Главная » Книги

Вагинов Константин Константинович - Стихотворения и поэмы, Страница 3

Вагинов Константин Константинович - Стихотворения и поэмы


1 2 3 4 5 6 7

;    Оставь в покое грешного певца.
   Колени женские прекраснее, чем лица
   Прекрасномраморного мудреца.
   Любовь страшна, монашенкою смуглой
   Ты ждешь меня и плачешь на заре,
   Ольха скрипит, ракитный лист кружится,
   И вместо яства уксус и полынь.
  
   II
  
   Мой бог гнилой, но юность сохранил,
   И мне страшней всего упругий бюст и плечи,
   И женское бедро, и кожи женской всхлип,
   Впитавший в муках муку страстной ночи.
   И вот теперь брожу, как Ориген,
   Смотрю закат холодный и просторный.
   Не для меня, Мария, сладкий плен
   И твой вопрос, встающий в зыби черной.
  
   III
  
   Лишь шумят в непогоду ставни,
   Сквозь сквозные дома завыванье полей.
   Наш камин, и твое золотое лицо, словно льдина,
   За окном треск снегов и трава.
   Это вечер, Мария. Средь развалин России
   Горек вкус у вина. Расскажи мне опять про любовь,
   Про крылатую, черную птицу с большими зрачками
   И с когтями, как красная кровь.
  
   IV
  
   В пернатых облаках все те же струны славы,
   Амуров рой. Но пот холодных глаз,
   И пальцы помнят землю, смех и травы,
   И серп зеленый у брегов дубрав.
   Умолкнул гул, повеяло прохладой,
   Темнее ночи и желтей вина
   Проклятый бог сухой и злой Эллады
   На пристани остановил меня.
  
   V
  
   Ночь отгорела оплывшей свечой восковою,
   И над домом моим белое солнце скользит.
   На паркетном полу распростерлись иглы и хвои,
   Аполлон по ступенькам, закутавшись в шубу, бежит.
   Но сандалии сохнут на ярко начищенной меди.
   Знаю, завтра придет и, на лире уныло бренча,
   Будет петь о снегах, где так жалобны звонкие плечи,
   Будет кутать унылые плечи в меха.
  
  
  
   Поэма квадратов
  
   1
  
   Да, я поэт трагической забавы,
   А все же жизнь смертельно хороша.
   Как будто женщина с линейными руками,
   А не тлетворный куб из меди и стекла.
   Снует базар, любимый говор черни.
   Фонтан Бахчисарайский помнишь, друг?
   Так от пластических Венер в квадраты кубов
   Провалимся.
  
   2
  
   На скоротечный путь вступаю неизменно,
   Легка нога, но упадает путь:
   На Киликийский Тавр - под ухом гул гитары,
   А в ресторан - но рядом душный Тмол.
   Да, человек подобен океану,
   А мозг его подобен янтарю,
   Что на брегах лежит, а хочет влиться в пламень
   Огромных рук, взметающих зарю.
   И голосом своим нерукотворным
   Дарую дань грядущим племенам,
   Я знаю - кирпичом огнеупорным
   Лежу у христианских стран.
   Струна гудит, и дышат лавр и мята
   Костями эллинов на ветряной земле,
   И вот лечу, подхваченный спиралью.
   Где упаду?
  
   3
  
   И вижу я несбывшееся детство,
   Сестры не дали мне, ее не сотворить
   Ни рокоту дубрав великолепной славы,
   Ни золоту цыганского шатра.
   Да, тело - океан, а мозг над головою
   Склонен в зрачки и видит листный сад
   И времена тугие и благие Великой Греции.
  
   4
  
   Скрутилась ночь. Аиша, стан девичий,
   Смотри, на лодке, Пряжку серебря,
   Плывет заря. Но легкий стан девичий
   Ответствует: "Зари не вижу я".
  
   5
  
   Да, я поэт трагической забавы,
   А все же жизнь смертельно хороша,
   Как будто женщина с линейными руками,
   А не тлетворный куб из меди и стекла.
   Снует базар, любимый говор черни.
   Фонтан Бахчисарайский помнишь, друг?
   Так от пластических Венер в квадраты кубов
   Провалимся.
  
   6
  
   Покатый дом и гул протяжных улиц.
   Отшельника квадратный лоб горит.
   Овальным озером, бездомным кругом
   По женским плоскостям скользит.
   Да, ты, поэт, владеешь плоскостями,
   Квадратами ямбических фигур.
   Морей погасших не запомнит память,
   Ни белизны, ни золота Харит.
  
