Олин Валериан Николаевич - Кальфон

  На мхах утесов заблистала,

  

  

  И солнце шло на небеса -

  

  

  Ловцы оленей круторогих

  

  

  И горных ланей быстроногих

  

  

  В пустыне деву обрели,

  

  

  Без чувств простертую в пыли.

  

  

  И сердце в ней уже не билось!

  

  

  В ее руке сверкал кинжал

  

  

  И бледностью чело покрылось;

  

  

  И ветер, веющий от скал,

  

  

  По персям девы обнаженным

  

  

  И яркой кровью обагренным

  

  

  Златые кудри рассыпал.

  

  

  Склонясь главой на грудь Кальфона,

  

  

  Она, казалось, будто спит

  

  

  И будто сына Турлатона

  

  

  В своих мечтаньях сонных зрит.

  

  

  Ловцы могильный ров изрыли

  

  

  Булатом копий и мечей,

  

  

  И девы прах и прах вождей

  

  

  Под звуком песней схоронили.

  

  

  Курган насыпали над рвом

  

  

  Возвышенный и весь кругом

  

  

  Зеленым дерном обложили;

  

  

  И в вечно юной красоте

  

  

  Холма на самой высоте

  

  

  Младую сосну посадили.

  

  

  Повесили на ветви рог,

  

  

  Шелом и меч, броню стальную,

  

  

  Колчан и арфу золотую

  

  

  И дань красе - из роз венок.

  

  

  И с той поры, когда блистали

  

  

  Созвездия и озаряли

  

  

  Небес безбрежный океан,

  

  

  Три юных тени прилетали

  

  

  На погребальный сей курган;

  

  

  Доспехи ратные звучали,

  

  

  Рог бранный звуки издавал,

  

  

  Венок на ветви трепетал

  

  

  И струны арфы рокотали.

  

  

  . . . . . . . . . . . . .

  

  

  

  

  

  

  

   XIX

  

  

  

  

  

  Приятен дев волшебный взгляд,

  

  

  Приятен розы аромат,

  

  

  Приятны в летний зной зефиры

  

  

  И сон в тени при шуме вод:

  

  

  Но бардов вещих звуки лиры

  

  

  Приятней мне!.. И вот вам плод

  

  

  Моих бесед уединенных

  

  

  С полночной арфой и мечтой

  

  

  В часы досугов вдохновенных,

  

  

  Владевших минстреля душой.

  

  

  Я пел - и забывал, о други!

  

  

  Порывы бурные страстей

  

  

  И сердца тяжкие недуги,

  

  

  И радости... мелькнувших дней!

  

  

  Но арфа стихла, замолчала -

  

  

  И он исчез, волшебный край!..

  

  

  

  

  

  А ты, о дева Иннисфала,

  

  

  Эвираллина! посещай

  

  

  Меня в моих ты сновиденьях:

  

  

  Когда засну - души в волненьях -

  

  

  На легком облаке спустись

  

  

  И мне ты в образе явись

  

  

  Эльвиры вечно незабвенной!

  

  

  Пускай, восторгом упоенной,

  

  

  Пускай опять увижу я

  

  

  Уста коральные ея

  

  

  И очи ясно-голубые

  

  

  И кудри льняно-золотые;

  

  

  Пускай опять - в мечте моей -

  

  

  Услышу звук ее речей!

  

  

  Тебя ль, о друг! поэт забудет?..

  

  

  Проснусь - и сердце полно будет

  

  

  Ему знакомой старины;

  

  

  Неизъяснимых наслаждений

  

  

  И тайных дум и тишины -

  

  

  И новых Музы вдохновений!

  

  

  

  

  

  1824

  

  

  

  

  ПРИМЕЧАНИЯ

  Кальфон, поэма. Соч. В. Н. Олина. СПб., 1824, с. 17-56.

