѣятельныя и чувствительныя находятъ болѣе удовольств³я въ уединен³и, нежели холодныя и лѣнивыя, которыя имѣютъ нужду въ потрясен³яхъ внѣшности. Можно ли скучать съ живымъ воображен³емъ, съ талантами, съ чистою совѣст³ю и съ нѣжнымъ воспоминан³емъ? Эмил³я огорчалась разлукою съ Жермёлемъ, ко утѣшалась мысл³ю, что твердость ея заслужитъ его удивлен³е. Сверхъ того взаимная любовь ни въ какомъ положен³и не бываетъ безъ надежды. Графиня Нанжисъ сожалѣла о потерянной добродѣтели и была недовольна своимъ любовникомъ: не могла ли она добровольно разорвать цѣпь, которая уже тяготила ее? Эмил³я воображала Жермёлеву къ ней любовь самою романическою и страстною; и кто въ 22 года не имѣетъ права ожидать всего отъ времени, любви и постоянства? Эмил³я съ новымъ удовольств³емъ принялась за сочинен³е, и написала романъ. Когда Авторъ пишетъ истину, и въ сердцѣ своемъ находитъ описываемыя имъ трогательныя чувства? тогда с³е упражнен³е бываетъ столь мило, что можетъ замѣнить самое щаст³е. Гораздо пр³ятнѣе для ума и души писать романъ, нежели свою истор³ю, которая никогда не дозволитъ быть чистосердечнымъ (ибо совершенная искренность или безразсудна? или смѣшна); a это принужден³е всегда охлаждаетъ воображен³е. Сверхъ того всегда трудно говорить о себѣ съ пр³ятност³ю, свободою и съ чувствомъ внутренняго достоинства; ужасно думать, что все истинно хорошее покажется сомнительнымъ, и что воображаемое пристраст³е Историка заставляетъ не вѣрить Истор³и. Но въ романѣ безъ всякаго хвастовства Авторъ можетъ описать и даже украсить себя въ тысячи портретахъ, ни мало не обманывая читателя, которому обѣщана выдумка. Еще пр³ятнѣе описывать милыхъ намъ людей, въ то щастливое время жизни, когда слѣпая довѣренность и нѣжная чувствительность окружаютъ своими мечтами все любезное сердцу!.. Ахъ, сколъ живы и совершенны должны быть с³и картины, написанныя въ молодости съ увѣрен³емъ въ ихъ истинѣ!... Время и печальная опытность снимаютъ магическую, блестящую завѣсу, которая украшаетъ дружбу и всѣ чувства; но и тогда еще мы любимъ изображать, что нѣкогда насъ прельщало; не выдумываемъ, a только воспоминаемъ!

   Мѣсяцевъ черезъ восемь увѣдомили Эмил³ю, что Графиня Нанжисъ въ чахоткѣ и при смерти; что, зная опасность свою, она уже не видится съ Жермёлемъ и думаетъ только объ одной Религ³и. С³я нещастная, терзаясь вмѣстѣ и своимъ преступлен³емъ и холодност³ю любовника, была жертвою угрызен³й совѣсти и любви. Жермёль не переставалъ изъявлять ей нѣжности и попечительной дружбы, но онъ не былъ уже влюбленъ. Польза самолюб³я и тайные виды любочест³я дѣлаютъ иногда мущинъ искусными лицемѣрами любви; но благодарность и жалость не заставляютъ ихъ притворяться страстными. Графиня Нанжисъ умерла въ началѣ весны, черезъ 15 мѣсяцевъ послѣ Эмил³ина отъѣзда. Жерзмёль чувствовалъ истинную горесть и даже раскаян³е; чувствовалъ, сколь ужасно прельстить молодую, нѣжную и добродѣтельную женщину, которая уступаетъ сердцу единственно для того, что вѣритъ непреодолимой страсти и вѣчному постоянству любовника; a кто изъ мущинъ можетъ быть искренно увѣренъ въ своемъ постоянствѣ? Жермёль занемогъ, не выходилъ изъ комнаты, тронулъ всѣхъ такою живою горест³ю, и думалъ, что осьмидневная лихорадка загладила вину его, успокоился! Эмил³я узнала о Жермелевой болѣзни, и пользуясь всякимъ случаемъ выдумывать трагическ³е романы, вообразила его при смерти, героемъ благодарности и мученикомъ дружбы. Съ слезами горести и сожалѣн³я она спѣшила въ Парижъ, пр³ѣхала туда черезъ двѣ недѣли послѣ смерти Графини Нанжисъ, и нетерпѣливо хотѣла узнать о здоровьи Жермёля. Его не нашли дома; онъ былъ въ Версал³и: ибо самые тѣ, которые носили одежду горести, лишась отца, супруги, и не смѣя показаться въ спектакляхъ, ѣздили въ глубокомъ траурѣ ко Двору; обыкновен³е запрещаетъ горестнымъ искать разсѣян³я въ театрѣ, но дозволяетъ имъ утѣшаться честолюб³емъ. Жермёль увидѣлъ Эмил³ю, и почувствовалъ къ ней возобновлен³е прежней своей страсти. Любовь, съ которою человѣкъ всегда сражался, никогда не старѣется; отсутств³е можетъ усыпить ее, но свидан³е пробуждаетъ. Жермёль былъ столько нѣженъ, что не хотѣлъ говорить Эмил³и о любви во все время траура Графа Нанжиса; должно было плакать, пока видимые предметы не дозволяли забывать горести. Благопристойность имѣетъ строг³е законы въ свѣтѣ и такъ нѣжна, что иногда походятъ на чувство; не мудрено: ибо она выдумана для его замѣны.

