Толстой Лев Николаевич - Христианское учение

а кому не нужно верить, этого он и не может решить, а на то, чтобы проверять справедливость того, что предлагается ему. Это он всегда может и на это он и предназначен.

   4. Лжетолкователи истины говорят обыкновенно о том, что разуму нельзя верить потому, что разум разных людей утверждает разное и что поэтому для единения людей лучше верить в откровение, подтверждаемое чудесами. Но такое утверждение прямо противоположно истине. Разум никогда не утверждает различного. Он всегда во всех людях утверждает и отрицает одно и то же.

   5. Только веры, утверждая различное: одна, что бог открыл себя на Синае и что он бог евреев; а другая, что бог есть брама, вишну и шива; а третья, что бог есть троица: отец, сын и святой дух; а четвертая, что бог есть небо и земля; а пятая, что истина открыта вся Буддою; а шестая, что вся она открыта Магометом, - только веры эти разделяют людей, разум же, будет ли это разум еврея, японца, китайца, араба, англичанина, русского, всегда и у всех говорит одно и то же.

   6. Когда говорят, что разум может обманывать, и в подтверждение приводят несогласные утверждения различных людей о том, что есть бог и как нужно служить ему, то те, которые говорят это, делают умышленную или неумышленную ошибку, смешивая разум с рассуждениями и вымыслами. Рассуждения и вымыслы действительно могут быть и бывают бесконечно разнообразны и различны, но решения разума всегда одинаковы для всех людей и во все времена. Рассуждения и вымыслы о том, как произошел мир или грех и что будет после смерти, могут быть бесконечно различны, но решения разума о том, правда ли то, что три бога вместе составляют одного, правда ли то, что человек умер и потом воскрес, правда ли то, что человек ходил по воде или улетел в теле на небо, что, съедая хлеб и вино, я съедаю тело и кровь, - решения разума об этих вопросах всегда одни и те же для всех людей и во всем мире и всегда несомненно верны. Говорят ли о том, что бог ходил в огненном столбу или о том, что Будда поднялся на лучах солнца, или Магомет летал на небо, или Христос ходил поводе и т. п., разум всех людей всегда и везде отвечает одно и то же: это неправда. На вопросы же о том, справедливо ли поступать с другими так же, как хочешь, чтобы поступали с тобой? хорошо ли любить людей и прощать им их обиды и быть милосердным? Разум всех людей и во все времена говорит: да, справедливо, хорошо.

   7. И потому, чтобы не подпасть обманам веры, человек должен понимать и помнить, что истина открыта ему только в его и разуме, данном богом человеку для познания воли бога, и что внушение недоверия к разуму имеет в своей основе желание обмана и есть величайшее кощунство.

   8. Таково общее средство для освобождения себя от обманов веры. Но для того, чтобы быть свободным от обманов веры, надо знать все виды этих обманов и остерегаться их, противодействовать им.

  

  

   1. Для того, чтобы человек мог жить по учению Христа, ему прежде всего нужно освободиться от обмана веры, в которой он воспитался,-всё равно, будет ли это обман веры еврейский, буддийский, японский, конфуцианский или христианский.

   2. Для того же, чтобы освободиться от обманов веры, в которых человек бывает воспитан с детства, человек должен понимать и помнить, что разум дан ему непосредственно от бога и он один только может соединить всех людей, тогда как предания человеческие не соединяют, а разделяют людей, и потому должен не только не бояться сомнений и вопросов, вызываемых разумом при проверке внушенных с детства верований, а, напротив, старательно подвергать рассмотрению и сличению с другими верованиями все те верования, которые переданы ему с детства, признавая справедливым только то, что не противоречит разуму, как бы ни было торжественно обставлено и старо передаваемое предание.

   3. Подвергнув же внушенные ему с детства верования суду разума, человек, желающий освободить себя от обмана веры, внушаемого ему с детства, должен смело и безотговорочно откидывать всё, что противно разуму, ни минуты не сомневаясь в том, что то, что противно разуму, и не может быть истинно.

   4. Освободившись же сам от обмана веры, внушенного с детства, человек, желающий жить по учению Христа, должен не только сам словом, примером или умолчанием не содействовать обману детей, но всеми средствами разоблачать этот обман, по словам Христа, жалевшего детей за те обманы, которым они подвергаются.

  

  

  

  

   40

  

   ОСВОБОЖДЕНИЕ ОТ ОБМАНА ВЕРЫ, ПРОИЗВОДИМОГО ВОЗДЕЙСТВИЕМ НА ВНЕШНИЕ ЧУВСТВА

  

   1. Освободившись от обмана веры, внушаемого с детства, человек должен остерегаться обмана, производимого обманщиками всех народов посредством воздействия на внешние чувства.

