Шекспир Вильям - Сонеты - Книги - Русская литература

Вильям Шекспир

Сонеты --------------------------------------

Перевод М.Чайковского --------------------------------------

Мы красоте желаем размноженья,

Нам хочется, чтоб цвет ее не вял, -

Чтоб зрелый плод, - как все, добыча тленья -

Нам нежного наследника давал.

А ты, плененный сам собой, питая

Твой юный пыл своим топливом, сам

Творя бесплодье вместо урожая,

Сам враг себе, жесток к своим дарам.

Ты ныне миру вешних дней отрада,

Один глашатай прелестей весны,

В зачатке губишь цвет твоей услады,

Скупец и мот небесной красоты.

Так пожалей же мир, иначе плод

Твоей красы с тобою гроб пожрет.

Когда твой лик осадят сорок зим,

Изрыв красу твоей роскошной нивы,

То блеск его, теперь неотразим,

Представится тогда мрачней крапивы.

И на вопрос, где красота былая,

Сокровище твоих весенних дней,

Не прозвучит ли как насмешка злая

Ответ: "В глуби ввалившихся очей"?

Насколько ж будет лучше примененье

Твоих даров, когда ответишь: "Вот

Мой сын, в нем старости моей прощенье"...

И снова лик твой миру зацветет.

Так, стариком ты станешь юным вновь,

Когда в другом твоя зардеет кровь.

Вот зеркало. Взгляни и отраженью

Скажи: пора преемника создать,

Иначе ты лишишь благословенья

Мир светлый и неведомую мать.

Где та, чья непорочная утроба

Отвергнет радость понести твой плод?

Где тот, кто хочет быть подобьем гроба

В самолюбви, чтоб прекратить свой род?

Ты отблеск матери, верни ж и ты ей

Апрель ее красы. И пусть твой сын

Тебе вернет назад дни золотые

Твоей весны в дни грустные морщин!

Но коль не хочешь памяти людей,

Умри один с наружностью своей!

Прелестный мот небесных чар, не трать

Сам на себя дары благой природы!

Свободная, она ведь может взять

То, что дарует в долг детям свободы.

И так, зачем ты, красота скупая,

Не отдаешь с щедротой то, что щедро

Тебе дано, без пользы возвращая

Сокровище в сокровищное недро?

Имея дело только сам с собой,

У чар твоих крадешь ты обаянье,

И в день Суда, за гробовой доской

Какое ты предъявишь оправданье?

Бесплодная краса умрет с тобой,

Но, давши плод, останется живой.

Те самые часы, что нам родят

Прелестный лик, чарующий все взгляды,

Как злой тиран в тиши готовят яд,

Чтоб смыть с лица блеск вешнего наряда.

Ведь время неустанно гонит лето

К убожеству уродливой зимы,

Где снегом все, как саваном одето,

Где листья и цветы - добыча тьмы.

Когда в стенах хрустального фиала

Не жил бы вешний запах и зимой,

То сладость бы его не оживала,

И память бы о нем была немой.

Но, извлеченный из цветов, зимою

Хранит он хоть на вид - их суть собою.

Не дай зиме жестокой извести

Твой аромат весенний. Влей же счастье

В какой-нибудь фиал, дай нарасти

Сокровищу красы до дней ненастья.

И не считай такой прирост запретным:

Плательщику ты радость принесешь.

Сам для себя не умирай бездетным,

Не раз, а десять раз себя размножь.

Будь счастлив десять раз своей судьбою,

Вкушая счастье десяти детей.

Что, что похитит смерть тогда с тобою,

Когда ты жив в чертах семьи твоей?!

Кто так красив, не должен быть упрям.

Не завещай красы твоей червям.

Когда поутру благодатный свет

Вздымает лик свой пламенный с востока,

Все взоры шлют восторженный привет

Величию всевидящего ока.

Достигнув до вершин пути, оно,

Подобно юности в поре расцвета,

Опять красой для смертного полно,

Все в золоте полуденного света.