   Эмил³я была уже дней восемь въ Парижѣ, когда въ одинъ вечеръ сказали ей, что священникъ Сен-Рокской желаетъ съ нею видѣться. Она приняла его. Сей почтенный старецъ вручилъ ей запечатанный пакетъ отъ имени Графини Нанжисъ, которая за нѣсколько часовъ до смерти велѣла ему отдать его Эмил³и. Съ какимъ трепетомъ, оставшись наединѣ, она распечатала таинственную бумагу! Въ ней были медальйонъ съ портретомъ и волосами Жермёля, и слѣдующая записка, написанная слабою, дрожащею рукою:

   "Оставляю вамъ то, о чемъ не дозволено мнѣ жалѣть, но что могу безъ горести уступить одной великодушной Эмил³и. Не плачьте о судьбѣ моей: я такъ страдала, что смерть есть для меня успокоен³е. Дай Богъ, чтобы законная любовь сдѣлала постояннымъ того человѣка, котораго я обожала, но котораго сердце не могла сохранить, по крайней мѣрѣ безъ раздѣла!... Дай Богъ, чтобы вы были щастливы!.. Вотъ послѣдяее желан³е нѣжнѣйшей благодарности; оно конечно исполнится!"

   Эмил³я оросила слезами с³ю записку, и съ горест³ю смотрѣла на портретъ съ волосами, вокругъ которыхъ были изображены слова: любовь и постоянство. Боже мой! думала она: такъ онъ говорилъ, клялся, и черезъ нѣсколько мѣсяцевъ не любилъ уже этой прекрасной и милой женщины!... С³я ужасная мысль сдѣлала: глубокое впечатлѣн³е въ Эмил³и; но страсть уже такъ вкоренилась въ ея сердце, что она не могла умѣрить ее:; могла только предвидѣть опасности и страшишься ихъ. Эмил³я не сказала о томъ Жермёлю, видя, что онъ никогда, не хотѣлъ говорить о Графинѣ Нанжисъ, и боясь возобновить его горесть съ угрызен³емъ совѣсти. Она повѣсила медальйонъ на золотую цѣпочку и надѣла его себѣ на шею.

   Наконецъ, черезъ нѣсколько мѣсяцевъ, страстно влюбленный и любимый Жермёль открылъ свои чувства съ живѣйшимъ восторгомъ. Эмил³я слушала его съ удовольств³емъ и съ безпокойствомъ, Клятва любишь вѣчно и слово постоянство въ устахъ Жермёля приводили ее в трепетъ; но с³е дѣйств³е отъ частаго повторен³я ослабѣло, и скоро Эмил³я вздумала, что естьли бы Жермёль любилъ Графиню такъ, какъ любитъ ее, то онъ никогда бы не перемѣнился.