   Июнь 1922
  
  
   * * *
  
   Бегу в ночи над Финскою дорогой.
   России не было - колониальный бред.
   А там внутри земля бурлит и воет,
   Встает мохнатый и звериный человек.
   Мы чуждых стран чужое наслоенье,
   Мы запада владыки и князья.
   Зачем родились мы в стране звериной крови,
   Где у людей в глазах огромная заря.
   Я не люблю зарю. Предпочитаю свист и бурю,
   Осенний свист и безнадежный свист.
   Пусть Вифлеем стучит и воет: "Жизни новой!"
   Я волнами языческими полн.
   Косым углом приподнятые плечи,
   На черепе потухшее лицо:
   Плывет Орфей - прообраз мой далекий
   Среди долин, что тают на заре.
   Даны мне гулким медным Аполлоном
   Железные и воля и глаза.
   И вот я волком рыщу в чистом поле,
   И вот овцой бреду по городам.
   В сухой дремоте Оптинская пустынь.
   Нектарий входит в монастырский сад.
   Рябое солнце. Воздух вишней пахнет.
   Художники Распятому кадят.
   Была Россия - церкви и погосты,
   Квадратные сухие терема.
   И человек умолк, и берег финский хлещет,
   Губернская качается луна.
  
  
   Искусство
  
   Я звезды не люблю. Люблю глухие домы
   И площади, червонные, как ночь.
   Не погребен. Не для меня колокола хрипели
   И языками колотили ночь.
   Я знаю, остров я среди кумачной бури
   Венеры, муз и вечного огня.
   Я крепок, не сломать меня мятежной буре, -
   Еще сады в моих глазах звенят.
   Но, человек, твое дороже тело
   Моей червонномраморной груди
   И глаз моих с каймою из лазури,
   И ног моих, где моря шум умолк.
  
  
   * * *
  
   Я променял весь дивный гул природы
   На звук трехмерный, бережный, простой.
   Но помнит он далекие народы
   И треск травы и волн далекий бой.
   Люблю слова: предчувствую паденье,
   Забвенье смысла их средь торжищ городских.
   Так звуки У и О приемлют гул трамвая
   И завыванье проволок тугих.
   И ты, потомок мой, под стук сухой вокзала,
   Под веткой рельс, ты вспомнишь обо мне.
   В последний раз звук А напомнит шум дубравы,
   В последний раз звук Е напомнит треск травы.
  
   Июль 1922
  
  
   * * *
  
   Человек
   Среди ночных блистательных блужданий,
   Под треск травы, под говор городской,
   Я потерял морей небесных пламень,
   Я потерял лирическую кровь.
   Когда заря свои подъемлет перья,
   Я у ворот безлиственно стою,
   Мой лучезарный лик в чужие плечи канул,
   В крови случайных женщин изошел.
   Хор
   Вновь повернет заря. В своей скалистой ночи
   Орфей раздумью предан и судьбе,
   И звуки ластятся, охватывают плечи
   И к лире тянутся, но не находят струн,
   Человек
   Не медномраморным, но жалким человеком
   Стою на мраморной просторной вышине.
   А ветр шумит, непойманные звуки
   Обратно падают на золотую ночь.
   Мой милый друг, сладка твоя постель и плечи.
   Что мне восторгов райские пути?
   Но помню я весь холод зимней ночи
   И храм большой над синей крутизной.
   Хор
   Обыкновенный час дарован человеку.
   Так отрекаемся, едва пропел петух,
   От мрамора, от золота, от хвои
   И входим в жизнь, откуда выход - смерть.
  
   Август 1922
  
  
   * * *
  
   Вы римскою державной колесницей...
   Вы римскою державной колесницей
   Несетесь вскачь. Над Вами день клубится,
   А под ногами зимняя заря.
   И страшно под зрачками римской знати
   Найти хлыстовский дух, московскую тоску
   Царицы корабля.
   Но помните Вы душный Геркуланум,
   Везувия гудение и взлет,
   И ночь, и пепел.
   Кружево кружений. Россия - Рим.
  
   Август 1922
  
  
   * * *
  
   Шумит Родос, не спит Александрия,
   И в черноте распущенных зрачков
   Встает звезда, и легкий запах море
   Горстями кинуло. И снова рыжий день.
   Поэт, ты должен быть изменчивым, как море, -
   Не заковать его в ущелья гулких скал.
   Мне вручены цветущий финский берег
   И римский воздух северной страны.
   Умолк. Играй, игрок, ведь все равно кладбище.
   Задул ночник, спокойно лег в постель.
   Мне никогда и ничего не снится.
   Зеленый стол и мертвые кресты.
  
