Главная » Книги

Толстой Алексей Константинович - Детские и юношеские стихотворения, Страница 2

Толстой Алексей Константинович - Детские и юношеские стихотворения


1 2 3

name=1373>

x x x

    x x x

  Я верю в чистую любовь
  И в душ соединенье;
  И мысли все, и жизнь, и кровь,
  И каждой жилки бьенье
  Отдам я с радостию той,
  Которой образ милый
  Меня любовию святой
  Исполнит до могилы.

    1832

    СТИХОТВОРНЫЕ ЗАПИСКИ.

  ЭКСПРОМТЫ. НАДПИСИ. БУРИМЕ
  
  [Б. М. МАРКЕВИЧУ]
  Где нет толку никакого,
  Где сумбур и дребедень -
  Плюнь, Маркевич, на Буткова
  И явись как ясный день!
  24 февраля 1859
   [М. Н. ЛОНГИНОВУ]
  Очень, Лонгинов, мне жаль,
  Что нельзя с тобой обедать -
  Какова моя печаль,
  То тебе нетрудно ведать.
  1864

    x x x

  "Аминь, глаголю вам,- в восторге рек Маркeвич,
  Когда к Москве-реке, задумчив, шел Катков,-
  Се агнца божья зрим!" Но злобный
  Стасюлевич
  Возненавидел вес классических
   оков
  И фарисейски плел, с враждою вечно новой,
  Прилегши за кустом, ему венец
   терновый.
  28 декабря 1869

    x x x

  Под шум балтийских волн Самарина фон Бок
  Разит без умолку. Их битву петь
  возьмусь ли?
  Ко матушке Москве решпект во мне глубок,
  Но "Lieber Augustin"(*) мои играют гусли,
  И, как ни повернусь, везде найду изъян:
  Самарин - Муромец, фон Бок же -
  грубиян.
  __________
  (*) "Милый Августин" (нем.).- Ред.
  28 декабря 1869

    ЭЛЕГИЯ

  Где Майков, Мей, и Мин, и Марков, и Миняев,
  И Фет, что девам люб?
  Полонский сладостный, невидящий Ширяев
  И грешный Соллогуб?
  Передо мной стоят лишь голые березы
  И пожелтевший дуб,
  Но нет с кем разделить в бору холодном слезы
  И насморк дать кому б!
  11 января 1870
  [М. М. СТАСЮЛЕВИЧУ]
  Скорее на небе луну
  Заменит круг презренной....,
  Чем я хоть мысленно дерзну
  Обидеть "Вестника Европы!"
  18 ноября 1873
   [В. А. АРЦИМОВИЧУ]
  Ты властитель всех сердец,
  Нам же дядя и отец!
  3 апреля 1875
  [А. М. и Н. М. ЖЕМЧУЖНИКОВЫМ]
  Милые дети, вас просят обедать.
  Дайте посланцу ответ;
  Нужен ответ, чтобы повару ведать,
  Сколько состряпать котлет.

    x x x

    НЕОЖИДАННОЕ НАКАЗАНИЕ

  Толстый юнкер Арапетов
  В этот новый год,
  Взявши дюжину браслетов,
  К дядюшке несет.
  Он к Арапову приходит:
  "Дяденька,- браслет!"
  Видя бронзу, тот находит,
  Что родства-де нет.
  Оробел наш Арапетов,
  Услыхав ответ:
  "Мой племянник лишь Бекетов".
  - "Ну так я ваш внук?"
  И вся дюжина браслетов
  Выпала из рук...
  "Внук ты мой? Так как же, сиречь -
  Значит, я ваш дед?
  Ну так я вас должен высечь
  И принять браслет..."

    x x x

  [Н. М. ЖЕМЧУЖНИКОВУ]
  Горька нам, Николай,
  Была б твоя утрата,
  К обеду приезжай
  И привези нам брата.
  Отсутствием твоим
  Отчасти поражен,
  Вчера я был один
  Урусовой пленен.
  Сам храбрый Бирюлев
  И звонкий Опочинин
  Явились без штанов,
  И вечер был бесчинен...

    x x x

    ПРОГУЛКА ПОД КАЧЕЛЯМИ

  Вон тянется вдали колясок
   полоса,
  И из одной из них, свой выставив чубук,
  Лакей какой-то .... Все мокро, как роса,
  И древо мостовой сияет, будто
  бук.
  Люблю я праздников невинное
   смятенье,
  Вид пьяных мужиков мне просто
  утешенье!
  Мне нравился всегда народных игр состав,
  Поеду в балаган, поеду -
  