   Жермёль не могъ говорить Эмил³и о любви, не требуя руки ея; но она думала, что изъ уважен³я къ памяти Графини Нанжисъ, для оправдан³я нѣжности ея и для славы собственнаго характера его, ему не надлежало такъ скоро, жениться. Съ общаго соглас³я отложили свадьбу на семь или восемь мѣсяцевъ, и дали другъ другу слово не говоришь о томъ. Жермёль, желая привести въ порядокъ экономическ³я дѣла свои, поѣхалъ во Фландр³ю, съ тѣмъ, чтобы возвратиться черезъ два мѣсяца.

   Черезъ нѣсколько дней послѣ Жермёлева отъѣзда Эѵгял³я узнала о нещастныхъ обстоятельствахъ одного добраго ceмейства и съ сердечнымъ безпокойствомъ говорила о томъ со стариннымъ другомъ своего дому, человѣкомъ добродѣтельнымъ и просвѣщеннымъ, къ которому она имѣла такую довѣренность, что показывала ему иногда и сочинен³я свои. Брезваль (имя сего друга ), спросилъ y нее, рѣшится ли она сдѣлать все возможное для спасен³я нещастныхъ отъ темницы? Можете ли въ томъ сомнѣваться? отвѣчала Эмил³я: но намъ надобно 40 тысячь ливровъ; a y меня нѣтъ денегъ. - "Естьли хотите, то черезъ нѣсколько дней y васъ будетъ столько." - Какимъ же образомъ? говорите скорѣе! - "Отдайте въ печать вашъ романъ." - Боже мой! какое предложен³е! что скажетъ Доротея? что подумаеть Жермёль? - "Вы спасете добрыхъ людей отъ ужасовъ бѣдств³я." - Да и можетъ ли эта книга принести столько прибыли? - "Сочинительница молода и любезна; романъ занимателенъ и хорошо писанъ; онъ будетъ въ славѣ; отвѣчаю за два издан³я въ первый мѣсяцъ, и за 40 тысячь ливровъ."- Но сколько шуму! a я дала сестрѣ вѣрное слово ничего не печатать. - "Доброе сердце ваше еще прежде того обѣщало Небу облегчать судьбу бѣдныхъ; одно святѣе другаго." - По крайней мѣрѣ я буду писать къ сестрѣ, которая теперь въ деревнѣ; естьли она одобритъ такое намѣрен³е, я согласна. - "А естьли не одобритъ, то вы предадите нещастныхъ въ жертву безжалостнымъ заимодавцамъ; можете спасти ихъ, и не захотите! Будетъ ли спокойна ваша совѣсть, когда они умрутъ въ темницѣ? Нужны ли совѣты для великодуш³я?" - Но естьли дружба скрываетъ отъ васъ недостатки моего сочинен³я? - "Я увѣренъ, что оно полюбится." - A естьли нѣтъ? - "Тогда доброе намѣрен³е утѣшитъ васъ."

   Эмил³я никогда не умѣла оспоривать великодушнаго предложен³я, никогда не предвидѣла въ такомъ случаѣ опасностей и слѣдовала сердцу, а не разсудку. Естьли вы согласны, сказалъ Бреваль, то напишите нѣсколько строкъ къ бѣдному отцу семейства; дайте ему надежду.- Не могу противиться, отвѣчала Эмил³я: и поѣдемъ къ нимъ сами!... Эмил³я звонитъ, велитъ закладывать карету и думаетъ только о радости нещастныхъ; обѣщан³е, страхъ, свѣтъ, самая любовь - все забыто въ с³ю минуту восторга. Она видитъ только слезы благодарности!.. Такимъ образомъ дѣло сдѣлалось. Она дала судно, и признательное семейство бросилось къ ногамъ ея. Никакой Авторъ не выходилъ на сцену такъ благодѣтельно и щастливо!... Въ тотъ же вечеръ рукопись была уже въ Типограф³и, и черезъ три недѣли книга вышла. Предсказан³е Бревалево исполнилось; всѣ Журналы наперерывъ осыпали похвалами Автора; издан³е разошлось въ 10 дней. Благодѣтельные люди, узнавъ, для чего напечатана книга, заплатили за нее болѣе назначенной цѣны; на примѣръ, одинъ Руской за два экземпляра прислалъ 900 луидоровъ. Деньги были отданы Господину Д*, Адвокату, который взялся платить долги нещастнаго семейства. Скоро набралась вся сумма, и Эмил³я торжествовала съ восторгомъ начало своего авторства, похвальнаго причиною, блестящаго успѣхомъ. Зависть безмолвствовала, все сдѣлалось такъ скоро, что она не имѣла времени ни подумать, ни изготовить своего яда. "Любезная Эмил³я! говорила сестрѣ своей Доротея: какъ умно, какъ хорошо будетъ остановиться и нейти далѣе! Пиши, когда имѣешь охоту и талантъ, но не издавай ничего болѣе!"... Прекрасный совѣтъ, которому Эмил³я не послѣдовала! Ты боишься химеры, отвѣчала она: видишь, какъ публика снисходительна къ женщинѣ, какъ Журналисты учтивы! Первый шагъ сдѣланъ; онъ самый трудный; судьба рѣшена, и я на всю жизнь дѣлаюсь Авторомъ. - Доротея вздохнула, угадывая будущее.