  Валерьян Николаевич Олин (ок. 1788-1841) - плодовитый и многосторонний литератор, о котором Белинский писал в 1841 г.: "Отставной романтик, некогда известный журналист, газетчик, элегист, романист, драматург и пр. и пр." (Белинский В. Г. Полн. собр. соч., т. V, М., 1954, с. 189). Получив домашнее образование, Олин в 1803 г. поступил на службу, которую не оставлял до конца жизни, меняя лишь места службы. Литературную деятельность он начал как приверженец, а затем член Беседы любителей русского слова, но в 1820-е годы перешел на сторону романтиков, Олин переводил латинских, немецких, французских и английских поэтов. Оссианом он занимался более десяти лет. В статье "Взгляд на историю поэзии" он писал о "цельтических или шотландских бардах": "Дикие, но величественные их песни, служащие почти единственным памятником истории древних народов европейского севера, за неимением письмен передавались изустно от отца сыну, от сына внуку и так далее. Грозные и кровопролитные брани составляют их содержание; изображения оных сильны и живописны; но также и любовь в сих песнях находит для себя место... Кто из нас не восхищался арфою Оссиана?" (Журнал древней и новой словесности, 1818, ч. I,  1, с. 43-45). Обработку оссиановских сюжетов Олин начал со "Сражения при Лоре" (отд. изд. - СПб., 1813),где объединил в вольном переложении соответствующую поэму Оссиана с эпизодом Морны из "Фингала", кн. I. В дальнейшем Олин заново переложил отрывки из "Сражения при Лоре", соединив их прозаическим пересказом (Сын отечества, 1817, ч. XXXVII), а на основании эпизода Морны создал отдельное стихотворение "Каитбат и Морна" (там же, ч. XXXVIII). Возможно, эти произведения имел в виду К. Н. Батюшков, когда писал в июле 1817 г. Н. И. Гнедичу об Олине: "Как он Оссиана переводит! И так, и сяк ломает, только дребезги летят" (Батюшков К. Н. Соч., т. III. СПб., 1886, с. 457). Олин переложил гекзаметром отрывок из "Теморы", кн. V (Чтение в Беседе любителей рус. слова, 1815, ч. XIV) и, используя соответствующие отрывки из "Комалы", написал "Победную песнь Фингаловых бардов" и "Погребальную песнь Фингаловых бардов" (Журнал древней и новой словесности, 1819, ч. IV). В 1820-е годы на оссиановские сюжеты Олин написал две поэмы: "Оскар и Аяьтос" (1823; новая переработка эпизода Морны) и "Кальфон". Последняя поэма была посвящена А. А. Ивановскому, ее издателю, литератору, близкому к декабристам. Во "Вступлении" автор писал: "Главное содержание поэмы сей... заимствовано мною также из Макферсонова Оссиана, а именно: из эпизода или краткой вводной повести пятой песни Фингала... Вводная повесть сия есть только остов сей поэмы: положения же частные, картины и оттенки почерпал я из собственного источника слабых моих способностей. У Макферсона в этом эпизоде вождь Ламдарг (мой Кальфон) приходит к Алладу, чтобы узнать от него об участи Гельхоссы, своей возлюбленной; и этот Аллад есть друид. Желая, во-первых, воспользоваться некоторыми счастливыми описаниями н картинами, удачно и естественно подаваемыми самим предметом; во-вторых, представить довольно разительную противуположность, которая, будучи удачно выражена, имеет почти всегда хороший успех, я заменил Макферсонова друида христианским пустынником (кульдеем). В таковой перемене, кроме причины, мною уже изъясненной, основался я на том, что и сам Макферсон заставил своего барда беседовать в Лорской битве (The Battle of Lora) и в некоторых из других песен с христианским проповедником или миссионером, называя его сыном страны отдаленной (son of the distant land); ибо известно по самой истории, что многие из христиан, во время бывших гонений на их веру, удалились, избегая оных, в ирландские или шотландские горы, как в убежище, неприступное для их преследователей... И вот последняя поэма моя в тоне оссианическом. Правда, что в Оссиане Макферсоновом довольно остается еще прекрасных предметов для отдельных поэм; но, сделав с моей стороны возможное для разнообразия русской литературы, я приглашаю некоторых из наших поэтов воспользоваться сими предметами" (с. XI-XV).

  Если поэма "Оскар и Альтос" была единодушно одобрена критикой, то вокруг "Кальфона" возникла полемика, связанная, по-видимому, с межжурнальными распрями и носившая во многом личный характер. Н. И. Греч, в журнале которого "Сын отечества" (1823, ч. LXXXIX) в свое время была помещена хвалебная рецензия на "Оскара и Альтоса", теперь выступил в "Северной пчеле" (1825,  12) с издевательским отзывом, доказывавшим, что "Кальфон" представляет собою набор модных речений без особого смысла. В защиту Олина выступила газета "Русский инвалид" (1825,  26 и 59), издававшаяся А. Ф. Воейковым. Тогда в "Сыне отечества" (1825, ч. С) появилось "Письмо к приятелю при отсылке ему поэмы Кальфон" О. М. Сомова, который критиковал решительно все: суждения Олина во "Введении", имена героев, их характеры, содержание поэмы, стих. На этом полемика вокруг "Кальфона" закончилась, чтобы вспыхнуть с новой силой при опубликовании новых произведений Олина, уже не имевших отношения к Оссиану.

  1 Авзония - латинское название южной Италии, прилагавшееся и к Италии в целом.

  2 Тибр - река в Италии.

  3 Вифлеем - город в Палестине; согласно евангелию, родина Иисуса Христа.