   Ноябрь 1922
  
  
   * * *
  
   До белых барханов твоих
   От струй отдаленного моря
   Небывшей отчизны моей
   Летают чугунные звуки.
   Твои слюдяные глаза
   И тело из красного воска...
   В прозрачных руках - города.
   В ногах - Кавказские горы.
   У гулких гранитов Невы
   У домов своих одичалых
   В колоннах Балтийской страны
   Живет Петербургское племя.
   Стучит на рассвете трава
   Купцы кричат на рассвете.
   Раскосо славянской Руси
   Сбирается прежнее вече.
   И страшен у белых колонн
   Под небом осенним и синим
   Язык расписной как петух
   На древне-языческой хате.
  
  
   * * *
  
   Я полюбил широкие каменья,
   Тревогу трав на пастбищах крутых,
   То снится мне.
   Наверно день осенний,
   И дождь прольет на улицах благих.
   Давно я зряч, не ощущаю крыши,
   Прозрачен для меня словесный хоровод.
   Я слово выпущу, другое кину выше,
   Но все равно, они вернутся в круг.
   Но медленно волов благоуханье,
   Но пастухи о праздности поют,
   У гор двугорбых, смуглогруды люди,
   И солнце виноградарем стоит.
   Но ты вернись веселою подругой, -
   Так о словах мы бредили в ночи.
   Будь спутником, не богом человеку,
   Мой медленный раздвоенный язык.
  
   Янв. 1923
  
  
   * * *
  
   В селеньях городских, где протекала юность,
   Где четвертью луны не в меру обольщен...
   О, море, нежный братец человечий,
   Нечеловеческой тоски исполнен я.
   Смотрю на золото предутренних свечений,
   Вдыхаю порами балтийские ветра.
   Невозвратимого не возвращают,
   Напрасно музыка играет по ночам,
   Не позабуду смерть и шелестенье знаю
   И прохожу над миром одинок.
  
   Февр. 1923
  
  
   * * *
  
   Крутым быком пересекая стены,
   Упал на площадь виноградный стих.
   Что делать нам, какой суровой карой
   Ему сиянье славы возвратим?
   Мы закуем его в тяжелые напевы,
   В старинные чугунные слова,
   Чтоб он звенел, чтоб надувались жилы,
   Чтоб золотом густым переливалась кровь.
   Он не умрет, но станет дик и темен.
   И будут жить в груди его слова,
   И возвышает голос он, и голосом подобен
   Набегу волн, сбивающих дома.
  
   Февр. 1923
  
  
   * * *
  
   У трубных горл, под сенью гулкой ночи,
   Ласкаем отблеском и сладостью могил,
   Воспоминаньями телесными томимый,
   Сказитель тронных дней, не тронь судьбы моей.
   Хочу забвения и молчаливой нощи,
   Я был не выше, чем трава и червь.
   Страдания мои - страданья темной рощи,
   И пламень мой - сияние камней.
   Средь шороха домов, средь кирпичей крылатых
   Я женщину живую полюбил,
   И я возненавидел дух искусства
   И, как живой, зарей заговорил.
   Но путник тот, кто путать не умеет.
   Я перепутал путь - быть зодчим не могу.
   Дай силу мне отринуть жезл искусства,
   Природа - храм, хочу быть прахом в ней.
   И снится мне, что я вхожу покорно
   В широкий храм, где пашут пастухи,
   Что там жена, подъемлющая сына,
   Средь пастухов, подъемлющих пласты.
   Взращен искусством я от колыбели,
   К природе завистью и ненавистью полн,
   Все чаще вспоминаю берег тленный
   И прах земли, отвергнутые мной.
  
   Февр. 1923
  
  
   * * *
  
   Немного меда, перца и вервены
   И темный вкус от рук твоих во рту.
   Свиваются поднявшиеся стены.
   Над нами европейцы ходят и поют.
   Но вот они среди долин Урала,
   Они лежат в цепях и слышат треск домов
   Средь площадей, средь улиц одичалых,
   Средь опрокинутых арийских берегов.
  
  
   * * *
  
   Мы Запада последние осколки
   В стране тесовых изб и азиатских вьюг.
   Удел Овидия влачим мы в нашем доме...
   - Да будь смелей, я поддержу, старик.
   И бросил старика. Канал Обводный.
   Тиха луна, тиха вода над ним.
   Самоубийца я. Но ветер легким шелком
   До щек дотронулся и отошел звеня.
  