  решено!
  Гостиных модных мне наскучил уж
  устав,
  Дни юности я в них рассыпал, как пшено!

    x x x

    ПЕРЕХОД ЧЕРЕЗ БАЛКАНСКИЕ ГОРЫ

  Вершины закутала туч
  
   полоса.
  Денщик, дай кисет и
  
   чубук!
  Меня до костей промочила
  
  роса,
  Здесь сыро - все ольха да
   бук!
  Вот выстрел!- Чу, что там вдали за смятенье?
  Врагов ли господь нам послал в
  утешенье?
  Цыганской ли шайки презренный
  состав
  Нам встретить в горах
  
   решено?
  Что б ни было, вспомним воинский устав,
  Рассыпем врагов, как
  
   пшено!

    x x x

    x x x

  Об этом я терзаюся и
   плачу
  Зимой, весною, осенью и
  летом,
  Печаль моя и жалобна и
   громка,
  И скоро я красу свою
   утрачу,
  Глядя порой, как с маленьким лафетом
  Невинный твой в траве играет Фомка.

    x x x

    БАСНЯ ПРО РОМУЛА И РЕМА

  Реин батюшка проспал,
  Он прямая
  ижица!
  Не видал, как генерал1
  С его дочкой лижется,2
  Как берет
  оделаванд
  После с
   перекладины,
  Которую
   Монферранд
  Сделал среди впадины.

    x x x

  __________
  1 Марс.
  2 От сего произошли Ромул и Рем.

    ПРОГУЛКА С ПОДРУГОЙ ЖИЗНИ

  Покройся, юная
  
  девица,
  С тебя покров стыдливый пал,
  Закройся, юная
  
  девица,
  Кратка дней красных
  вереница,
  И ты состаришься,
   девица,
  И твой прийдет девятый вал,
  Закройся ж, юная
   девица,
  С тебя покров стыдливый пал.

    x x x

    x x x

    1

  Молчите!- Мне не нужен
  
  розмарин!
  Я знаю вас, крамольная
  
  палата!
  Теперь не вы, а я здесь
   властелин,
  И русских грудь крепчайшие мне латы!
  Я презираю вас и ваше
  
  злато,
  Мне вас милей лабазник
  
  бородатый,
  Ступайте ж лучше вы в отель
  "Берлин",
  Да осенит теперь орел
  
  крылатый
  Гнездо измены, подлости и
   вин,
  Я постелю матрасы, вам без
   ваты!

    2

  И впредь, друзья, коль дорог вам живот -
  Вы не забудьте, я какой
   детина!
  Я вами поверну, как мышью
   кот,
  Вам не поможет польская вся
  тина,
  Я посажу к вам Федорова
   cына,(*)
  Вы будете как в хрене
  
  осетрина,
  В костелах будет греческий
   кивот,
  Вблизи Варшавы желтая есть
   глина,
  Паскевич вам замажет ею
   рот,
  И верьте мне, что это не
   малина.

    3

  И на домах я не оставлю
   кровли,
  Скорей с моих вы убирайтесь
  глаз,
  He разобьет молочник медный
  таз,
  Не перегнет соломинка
  
  оглобли.

    x x x

  _________
  (*) Иван Федоров сын Паскевич.

    x x x

  Не приставай ко мне, Борис Перовский,
  Ужасны мне любви твоей
  желанья,
  К тебе любовию горит
   Маланья,
  Зачем же к ней, Борис, ты не таковский?
  Но ты, как древле старый Березовский,
  Одной музыки созидаешь
  зданья,
  Мила тебе котлета лишь
  баранья,
  И лишь калач пленил тебя московский.

    x x x

    БЕГСТВО НАПОЛЕОНА ИЗ РОССИИ

  Готова ль мне, готова ли
   карета?
  Пешком бежать во Францию
   боюсь!
  Я побежден, но да поглотит
  Лета
  Меня, коль я от робости
   у. . . .
  Хрупка Фортуны ломкая
   пружина,
  Но мне верна французская
   дружина!
  Со мной языков было двадцать восемь,
  Морозы их с пожарами
  
  сразили,
  И так, как сено мы на нивах
  косим,
  Нас косит смерть. Я возвращуся или. . .
  Но нет, давайте мне скорее
  бриться,
  Когда ж обреюсь, буду я
   молиться!

