Гольц-Миллер Иван Иванович - Стихотворения

nbsp; 

  

  

  К РОДИНЕ

  

   Хоть и не сладок мне, о родина, твой дым

  

   И более упреков, чем благословений,

  

   Я посылал тебе, хоть пред лицом твоим

  

   Я никогда не гнул и не согну коленей,

  

   Но если бы мне стать на суд пришлося твой

  

   За то, что отнестись к тебе я смел с укором,

  

   Предстал бы я на суд с спокойною душой,

  

   А не с потупленным по-фарисейски взором.

  

   Да, чист я пред тобой, и я люблю тебя -

  

   Не той сценически красивою любовью,

  

   Что смотрит в зеркало сторонкой на себя

  

   В тот самый миг, как истекает кровью...

  

   Любовь моя к тебе спокойна и проста,

  

   Хоть одинаково твоя бесповоротно;

  

   Не знают вовсе льстивых слов ее уста

  

   И в излияния вступают неохотно.

  

   Но если жизнь моя нужна - она твоя,

  

   Мой труд - и он тебе принадлежит всецело,

  

   И только мысль моя одна - вполне моя,

  

   Она дороже мне, чем кровь моя и тело!

  

   1867

  

  

  

   КРИТЯНКА В МОРЕ

  

  

  На скале у моря, полная печали,

  

  

  Женщина с ребенком на руках сидит,

  

  

  Взором утонула где-то в синей дали

  

  

  И, забывшись, к морю грустно говорит:

  

  

  "Он сказал, прощаясь: "Победит свобода

  

  

  И кто ей пребудет верен до конца..."

  

  

  Скоро ль, море, скоро ль? Вот уже два года

  

  

  Мать не видит мужа, а дитя - отца...

  

  

  Он сказал, прощаясь: "Веруйте и ждите -

  

  

  Недалек свиданья радостного час,

  

  

  Недалек тот миг, что весть о вольном Крите

  

  

  Ласточкой весенней долетит до вас".

  

  

  С той поры для нас уж нет иных желаний,

  

  

  С той поры мы верим, с той поры мы ждем -

  

  

  Хоть прошло два года страшных испытаний,

  

  

  Хоть уж горсть героев меньше с каждым днем...

  

  

  Ты их видел с неба, боже справедливый,

  

  

  Эти годы крови, подвигов и слез -

  

  

  Ты и не допустишь, чтобы ветвь оливы

  

  

  Ангел твой ко гробу вольности принес!

  

  

  Но когда ж, о море, смолкнут эти битвы

  

  

  За свободу Крита и за нашу честь

  

  

  И в ответ на голос пламенной молитвы

  

  

  Принесешь ты нам обещанную весть?

  

  

  Скоро ли нас муж мой, счастливый и гордый,

  

  

  Встретит как хозяин на земле родной,

  

  

  И к груди своей уверенной и твердой

  

  

  Ласково прижмет могучею рукой?

  

  

  Скоро ли опять уйдет в ножны кровавый

  

  

  Меч, и перестанет с гор струиться кровь,

  

  

  И в объятьях гордой лучезарной славы

  

  

  Радостно утонет кроткая любовь?.."

  

  

  Так она грустила на скале у моря.

  

  

  Холода печали взор ее был полн,

  

  

  Речь звучала тихо; жалобно ей вторя,

  

  

  Раздавался окрест гул прибрежных волн...

  

  

  И, отдавшись вся одной глубокой думе,

  

  

  Бледная, с тоскливым трепетом в груди,

  

  

  Вслушивалась в говор волн, и в этом шуме

  

  

  Чудились слова ей страшные: "Не жди!"

  

  

  Июль 1868

  

  

  

  ПО ПРОЧТЕНИИ КНИГИ БОКЛЯ

  

  

  

  "ИСТОРИЯ ЦИВИЛИЗАЦИИ"

  

  

  Был мрак. По временам во мраке этом

  

  

  То здесь, то там вдруг вспыхивал костер,

  

  

  Чтоб осветить на миг кровавым светом

  

  

  Фигуры мрачных иноков. Их взор,

  

  

  Воспламененный верою, их лица,

  

  

  Изнеможденные молитвой и постом,

  

  

  Светились радостью зловещей, и десница

  

  

  Грозила вдаль распятьем, как мечом.

  

  

  Дым ел глаза и, проникая в груди,

  

  

  Захватывал, дыханье палачам,

  

  

  И, задыхаясь в нем, вопили люди:

  

  

  "Смерть чародеям и еретикам".

  

  

  И твердой поступью, с улыбкою прощенья

  

  

  Всходили на костры "еретики"

  

  

  И гибли в пламени за дело просвещенья

  

  

  От закоснелой в варварстве руки.

  

  

  Истлел костер - смирялася тревога,

  

  

  Ночь грозная спускала свой покров,

  

  

  Казалось - солнце умерло у бога

  

  

  И никогда уже не встанет вновь!..

  

  

  И шли года, и шли столетья мимо,

  

  

  Толпами жглись в огне еретики,

  

  

  И из-под пепла их взошли незримо

  

  

  Как будто чудом взросшие листки

  

  

  Младенческого дерева свободы.