   Эмил³я ожидала Жермёля съ величайшимъ нетерпѣн³емъ, думая, что ея слава умножитъ любовь его - не обманулась. Талантомъ любовницы польстилъ Жернёлеву самолюб³ю, и заставивъ его еще болѣе уважать ее; но она сдѣлалась для него другою женщиною, и потеряла свою цѣну въ глазахъ любви, уже Эмил³я не была для Жермёля образомъ милой, откровенной нѣжности, соединенной съ любезною простотою и веселост³ю, которая столько забавляла его! Она не перемѣнилась, но онъ смотрѣлъ на нее иными глазами и боялся гордости, которой въ ней никогда не было. Кротость и простота ея казались ему снисхожден³емъ. Онъ остался на своемъ мѣстѣ, a она возвысилась: слѣдственно, по его мнѣн³ю, удалилась отъ него. Воображен³е любовника не могло уже представлять ее въ томъ миломъ видѣ, который питаетъ нѣжность. Кто захочетъ вообразить Грац³и съ перомъ въ рукѣ, закапанныхъ чернилами и погруженныхъ ночью въ авторское глубокомысл³е? Розовая гирлянда украшаетъ женщину; лавровый вѣнокъ дѣлаетъ ее старѣе. "Такъ, я радуюсь твоею славою, говорилъ Жермёль Эмил³я: но развѣ не жаль тебѣ продавать въ книжныхъ лавкахъ таланты свои, который прежде одна любовь наслаждалась? Теперь всѣ знаютъ тебя равно со мною. Любовницъ не имѣетъ ли права жаловаться на измѣну? Нѣжныя, милыя чувства, которыми я плѣнялся въ своихъ письмахъ, напечатаны въ твоей книгѣ; трогательныя выражен³я, вдохновен³е любви, помѣщены тобою въ романѣ; ты отняла ихъ y меня, чтобы обратить въ выдумку!"

   Эмил³я считала так³я укоризны остроумною шуткою, ни мало не тревожилась и спокойно наслаждалась блескомъ своего новаго положен³я. Для всякаго молодаго Автора, который начинаетъ съ успѣхомъ, первые, два или три мѣсяца бываютъ временемъ очарован³я. Удовольств³е видѣть мысли свои въ печати - Журналы, въ которыхъ насъ хвалятъ - переводъ книги на иностранные языки - лестныя письма и стихи - похвалы, которыми осыпаютъ сочинителя въ свѣтѣ знакомые и незнакомые: все это пр³ятно не только самолюб³ю, но и сердцу, кажется, что мы имѣемъ новое право быть любимыми; кажется, что можемъ почтить Дружбу, оправдать любовь; a естьли изданная книга нравоучительна, то надѣемся на сердечное благоволен³е всѣхъ добродушныхъ людей и на самую признательность читателей. Вотъ прелесть и мечта новой славы! Но едва ли не всегда платитъ за нихъ спокойств³емъ сердца. Скоро Эмил³я увидѣла, что имя Автора имѣетъ свои неудобности. Ей показалось наконецъ скучно, что всякой. встрѣчаясь съ нею, считалъ за долгъ говоритъ объ ея книгѣ. Она замѣтила на нѣкоторыхъ лицахъ какое то непр³ятное выражен³е; замѣтила, что къ ней не имѣютъ уже вообще прежней любви, и сама не находила въ обществахъ прежняго удовольств³я, умные люди хотѣли всегда заводилъ ее въ так³е разговоры, которые ей не нравились: въ ученые или въ романическ³е. Робк³е невѣжды боялись ее, a надменные глупцы были съ нею еще во сто разъ глупѣе и несноснѣе, потому что желали хвастаться передъ ней умомъ своимъ. Но всего чувствительнѣе для Эмил³и была перемѣна въ Жермёлѣ. До того времени она, можно сказать, повелѣвала его образомъ мыслей: вдругъ онъ началъ во всемъ противорѣчить ей уступавъ прежде разуму ея, но не желая тогда ничего уступить ея славѣ. Жермёль боялся Эмил³ина самолюб³я, боялся унизить себя передъ нею въ глазахъ другихъ людей; и тотъ, кто славился быть плѣнникомъ ея красоты и любезности, стыдился отдать справедливость превосходному уму ея. Жермёль всегдашнимъ противорѣч³емъ хотѣлъ возстановить между имъ и ею бывшее равенство; при всякомъ случаѣ говорилъ ей непр³ятности, иногда шуткою, иногда съ насмѣшкою, иногда же и съ внутреннею досадою. Такимъ образомъ онъ спѣшилъ извѣстишь ее, что женщины вообще не хорошо расположены къ ней съ того времени, какъ она сдѣлалась Авторомъ. Кажется, отвѣчала Эмил³я, что это не безчеститъ моего пола. Напротивъ, сказалъ Жермёль, дѣлаетъ ему честь; ко женщины не имѣютъ общаго духа. Образованныя своею нѣжност³ю для жизни тихой и тихой, онѣ должны полагать славу свою въ дѣлахъ отца, сына, супруга; то есть, принимаютъ, a не даютъ ее. Законы въ этомъ случаѣ согласны съ Природою: слава есть истинная собственность того, кто сообщаетъ имя свое и можетъ оставить его въ наслѣдство дѣтямъ.

   Эмил³я слушала его съ изумлен³емъ, к не узнавала того Жермёля, который еще недавно былъ столь кротокъ, угождалъ и льстилъ ей во всемъ; ибо лесть, самая грубая, есть истинный языкъ любви: языкъ прелестный тѣмъ, что, не смотря на свои излишности, онъ всегда искрененъ! Любовникъ, который наединѣ съ любовницею начинаетъ говорить разсудительно, скоро будетъ только другомъ. Однакожъ Жермёль любилъ еще Эмил³ю, и обходился съ нею такъ, какъ мы обходимся съ дѣтьми, которыхъ боимся избаловать и въ глаза судимъ строго, a за-глаза хвалимъ съ удовольств³емъ. Онъ радовался, когда при немъ хвалили ее, и оскорблялся всякою критикою; не могъ терпѣть женщинъ, которыя завидовали Эмил³и (Меланида была въ числѣ ихъ), и находилъ тайное удовольств³е въ томъ, чтобы обнаруживать ихъ душу, осыпая Эмил³ю похвалами. Вотъ самое вѣрное средство срывать личину съ завистниковъ. Они еще не знаютъ искусства скрывать въ такомъ случаѣ своей досады. Естьли рѣчь идетъ о книгѣ, занимающей публику, то одни говорятъ, что они не читали ее; друг³е принуждаютъ себя хвалить нѣкоторыя мѣста, но коротко и холодно; или сравниваютъ съ другою книгою, которая имъ лучше нравится, или начинаютъ превозносить до небесъ какого нибудь умершаго Автора, чтобы унизить живаго, любимаго публикой; и наконецъ всѣ вообще стараются перемѣнить разговоръ.