    x x x

    ПОЧЕМУ АЛЕКСАНДР I

   ОТКАЗАЛСЯ ОТ НАЗВАНИЯ ВЕЛИКОГО
  Сенат! Почто меня трактуешь как
  янтарь?
  Как редкое и вкусное
  
   варенье?
  Сенат! Я не Зевес, я просто бедный царь,
  Не я, а Саваоф унял крамол
   смятенье.
  За пользу общую я рад пролить свой сок,
  Но мир вам даровал не Александр, а рок.
  Хоть долго я, друзья, не скидывал рейтузы,
  Хотя среди тревог не спал недели три,
  Учтивости своей, друзья, заприте шлюзы
  И верьте, что мы все ерши - не
  осетры!

    x x x

    x x x

  Часто от паштета
  
   корка
  Наш ломает крепкий
  
  зуб,
  Часто на прохожих
  
  зорко
  Смотрит старый
  
   Соллогуб,
  Смотрит зорко он,
  
  ей-ей,
  Соловей, соловей, быстроногий соловей!

    x x x

    БАЛЛАДА

  Аскольд плывет, свой сняв
  шелом,
  Кругом ладьи разбитой
   доски -
  Уносит ветр его
  
   паром,
  Луна зашла - брега не
   плоски!
  И видит в тумане, как в рясе чернец,
  На брег его молотом манит
  купец,
  А берега скаты не
  
  плоски!

    x x x

    x x x

  Аскольд, зовет тебя Мальв ина,
  Забудь, что ты природный р ос,
  Твой щит давно взяла пуч ина,
  Твой замок тернием пор
  ос.
  Не обращай напрасно вз
  ора
  Туда, где юность провод
  ил,
  Мальвины ты страшись ук
  ора,
  Страшися ночи мрачных с
  ил!

    x x x

  
   Коллективное
  
  [А. П. БОБРИНСКОМУ]
  Когда ж окончишь ты нелепый свой устав
  По всем его частям, отделам, параграфам?
  Два графа здесь сошлись, ты тоже родом граф,
  Теперь уж час ночной, и к чаю пора графам.
  Когда, скажи ты мне, та выйдет колея,
  Где встретятся с тобой забытые друзья,
  Когда ж ты явишься к охрипшему соседу
  И снова поведешь с ним длинную беседу?
  Здесь ждут тебя давно, словам моим поверь,
  Для дружбы и стихов приют у нас келейный,
  А утомительный твой люд узкоколейный
  Без всякой жалости толкай скорее в дверь!
  Начало 1870-х
  

    НЕЗАКОНЧЕННОЕ. НАБРОСКИ. ОТРЫВКИ

    x x x

  Бегут разорванные тучи,
  Луна задумчиво плывет,
  От моря брызжет дождь летучий,
  Шумя несется пароход.
  [А там дворец с широкой крышей,
  Там истуканов виден ряд,
  Стоят, один другого выше,
  Вослед печально мне глядят.
  Простите вы, картины юга,
  Прости, гитар веселый звон,
  И песней пламенная вьюга,
  И соблазнительный балкон!]
  Увижу ль я страны другие,
  Простор испаханных степей,
  Страны, где волны золотые
  Колышет ветер средь полей,
  Где ночи зимние так долги
  И где весна так молода,
  И вниз по матушке по Волге
  Идут тяжелые суда?
  Увижу ль тройку удалую
  Среди степей на всем бегу,
  Гремушки, кованую сбрую
  И золоченую дугу?
  Бегите ж ... тучи,
  Луна, плыви над бездной вод,
  От моря брызжи, дождь летучий,
  Лети на север, пароход!
  1840-е годы

    x x x

  Как часто ночью в тишине глубокой
  Меня тревожит тот же дивный сон:
  В туманной мгле стоит дворец высокий
  И длинный ряд дорических колонн;
  Средь диких гор от них ложатся тени,
  К реке ведут широкие ступени.
  И солнце там приветливо не блещет,
  Порой сквозь тучи выглянет луна,
  О влажный брег порой лениво плещет,
  Катяся мимо, сонная волна,
  И истуканов рой на плоской крыше
  Стоит во тьме, один другого выше.
  Туда, туда неведомая сила
  Вдоль по реке влечет мою ладью,
  К высоким окнам взор мой пригвоздила,
  Желаньем грудь наполнила мою.
  . . . . . . . . . .
  . . . . . . . . . .
  Я жду тебя. Я жду, чтоб ты склонила
  На темный дол свой животворный взгляд,
  Тогда взойдет огнистое светило,
  В алмазных искрах струи заблестят,
  Проснется замок, позлатятся горы
  И загремят невидимые хоры.
  Я жду, но тщетно грудь моя трепещет,
  Лишь сквозь туман виднеется луна,
  О влажный берег лишь лениво плещет,
  Катяся мимо, сонная волна,
  И истуканов рой на плоской крыше
  Стоит во тьме, один другого выше.
  1840-е годы