   2. Для того, чтобы не подпасть этому обману, человек должен понимать и помнить, что истина для своего распространения и усвоения людьми не нуждается ни в каких приспособлениях и украшениях, что только ложь и обман для того, чтобы быть воспринятыми людьми, нуждаются в особенных условиях передачи их и что поэтому всякие торжественные службы, шествия, украшения, благовония, пение и т. п. не только не служат признаком того, что при этих условиях передается истина, но, как раз наоборот, служат верным признаком того, что там, где употребляются эти средства, передается не истина, а ложь.

   3. Чтобы не подпасть обману воздействия на внешние чувства, человек должен помнить слова Христа, что богу нужно служить не в каком-либо известном месте, а духом и истиной, что тот, кто хочет молиться, должен идти не в храм, а запереться в уединении своей комнаты, зная, что всякое великолепие в богослужении имеет целью обман, тем более жестокий, чем великолепнее служение, и потому не только самому не участвовать в одуряющих богослужениях, но и где возможно обличать обман их.

  

  

   1. Освободившись и от второго обмана воздействия на внешние чувства, человек должен еще беречься обмана посредничества между человеком и богом, которое, если только он допустит его, непременно скроет от него истину.

   2. Чтобы не подпасть обману посредничества, человек должен понимать и помнить, что бог открывается только непосредственно сердцу человека и что всякий посредник, становящийся между людьми и богом, будет ли то одно лицо, собрание, лиц, книга или предание, икона, мощи, церковь, Христос, не только скрывает бога от человека, но делает самое страшное зло, которое может постигнуть человека, а именно то, что человек считает богом то, что не есть бог.

   3. Как только человек допустил веру в какое бы то ни было посредничество, так он лишил себя единственной возможности достоверности знания и открыл возможность восприятия всякой лжи, вместо истины,

   4. Только благодаря установлению посредничества между людьми и богом могли совершаться и совершаются те страшные обманы, вследствие которых разумные и добрые люди молятся Христу, богородице, Будде, Магомету, святым, мощам, иконам.

   5. Чтобы не подпасть этому обману, человек должен понимать и помнить, что истина открыта ему прежде и вернее всего не в книге, не в предании, не в каком-нибудь собрании людей, а в его собственном сердце и в разуме, как это и говорил еще Моисей, объявивший народу, что закон бога не надо искать ни за морем, ни на небе, а в своем сердце, и как говорил это Христос евреям, говоря, что вы не знаете истины, потому что верите преданиям человеческим, а не тому, кого он послал. Послал же бог в нас разум - одно и непогрешимое орудие познания, которое дано нам.

   6. Чтобы не подпасть обману посредничества, человек должен понимать и помнить, что истина никогда не может быть открыта вся, что она постепенно открывается людям и открывается только тем, которые ищут ее, а не тем, которые, веруя в то, что им передают мнимо-непогрешимые посредники, думают, что обладают ею, и потому, чтобы не подвергать себя опасности впасть в самые страшные заблуждения, человек не должен признавать никого непогрешимым учителем, а искать истины везде, во всех преданиях человеческих, проверяя их своим разумом. Освободившись же сам от этого обмана, человек должен словом и делом обличать совершаемый над другими обман посредничества.

  

  

   1. Но и освободившись от обмана, внушенного с детства, и не подпадая обману внушения лжи посредством торжественности и не признавая посредничества между собою и богом, человек все-таки не будет свободен от обмана веры и не будет в состоянии познать учение Христа, если не освободится от веры в сверхъестественное, в чудесное.

   2. Говорят, что чудеса, т. е. сверхъестественное, совершаются для того, чтобы соединить людей, а между тем ничто так не разъединяет людей, как чудеса, потому что каждая вера утверждает свои чудеса и отвергает чудеса других вер. Оно и не может быть иначе: чудеса, т. е. сверхъестественное, бесконечно разнообразно, только естественное всегда и везде одно и то же.

   3. И потому, чтобы быть свободным от обманов веры в чудесное, человек должен признавать истинным только то, что естественно, т. е. согласно с его разумом, и признавать за ложь всё то, что неестественно, т. е. противоречит разуму, зная, что всё, что выдается за таковое, есть обман людской, как обманы всяких современных чудес, исцелений, воскрешений, чудотворных икон, мощей, пресуществление хлеба и вина и т. п., так же как и чудес, про которые рассказывается в библии, в евангелиях, в буддийских, магометанских, таосийских и других книгах.

   4. Освободившись же сам от этого обмана, человек должен пользоваться всяким случаем обличать обман чудес.

