Гольц-Миллер Иван Иванович - Стихотворения

  

  

   И. И. Гольц-Миллер

  

  

  

   Стихотворения --------------------------------------

  Поэты 1860-х годов

  Библиотека поэта. Малая серия. Издание третье

  Л., "Советский писатель", 1968

  Вступительная статья, подготовка текста и примечания И. Г. Ямпольского.

  OCR Бычков М. Н. mailto:bmn@lib.ru --------------------------------------

  

  

  

  

  СОДЕРЖАНИЕ

  Биографическая справка

  Другу

  Чем не гражданин?

  В грозу

  Мертвая тишь

  Отцам

  Когда же?

  "Слу-шай!"

  К моей песне

  "Родина-мать! твой широкий простор..."

  "Путь мой лежит средь безбрежных равнин..."

  XIX век

  К родине

  Критянка в море

  По прочтении книги Бокля "История цивилизации"

  "Дай руку мне, любовь моя..."

  Мой дом

  Иван Иванович Гольц-Миллер родился 27 ноября 1842 года в местечке Иоганшкерях Ковенской губернии в семье смотрителя одного из учебных заведений, находившихся в ведении ковенской дирекции училищ. По переезде семьи в Минск учился в минской гимназии, которую окончил в 1860 году.

  Поступив на юридический факультет Московского университета, Гольц-Миллер примкнул к передовой студенческой молодежи. Он сблизился с П. Г. Зайчневским и П. Э. Аргиропуло и вошел в их революционный кружок, занимавшийся литографированием и распространением запрещенной правительством литературы, в том числе сочинений Герцена, Огарева, Шевченко. Летом 1861 года члены кружка были один за другим арестованы. Уже во время следствия, в мае 1862 года, была выпущена известная прокламация "Молодая Россия", в составлении которой принял участие и Гольц-Миллер. Однако это установлено не было. Гольц-Миллер был приговорен к заключению в смирительном доме на три месяца, а затем - в июле 1863 года - выслан в город Карсун Симбирской губернии, где жил под надзором полиции.

  С этого времени началось скитальчество Гольц-Миллера по России, через восемь лет доведшее его до могилы. "Он был убит преследованиями властей",- писал отец поэта, и в этих словах нет никакого преувеличения.

  В 1865 году Гольц-Миллеру было разрешено продолжать университетский курс в одном из провинциальных университетов. Он избрал Одессу. Чтобы как-нибудь просуществовать вместе со своим младшим братом, Гольц-Миллер давал частные уроки, писал фельетоны, театральные обозрения и другие статьи для газеты "Одесский вестник". В Одессе Гольц-Миллер возглавил студенческий кружок, целью которого, по свидетельству его товарища, а впоследствии видного народнического публициста С. Н. Южакова, предложил "сделать не самообразование вообще, но специально политическое образование", а мирной культурно-просветительной деятельности противопоставлял деятельность революционную. Окончить университет ему так и не удалось - он был исключен за невзнос платы. В Одессе Гольц-Миллер похоронил горячо любимого брата. Еще до смерти брата ему было предписано направиться к родителям в Минск. Высылка была мотивирована исключением из университета, но подлинная причина заключалась в том, что на встрече Нового года, в тесном кружке Гольц-Миллер произнес горячую антиправительственную речь, о чем стало известно властям.