    СЛОВА ДЛЯ МАЗУРКИ

  Вон на кладбище белеют кресты.
  Месяц взирает на них с высоты.
  Там дремлют кости вельможного рода,
  Рядом с гетманом лежит воевода.
  "Скучно, панове, все спать на погосте,
  Седлаем коней, едемте в гости!
  Вишь, серебром как дорога устлана.
  Едем на свадьбу до пана гетмана!"
  [Вот пошатнулись кресты и упали,
  По полю мертвые вдаль поскакали.]
  Там, над Двиною, напротив парома
  Светятся окна вельможного дома.
  Слышны в нем скрыпки, цимбалы да флейты,
  "Ну же, маршалок, докладывал, гей ты!"
  В страхе маршалок из рук бросил блюдо:
  "Пане вельможный, случилося чудо!
  От, далибуг же! До панскои мости
  Прямо с кладбища приехали гости!"
  "Брешешь ты, бестья, зараз изувечу!"
  Встал и, ругаясь, идет к ним навстречу.
  . . . . . . . . . . . .
  
  
  
   ... похоронный.
  Так был наказан гетман коронный.
  1840-е годы

    x x x

  Ты меня поняла не вполне,
  И хоть сердце открылось.
  . . . . . . . .
  О, как хочется мне передать
  . . . . . . . .
  О, узнай же, как горестен я
  . . . . . . . .
  Мы друг друга никак не поймем
  . . . . . . . .
  Никогда мы себя не поймем?
  . . . . . . . .
  И души увядающий май
  Ты пойми иль душой отгадай
  . . . . . . . .
  О, узнай мое горе, узнай!
  И душою меня отгадай.
  Лето 1856

    x x x

  Что за время, что за нравы!
  Где вы, Генуи сыны!
  По руинам Балаклавы
  Ходят красные штаны!
  Лето 1856

    x x x

  Как вчера хорош у моря
  Был наш русский самовар,
  Шли мы долго вместе, споря,
  Между саклями татар.
  Лето 1856

    x x x

  О, не страшись несбыточной измены
  И не кляни грядущего, мой друг,
  Любовь души не знает перемены,
  Моя душа любить не будет двух...
  . . . . . . . . . . .
  И если я . . . . . отчизной
  . . . . . отдам остаток сил,
  Не говори про друга с укоризной:
  "Он для другой обетам изменил".
  . . . . . . . . . . .
  Быть может, грусть, страдания и годы
  . . . . . . . . . . . вид.
  Быть может, вихрь житейской непогоды
  Меня с тобой надолго разлучит.
  . . . . . . . . . . .
  . . . . . . . . . не прокляну.
  Я сквозь земной увижу оболочки
  Твоей души бессмертную весну.
  Осень 1856

    x x x

  Закревский так сказал пожарным:
  "Пойдем, ребята, напролом!
  На крыше, в свете лучезарном,
  Я вижу Беринга, сидящего орлом!"
  Осень 1856

    x x x

  Причину моего смятенья и испуга
  Узнать желаешь ты, невинная подруга
  Моих девичьих игр; послушай. . . .
  . . . . . . . . . . . .
  Ложились на спину участники их игр,
  Ласкаясь, пестрый барс и полосатый тигр
  . . . . . . . . . . . .
  . . . . . . . . с румяными устами.
  Лев морщится. . . . . . .
  . . . . . . . . . . . душистый
  Из фиговых ветвей венок широколистый
  Мне жрица подала, и [пьяная] тогда,
  Волненье подавив последнего стыда
  И взор отворотив . . . . . . .
  . . . . . . . . . . . . .
  И трепетной рукой касаясь пьедестала,
  Могучую красу я бога увенчала.
  Осень 1856

    x x x

  И на крыльце по вечерам,
  Внимая тихим разговорам,
  Лягушек слушать дружный гам,
  Вдали звенящий слитым хором.
  1857 (?)