  

  

   1. Освободившись от обмана посредничества, человеку нужно освободиться от обмана ложного перетолкования истины.

   2. В какой бы вере ни воспитывался человек: в магометанской, христианской, буддийской, еврейской или конфуцианской, - во всяком учении веры человек встречает утверждение несомненной истины, признаваемой его разумом, и рядом с ним утверждения, противные разуму, выдаваемые за одинаково достоверные.

   3. Для того, чтобы освободиться от этого обмана веры, человек должен не смущаться тем, что истины, признаваемые разумом и не признаваемые им, выдаются за одинаково достоверные по своему одинаковому происхождению и как будто неразрывно связаны между собой, а должен понимать и помнить, что всякое откровение людям истины (т. е. всякое понимание новой истины одним из передовых людей) всегда так поражало людей, что облекалось в форму сверхъестественную, что к каждому проявлению истины неизбежно примешивались суеверия и что поэтому для познания истины не только не обязательно принимать всё, что передается о появлении истины, а, напротив, обязательно отделять в передаваемом ложь и вымысел от истины и действительности.

   4. Отделив же истину от присоединенных к ней суеверий, пусть человек понимает и помнит, что суеверия, примешиваемые к истине, не только не так же священны, как сама истина как это проповедуется людьми, находящими свою выгоду в этих суевериях, а, напротив, составляют самое пагубное и вредное явление, скрывающее истину и на уничтожение которого человек должен употребить все свои силы.

  

  

  

   1. Освободившись от обманов веры, человек был бы способен к восприятию учения Христа, если бы не было соблазнов. Но и будучи свободным от обманов веры и понимая смысл учения Христа, человек всегда находится в опасности впадения в соблазны.

   2. Сущность всех соблазнов в том, что человек, пробудившийся к сознанию, испытывая раздвоение и страдание от совершенного греха, хочет уничтожить раздвоение и происходящее от него страдание не борьбой с грехом, а оправданием его.

   3. Оправдание же греха не может быть ничем иным, как ложью.

   4. И потому, чтобы не впасть в соблазн, человеку прежде всего нужно не бояться признавать истину, зная, что такое признание не может удалить его от блага, тогда как обратное, ложь, есть главный источник греха и удаляет от блага.

  

   5. Так что для того, чтобы избежать соблазнов, человек должен, главное, не лгать и не лгать, главное, перед самим собою, не столько заботиться о том, чтобы не солгать перед. другими, сколько о том, чтобы не лгать перед самим собою, скрывая от самого себя цели своих поступков.

   6. Для того, чтобы не впадать в соблазны и в вытекающую от соблазнов привычку грехов и погибель, человек должен не бояться каяться в своих грехах, зная, что покаяние есть единственное средство освобождения от грехов и вытекающих из них бедствий.

   7. Таково одно общее средство для того, чтобы человек не впадал вообще в соблазны. Для того же, чтобы уметь избежать каждого отдельного соблазна, необходимо ясно понимать, в чем ложь и вред их.

  

  

   1. Первый и самый обычный соблазн, который захватывает человека, есть соблазн личный, соблазн приготовления к жизни вместо самой жизни. Если человек не сам придумает себе это оправдание грехам, то он всегда найдет это оправдание, уже вперед придуманное людьми, жившими прежде него.

   2. "Теперь мне можно на время отступить от того, что должно и чего требует моя духовная природа, потому что я не готов, - говорит себе человек. - А вот я приготовлюсь, наступит время, и тогда я начну жить уже вполне сообразно своей совести".

   3. Ложь этого соблазна состоит в том, что человек отступает от жизни в настоящем, одной действительной жизни, и переносит ее в будущее, тогда как будущее не принадлежит человеку.

   4. Ложь этого соблазна отличается тем, что если человек предвидит завтрашний день, то он должен предвидеть и послезавтрашний и после, после... Если же он предвидит всё это, то он предвидит и свою неизбежную смерть. Предвидя же свою неизбежную смерть, он не может готовиться на будущее в этой кончающейся жизни, потому что смерть разрушает смысл всего того, к чему готовится человек в этой жизни. Человек, давший ход своему разуму, не может не видеть, что жизнь его отдельного существа не имеет смысла, и потому готовить для этого существа ничего нельзя.

   5. С другой стороны, ложь этого соблазна видна потому, что человек не может готовить себя к будущему проявлению любви и служению богу: человек не есть орудие, которым пользуется другой. Можно наточить топор и не успеть рубить им, им воспользуется другой; но человеком никто не может воспользоваться, кроме как он сам, потому что он сам есть орудие, постоянно работающее и совершенствующееся только на работе.