Но чуть оно, как путник утомленный,

Начнет сходить к земле, к разлуке с днем,

То ум людской, бывало, восхищенный,

Теперь уже не думает о нем.

Так в старости умрешь ты, позабыт,

Коль облик твой твой сын не воскресит.

Звук музыки тебе печаль внушает.

Но почему? Цветок цветку ведь друг?

Зачем же любишь то, что огорчает,

И рад тому, что мучит, как недуг?

Когда согласье сладкопевных звуков

В созвучьи нежном тяготит тебя,

Оно ворчит, - как дед на милых внуков, -

Что ты живешь, лишь сам себя любя.

Заметь, что струнный звук всегда в другом

Находит отклик в стройном сочетаньи,

Как мать, отец, дитя - всегда в одном

Созвучьи шлют хваленье мирозданью.

Слив голоса, без слов, все за одно,

Они поют: "бездетный, ты ничто"!

Из страха вызвать слезы у вдовы

Себя ты истощаешь одиноко?

Но, без потомства умирая, ты

Вдовой оставишь мир земной, глубоко

Скорбящей, что унес ты, уходя,

Твой несравненный лик с собой в могилу.

Ведь плач у вдов при взгляде на дитя,

В котором жив опять покойник милый,

Сменяется улыбкою. Утрата,

Случившись здесь, там прибылью всплывет.

Но с красотой не так: ей нет возврата,

Когда она бесплодно отцветет.

В том нету места для любви к другим,

Кто беспощаден так с собой самим.

Не говори, что любишь ты других,

Когда ты сам себя так злобно губишь:

Пусть ты любимец множества твоих

Друзей, но сам ты никого не любишь.

Ты так жесток к себе, так страшно лют,

Что на себя же руку поднимаешь

И хочешь в прах стереть приют

Сокровища, которым обладаешь.

О, изменись, чтоб изменил я мненье!

Не гневу жить роскошнее любви!

Будь, как твой вид, мил, полон снисхожденья

И сам к себе участье прояви:

Стань сам собой. И из любви ко мне

В потомстве дай вновь цвесть своей весне.

Ты в меру увяданья будешь вновь

Расти в одном из детищ юных дней.

Зачатую в пору расцвета кровь

Ты будешь, старясь, называть своей.

В том мудрость, красота и размноженье:

Вне этого ж - безумие, распад.

И, если б все твое имели мненье, -

Конец всему лет через шестьдесят.

Пусть, созданный не для продленья рода,

Урод-калека без плода умрет!

Кому ж дала так много мать-природа,

Пусть щедрый дар в обилии вернет!

Ты создан был затем ее резцом,

Чтоб быть потомству вечным образцом.

Звучит ли бой часов и время гонит,

Иль вянет лепесток за лепестком,

Гляжу ль, как бодрый день во мраке тонет,

Как черный локон смешан с серебром, -

Когда я вижу рощу оголенной, -

Бывало, в зной, убежище для стад -

Как зелень лета старец убеленный,

Скосив стогами, полагает в ряд, -

Тогда меня всегда вопрос терзает:

Неужли чудный облик твой умрет,

Как красота здесь так же скоро тает,

Как перед нею новая растет?

Косы времен не одолеешь ты,

Не передав потомству красоты.

О, если б мог ты быть всегда собой!

Но помни, милый, что ты здесь не вечен,

Что есть конец: - чтоб жив был образ твой,

Ты должен быть потомством обеспечен.

Тогда лишь лик твой не утратит силы

Неистребимых чар. И станешь ты

Опять собою даже за могилой,

Когда твой сын возьмет твои черты.

Кто допустил бы дом до разрушенья,

Когда бы мог его спасти уход

От зимней стужи, от уничтоженья

Под натиском рассвирепевших вод?

Лишь мот! - О, друг, ему не подражай!

Ведь ты имел отца, отца и сыну дай.

Я не у звезд сужденья похищаю,

Но мнится мне, я все же звездочет,

Хотя пророчески не возвещаю

Ни счастия, ни бедствия приход.