   Жермёль, ставъ холоднѣе въ любви своей, болѣе прежняго занимался честолюб³емъ. Онъ искалъ важнаго мѣста при Дворѣ, и въ самое это время братъ Меланидинъ былъ сдѣланъ Министроиъ. Давно уже замѣтивъ ея расположен³е къ нему, Жермёль вздумалъ тѣмъ воспользоваться, и началъ къ ней часто ѣздить. Слѣдств³емъ сего было вѣрное обѣщан³е Министра дашь ему желаемое мѣсто. Эмил³я оскорбилась, и не скрыла, что ей очень непр³ятна новая связь его съ женщиною, которую онъ внутренно презираетъ, и которая есть явная непр³ятельница невѣсты его. Жермёль отвѣчалъ сухо, что Эѵ³ил³я имѣетъ также непр³ятныя для него связи, и что онъ не требуетъ отъ нее разрыва ихъ. Потребуй же, сказала она: я все сдѣлаю. - "Тебѣ вѣрно не захочется выгнать изъ дому Маркиза К*." - Развѣ онъ тебѣ не нравится? - "Я нахожу его скучнымъ педантомъ." - Ты не любишь Академиковъ? - "Ни Авторовъ." - Это слово не есть ли маленькая грубость? - "Можетъ показаться грубост³ю; но божусь, что я не думалъ о тебѣ." - Тѣмъ хуже! Лучше сердиться, нежели забывать. И такъ хочешь ли, чтобы я затворяла двери для Mapкиза К*? - "Сохрани Богъ!" - По чему же? - "Онъ влюбленъ въ тебя, и напишетъ сатиру. Господа остроумцы самые опасные любовники; начинаютъ похвальными стихами, а лишась надежды, пишутъ пасквилями." - Всякой Авторъ, нещастливый въ любви, сочиняетъ пасквили! вотъ прекрасное и справедливое заключен³е! Ты безпрестанно нападаешь на Сочинителей; я не люблю браниться, a умѣю примѣчать, и замѣтила, что свѣтск³е невѣжды не могутъ терпѣть Литтераторовъ, и въ насмѣшку называютъ ихъ остроумцами. Авторы гораздо справедливѣе и снисходительнѣе; они соглашаются, что можно быть умнымъ человѣкомъ и не Писателемъ, a смѣются только надъ дерзкимъ и завистливымъ невѣжествомъ. - - Сей отвѣтъ живо тронулъ Жермёлево самолюб³е, которое скорѣе прощаетъ въ дружбѣ, нежели въ любви. Уже недѣль пять разговоры ихъ почти всегда кончились неудовольств³емъ и насмѣшками: вѣрное предзнаменован³е разрыва между любовниками!

   Однакожь они, не смотря на частыя досады и холодность, все еще столько любили другъ друга, что не думали разстаться, и близость дня, назначеннаго для ихъ соединен³я, оживила нѣсколько ихъ первыя чувства. Какъ скоро исполнился годъ послѣ смерти Графини Нанжисъ, Эмил³я и Жермёль объявили родственникамъ свое намѣрен³е соединиться бракомъ черезъ двѣ недѣли, и поѣхали въ загородный домъ къ Доротеѣ, гдѣ надлежало быть свадьбѣ. Меланида, узнавъ о томъ, разсердилась до крайности; она думала, что Жермёль уже разлюбилъ Эмил³ю, потому что онъ, бывая y нее, для пользы своего честолюб³я всячески старался ей нравиться: всегдашн³й способъ обманывать женщинъ надменныхъ и легковѣрныхъ! Меланида считала Жериёля измѣнникомъ, для, того, что обманулась въ своей надеждѣ; спѣшила въ Версал³ю къ брату - и на другой же день обѣщанное мѣсто было отдано другому. Жермёль огорчился, и еще вздумалъ, что Эмил³я будетъ въ семъ случаѣ торжествовать надъ нимъ. Эта мысль сдѣлала его чрезмѣрно холоднымъ и сердитымъ, въ то самое время, когда все готовилось къ свадьбѣ, и когда Эмил³я была къ нему нѣжнѣе обыкновеннаго.