  В Минске полицейский надзор явился препятствием для поступления на государственную службу, и весною 1869 года Гольц-Миллер уехал в Петербург, а затем снова в Одессу, где тогда происходили студенческие волнения. Гольц-Миллер пробыл в Одессе совсем недолго и принужден был покинуть город: "Ходили слухи, что он был замечен в пении недозволенных песен". Гольц-Миллер отправился в Орел. И здесь, хотя к тому времени он уже был освобожден от полицейского надзора, на службу его не приняли. М. Н. Лонгинов, занимавший тогда пост орловского губернатора, "на днях мне категорически объявил, - писал Гольц-Миллер сестре 9 сентября 1869 года, - что согласиться на мое определение на службу, - по имеющимся у него и самому мне вовсе не известным сведениям, - он не может". Гольц-Миллер стал помогать местному присяжному поверенному. Его выступления в суде принесли ему известность, но не давали средств для самого скромного существования. Гольц-Миллер брал на себя защиту преимущественно бедняков, а если и попадались люди богатые, они нередко обманывали и не платили причитавшихся ему денег. В подавленном состоянии в августе 1870 года Гольц-Миллер покушался на самоубийство ("на романтической почве", по его собственному признанию). В связи с этим последовало запрещение жить не только в Орле, но и в пределах всей Орловской губернии. Гольц-Миллер перебрался в Курск и лишь тайком наезжал в Орел, где, как писал отцу, "его любят и он любит". При переезде он должен был продать за полцены свои любимые книги, приобретенные на скудные средства.

  В начале 1871 года Южаков ездил в Петербург с планами новой политической организацией и на обратном пути заехал в Орел. Настроение у Гольц-Миллера было довольно мрачное, но к планам он отнесся сочувственно и обещал создать филиал организации в Орле.

  Вместе с тем быстро стала развиваться чахотка. Почувствовав себя плохо, он приехал в Орел, где умер 5 августа 1871 года.

  Гольц-Миллер начал писать стихи в 1862 году, а печатать их в 1863 году, но за восемь лет - вплоть до самой смерти - появились лишь три десятка его стихотворений: в "Современнике", а затем в "Отечественных записках" Некрасова и некоторых других изданиях. В стихах Гольц-Миллера отразились и боевые настроения демократческой молодежи 60-х годов с ее ненавистью к насилию, верою в лучшее будущее, призывами к борьбе, и настроения подавленности и бесперспективности, вызванные эпохой реакции и личной судьбой. Последние в какой-то мере предвосхищали мотивы лирики Надсона.

  Гольц-Миллер переводил Байрона, Ленау, Кернера, Гейне, Барбье.

  Незадолго до смерти Гольц-Миллер решил издать сборник своих стихотворений. Он уже подготовлял его к печати, написал предисловие и вел по этому поводу переговоры с Некрасовым. В предисловии Гольц-Миллер отмечал, что "предлагаемые стихотворения составляют отголоски известных настроений, пережитых, как я думаю, не мною одним только, но и значительной частью нашего молодого поколения... И вот почему я решаюсь, издавать эти стихотворения отдельной книжкой". В качестве эпиграфа к сборнику поэт взял строки Некрасова:

  

  

   Если долго сдержанные муки,

  

  

   Накипев, под сердце подойдут,

  

  

   Я пою... {*}

  {* Из стихотворения "Праздник жизни - молодости, годы...". У Некрасова: "Я пишу".}

  После смерти Гольц-Миллера Некрасов не оставил своего намерения. Издание не было осуществлено, по всей вероятности, по причинам цензурного характера. Другие попытки в этом направлении также не увенчались успехом. Стихотворение Гольц-Миллера "Слушай!" стало революционной песней.

  

  

  

  Издание стихотворений

  Поэт-революционер И. И. Гольц-Миллер. Составили Б. П. Козьмин и Г. Л. Лелевич. М., 1930.

  

  

  

  

  ДРУГУ

  

  

   Не кручинься, друг любезный,

  

  

   Грусть стряхни с души долой,

  

  

   Ведь тоскою бесполезной

  

  

   Не изменишь жизни строй!..

  

  

   Верь, что боремся не тщетно

  

  

   Мы с насильем и со злом,

  

  

   Верь - уж близок день заветный,

  

  

   День победы над врагом...

  

  

   Пусть же сердце негодует,

  

  

   Пусть в нем ненависть кипит, -

  

  

   А добро восторжествует,

  

  

   Правда в мире прозвучит!

  

  

   Ну же, друг мой, веселее!