  

  

  

  

  

  

   6. Вред же этого соблазна в том, что человек, подпавший ему, не живет не только истинной, но даже и временной жизнью в настоящем и переносит свою жизнь в будущее, которое никогда не приходит. Думая же совершенствовать себя для будущего, человек упускает единственное предлежащее каждому человеку совершенствование в любви, которое может быть только в настоящем.

  

  

  

  

  

   7. Для того, чтобы не подпасть этому соблазну, человек должен понимать и помнить, что готовиться некогда, что он должен жить лучшим образом сейчас, такой, какой он есть, что совершенствование, нужное для него, есть только одно совершенствование в любви, а это совершенствование совершается только в настоящем.

   8. И потому должен, не откладывая, жить всякую минуту всеми своими силами, настоящим, для бога, т. е. для всех тех, кто предъявляет требования к его жизни, зная, что всякую минуту он может быть лишен возможности этого служения и что для этого-то ежечасного служения он и пришел в мир.

  

  

   1. Всякий человек, занимаясь каким-нибудь делом, невольно увлекается им, и ему кажется, что ради дела он может не делать того, что требует от него его совесть, т. е. бог.

  

   2. Ложь этого соблазна состоит в том, что всякое дело человеческое может оказаться бесполезным, может прерваться и не быть конченным; дело же божье, совершаемое человеком,- исполнение воли бога, никогда не может быть бесполезным и ничем не может быть прервано.

  

  

  

   3. Вред же этого соблазна в том, что допустив то, что какое либо дело - будет ли это запахивание рассеянных семян или освобождение целого народа от рабства - важнее того, часто самого ничтожного на людской суд, дела божия, т. е. сейчасной помощи и служения ближнему, всегда найдутся дела, которые нужно прежде окончить, чем исполнить требование дела божия, и человек навсегда освободит себя от служения богу, т. е. исполнения дела жизни, заменив служением мертвому - служение живому.

   4. Вред в том, что, допустив этот соблазн, люди всегда будут откладывать служение богу до тех пор, пока они будут свободны от всех дел мирских. От дел же мирских люди никогда не бывают свободны. Для того, чтобы не впадать в этот соблазн, человек должен понимать и помнить, что всякое дело человеческое, имеющее конец, не может быть целью моей истинной бесконечной жизни и что такой целью может быть только участие в бесконечном деле божьем, состоящем в наибольшем проявлении любви.

   5. И потому для того, чтобы не впадать в соблазн дела, человек не должен никогда делать такое свое дело, которое нарушает дело божье, т. е. любовь к людям, должен быть всегда готовым бросить всякое дело, как скоро его призывает совершение дела божия: быть как работник, стоящий на хозяйской работе и могущий делать свои дела только тогда, когда его сил и внимания не требует хозяйское дело.

  

  

   1. Соблазн этот более всех других оправдывает грехи людей. Если человек свободен от соблазна приготовления к жизни, соблазна дела, то редкий человек, в особенности женщина, бывает свободен от соблазна семейного.

   2. Соблазн этот состоит в том, что люди, во имя исключительной любви к своим семейным, считают себя свободными от обязанности к другим людям и спокойно совершают грехи корысти, борьбы, праздности, похоти, не считая их грехами.

   3. Ложь этого соблазна состоит в том, что животное чувство, влекущее к продолжению рода, которое законно только в той мере, в которой оно не нарушает любви к людям, принимается за добродетель, оправдывающую грех.

   4. Вред же этого соблазна в том, что он более, чем какой-либо другой соблазн, усиливает грех собственности, ожесточает борьбу между людьми, возводя в заслугу и добродетель животное чувство любви к своим семейным; отводит людей от возможности познания истинного смысла жизни.

   5. Чтобы не подпадать этому соблазну, человек должен не только не воспитывать в себе любовь к своим семейным, не только не считать эту любовь добродетелью и не отдаваться ей, а, напротив, зная соблазн, всегда быть на страже против него, чтобы не пожертвовать любовью божескою для любви семейной.

  

  

  

  

  

  

  

   6. Любить врагов, любить немилых, любить чужих можно без осторожности, вполне отдаваясь этой любви, но нельзя так любить семейных, потому что такая любовь ведет к ослеплению и оправданию грехов.

   7. Чтобы не подпадать этому соблазну, человек должен понимать и помнить, что любовь только тогда истинная любовь, дающая жизнь и благо, когда она не ищет, не ждет, не надеется на награду, так же как всякое проявление жизни, которая не ждет награды за то, что она есть, а что любовь к своим семейным есть животное чувство и хорошо только до тех пор, пока оно в пределах инстинкта и человек не жертвует для него своими духовными требованиями.

