| Главная » Книги |
Огарев Николай Платонович - Матвей Радаев
Огарев Николай Платонович - Матвей Радаев Огарев Н.П.
Матвей Радаев
(Поэма)
--------------------------------------
Н.П. Огарев. Избранное
М., "Художественная литература", 1977
OCR Бычков М.Н. mailto:bmn@lib.ru
--------------------------------------
ПОСВЯЩЕНИЕ
И день прошел! Я наконец один,
Моей мечты бесспорный господин.
Какую цель ей в тьме ночной поставлю?
Куда полет задумчивый направлю?
О! знаю, знаю!.. Как ни отучай,
К гнезду летит затерянная птица
На родину! Как будто чуждый край -
Просторная, но грустная темница!
Нет, нет! Тебе с тоскующей мечтой
Не совладать, изгнанник добровольный!
Ей нужды нет, легко тебе иль больно,
Вспорхнет себе и полетит домой.
И там, бродя в кругу воспоминаний,
Упрямая, отыскивать начнет
Картины тусклые - народный гнет,
Унынье лиц, безмолвие страданий...
А сердце, - сердце глухо задрожит,
Холодный зноб по телу пробежит.
Иль вдруг мечта, вниманье напрягая,
Подслушает внутри родного края
Живую жизнь и с вестию весны
Над родиной с лазурной вышины
В сиянье утра крыльями забьется
И песнею серебряной зальется;
А сердце, веруя, на звук живой
Откликнется тревогой молодой.
Продержит ли, озарена денницей,
Моя мечта свой радостный полет,
Иль с высоты подстреленною птицей
Она на степь безмолвную надет,
И сердце с всей горячею любовью
Заглохнет вовсе, обливаясь кровью.
Что б ни было - придется ль отпевать
Умерших заживо, у их постели
Весь пошлый хлам их жизни поднимать,
Иль песни петь у новой колыбели, -
Что б ни было - за чуждые края
На родину лети, мечта моя,
И с трепетом надежды и кручины
Отыскивай знакомые картины...
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ПРЕДАНИЕ
1
Вдоль снежной улицы забор,
За ним широкий белый двор;
Между людскими и сараем,
До окон снегом заметаем,
Приземистый господский дом;
Навес дощатый над крыльцом.
В передней свечка нагорела;
На койке, прислонясь к стене,
Без развлечений и без дела
Лакей храпит в неровном сне.
В столовой пусто; втихомолку
Блуждает лампы тощий свет,
Часы стенные без умолку
Снотворно стукают: да - нет...
В гостиной пусто и печально:
Перед диваном стол овальный,
Горят две свечи на столе;
Уныло креслы в полумгле,
Пустые ручки простирая,
Кругом стоят, как бы взывая -
Когда же кто, о небеса!
Одушевляя круг наш тесный,
В объятья наши полновесно
Опустит тучные мяса! -
Но их взыванье безответно...
Один, свидетель тишины,
Какой-то барин со стены,
Вперед склонясь едва заметно,
Недвижен в раме золотой,
Лукаво смотрит, как живой,
С улыбкой черствой, желчно важен,
Во фраке, чопорно приглажен
И в белом галстуке с узлом
Под красной лентою с крестом.
Но возле, в комнате угольной,
По взгляду первому невольно
Узнает каждый этот лик:
Высокий сгорбленный старик -
Да, это он! Хоть старей много,
Но тот же взгляд лукаво-строгой.
Немало, знать, мелькнуло лет
С тех пор, как писан был портрет!
Теперь и голова седая,
Улыбка, съежась, стала злая,
Наморщен лоб, нависла бровь,
И вместо фрака, пригревая
Уже дряхлеющую кровь,
Надет пальто, да потеплее;
Одно, как прежде: крест на шее.
Старик за письменным столом
Сидит, в расчеты погруженный;
Пред ним бумаги лист, кругом
Исписанный и разграфленный;
Следит за цифрой зоркий взгляд,
По счетам пальцами сухими
Рука, скользя из ряду в ряд,
Стучит кружками костяными.
Хотя б один сторонний звук!..
И слышно в тишине суровой
Все только счетов беглый стук
Да ровный ход часов в столовой,
И время крадется вперед...
Старик проверил свой приход,
Рука притихла, смолкли счеты;
Часы в столовой, из дремоты
С внезапным шипом пробудясь,
Пробили звонко девять раз
И снова с мерностью упорной
Пошли постукивать снотворно,
Морщины жесткого чела
Старик, насупясь, грозно сдвинул
И счеты в сторону откинул,
Взял колокольчик со стола,
Звонит... звонит... Но нет ответа;
Трепещет гневная рука...
Вдруг, будто пущен из лук_а_
Иль выстрелен из пистолета,
Ланей бежит, стучит, бежит -
И стал в дверях у кабинета.
Старик в лицо ему глядит,
И у лакея дрожь-злодейка
Прошла по телу беглой змейкой.
"А ты ходи, да не стучи!
Добром вас, видео, не учи!
Все спишь, мошенник! Розгу знаешь?
Иль ты ее позабываешь?
Напомнить, что ли? Говори:
Напомнить?.. То-то же - смотри!
Позвать бурмистра!" - Вслед урока
Лакей на цыпочках ушел,
Как бы боясь попортить пол,
Н было слышно издалека,
Как взвизгнул блок во весь размах
И дверью скрипнуло в сенях.
Старик встает, как тень сухая,
И ровно, медленно шагая
По комнатам взад и вперед,
В углах свершая поворот,
Блуждает, точно дух пустынный
В тиши обители старинной,
И вторит шороху шагов
Глухое стуканье часов.