  

  

   И с надеждой молодой,

  

  

   Грусть стряхнув с души, смелее

  

  

   Вступим вместе снова в бой!

  

  

   1862

  

  

  

   ЧЕМ НЕ ГРАЖДАНИН?

  

  

   Нету в нем безумной гордости -

  

  

   Наважденья сатаны,

  

  

   Нету духа непокорности

  

  

   Ко преданьям старины;

  

  

   Сумасбродными затеями

  

  

   Он мальчишек не пленен,

  

  

   Вольнодумными идеями

  

  

   Тихий нрав не развращен...

  

  

   В каждый праздник, в воскресение

  

  

   Ходит к службе в божий храм,

  

  

   Развито в нем уважение

  

  

   К предержащим всем властям;

  

  

   Поведения он трезвого,

  

  

   В рот хмельного не берет,

  

  

   Нрава хоть не очень резвого,

  

  

   Но горячий патриот;

  

  

   Искру божью послушания

  

  

   В нем родитель заронил -

  

  

   С детства спину к изгибанию

  

  

   Пред начальством приучил;

  

  

   Подчиненный он примернейший.

  

  

   Образцовый семьянин,

  

  

   Патриот нелицемернейший -

  

  

   Чем еще не гражданин?..

  

  

   1862

  

  

  

  

  В ГРОЗУ

  

  

  Небо насупилось тучами черными,

  

  

  Молнии ярко режут глаза,

  

  

  Блещут, сверкая лучами узорными,-

  

  

  Жутко смотреть - так взыгралась гроза!

  

  

  Но отчего же грозой не любуюсь я,

  

  

  Что же так больно заныло во мне!

  

  

  Бурю заслышав, бывало, волнуюсь я,

  

  

  Кровь закипает, горю как в огне!..

  

  

  Помню - бывало, я, гром лишь послышится,

  

  

  Дрожу весь, дышится как-то вольней, -

  

  

  Что же теперь грудь так слабо колышется

  

  

  И на душе всё грустней и грустней?..

  

  

  Долго ли ждать нам ту бурю желанную,

  

  

  Долго ли ждать нам желанный исход?

  

  

  Долго ли жизнь коротать бесталанную

  

  

  В грязи безвыходной мелких невзгод?

  

  

  О, поскорей бы нам в битву упорную,

  

  

  В бой за права человека вступить,

  

  

  О, поскорей бы порвать нам позорную

  

  

  Связь с нашим прошлым - и внове зажить!

  

  

  О, приходи же ты, грозная, дикая, -

  

  

  Сердце изныло тоской по тебе,

  

  

  О, приходи ты, святая, великая,

  

  

  Не дай заглохнуть нам в мелкой борьбе!

  

  

  А мы, исполненны чудною силою,

  

  

  Истины вечной согреты огнем,

  

  

  Ринемся в бой с этою жизнью постылою,

  

  

  Весело к смерти в объятья пойдем!

  

  

  Только приди ты скорей, заповедная!

  

  

  Ждем мы тебя, как невесту жених, -

  

  

  Не допусти ж, чтоб в сердца наши бедные

  

  

  Дух ядовитый сомненья проник...

  

  

  1862

  

  

  

   МЕРТВАЯ ТИШЬ

  

  

  

  Сон царит над землей...

  

  

  

  В тишине гробовой

  

  

   Жизни звук уловить не пытайся!

  

  

  

  Ночь глухая кругом...

  

  

  

  Страшно в мраке ночном -

  

  

   Есть ли жив человек? откликайся!

  

  

  

  Нет ответа на зов,

  

  

  

  Только стоны без слов

  

  

   Буйным ветром отвсюду приносятся...

  

  

  

  Сердце ноет с тоски -

  

  

  

  Ах, ему ведь близки

  

  

   Эти стоны, что в душу так просятся!

  

  

  

  И опять над землей,

  

  

  

  В тишине гробовой,

  

  

   Ночь одна без конца лишь чернеется...