   8. И потому, чтобы не подпадать этому соблазну, [человек] должен для всякого чужого человека стараться делать то же, что он хочет сделать для своего семейного, а для своих семейных не делать ничего того, чего не готов и не может сделать для всякого чужого.

  

   48

  

   ЛОЖЬ И ВРЕД СОБЛАЗНА ТОВАРИЩЕСТВА

  

  

   1. Людям кажется, что если они, выделившись от других людей и связавшись между собой исключительными условиями, соблюдают эти условия, то они делают такое доброе дело, которое освобождает их от общих требований их совести.

   2. Ложь этого соблазна в том, что, вступая в товарищества с одним малым количеством людей, люди выделяют себя из естественного товарищества всех людей и поэтому нарушают самые важные естественные обязанности во имя искусственных.

   3. Вред же этого соблазна в том, что люди, ставшие в условия товарищества, руководясь в жизни не общими законами разума, а своими исключительными правилами, всё более и более удаляются от общих всем людям разумных основ жизни, становятся нетерпимее и жесточе ко всем не принадлежащим к их товариществу и тем лишают себя и других истинного блага.

   4. Чтобы не подпадать этому соблазну, человек должен донимать и помнить, что правила товарищества, устанавливаемые людьми, могут быть бесконечно разнообразны, бесконечно изменяемы и противоположны друг другу, что всякое правило, искусственно установленное людьми, не должно связывать его, если оно может быть противно закону любви, что всякая исключительная связь с людьми ограничивает круг общения тем лишает человека главного условия его блага, возможности любовного общения со всеми людьми мира.

   5. И потому не только не вступать ни в какие общества, товарищества, согласия, а, напротив, избегать всего того, что может выделить вместе с другими и всех остальных людей

  

  

   1. Соблазн этот, самый жестокий, передается людям так же, как ложная вера, - посредством двух приемов обмана: внушения лжи детям и воздействия на чувства людей внешней торжественностью. Почти все люди, живущие в государствах, как только пробуждаются к сознанию, застают себя уже запутанными в государственных соблазнах и живут в убеждении о том, что их народ, их государство, их отечество суть лучший, особенный народ, государство, отечество, для блага и преуспеяния которого должно слепо повиноваться существующему правительству и по повелению этого правительства мучить, ранить и убивать своих ближних.

  

  

  

   2. Ложь этого соблазна состоит в том, что человек будто бы во имя блага народа может отказаться от требований своей совести и своей нравственной свободы.

   3. Вред же этого соблазна в том, что как только человек допустит возможность понять и узнать, в чем добро многих людей, нет пределов предположениям о том добре многих людей, которое может вытечь из какого бы то ни было поступка, и потому всякий поступок может быть оправдан, и как только человек допустил, что для блага многих в будущем можно пожертвовать благом и жизнью одного человека, то нет пределов того зла, которое может быть совершено во имя такого соображения. По первому предположению о том, что люди могут знать будущее благо многих, поддерживались в прежние времена пытки, инквизиция, рабство - поддерживаются в наше время суды, тюрьмы, земельная собственность. По второму предположению Каиафы, в прежнее время убит Христос, и теперь в казнях и войнах гибнут миллионы.

   4. Для того, чтобы не впадать в этот соблазн, человек должен понимать и помнить, что он, прежде чем принадлежать к какому-либо государству или народу, принадлежит богу, как член всемирного царства, и он ни на кого не может сложить ответственность за свои поступки и всегда только сам ответственен за них.

   5. И потому человек не должен никогда, ни при каких обстоятельствах предпочитать людей своего народа или государства - людям другого народа или государства, не должен никогда совершать зла своим ближним ввиду каких бы то ни было соображений о будущем благе многих, не должен считать себя обязанным повиноваться кому бы то ни было, преимущественно перед своей совестью.

  

  

   1. Но, освободившись от обмана веры и уберегшись от соблазнов, человек все-таки впадает в грехи. Человек с пробудившимся сознанием знает, что смысл его жизни только в служении богу, и все-таки по привычке совершает грехи, мешающие и проявлению любви и достижению истинного блага.

   2. Как человеку бороться с привычкой греха?

   3. Для борьбы с привычкой греха есть два средства: первое - ясно понимать последствия грехов,- то, что грехи не достигают той цели, для которой они совершаются, и не увеличивают, а скорее уменьшают животное благо отдельного человека; во-вторых - знать, с какими грехами надо начинать бороться, с какими прежде и с какими после.