    x x x

  Друзья, вы совершенно правы,
  Сойтися трудно вам со мной,
  Я чту отеческие нравы,
  Я патриот, друзья, квасной!
  На Русь взирая русским оком,
  А не насквозь ей чуждых приcм,
  Храню в сознании глубоком
  Я свой квасной патриотисм.
  Вы высшим преданы заботам,
  Меня, который не за вас,
  Квасным зовете патриотом,
  Пусть будет так и в добрый час!
  Хоть вам со мной стезя иная,
  Но лишь одно замечу я:
  Меня отсталым называя,
  Вы ошибаетесь, друзья!
  Нет, я не враг всего, что ново,
  Я также с веком шел вперед.
  Блюсти законов Годунова
  Квасной не хочет патриот.
  Конца семейного разрыва,
  Слиянья всех в один народ,
  Всего, что в жизни русской живо,
  Квасной хотел бы патриот.
  
  ________
  Уж так и быть, признаюсь в этом,
  Я патриот, друзья, квасной:
  Моя душа летит приветом
  Навстречу вьюге снеговой.
  Люблю я тройку удалую
  И свист саней на всем бегу,
  Гремушки, кованую сбрую
  И золоченую дугу.
  Люблю тот край, где зимы долги,
  Но где весна так молода,
  Где вниз по матушке по Волге
  Идут бурлацкие суда.
  Люблю пустынные дубравы,
  Колоколов призывный гул
  И нашей песни величавой
  Тоску, свободу и разгул.
  Она, как Волга, отражает
  Родные степи и леса,
  Стесненья мелкого не знает,
  Длинна, как девичья коса.
  Как синий вал, звучит глубоко,
  Как белый лебедь, хороша,
  И с ней уносится далеко
  Моя славянская душа.
  Люблю Москву, наш гор[од] ц[арский],
  Люблю наш Киев, столь[ный] гр[ад],
  Кафта[н] . . . . . . боярский
  . . . . . . . . .
  Я, признаюсь, беды не вижу
  Ни от усов, ни от бород.
  Одно лишь зло я ненавижу,-
  Квасной, квасной я патриот!
  Идя вперед родной дорогой,
  Вперед идти жел[аю] всем,
  Служу цар[ю]. . . . .
  . . . . . . . . .
  Иным вы преданы заботам.
  Того, кто к родине влеком,
  Квасным зовете патриотом,
  Движенья всякого врагом.
  Нет, он не враг всего, что ново,
  Он вместе с веком шел вперед,
  Блюсти законов Годунова
  Квасной не хочет патриот.
  Нет, он успеха не поносит
  И, честью русской дорожа,
  O возвращении не просит
  Ни языков, ни правежа.
  Исполнен к подлости враждою,
  Не хочет царск[их] он шутов,
  Ни, нам завещанных ордою,
  Застенков, пыток и кнутов.
  В заблудш[ем] видя человека,
  Не хочет он теперь опять
  Казнить тюрьмой Максима Грека,
  Костры скуфьями раздувать.
  Но к братьям он горит любовью,
  Он полн к насилию вражды,
  Грустит о том, что русской кровью
  Жиреют немцы и жиды.
  Да, он грустит во дни невзгоды,
  Родному голосу внемля,
  Что на два разные народа
  Распалась русская земля.
  Конца семейного разрыва,
  Слиянья всех в один народ,
  Всего, что в жизни русской живо,
  Квасной хотел бы патриот.
  1857-1858 (?)

    x x x

  
   Б а р о н
  Святой отец, постой: тебе утру я нос,
  Хотя б меня за то сослали и в Милоc.
  
   П а п а
  Не хочешь ли, барон, ты выпрыгнуть в оконце?
  Пожалуй, подостлать велю тебе суконце!
  
   Б а р о н
  Не прыгну ни за что! Не прыгну за мильон!
  
   П а п а
  
   (в сторону)
  Мне кажется, меня в досаду вводит он!
  
   Б а р о н
  
   (в сторону)
  Придет пора - и он, не знающий, что брак,
  Румянцем от стыда покроется, как рак!
  
   (Уходит.)