  

  

  Их не растила бережно любовь -

  

  

  Огонь дал жизнь, пытали их невзгоды,

  

  

  И поливала праведная кровь.

  

  

  Так медленно взошло, росло и крепло

  

  

  И покрывалось пышною листвой

  

  

  То деревцо, восставшее из пепла

  

  

  Героев света, побежденных тьмой.

  

  

  И тщетно в бешенстве пытались изуверы

  

  

  Свершить над ним свой грозный приговор -

  

  

  Кровавые бессильны были меры:

  

  

  Не брал огонь его, не брал топор!

  

  

  И не нашлось того титана в мире,

  

  

  Кто б истребить его мог до корней:

  

  

  Раз пав, оно вставало вновь и шире

  

  

  Раскидывало сеть своих ветвей...

  

  

  И, глядя с ужасом на знамения века,

  

  

  Вещали жалкие слепцы: "Содом, Содом!",

  

  

  Хоть небеса, по зову человека,

  

  

  Не разражались огненным дождем.

  

  

  Всё было тщетно; грозные перуны,

  

  

  Что некогда смерть за собой несли,

  

  

  Шипели, как ослабленные струны,

  

  

  И страх вселить к себе уж не могли,

  

  

  И, развернувши стяг свой над землею,

  

  

  Стал разум человеческий с тех пор

  

  

  В ее делах верховным судиею,

  

  

  И страшен стал его лишь приговор.

  

  

  Расти ж, цвети, о дерево свободы,

  

  

  Крепчай в борьбе противу всех невзгод,

  

  

  И, осенив собою все народы,

  

  

  Даруй им твой благословенный плод -

  

  

  Даруй им мир!..

  

  

  1868

  

  

  

  

  * * *

  

  

   Дай руку мне, любовь моя,

  

  

  

  Дай руку мне смелей!

  

  

   Милей всех благ мне речь твоя

  

  

  

  И блеск твоих очей.

  

  

   Не слаб мой дух, и тверд мой шаг,

  

  

  

  И верь, ребенок мой.

  

  

   Ни грозный рок, ни сильный враг

  

  

  

  Не сломят нас с тобой.

  

  

   Смелей же в путь! Судьбе назло,

  

  

  

  Мы весело вдвоем,

  

  

   Рука с рукой, подняв чело,

  

  

  

  В широкий свет пойдем;

  

  

   В широкий свет, в громадный свет.

  

  

  

  В мир вечной суеты,

  

  

   И всяких благ, и всяких бед,

  

  

  

  И лжи, и красоты!

  

  

   Не страшен мне безвестный путь,

  

  

  

  Не верю я в злой час,

  

  

   Сильна рука моя, и грудь

  

  

  

  Крепка, и зорок глаз.

  

  

   Что нам, что свет и зол, и груб?

  

  

  

  Во мне не дрогнет бровь -

  

  

   За око око, зуб за зуб,

  

  

  

  И кровь воздать за кровь.

  

  

   Смелей же вдаль, и в шум, и в гам,

  

  

  

  Навстречу суете,

  

  

   Навстречу счастью и бедам,

  

  

  

  И лжи, и красоте!

  

  

   <1869>

  

  

  

  

  МОЙ ДОМ

  

  

   И невелик, и небогат,

  

  

  

  И непригож мой дом,

  

  

   И только наш брат, демократ,

  

  

  

  Жить ухитрится в нем.

  

  

   Два стула, стол, комод, диван,

  

  

  

  Надломанный чуть-чуть,

  

  

   И заслужённый чемодан,

  

  

  

  Всегда готовый в путь, -

  

  

   Вот всё, что дом вмещает мой,

  

  

  

  И больше - для того,

  

  

   Кто носит всё свое с собой,

  

  

  

  Не надо ничего.

  

  

   Но хоть в желаньях скромен я

  

  

  

  И к малому привык,

  

  

   Всё ж роскошь есть и у меня -

  

  

  

  Есть две-три полки книг.

  

  

   Два тома древних мудрецов -

  

  

  

  Платон, Аристотель,

  

  

   И страх вселяющий в глупцов

  

  

  

  Великий Макьявель.

  

  

   Есть Конт и Бокль, есть Риттер, Риль,

  

  

  

  Сыны иных времен -

  

  

   Старик Бентам, Джон Стюарт Милль,

  

  

  

  И Пьер-Жозеф Прудон,

  

  

   И Адам Смит, а рядом с ним

  

  

  

  Воинственный Лассаль:

  

  

   Немного их, но как с родным

  

  

  

  Расстаться с каждым жаль!

  

  

   Как жадный скряга - свой металл,

  

  

  

  Свой герб - аристократ,

  

  

   Свою доктрину - либерал,

  

  

  

  Так я храню свой клад;

  

  

   Тот чудный клад, что мне дает

  

  

  

  Нередко столько сил,

  

  

   Что против всех лихих невзгод

  

  

  

  Мне сердце закалил.