   4. И потому, во-первых, надо всегда ясно понимать и помнить, что положение человека в мире таково, что всякое искание им личного блага после того, как в нем пробудилось разумное сознание, лишает его этого самого блага и что, напротив, он получает благо только тогда, когда не думает о личном благе, отдавая все свои силы на служение богу. Ищите царства божия и правды его, а остальное приложится вам.

   5. И, во-вторых, то, что для успешности борьбы с привычками греха надо знать, на какой грех прежде всего надо направлять свое внимание: не начинать борьбу с грехом, который имеет корень в другом непобежденном грехе, знать связь и последовательность грехов между собой.

  

  

  

  

  

   1. Есть связь и последовательность между грехами, так что один грех порождает другие или мешает освобождению от них.

   2. Нельзя человеку освободиться от какого-либо из грехов, если он предается греху опьяненья, и нельзя освободиться от греха борьбы, если человек предается греху собственности, и нельзя освободиться от греха собственности, если человек предается греху праздности, и нельзя освободиться от греха блуда, если человек предается греху похоти и праздности, и нельзя человеку освободиться от греха борьбы и собственности, если он предается греху похоти.

   3. Это не значит того, что не надо бороться со всяким грехом во всякое время, но значит то, что для успешности борьбы с грехом надо знать, с какого надо начинать или, скорее, с какого нельзя начинать, чтобы борьба была успешна.

   4. Только от этой непоследовательности борьбы с грехами происходит неуспешность этой борьбы, приводящая часто борющегося в отчаяние.

  

  

  

  

  

   5. Грех, предаваясь которому, невозможна борьба ни с каким из грехов, есть опьянение, какое бы то ни было: опьянение одурманивающими веществами, торжественностью и быстрыми, усиленными движениями; опьяненный человек не поборется ни с праздностью, ни с похотью, ни с блудом, ни с властолюбием. И потому для того, чтобы бороться с другими грехами, человек должен прежде всего освободиться от греха опьянения.

   6. Следующий грех, от которого должен освободиться человек для того, чтобы быть в силах бороться с похотью, корыстью, властолюбием, блудом, есть грех праздности. Чем свободнее будет человек от греха праздности, тем легче ему воздержаться от греха похоти, корысти, блуда и властолюбия: человек трудящийся не нуждается в усложнении средств удовлетворения потребностей, не нуждается в собственности, менее подлежит искушениям блуда и не имеет ни поводов, ни досуга для борьбы.

   7. Следующий за этим есть грех похоти. Чем больше воздерживается человек в пище, одежде, жилище, тем легче ему освободиться от греха корысти, властолюбия, блуда: человеку, довольствующемуся малым, не нужно собственности, воздержание помогает борьбе с блудом, и, не нуждаясь во многом, ему нет поводов борьбы.

   8. Следующий за этими грехами есть грех корысти. Чем свободнее будет от этого греха человек, тем легче ему будет воздержаться от греха блуда и греха борьбы. Ничто так не поощряет греха блуда, как излишек собственности, и ничто не вызывает такой борьбы между людьми.

   9. Следующий за этими и последний грех есть грех борьбы, включенный во все грехи и вызываемый всеми другими грехами и наибольшее освобождение от которого возможно только при освобождении от всех предшествующих.

  

  

   1. Бороться с грехами вообще можно, только зная последовательность грехов, так, чтобы начинать борьбу прежде с теми, без освобождения от которых нельзя бороться с другими.

   2. Но и в борьбе с каждым отдельным грехом надо начинать с тех проявлений грехов, воздержание от которых во власти человека, к которым человек не сделал еще привычки.

   3. Такие грехи во всех родах грехов - и опьянения, и праздности, и похоти, и корысти, и власти, и блуда, - суть грехи личные, те, которые делает человек в первый раз, не имея еще привычки к ним. И потому прежде всего от них-то и должен освобождаться человек.

   4. Только освободившись от этих грехов, т. е. перестав придумывать новые средства увеличения личного блага, должен человек начать бороться с привычками, преданием, установленным в его среде грехами.

   5. И только поборов эти грехи, может человек начинать борьбу с грехами прирожденными.

  

  

   1. Назначение человека есть проявление и увеличение любви. Увеличение это совершается только вследствие сознания человеком своего истинного божественного я. Чем больше человек сознает свое истинное я, тем больше его благо. И потому всё, что противодействует этому сознанию, как противодействует ему всякое возбуждение, усиливающее ложное сознание отдельной жизни и ослабляющее сознание истинного я (как это делает всякое опьянение), препятствует истинному благу человека.

   2. Но кроме того, что всякое опьянение препятствует истинному благу человека, пробудившегося к сознанию, всякое опьянение обманывает человека и не только не достигает того увеличения своего отдельного блага, которого ищет человек, предаваясь какому-либо возбуждению, но всегда лишает человека и того животного блага, которое он имел.