   Она любила танцовать, и всякой вечеръ передъ ужиномъ былъ y Доротеи маленькой балъ. Случилось, что Эмил³я въ контръ-дансѣ порвала цѣпочку медальйона съ Жермёлевымъ портретомъ, даннымъ ей умирающею Графинею Нанжисъ. Медальйонъ упалъ на землю, и кавалеръ ея спѣшилъ поднять его. Эмил³я, въ первомъ движен³и, сказала громко: "ахъ! этотъ медальйонъ мнѣ очень дорогъ!"... Жермёль услышалъ, и пришелъ въ изумлен³е. Онъ подарилъ Эмил³и только браслетъ съ волосами своими: что же значилъ сей драгоцѣнной медальйонъ? Жермёль спросилъ о томъ y Эмил³и, и такъ сухо, что она огорчилась, но отвѣчала ему просто, что это залогъ дружбы, для нее милой. Дружбы! сказалъ Жермёль: на что же носишь его тайно? - "Тебѣ нѣтъ причины безпокоиться." - Это портретъ? - "Да, портретъ." - Доротеинъ? - "Нѣтъ." - По крайней мѣрѣ женской? - "Нѣтъ." - Какой же? - - Эмил³я задумалась, не отвѣчая ни слова. Что же вы не говорите? спросилъ Жермёль. Дозволь мнѣ не сказать тебѣ, отвѣчала Эмил³я. - "Можно ли?" - Можно: потому что это одно любопытство; ты безъ сомнѣнхя не можешь ревновать. - "И такъ вы не хотите имѣть ко мнѣ довѣренности?...." Эмил³я опять задумалась, и взглянувъ быстро на Жермёля, отвѣчала: "Теперь хочу узнать, имѣешь ли ты самъ ко мнѣ довѣренность! Соглашаюсь сказать правду: это твой портретъ; но не хочу показать его; вѣрь моему слову." - Мой портретъ? сказалъ Жермёль съ насмѣшкою: признайтесь, что эта правда удивительна! - "Признайтесь и вы, что малѣйшее сомнѣн³е должно быть для меня оскорбительно!" - Для чего же скрывать мой портретъ? Вы никогда не были упрямы; a это будетъ самымъ непонятнымъ упрямствомъ. - "Можете-ли подозрѣвать меня въ обманѣ?" - О! это совсѣмъ не подозрѣн³е! - "Что-же? Есть-ли портретъ не твой, то я обманываю и хочу закрыть связь съ другимъ любовникомъ наканунѣ нашей свадьбы: вотъ твои мысли!" - Нѣтъ; однакожь я увѣренъ, что тутъ есть какая нибудь тайна. - "Есть конечно; но я безъ всякаго обмана сказала тебѣ правду." - Таить что нибудь отъ любимаго человѣка есть преступлен³е. - "Ложное правило! и теперешн³й случай опровергаетъ его." - Прекратимъ этотъ разговоръ, которой для меня огорчителенъ и страненъ. Я скажу прямо и безъ всякихъ загадокъ: естьли вы не покажете мнѣ медальйона, то буду увѣренъ, что хотите разсердить меня и разорвать нашу связь. - "Есть-ли бы я уже не любила васъ, то не стала бы искать предлога: рука моя еще свободна." - Хотите ли исполнить мое требован³е? - "А вы хотите ли вѣрить моему слову?" - Любовь не должна быть легковѣрною. - "Уважен³е требуетъ довѣренности." - Естьли вы еще меня любите, то я увижу портретъ. - "Жерзмёль! три мѣсяца замѣчаю въ тебѣ безпрестанныя неудовольств³я и холодность, которыя доказываютъ, что сердце твое перемѣнилось. Въ супружествѣ пламенная любовь не есть необходимость, но оно не можетъ быть щастливо безъ совершенной довѣренности. Докажи ее мнѣ; повѣрь нынѣ, a завтра изъясню тебѣ загадку." - Будетъ поздно; завтра я уже не повѣрю вамъ. Мнѣ должно видѣть портретъ с³ю минуту. - "Это послѣднее слово ваше?" - Такъ, признаюсь искренно. - "Хорошо: теперь скажу вамъ и свое рѣшен³е. Естьли будете непремѣнно требовать, то я покажу вамъ медальйонъ, но... разстанусь съ вами навѣки." - Такая угроза подтверждаетъ всѣ мои сомнѣн³я,- "Подумайте хорошенько; эта минута рѣшительна." - Нѣтъ, нѣтъ! вы дали мнѣ слово показать медальйонъ, и должны сдержать его теперь же. - "И такъ вы хотите разорвать со мною?" - Хочу видѣть портретъ. - - Эмил³я поблѣднѣла. Жермёль приступалъ къ ней, чтобы она исполнила свое обѣщан³е. "Исполню, отвѣчала Эмил³я. Смотрите, Государь мой: вотъ портретъ! онъ долженъ терзать вашу совѣсть съ двухъ сторонъ. Я хотѣла избавить васъ отъ мучительнаго воспоминан³я и увѣриться въ вашей довѣренности, которую вамъ надлежало имѣть къ характеру, поведен³ю и чувствамъ моимъ. Вы забылись, оскорбили меня, и разорвали навѣки союзъ нашъ!"... Тутъ Эмил³я не могла удержаться отъ слезъ. Жермёль могъ бы въ эту минуту помириться съ нею; но онъ оказалъ болѣе замѣшательства, нежели чувствительности, самолюб³е его страдало болѣе сердца; онъ говорилъ все, кромѣ того, что говорить надлежало! Эмил³я перестала плакать; они разстались навсегда. Хотя Жермёль въ слѣдующ³е дни всячески старался представить Эмил³ю въ глазахъ другихъ людей упрямою и непреклонною, но въ самомъ дѣлѣ не изъявилъ ничѣмъ истиннаго и трогательнаго раскаян³я, которое одно могло бы примирить нѣжное, оскорбленное сердце. Равнодушные зрители бываютъ всегда дурными судьями съ ссорахъ любви, оправдывая тѣхъ, которые соблюдаютъ наружную пристойность; a соблюдаетъ ее тотъ, кто болѣе владѣетъ собою и менѣе любитъ - слѣдственно виноватый. Жермёль всѣхъ трогалъ своимъ нещаст³емъ; Эмил³ю обвиняли упрямствомъ и нечувствительност³ю, хотя она была гораздо нещастливѣе, потому что любила, и любила долго. Непостоянный Жермёль предался честолюб³ю, единственной страсти, которая можетъ навсегда овладѣть вѣтренымъ и холоднымъ сердцемъ.