  

  

   Привет же вам сердечный мой,

  

  

  

  Наставники-друзья!

  

  

   Вы все мои, куда б судьбой

  

  

  

  Заброшен ни был я;

  

  

   Вы все мои, везде, всегда,

  

  

  

  Вы - тот великий клад,

  

  

   С которым рок мой, ни нужда

  

  

  

  Меня не разлучат.

  

  

   Вы дали мне - чего другой

  

  

  

  Никто не в силах дать:

  

  

   Дар насмехаться над бедой

  

  

  

  И мужество - страдать!

  

  

  

  

  ПРИМЕЧАНИЯ

  В сборник включены произведения двадцати пяти второстепенных поэтов середины XIX века, в той или иной степени дополняющих общую картину развития русской поэзии этого времени.

  Тексты, как правило, печатаются по последним прижизненным изданиям (сведения о них приведены в биографических справках), а когда произведения поэта отдельными сборниками не выходили - по журнальным публикациям. Произведения поэтов, издававшихся в Большой серии "Библиотеки поэта", воспроизводятся по этим сборникам.

  При подготовке книги использованы материалы, хранящиеся в рукописном отделе Института русской литературы (Пушкинского дома) Академии наук СССР. Впервые печатаются несколько стихотворений В. Щиглева, П. Кускова и В. Крестовского, а также отрывки из некоторых писем и документов, приведенные в биографических справках.

  Произведения каждого поэта расположены в хронологической последовательности. В конце помещены не поддающиеся датировке стихотворения и переводы. Даты, не позже которых написаны стихотворения (большей частью это даты первой публикации), заключены в угловые скобки; даты предположительные сопровождаются вопросительным знаком.

  

  

  

   И. И. ГОЛЬЦ-МИЛЛЕР

  В грозу. О, приходи же ты, грозная, дикая... Ср. со стих. Добролюбова "О, погоди еще, желанная, святая...", также обращенным к революции и незадолго до этого опубликованным.

  Отцам. Глагол - слово.

  Когда же? Четверостишие, взятое для эпиграфа, - одно из последних стихотворений Т. Шевченко.

  XIX век. В рукописном сборнике, составленном отцом поэта на основании бывших в его распоряжении автографов, озаглавлено "Силы XIX века".

  К родине. Хоть и не сладок мне, о родина, твой дым. Как бы ответ на стих из "Горя от ума" Грибоедова: "И дым отечества нам сладок и приятен".

  Критянка в море. Летом 1866 г. на Крите вспыхнуло восстание греческого населения, добивавшегося присоединения острова к Греции. Борьба велась с большим упорством, греки одержали над турецкими войсками ряд побед. Демократические круги России с большим сочувствием следили за восстанием. Уже после опубликования стих. Гольц-Миллера Турция предъявила Греции ультиматум, требуя прекращения помощи восставшим и угрожая войной, а собравшаяся в Париже конференция великих держав признала эти требования справедливыми. Греции пришлось уступить, и критское восстание было таким образом окончательно задушено.

  По прочтении книги Бокля "История цивилизации". В рукописном сборнике озаглавлено "Старая и новая Европа. По прочтении книги Бокля "История цивилизации"". Бокль Г.-Т. (1821-1862) - английский историк и социолог, автор "Истории цивилизации в Англии", пользовавшейся в 60-х годах большой популярностью и не раз издававшейся в русском переводе. Содом - город в южной Палестине, жители которого, по библейской легенде, навлекли на себя божий гнев своими пороками и развратом; Содом был сожжен огненным дождем и провалился в бездну. Перуны - громы и молнии (от имени древнеславянского бога грома и молнии Перуна).

  "Дай руку мне, любовь моя...". В рукописном сборнике озаглавлено "Ритурнель".

  Мой дом. Своеобразный разночинский вариант стих. Пушкина "Городок". Кто носит всё свое с собой. Перефразировка латинской пословицы: Omnia mea mecum porto (Все мое ношу с собой). Платон (ок. 427 - ок. 347 до н. э.) и Аристотель (384-322 до н. э.) - древнегреческие философы. Макьявель - Макиавелли Н. (1469-1527) - итальянский политический мыслитель и писатель эпохи Возрождения. Конт О. (1798-1857) - французский философ и социолог, основатель позитивизма. Бокль - см. с. 720. Риттер по-видимому, К. Риттер (1779-1859), известный немецкий географ. Риль - по-видимому, В. Риль (1823-1897), немецкий социолог, этнограф, историк искусства и писатель. Бентам И. (1748-1832) - английский правовед и философ-моралист. Милль - см. с. 731. Прудон - см. с. 725. Смит А. (1723-1790) - английский экономист и философ, основатель классической школы буржуазной политической экономии. Лассаль Ф. (1825-1864) немецкий социалист, положил начало реформистскому течению (лассальянству), основатель Всеобщего германского рабочего союза. Многие произведения упомянутых политических деятелей, мыслителей и ученых были изданы в 60-х годах в русском переводе и - иногда по-своему переосмысленные - пользовались большой популярностью у демократической интеллигенции того времени.