   3. Человек, находящийся еще на степени животной жизни, или ребенок с еще не пробудившимся сознанием, предаваясь какому-либо возбуждению - курению, питью, торжественности, пляске, получает полное удовлетворение от произведенного возбуждения и не нуждается в повторении этого возбуждения. Но человек с пробудившимся разумом замечает, что всякое возбуждение заглушает в нем деятельность разума и уничтожает болезненность противоречия между требованием животной и духовной природы и потому требует повторения и усиления опьянения и требует его всё более и более до тех пор, пока совершенно не заглушится пробудившийся в нем разум, что возможно сделать, только уничтожив вполне или, по крайней мере, отчасти телесную жизнь. Так что человек разумный, начав предаваться этому греху, не только не получает ожидаемого блага, но впадает в самые разнообразные и жестокие бедствия.

   4. Человек, свободный от опьянения, пользуется для мирской жизни всеми теми силами ума, которые даны ему, и может разумно избирать лучшее для блага своего животного существования, человек же, предающийся опьянению, лишается даже и тех умственных сил, которые свойственны животному для избежания вреда и получения удовольствия.

  

   5. Таковы последствия греха опьянения для согрешающего, для окружающих же последствия его особенно вредны, во-первых, тем, что для произведения действия опьянения нужны огромные затраты сил, так что большая доля труда человечества тратится на производство опьяняющих веществ и на приготовление и постройки опьяняющих торжественных действий, процессий, служений, памятников, храмов, всякого рода празднований; во-вторых, тем, что, как курение, вино, усиленные движения и в особенности торжественности заставляют мало думающих людей совершать, в то время как они находятся под обаянием этих воздействий, самые нелепые, грубые, губительные и жестокие поступки. Вот это-то должен и знать и всегда иметь в виду человек, подвергающийся искушению какого-либо опьянения.

   6. Уничтожить в себе вполне возможность возбуждения временного опьянения от принятия пищи, питья или особенных внешних условий, или усиленных движений, и усиления вследствие этого своего животного сознания и ослабления сознания духовного я, не может ни один человек, пока он живет в теле. Но если человек и не может вполне уничтожить в себе эту склонность к возбуждению, то всякий может довести ее в себе до самой меньшей степени. И в этом-то и состоит предстоящая всякому человеку борьба с грехом опьянения.

   7. Чтобы избавиться от греха опьянения, человеку надо понимать и помнить, что известная степень возбуждения в известные времена и при известных условиях свойственна человеку, как животному, но что при пробудившемся в нем сознании человек должен не только не искать этих возбуждений, но стараться избегать их и искать состояния наиболее спокойного, такого, при котором могла бы во всей силе проявляться деятельность его разума, та деятельность, следуя которой, возможно достижение наибольшего блага, как своего, так и людей и существ, связанных с ним.

   8. Для того же, чтобы достигать этого состояния, человек должен начинать с того, чтобы не увеличивать для себя того греха опьянения, к которому он привык и который стал обычаем его жизни. Если в обычай жизни человека вошли уже известные привычки опьянения, повторяющиеся в известные времена и признаваемые всеми окружающими необходимыми, пусть он продолжает эти привычки, но не вводит новых, подражая другим или сам придумывая их: если он привык курить папиросы, пусть не приучается к сигарам или опиуму; если привык к пиву, или вину, пусть не приучается к более опьяняющему; если привык к поклонам на молитве, дома или в церкви, или к прыганию и скаканию на радении, пусть не приучается к новым; если привык праздновать одни праздники, пусть не празднует новых. Пусть не увеличивает тех средств возбуждения, к которым он привык, и он сделает уже очень много для избавления себя и других от греха опьянения. Только бы люди не вводили новых приемов греха, грех бы уничтожился, потому что начинается грех, когда еще в нем нет привычки и легко победить его, и всегда были, есть и будут люди, освобождающиеся от греха.

   9. Если же человек уже твердо сознал безумие греха опьянения и твердо решил не увеличивать тех обычаев опьянения, которые стали ему привычными, - пусть перестает курить, пить, если он имеет уже эти привычки; пусть перестает принимать участие в торжествах и празднествах, в которых он прежде участвовал; пусть перестает делать возбуждающие движения, если он привык их делать.

   10. Если же человек освободится от тех искусственных привычек опьянения, в которых он уже живет, пусть он начинает освобождаться и от тех состоянии возбуждения, которые производят в нем известная пища, питье, движения и обстановка, которым подлежит всякий человек.