   18 марта 1923
  
  
  
   Финский берег
  
   1
  
   Любовь опять томит, весенний запах нежен,
   Кричала чайкой ночь и билась у окна,
   Но тело с каждым днем становится все реже,
   И сквозь него сияет Иордан.
   И странен ангел мне, дощатый мост Дворцовый
   И голубой, как небо, Петроград,
   Когда сияет солнце, светят скалы, горы
   Из тела моего на зимний Летний сад.
  
   2
  
   Двенадцать долгих дней в груди махало сердце
   И стало городом среди Ливийских гор.
   А он все ходит по Садовой в церковь
   Ловить мой успокоенный, остекленевший взор.
   И стало страшно мне сидеть у белых статуй,
   Вдыхать лазурь и пить вино из лоз,
   Когда он верит, друг и враг заклятый,
   Что вновь пойду средь Павловских берез.
  
   3
  
   Но пестрою, но радостной природой
   И башнями колоколов не соблазнен.
   Восток вдыхаю, бой и непогоду
   Под мякотью шарманочных икон.
   Шумит Москва, широк прогорклый говор
   Но помню я александрийский звон
   Огромных площадей и ангелов янтарных,
   И петербургских синих пустырей.
   Тиха луна над голою поляной.
   Стой, человек в шлафроке! Не дыши!
   И снова бой румяный и бахвальный
   Над насурмленным бархатом реки.
  
   4
  
   И пестрой жизнь моя была
   Под небом северным и острым,
   Где мед хранил металла звон,
   Где меду медь была подобна.
   Жизнь нисходила до меня,
   Как цепь от предков своенравных,
   Как сановитый ход коня,
   Как смугломраморные лавры.
   И вот один среди болот,
   Покинутый потомками своими,
   Певец-хранитель город бережет
   Орлом слепым над бездыханным сыном.
  
   1923
  
  
   * * *
  
   Мы рождены для пышности, для славы.
   Для нас судьба угасших родников.
   О, соловей, сверли о жизни снежной
   И шелк пролей и вспыхивай во мгле.
   Мы соловьями стали поневоле.
   Когда нет жизни, петь нам суждено
   О городах погибших, о надежде
   И о любви, кипящей, как вино.
  
   4 ноября 1923
  
  
   * * *
  
   Не человек: все отошло, и ясно,
   Что жизнь проста. И снова тишина.
   Далекий серп богатых Гималаев,
   Среди равнин равнина я
   Неотделимая. То соберется комом,
   То лесом изойдет, то прошумит травой.
   Не человек: ни взмахи волн, ни стоны,
   Ни грохот волн и отраженье волн.
   И до утра скрипели скрипки, -
   Был ярок пир в потухшей стороне.
   Казалось мне, привстал я человеком,
   Но ты склонилась облаком ко мне.
  
   Ноябрь 1923
  
  
   * * *
  
   "Я воплотил унывный голос ночи,
   "Всех сновидений юности моей.
   "Мне страшно, друг, я пережил паденье,
   "И блеск луны и город голубой.
   "Прости мне зло и ветреные встречи,
   "И разговор под кущей городской".
   Вдруг пир горит, друзья подъемлют плечи,
   Толпою свеч лицо освещено.
   "Как странно мне, что здесь себя я встретил,
   "Что сам с собой о сне заговорил".
   А за окном уже стихает пенье,
   Простерся день равниной городской.
   Хор
   "Куда пойдет проснувшийся средь пира,
   "Толпой друзей любезных освещен?"
   Но крик горит:
   "Средь полунощных сборищ
   "Дыханью рощ напрасно верил я.
   "Средь очагов, согретых беглым спором,
   "Средь чуждых мне проходит жизнь моя.
   "Вы скрылись, дни сладчайших разрушений.
   "Унылый визг стремящейся зимы
   "Не возвратит на низкие ступени
   "Спешащих муз холодные ступни.
   "Кочевник я среди семейств, спешащих
   "К безделию. От лавров далеко
   "Я лиру трогаю размеренней и строже,
   "Шатер любви простерся широко.
   "Спи, лира, спи. Уже Мария внемлет,
   "Своей любви не в силах превозмочь,
   "И до зари вокруг меня не дремлет
   "Александрии башенная ночь".
  