Я не умею даже предсказать

Дождя, грозы, чумы, засухи или

Того, как принцы будут поживать... -

О чем бы небеса ни говорили.

Но мне глаза твои, как звезды, знанье

Внушают, что во все века пройдут

Краса и правда в дивном сочетаньи,

Когда в твоем потомстве оживут.

Иначе так предсказываю я:

С тобой умрет и красота твоя.

Когда гляжу, как все кругом растет,

Но только на мгновенье совершенно, -

Как плотский мир лишь призрачно живет,

Влиянью звезд покорный сокровенно, -

Когда я вижу, что людей, как травы,

Растит, хранит и косит тот же рок,

Даруя им отраду и отраву,

Сливая жизнь и смерть в один поток, -

В раздумии тогда перед виденьем

Твоей роскошной красоты стою,

И страшно мне, что время вместе с тленьем

Сведут в мрак ночи молодость твою.

И я хочу свою подставить грудь

И все тебе, что отнято, вернуть.

Но почему не избираешь ты,

Воюя с временем, пути вернее?

И не берешь в защиту красоты

Оружия, моих стихов мощнее?

Теперь достиг ты счастия вершин.

На свете много девственных целин

Готово возродить твой пышный цвет

Куда живее, чем в стихах поэт.

Так жизнь сама вернет твой облик вешний:

Ни летопись, ни пыл любви моей

Его не в силах внутренне и внешне

Заставить вечно жить в очах людей.

Сам от себя себя же отделив,

Собой рожден, - ты будешь вечно жив.

С годами кто, кто будет верить мне,

Как бы слова тебя не возносили?

Мои стихи, как надпись на могиле,

Не в силах вызвать образ твой вполне.

И если б даже верно был воспет

В моих стихах твой облик несравненный,

В грядущем кто не скажет: "Лжет поэт:

Нет красоты такой во всей вселенной!"?

От времени мой пожелтевший свиток

Поднимут на смех, как вранье глупца,

И вешних прелестей твоих избыток

Покажется всем выдумкой льстеца.

Когда ж бы сын твой был в твоих летах,

Ты жив бы в нем был и - в моих стихах.

Сравню ли я тебя с весенним днем?

Нет, ты милее длительной красою:

Злой вихрь играет нежным лепестком,

Весна проходит краткой полосою.

Светило дня то шлет чрезмерный зной,

То вдруг скрывается за тучей мрачной...

Нет красоты, что, строгой чередой

Иль случаем, не стала бы невзрачной.

Твоя ж весна не ведает теней,

И вечный блеск ее не увядает.

Нет, даже смерть бессильна перед ней!

На все века твой образ просияет.

Пока есть в людях чувства и мечты,

Живет мой стих, а вместе с ним и ты!

Тупи и старь, о время, когти львов,

Пусть жрет земля то, что сама рождает!

Пусть тигра пасть лишается зубов,

Пусть Феникс сам в своей крови сгорает!

Твори, что хочешь, смерть и жизнь неся,

И по пути все вялое сметая!

Лети над миром, крася и кося, -

Но одного не трогай, пролетая:

Не борозди морщинами лица

Моей любви. Пускай без изменений

Останется оно для образца

И радости грядущих поколений...

А впрочем, что ни делай, чужд мне страх:

Мой милый вечно юн в моих стихах.

Лик женщины, начертанный природой,

Имеешь ты, царица-царь души;

И сердце женское без безбородой

Притворности, изменчивости, лжи.

Твой взор правдивей, проще и свежей,

Все золотя вокруг, куда ни взглянет,

Равно и жен пленяя и мужей,

К себе невольно все живое манит.

Сперва женой ты зачат был природой:

Творя, она влюбилась и потом

Прибавкою, лишив меня свободы,

Оставила на свете ни при чем.

Раз сотворен ты женам в наслажденье,

Дай мне любовь, а им - ее свершенье.

Со мной не так, как с Музой, вдохновленной

Поддельной красотой. - Пускай в стихах