  

  

  

  О, когда же сквозь туч

  

  

  

  Солнца утренний луч

  

  

   Над печальной землей заалеется?!.

  

  

   1862

  

  

  

  

  ОТЦАМ

  

  

   Вы - отжившие прошлого тени,

  

  

   Мы - душою в грядущем живем;

  

  

   Вас страшит рой предсмертных видений,

  

  

   Новой жизни рассвета мы ждем.

  

  

   Вы томитесь под игом преданий

  

  

   И в наросшей веками грязи;

  

  

   Наша жизнь - жизнь надежд, упований,

  

  

   Всё святое для нас - впереди.

  

  

   Путь пред вами один - покаянье,

  

  

   Ваша сила в глаголе молитв;

  

  

   Труд, борьба - это наше призванье,

  

  

   И мы сильны для будущих битв;

  

  

   Сильны верой живой в человека,

  

  

   Сильны к правде любовью святой,

  

  

   Сильны тем, что нас ржавчина века

  

  

   Не коснулась тлетворной рукой...

  

  

   Мы ли, вы ли в бою победите,

  

  

   Мы - враги, и в погибели час

  

  

   Вы от нас состраданья не ждите,

  

  

   Мы не примем пощады от вас!..

  

  

   1862

  

  

  

  

  КОГДА ЖЕ?

  

  

  

  

  

  

  И день ид_е_, и ничь ид_е_...

  

  

  

  

  

  

  И, голову схопивши в руки,

  

  

  

  

  

  

  Дивуесся - чому не йде

  

  

  

  

  

  

  Апостол правди и науки?!

  

  

  

  

  

  

  

  

   Т. Шевченко

  

  

   Когда ж, когда настанет век

  

  

   Свободы, разума, любви

  

  

   И перестанет человек

  

  

   Бродить, как дикий зверь, в крови?

  

  

   Когда ж падет господство тьмы

  

  

   И царство ада на земле,

  

  

   И божий свет увидим мы,

  

  

   И отразится на челе

  

  

   Людей - разумной жизни след,

  

  

   И будет правда нам закон?

  

  

   Когда ж?.. когда? ужели нет

  

  

   Конца для варварских времен?!.

  

  

   Вторая половина 1863

  

  

  

  

  "СЛУ-ШАЙ!"

  

  

  Как дело измены, как совесть тирана,

  

  

   Осенняя ночка черна...

  

  

  Черней этой ночи встает из тумана

  

  

   Видением мрачным тюрьма.

  

  

  Кругом часовые шагают лениво;

  

  

   В ночной тишине то и знай.

  

  

  Как стон, раздается протяжно, тоскливо:

  

  

   - Слу-шай!..

  

  

  Хоть плотны высокие стены ограды,

  

  

   Железные крепки замки,

  

  

  Хоть зорки и ночью тюремщиков взгляды

  

  

   И всюду сверкают штыки,

  

  

  Хоть тихо внутри, но тюрьма не кладбище,

  

  

   И ты, часовой, не плошай:

  

  

  Не верь тишине, берегися, дружище, -

  

  

   - Слу-шай!..

  

  

  Вот узник вверху за решеткой железной

  

  

   Стоит, прислонившись к окну,

  

  

  И взор устремил он в глубь ночи беззвездной,

  

  

   Весь словно впился в тишину.

  

  

  Ни звука!.. Порой лишь собака зальется

  

  

   Да крикнет сова невзначай,

  

  

  Да мерно внизу под окном раздается:

  

  

   - Слу-шай!..

  

  

  "Не дни и не месяцы - долгие годы

  

  

   В тюрьме осужден я страдать,

  

  

  А бедное сердце так жаждет свободы, -

  

  

   Нет, дольше не в силах я ждать!..

  

  

  Здесь штык или пуля - там воля святая.

  

  

   Эх, черная ночь, выручай!

  

  

  Будь узнику ты хоть защитой, родная!.."

  

  

   - Слу-шай!..

  

  

  Чу!.. шелест... Вот кто-то упал... приподнялся..

  

  

   И два раза щелкнул курок...

  

  

  "Кто идет?.." Тень мелькнула - и выстрел раздался,

  

  

   И ожил мгновенно острог.

  

  

  Огни замелькали, забегали люди...

  

  

   "Прощай, жизнь, свобода, прощай!" -

  

  

  Прорвалося стоном из раненой груди...

  

  

   - Слу-шай!..

  

  

  И снова всё тихо... На небе несмело

  

  

   Луна показалась на миг.

  

  

  И, словно сквозь слезы, из туч поглядела

  

  

   И скрыла заплаканный лик.

  

  

  Внизу ж часовые шагают лениво;

  

  

   В ночной тишине то и знай,

  

  

  Как стон, раздается протяжно, тоскливо:

  

  

   - Слу-шай!..

  

  

  Вторая половина 1863

  

  

  

   К МОЕЙ ПЕСНЕ

  

  

  Ой ты, песня моя, ой ты, радость моя,

  

  

   Верный спутник, товарищ в злой доле!

  

  

  Будь ты вечно со мной, не покинь ты меня,

  

  

   Будь мне друг, как бывало на воле!..

  

  

  Было счастье тогда, были ясные дни,

  

  

   Хоть бывало и горе порою,

  

  

  Были братья-друзья, гнали горе они,

  

  

   Жизнь катилася светлой волною...

  

  

  Нынче нет уж тех дней, нету добрых друзей,

  

  

   Только горе осталося с нами, -

  

  

  Лейся ж, песня моя, лейся шире, вольней,

  

  

   Не залить злое горе слезами...

  

  

  Да и нам же к тому слезы некогда лить -

  

  

   Жизнь не всё отняла, что сулила.

  

  

  Эй же, песня, вперед! слезы прочь - надо жить:

  

  

   С нами молодость, вера и сила!

  

  

  Вторая половина 1863

  

  

  

  

  * * *

  

  

  Родина-мать! твой широкий простор

  

  

   Скорбные думы наводит....

  

  

  В нашей земле по ночам, точно вор,

  

  

   Мысль, озираяся, бродит...

  

  

  Мысль, озираяся, бродит, как вор,

  

  

   Словно убийца, тех губит,

  

  

  В ком, равнодушным и подлым в укор,

  

  

   Сердце тоскует и любит.

  

  

  Апрель 1864

  

  

  

  

  * * *

  

  

  Путь мой лежит средь безбрежных равнин,

  

  

   Всё здесь цветет, зеленеет,

  

  

  Только от этих роскошных картин

  

  

   Скорбью тяжелой мне веет.

  

  

  Сердце привычно сжимает печаль.

  

  

   Очи туманит слезою...

  

  

  Чудится мне: по полям этим вдаль

  

  

   Узники идут толпою.

  

  

  Муки застыли на лицах у них,

  

  

   Руки им цепи сковали;

  

  

  И равнодушно рыданиям их

  

  

   Эти равнины внимали.

  

  

  Нет здесь отрады, в этих степях,

  

  

   Мрак всё, страданье и слезы!

  

  

  Здесь без следа разбиваются в прах

  

  

   Юности светлые грезы.

  

  

  Здесь одиноко, бесплодно любовь

  

  

   Гибнет в борьбе безотрадной...

  

  

  Кровь свою чистую, лучшую кровь

  

  

   Пьешь ты, о родина, жадно.

  

  

  Кончить пора, о жестокая мать,

  

  

   Прочь испытания эти!

  

  

  Скоро, быть может, тебя проклинать

  

  

   Станут несчастные дети.

  

  

  Октябрь 1864

  

  

  

  

  XIX ВЕК

  

   Духом свободный, хотя бы в цепях были руки,

  

   Я никого о спасеньи своем не молю;

  

   Верую в Разум, надеюсь на силу Науки

  

   И Человека, откуда б он ни был, люблю,

  

   1867

  

&