   Черезъ шесть недѣль послѣ того началась Революц³я. Жермёль уѣхалъ изъ Франц³и, a Эмил³я оставила отечество не прежде, какъ черезъ два года. Тогда-то узнала она всю непр³ятность славы. Когда человѣкъ живетъ въ кругу семейства и богатъ, ему не трудно презирать злослов³е и пасквили; но когда онъ всего лишился, ищетъ пристанища и долженъ жить одними трудами своими, которые всего болѣе требуютъ душевнаго спокойств³я, тогда нужно имѣть отмѣнную твердость, чтобы не впасть въ унын³е отъ злобы людей и не сдѣлаться мизантропъ. Эмил³я имѣла эту твердость. Посвятивъ себя совершенно Литтературѣ, нашла она въ Изящныхъ Искусствахъ богатый источникъ утѣшен³й. Доротея, выѣхавъ изъ Франц³и вмѣстѣ съ нею, не встрѣчала нигдѣ непр³ятелей, жила покойнѣе, и скорѣе возвратилась въ отечество. Эмил³я наконецъ также возвратилась, но отъ безпечности своей лишилась всего имѣн³я. Въ Парижѣ нашла она нѣсколько вѣрныхъ друзей, множество неблагодарныхъ и злодѣевъ; однакожь не думала жаловаться и говорила: "я сама виновата, не хотѣвъ слѣдовать примѣру и совѣту моей сестры!" Жермёлъ старан³емъ Меланиды былъ выключенъ изъ списка Эмигрантовъ, и женился на ней изъ благодарности, a еще болѣе для поправлен³я своихъ обстоятельствъ.

   Доротея была всегда щастливѣе Эмил³и, отъ своего совершеннаго благоразум³я и разсудительности. Съ нею не случилось ничего романическаго; она не имѣла славы, не вселяла чрезвычайной страсти, но ее любили нѣжно и постоянно. Имя ея, неизвѣстное въ чужихъ земляхъ, произносилось въ отечествѣ съ любов³ю и почтен³емъ. Она была утѣшен³емъ друзей своихъ к щаст³емъ семейства. Это стоитъ романа и авторской славы для женщины.