   Июль 1923
  
  
   * * *
  
   Под гром войны тот гробный тать
   Свершает путь поспешный,
   По хриплым плитам тело волоча.
   Легка ладья. Дома уже пылают.
   Перетащил. Вернулся и потух.
   Теперь одно: о, голос соловьиный!
   Перенеслось:
   "Любимый мой, прощай".
   Один на площади среди дворцов змеистых
   Остановился он - безмысленная мгла.
   Его же голос, сидя в пышном доме,
   Кивал ему, и пел, и рвался сквозь окно.
   И видел он горящие волокна,
   И целовал летящие уста,
   Полуживой, кричащий от боязни
   Соединиться вновь - хоть тлен и пустота.
   Над аркою коням Берлин двухбортный снится,
   Полки примерные на рысьих лошадях,
   Дремотною зарей разверчены собаки,
   И очертанье гор бледнеет на луне.
   И слышит он, как за стеной глубокой
   Отъединенный голос говорит:
   "Ты вновь взбежал в червонные чертоги,
   "Ты вновь вошел в веселый лабиринт".
   И стол накрыт, пирует голос с другом,
   Глядят они в безбрежное вино.
   А за стеклом, покрытым тусклой вьюгой,
   Две головы развернуты на бой.
   Я встал, ополоснулся; в глухую ночь,
   О друг, не покидай.
   Еще поля стрекочут ранним утром,
   Еще нам есть куда
   Бежать.
  
   Ноябрь 1923
  
  
   * * *
  
   Вблизи от войн, в своих сквозных хоромах,
   Среди домов, обвисших на полях,
   Развертывая губы, простонала
   Возлюбленная другу своему:
   "Мне жутко, нет ветров веселых,
   "Нет парков тех, что помнили весну,
   "Обоих нас, блуждавших между кленов,
   "Рассеянно смотревших на зарю.
   "О, вспомни ночь. Сквозь тучи воды рвались,
   "Под темным небом не было земли,
   "И ты восстал в своем безумье тесном
   "И в дождь завыл о буре и любви.
   "Я разлила в тяжелые стаканы
   "Спокойный вой о войнах и волках,
   "И до утра под ветром пировала,
   "Настраивая струны на уа.
   "И видел домы ты, подстриженные купы,
   "Прощальный голос матери твоей,
   "Со мной, безбрежный, ты скитался
   "И тек, и падал, вскакивал, пенясь".
  
   Ноябрь 1923
  
  
   * * *
  
   Один средь мглы, среди домов ветвистых
   Волнистых струн перебираю прядь.
   Так ничего, что плечи зеленеют,
   Что язвы вспыхнули на высохших перстах.
   Покойных дней прекрасная Селена,
   Предстану я потомкам соловьем,
   Слегка разложенным, слегка окаменелым,
   Полускульптурой дерева и сна.
  
   Ноябрь 1923
  
  
  
  

II. Стихи 1924-1926 гг

  
  
   * * *
  
   И лирник спит в проснувшемся приморье,
   Но тело легкое стремится по струнам
   В росистый дом, без крыши и без пола,
   Где с другом нежным юность проводил.
   И голос вдруг во мраморах рыдает:
   "О, друг, меня побереги.
   "Своим дыханием расчетным
  

Другие авторы
  • Сологуб Федов
  • Ирецкий Виктор Яковлевич
  • Лутохин Далмат Александрович
  • Спасская Вера Михайловна
  • Фонтенель Бернар Ле Бовье
  • Савинков Борис Викторович
  • Верлен Поль
  • Муравьев Никита Михайлович
  • Романов Олег Константинович
  • Кусков Платон Александрович
  • Другие произведения
  • Ключевский Василий Осипович - Псковские споры
  • Рукавишников Иван Сергеевич - Л. И. Шиян. Иван Рукавишников и его роман "Проклятый род"
  • Сумароков Александр Петрович - П. Н. Берков. Несколько справок для биографии А. П. Сумарокова
  • Левинсон Андрей Яковлевич - Гумилев
  • Гримм Вильгельм Карл, Якоб - Лесной дом
  • Измайлов Александр Алексеевич - Цветы новой романтики
  • Салиас Евгений Андреевич - Француз
  • Белинский Виссарион Григорьевич - Вступление
  • Воровский Вацлав Вацлавович - Леонид Андреев
  • Миклухо-Маклай Николай Николаевич - Заметка о климате Берега Маклая в Новой Гвинее
  • Категория: Книги | Добавил: Armush (29.11.2012)
    Просмотров: 366 | Рейтинг: 0.0/0
    Всего комментариев: 0
    Имя *:
    Email *:
    Код *:
    Форма входа