   11. Хотя и никогда человек, пока он в теле, не освободится вполне от состояния возбуждения и опьянения, производимых пищей, питьем, движениями, обстановкой, - степень этих состояний может быть уменьшена до самого малого. И чем больше освободится человек, пробудившийся к сознанию, от состояния опьянения, чем яснее будет его разум, тем легче ему будет бороться со всеми другими грехами, тем больше получит человек истинного блага, и тем больше приложится ему блага мирского, и тем больше он будет содействовать благу других людей.

  

  

  

  

  

  

  

   1. Человек с пробудившимся в нем сознанием не есть самобытное, само себя удовлетворяющее существо, могущее иметь свое независимое благо, а есть посланник бога, для которого возможно благо только в той мере, в которой он исполняет волю его. И потому человеку служить своей отдельной личности так же неразумно, как неразумно работнику служить своему орудию труда, беречь свою лопату или косу, а не тратить ее на предназначенной работе; как это сказано в евангелии: "кто сохраняет свою плотскую жизнь, тот теряет жизнь истинную; и только тратя жизнь плотскую, можно получить жизнь истинную".

  

  

  

  

  

  

   2. Заставлять других людей работать для удовлетворения своих потребностей так же неразумно, как неразумно бы было работнику разрушать или портить орудия работы своих сотоварищей для того, чтобы сохранить или улучшить то орудие, которым он, тратя его, должен производить ту работу, к которой приставлен и он и его товарищи.

  

  

  

   3. Но, кроме того истинного блага, которого лишает себя человек, освобождая себя от труда и накладывая его на других людей, такой человек лишает себя и того мирского животного блага, которое предназначено человеку при естественном телесном труде, нужном ему для удовлетворения своих потребностей.

  

  

  

  

  

  

  

   4. Наибольшее благо своего отдельного существа человек получит от упражнения своих сил и отдыха, когда он будет жить инстинктивно, как животное, трудясь и отдыхая ровно столько, сколько это нужно для его животной жизни. Но как скоро человек искусственно перенесет на других труд, устроив себе искусственный отдых, он не получит наслаждения от отдыха.

   5. Человек трудящийся получает истинное наслаждение от отдыха; человек же праздный, вместо отдыха, который он хочет себе устроить, испытывает постоянное беспокойство и, кроме того, этой искусственной праздностью уничтожает самый источник наслаждения - свое здоровье, так что, расслабляя свое тело, лишает себя возможности труда, а следовательно, и последствий труда, истинного отдыха, и порождает в себе жестокие болезни.

   6. Таковы последствия праздности для согрешающего; для окружающих пагубны последствия этого греха, во 1-х, в том, что, как говорит китайское изречение, если есть один человек неработающий, то есть другой, умирающий с голода; во 2-х, то, что люди мало думающие, не зная того недовольства, которое испытывают люди праздные, стараются подражать им и вместо добрых чувств испытывают к нему завистливые, недобрые чувства. Вот это-то должен знать всякий человек, желающий бороться с грехом праздности.

   7. Для того, чтобы избавиться от греха праздности, человек должен ясно понимать и помнить, что всякое освобождение себя от труда, который он делал, не увеличит, а уменьшит благо его отдельной личности, и произведет ненужное зло другим людям.

   8. Уничтожить в отдельном животном существе человека стремление к отдыху и отвращению к труду (по библии праздность была блаженство, а труд наказание) невозможно, но уменьшение этого греха и доведение его до наименьшей степени есть то, к чему должен стремиться человек в избавление себя от этого греха.

  

  

  

  

  

  

   9. Для избавления же себя от привычки греха человек должен начинать с того, чтобы не освобождать себя ни от какого труда, какой он делал прежде: если сам чистил свое платье, мыл белье, - не заставлять это делать другого; если обходился без вещей, произведения труда других людей, - не покупать их; если ходил пешком, - не садиться на лошадь; если носил свой чемодан, - не давать его носильщику и т. п. Всё это кажется так ничтожно, а если бы люди не делали этого, они бы избавились от большого количества своих грехов и вытекающих из них страданий.

  

  

  

   10. Только когда человек уже умеет воздерживаться от освобождения себя от совершаемого им прежде труда и перенесения его на других, может человек с успехом начать борьбу с наследственным грехом праздности. Если он крестьянин, то не заставлять слабую жену делать то, что он имеет досуг сделать сам, не нанимать работника, которого он нанимал прежде, не покупать предмета произведения труда, который он покупал прежде, но без которого обходятся другие; если он богат - отпустить камердинера и убирать свои вещи самому и не покупать, как прежде, дорогих платьев, если он привык к этому.

   11. Если же человек сумел п