    1866

    x x x

  В дни златые вашего царенья,
  В дни, когда любящею рукой
  Вы вели младые поколенья,
  О созданья юности мирской,
  Как иначе все тогда являлось.
  . . . . . . . . .
  И твои цветами, о Киприда,
  Украшались алтари.
  . . . . . . . . .
  Гелиос в величии спокойном
  Колесницей правил золотой.
  . . . . . . . . .
  Благородил вымыслом природу,
  Прижимал к груди ее поэт,
  И во всем. . . . . народу
  Божества являлся след!
  Октябрь 1867

    x x x

  Желтобрюхого Гаврила
  Обливали молоком,
  А Маланья говорила:
  "Он мне вовсе незнаком!"
  9 декабря 1868

    x x x

  О, будь же мене голосист,
  Но боле сам с собой согласен...
  . . . . . . . . . .
  Стяжал себе двойной венец:
  Литературный и цензурный.
  Декабрь 1868

    x x x

  Ища в мужчине идеала,
  Но стыд храня,
  Пиявка доктору сказала:
   "Люби меня!.."
  1868 (?)

    x x x

  То древний лес. Дуб мощный своенравно
  Над суком сук кривит в кудрях ветвей;
  Клен, сока полн, восходит к небу плавно
  И, чист, играет ношею своей.
  15 декабря 1869

    x x x

  Теперь в глуши полей, поклонник мирных граций,
  В деревне дедовской под тению акаций,
  От шума удален, он любит в летний зной
  Вкушать наедине прохладу и покой,
  Степенных классиков все боле любит чтенье
  И дружеских бесед умеренные пренья,
  Прогулки к мельнице иль к полному гумну,
  Блеяние стадов, лесную тишину,
  Сокровища своей картинной галереи
  И мудрой роскоши полезные затеи,
  И . . . . . . . . . . .
  И . . . . . . . . . . .
  [А осенью глухой, усевшись у камина,
  Велит себе принесть он дедовские вина,
  И старый эскулап, друг дома и знаток,
  Бутылки пыльной с ним оценивает ток.]
  [Блажен . . . . . . . . .
  Кто, просвещением себя не охладив,
  Умел остепенить страстей своих порыв
  И кто от оргии неистовой и шумной
  Мог впору отойти, достойный и разумный.
  Кто, верен и душе, и светлому уму,
  Идет, не торопясь, к закату своему.]
  Блажен, кто с оргии, неистовой и шумной,
  Уходит впору прочь, достойный и разумный,
  Кто, мужеством врагов упорных победив,
  Умеет торжества удерживать порыв.
  Блажен, кто каждый час готов к судьбы ударам,
  Кто в суете пустой не тратит силы даром,
  Кто, верный до конца спокойному уму,
  Идет, не торопясь, к закату своему.
  . . . . . . . . . . . .
  Так в цирке правящий квадригою возница,
  Соперников в пыли оставя за собой,
  Умеривает бег звенящей колесницы
  И вожжи коротит искусною рукой.
  И кони мощные, прощаяся с ареной,
  Обходят вкруг нее, слегка покрыты пеной.
  Конец 1860-х годов

    x x x

  Честь вашего я круга,
  Друзья, высоко чту,
  Но надо знать друг друга,
  Игра начистоту!
  Пора нам объясниться -
  Вам пригожусь ли я?
  Не будем же чиниться,
  Вот исповедь моя!
  . . . . . . . .
  И всякого, кто плачет,
  Утешить я бы рад -

Другие авторы
  • Андреевский Николай Аркадьевич
  • Терещенко Александр Власьевич
  • Чернов Виктор Михайлович
  • Пяст Владимир Алексеевич
  • Эджуорт Мария
  • Анненков Павел Васильевич
  • Род Эдуар
  • Полонский Яков Петрович
  • Сабанеева Екатерина Алексеевна
  • Лухманова Надежда Александровна
  • Другие произведения
  • Муравский Митрофан Данилович - Митрофан Данилович Муравский
  • Волошин Максимилиан Александрович - Р. Армеев. Голубые холмы
  • Горнфельд Аркадий Георгиевич - Комментарии к "Орлеанской деве" Шиллера
  • Эверс Ганс Гейнц - Египетская невеста
  • Чириков Евгений Николаевич - М. В. Михайлова. Волжская природа и "волжский мир" в произведениях Е. Н. Чирикова
  • Картер Ник - Месть Мафии
  • Кайсаров Михаил Сергеевич - Скромный ответ на нескромное замечание г. К-ва
  • Тургенев Иван Сергеевич - Письма 1859-1861
  • Шекспир Вильям - Начало комедии "Мера за меру"
  • Вонлярлярский Василий Александрович - Поездка на марсельском пароходе
  • Категория: Книги | Добавил: Armush (28.11.2012)
    Просмотров: 496 | Рейтинг: 0.0/0
    Всего комментариев: 0
    Имя *:
    Email *:
    Код *:
    Форма входа