Пришел бурмистр и стал в столовой,
А барин ходит и молчит;
Всегда грозы бояся новой,
Мужик опасливо глядит,
То робко ноги переставит,
Погладит бороду, вздохнет,
Иль кашлянет, кушак поправит,
Или, бледнея, пальцы мнет.
Соскучившись прогулкой мерной,
Подходит барин наконец:
"Ну что? Приехал твой купец?" -
"Ждем с часу на час. Будет верно". -
"Ты у меня смотри, подлец,
Надуть меня с ним хочешь вместе?.." -
"Как можно-с! Провались на месте..." -
"Задаток в руки, - и смотри,
Чтоб было у всего обоза
Зерно получше сверху воза,
А дрянь, что ни на есть, внутри;
Да улучай и день приема,
Когда купца не будет дома". -
"Кузьма просился на базар..." -
"Забыл, чем пахнет полугар?
Али он сечен не был сроду?
Не сметь! Назначь его в подводу.
Пошел!" - И вышел вон мужик.
Опять молчанье дом объемлет,
Опять лакей на койке дремлет,
Опять по комнатам старик
Пошел бродить, как дух пустынный
В тиши обители старинной,
И снова шорханье шагов,
И снова стуканье часов,
И в вечер зимний, вечер длинный
Вас так и давит и гнетет
Глухое чувство тайной муки,
Тоски подавленной и скуки,
И время крадется вперед.
А на дворе свое молчанье,
На небе месяц, и светло,
По снегу робкое мерцанье,
Морозно, пусто и бело.
В саду деревья седы, голы,
Стоят недвижные их стволы,
Все сучья кверху устремив,
Как будто и у них порыв
Какой-то был, покуда жили,
Да тут же навек и застыли.
И ни вблизи, ни сдалека,
Среди безмолвия глухого,
Не чуешь ничего живого,
И давит страшная тоска.
Так жизнь тянулась годы, годы,
Сегодня так же, как вчера, -
Старик считал свои приходы,
Все так же длились вечера.
Из службы выгнанный когда-то,
Но верный цели всех трудов -
Копил он постоянно злато
В деревне, купленной с торгов.
Все прочее считал за шалость;
В хозяйстве видя идеал,
Он к мужику не ведал жалость,
Давил работою и драл;
В замену взяток, с страстью новой
Он полюбил обман торговый,
Любил процессы по судам
Вести кривой дорогой сам:
С своим соседом и соседкой
Не ладя, он видался редко;
Из слабостей мирских к одной
Благоговение питая,
На шее крест носил он свой,
В уединенье поджидая:
Заедет ли купец какой
В недружелюбную трущобу, -
Чтобы тотчас перед собой,
Взглянув, почувствовал особу;
Иль навернется как-нибудь
Судья ли, член ли непременный,
Не преминул бы униженно
"Превосходительство" ввернуть;
Но эта слабость мимоходом
Шла, не вредя любви к доходам.
Кому старик и для чего
Копил с безумием недуга?
Бог весть! Ни сродника, ни друга
Не появлялось у него.
Хотя в ребячестве когда-то
Он знал двоюродного брата,
Но жизнь их врозь пошла давно,
И что с ним сталось - все равно.
Одно живое наслажденье -
Что год, то прикупить именье,
Одна томительная страсть -
Нажив и мелочная власть...
И жил старик, как дух пустынный
В тиши обители старинной,
И все дряхлел из году в год,
И напоследок в свой черед
Он умер как-то незаметно,
Скупую жизнь дожив бездетно.
И долго после грустный дом
Между людскими и сараем,
До окон снегом заметаем,
Стоял в забвении глухом.
Лишь месяц, по небу гуляя,
Сквозь сучья голые блеснув
И робко в окна заглянув,
Лучом по комнатам блуждая,
Бросал безмолвно мертвый свет
На неколеблемый портрет.
Часы молчат, свеча задута,
Лакей ушел, и дверь замкнута,
В дому нигде не шелохнет,
И время крадется вперед...
2
Раз у околицы, зимою,
В пустую даль через ухаб
Седой мужик глядел и зяб,
И слушал с робкою тоскою -
Кого с утра господь сулит?..
А колокольчик все звенит,
То притихая по сугробью,
То заливаясь мелкой дробью,
Все громче, громче... Вот вдали,
По следу узкому, как свора,
Теснится тройка, с косогора
Батя в серебряной пыли.
Вот съехала, вот близко, близко...
И вот, в ухаб ударясь низко,
Кибитка, вымахнув с прыжка,
Мелькнула мимо мужика,
Его оставив без движенья
С раскрытым ртом от удивленья,
Летит селом во весь опор;
Вот перед ней рябит забор,
И вот, качнувшись с поворота,
Она в скрипящие ворота
Нырнула на господский двор,
И колокольчик, замирая,
Смолк у крыльца. Слуга спрыгнул
И, полость мерзлую стряхая,
Ее проворно отстегнул;
И что-то там внутри кибитки,
Вглубь, под рогожаный навес
Совсем ушедшее в пожитки,
Закопошилось, и полез
Тяжелым зверем из берлоги,
С трудом выпутывая ноги,
Какой-то барин или груз -
Где только шуба да картуз,
И в дом пошел. Его впуская,
Отверзлась с визгом дверь сенная;
Лакей, вкушавший негу сна
На койке в оны времена,
Воскрес опять; с заботой новой
Часы опомнились в столовой;
Портрет безмолвно со стены
Встречал движенье новизны.
Но кто же гость неприглашенный?
С какого горя вздумал он
Нарушить многолетний сон
И вносит в дом неблагосклонный
Заботу чуждую свою?
Не хочет ли для перемены
Вдохнуть в замолкнувшие стены
| |
| Просмотров: 659 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры