Огарев Николай Платонович - Избранные стихотворения - Книги

Н.П.Огарев. Избранные стихотворения

СОДЕРЖАНИЕ

"Огонь, огонь в душе горит..."

"Когда в часы святого размышленья..."

А. Герцену

Аллея

На смерть поэта

К друзьям

Смутные мгновенья

Шекспир

"Я видел вас, пришельцы дальних стран..."

Дорожное впечатление

"Итак, с тобой я буду снова..."

"В тюрьму я был брошен, отослан в изгнанье..."

Старый дом

Деревенский сторож

Кремль

На смерть Л<ермонтов>а

Le cauchemar

Кабак.

Много грусти!

Полдень.

Друзьям

Хандра

"Гуляю я в великом божьем мире..."

Обыкновенная повесть

Изба

Дилижанс

"К подъезду! - Сильно за звонок рванул я.."

"На севере туманном и печальном..."

Прощание с Италией

Искандеру ("Я ехал по полю пустому...")

Отъезд

Монологи

Упование.

Год 1848

"В пирах безумно молодость проходит..."

1849 год

Арестант

К Н. <А. Тучковой>

"Я виноват, быть может, в многом..."

Сплин

Сон

Первая любовь

"Тот жалок, кто под молотом судьбы..."

Весною

"Ты сетуешь, что после долгих лет..."

"Проклясть бы мог свою судьбу..."

"Я наконец оставил город шумный..."

<Е. Ф.> Корту

И<сканде>ру ("В уныньи медленном недуга и леченья...")

Предисловие к "Колоколу"

Отступнице

К <В. А. Панаеву>

Летом

Свобода (1858 года)

Осенью

У моря

Напутствие

Бабушка

"По краям дороги..."

Воспоминания детства

Юноше

"Все превосходное..."

"Свисти ты. о ветер, с бессонною силой..."

Памяти Рылеева

"Вырос город на болоте..."

"И если б мне пришлось прожить еще года..."

Михайлову

Вихрь

Тате Г<ерцен>

"Береза в моем стародавнем саду..."

Exil

"Мой русский стих, живое слово..."

Моцарт

Студент

Грановскому

"Сегодня настроен мой мозг музыкально..."

На новый год

Моя улица в Гринвиче

СТИХОТВОРЕНИЯ

* * *

Огонь, огонь в душе горит

И грудь и давит и теснит,

И новый мир, мечта созданья,

Я б тем огнем одушевил,

Преград где б не было желаньям

И дух свободно бы парил -

Все будет ясно предо мною,

Сорву завесу с бытия,

И все с душевной полнотою,

Все обойму вокруг себя.

Мне не предел одно земное

Душе - от призрака пустой,

В ней чувство более святое,

Чем прах ничтожный и немой.

Кто скажет мне: конец стремленью?

Где тот, кто б дерзкою рукой

Границу начертал мышленью

Непреступимою чертой?

Черту отринув роковую,

Я смело сброшу цепь земную.

Согретый пламенной мечтой,

Я с обновленною душой

Помчусь - другого мира житель -

Предвечной мысли в светлую обитель!

1832

* * *

Когда в часы святого размышленья

Мысль светлая в твой ум вдруг западет,

Чиста и пламенна, как вдохновенье,

Она тебя возвысит, вознесет;

Она недаром заронилась,

Как божество к тебе она,

Чудесной жизнию полна,

Из стран небесных ниспустилась.

Пусть говорят с улыбкою презренья:

Она есть плод обманутой мечты, -

Не верь словам холодного сужденья:

Они чужды душевной теплоты.

О! если с чувством мысль сроднилась,

Поверь, она не обольстит:

Она недаром заронилась

И святость истины хранит.

1833

А. ГЕРЦЕНУ

Друг! весело летать мечтою

Высоко в небе голубом

Над освещенною землею

Луны таинственным лучом.

С какою бедною душою,

С каким уныньем на челе

Стоишь безродным сиротою

На нашей низменной земле.

Здесь все так скучно, скучны люди,

Их встрече будто бы не рад;

Страшись прижать их к пылкой груди, -

Отскочишь с ужасом назад.

Но только тихое сиянье

Луна по небу разольет

И сна тяжелое дыханье

Людей безмолвьем окует -

Гуляй по небу голубому

И вольной птичкою скорей

Несись к пределу неземному.

Ты волен стал в мечте своей;

Тебя холодным изреченьем

Не потревожит злой язык;

Ты оградился вдохновеньем,

Свою ты душу им проник.

О! дай по воле поноситься

В надземных ясных сторонах:

Там свет знакомый мне светится,

Мне все родное в небесах;

Прощусь с землей хоть на мгновенье,

С туманом скучным и седым,

И из-зa туч, как из боренья

Между небесным и земным,

Я полечу в пределы света,

И там гармония миров

Обворожит весь ум поэта.

Там проблеснет любимых снов

Давно желанная разгадка.

В восторга полный, светлый час

Перестает нам быть загадкой -

Что было тайного для нас.

До 1834

АЛЛЕЯ

Давно ли, жизнию полна,

Ты так шумела, зеленея,

А ныне стала так грустна,

Лип голых длинная аллея?

В замену листьев пал мороз

На ветви белыми иглами;

Глядят из-под седых волос

Печально липы стариками.

В ночи, как призраки, оне

Качают белой головою,

И будто кланяются мне

С какой-то дружбой и тоскою.

И самому мне тяжело!

И я стареть уж начинаю!

Я прожил весну и тепло,

И сердце на зиму склоняю!

Но что грустить? Весна придет -

Вновь зиму сплачем мы, аллея!

Вновь радость в сердце оживет,

Вновь зашумишь ты, зеленея.

1830-1835

НА СМЕРТЬ ПОЭТА

(По перечтении "Е<вгения> 0<негина>")

Зачем душа тоски полна,

Зачем опять грустить готова,

Какое облако волна

Печально отразила снова?

Мечтаний тяжких грустный рой

Поэта глас в душе поэта

Воззвал из дремоты немой.

Поэт погиб уже для света,

Но песнь его еще звучит,

Но лира громкими струнами

Звенит, еще с тех пор звенит,

Как вдохновенными перстами

Он всколебал их перед нами.

И трепет их в цепи времен

Дойдет до позднего потомства,

Ему напомнит скорбно он,

Как пал поэт от вероломства

И будет страшный приговор

Неумолим. Врагов поэта

В могилах праведный укор

Отыщет в будущие лета,

И кости этих мертвецов,

Уж подточенные червями,

Вздрогнут на дне своих гробов

И под согнившими крестами

Истлеют, прокляты веками.

Но что ж! но что ж! поэта нет!

Его ж убийца - он на воле,

Красив и горд, во цвете лет,

Гуляет весел в сладкой доле.

И весь, весь этот черный хор

Клеветников большого света,

В себе носивший заговор

Против спокойствия поэта,

Все живы, все - а мести нет.

И с разъяренными очами

Им не гналась она вослед,

Неся укор за их стопами,

Не вгрызлась в совесть их зубами...

А тот, чья дерзкая рука,

Полмир цепями обвивая,

И не согбенна и крепка,

Как бы железом облитая,

Свободой дышащую грудь

Не устыдилась своевольно

В мундир лакейский затянуть, -

Он зло, и низостно, и больно

Поэта душу уязвил,

Когда коварными устами

Ему он милость подарил

И замешал между рабами

Поэта с вольными мечтами.

Из лавр и терния венец

Поэту дан в удел судьбою,

И пал он жертвой наконец

Неумолимою толпою

Ему расставленных сетей;

Земля, земля, зачем ты губишь

Прекрасных из твоих людей!

Одну траву растишь и любишь,

И вянет злак среди полей;

Или, враждуя с небесами

Враждой старинною твоей,

Ты имя избранных меж нами

Гнетешь страдальчества цепями.

Пускай теперь слеза моя,

И негодуя и тоскуя,

Как дар единый от меня

Падет на урну гробовую;

И если в форме неземной,

Перерожденный дух поэта

Еще витает над страной

Уж им покинутого света -

Мою слезу увидит он

И незаметными перстами

Мне здешней жизни краткий сон

Благословит, с его скорбями

И благородными мечтами,

1837

К ДРУЗЬЯМ

Я по дороге жизни этой

Скачу на черном скакуне,

В дали, густою мглой одетой,

Друзья, темно, не видно мне.

Со мною рядом что за лица?

Куда бегут? Зачем со мной?

Скучна их пестрая станица,

Несносен говор их пустой.

В моих руках моя подруга,

Одна отрада на пути,

Прижалась, полная испуга,

К моей трепещущей груди.

Куда нас мчит бегун суровый?

Где остановит он свой бег?

И где приют для нас готовый?

Нам в радость будет ли ночлег?

Я по дороге жизни этой

Скачу на черном скакуне,

В дали, густою мглой одетой,

Друзья, темно, не видно мне.

Когда ж, случится, взор усталый

Назад бросаю я порой,

Я вижу радости бывалой

Страну далеко за собой.

Там ясно утро молодое,

Там веет свежею весной,

Там берег взброшен над рекою

И шумен город за рекой,

Но ту страну, душе родную,

Уже давно оставил я.

Там пел я вольность удалую,

Там были вместе мы, друзья,

Там верил я в удел высокий,

Там было мне осьмнадцать лет,

Я лишь пускался в путь далекий -

Теперь былого нет как нет.

И по дороге жизни этой

Я мчусь на черном скакуне,

В дали, густою мглой одетой,

Друзья, темно, не видно мне.

1837

СМУТНЫЕ МГНОВЕНЬЯ

Есть в жизни смутные, тяжелые мгновенья,

Когда душа полна тревожных дум,

И ноша трудная томящего сомненья

Свинцом ложится на печальный ум;

И будущность несется тучей издалёка,

Мрачна, страшна, без меры, без конца;

Прошедшее встает со взорами упрека,

Как пред убийцей призрак мертвеца.

Откуда вы, минуты скорбных ощущений,

Пришельцы злобные, зачем с душой

Дружите вы, ряды мучительных видений

С их изнурительной тоской?

Но я не дам вам грозной власти над собою,

И бледное отчаянья чело

Я твердо отгоню бестрепетной рукою -

Мне веру провидение дало;

И малодушия ничтожные страданья

Падут пред верой сердца моего,

Священные в душе хранятся упованья,

Они мой клад - я сберегу его.

1838

ШЕКСПИР

"На землю ступай, - провиденье сказало, -

И пристально там посмотри на людей,

Дела их твоя чтоб душа замечала

И в памяти ясно хранила своей.

Ты вырви в них душу и в смелом созданьи

Ее передай им ты в звучных словах,

И эти слова не исчезнут в предании

И вечно в людских сохранятся умах.

Иди же, мой сын, безбоязненно, смело,

Иди же, иди ты, мой избранный, в мир,

Иди и свершай там великое дело"...

Сказало, решило - явился Шекспир.

1838

* * *

Я видел вас, пришельцы дальних стран,

Где жили вы под ношею страданья,

Где севера свирепый ураган

На вас кидал холодное дыханье,

Где сердце знало много тяжких ран,

А слух внимал печальному рыданью.

Скажите мне: как прожили вы там,

Что грустного в душе вы сохранили

И как тепло взывали к небесам?

Скажите: сколько горьких слез пролили,

Как прах жены вы предали снегам,

А ангела на небо возвратили?

Скажите мне: среди печальных дней,

Не правда ль, были светлые мгновенья?

И, вспоминая, как среди людей

Страдал Христос за подвиг искупленья,

Вы забывали ль гнет своих скорбей,

Вы плакали ль тогда от умиленья?

Я видел вас! Тогда клонился день,

Седая туча по горе ходила,

Бросая вниз причудливую тень,

И сквозь нее с улыбкою светила

Заря, сходя на крайнюю ступень,

Как ясный луч надежды за могилой.

А между тем кипели суетой

Беспечно жители земного мира,

Поклонники с заглохшею душой

Тщеславия бездушного кумира;

И только музыка звучала той порой,

Как бы с небес заброшенная лира.

Я видел вас! Прекрасная семья

Страдальцев, полных чудного смиренья,

Вы собрались смотреть на запад дня,

Природы тихое успокоенье,

Во взоре ясном радостно храня

Всепреданность святому провиденью.

Я видел вас в беседе ваших жен,

Я видел их! Страдалицы святые

Перенесли тяжелый жизни сон!..

Но им чужды проклятия земные,

Любовь, смиренье, веру только он

Им нашептал в минуты роковые.

Я видел вас, и думал: проблеск дня,

Исполненный святого упованья,

Поля в лучах вечернего огня

И музыки и гром и замиранье -

Не для детей земного бытия, -

Для вас одних, очищенных в страданьи.

И ты, поэт с прекрасною душой,

С душою светлою, как луч денницы,

Был тут, - и я на ваш союз святой,

Далеко от людей докучливой станицы,

Смотрел, не знал, что делалось со мной, -

И вот слеза пробилась на ресницы.

1838

ДОРОЖНОЕ ВПЕЧАТЛЕНИЕ

Бледно сквозь дымное облако светит луна,

Светит на белое поле;

Холоден воздух летучий, земля холодна,

Снег ее держит в неволе.

Жалко мне бедную землю! В ней жизни уж нет,

Все-то на ней леденеет,

Холодны люди на ней, ах! и в них жизни нет,

Сердце у них леденеет.

К бедствиям ближних, к несчастьям, страданьям людей

Сердце у них леденеет.

К правде божественной, к голосу чистых страстей

Сердце у них леденеет.

Лишь себялюбье живет в нем, и гложет его

Червь среди страшной могилы.

Сердце холодное! Ах, отогреть мне его

Вовсе нет, вовсе нет силы.

Вырвать червя ядовитого силы мне нет,

Воля ничтожна без силы.

Жив я, однако! Спокойно гляжу я на всех -

И умереть нету силы.

1839

* * *

Итак, с тобой я буду снова.

Мне уступить на этот раз

Судьба суровая готова

Еще один блаженный час.

Еще прекрасное мгновенье

Я в жизни скучной и пустой,

Как дар святого провиденья,

Отмечу резкою чертой;

И на страницах дней печальных,

Где много горестей святых,

Где много песен погребальных,

Где много пробелов пустых,

Где много пятен, сожалений,

Которых выскоблить нельзя,

И где так мало наслаждений

Еще успел отметить я, -

Я припишу, с душою ясной,

С благодареньем к небесам,

Еще строку любви прекрасной

К немногим радости строкам.

Скорей, ямщик, до назначенья!

Скорей гони своих коней,

Я весь горю от нетерпенья,

Мне миг свиданья дорог с ней.

Скажи; с тобой случалось, верно -

Ну, вот когда ты молод был, -

Расстаться с той, что ты безмерно

Душой и сердцем полюбил?

Ты помнишь, что тогда бывало

В груди истерзанной твоей?..

Итак, спеши ж во что б ни стало,

Гони, гони своих коней.

Вот хлопнул бич - и снег мятется,

И в брызгах пал на стороне -

Вот близко, близко - сердце бьется,

Мой друг, спеши навстречу мне...

О! с умиленною слезою,

Я на коленях пред тобой

За миг свиданья всей душою

Благодарю, создатель мой!..

1839

* * *

В тюрьму я был брошен, отослан в изгнанье,

Изведал я горе, изведал страданье,

Но все же я звал из печальной глуши

Свободу, владычицу твердой души.

Пришла наконец, будто свет среди тьмы,

Как воздух прохладный средь душной тюрьмы,

И голос мне вдруг пробежал близ ушей:

"Вот ключ от затворов тюремных дверей,

Я дам его женщине, тебе их она

Отворит, - я буду тебе отдана".

Растворены двери, и что ж вижу я?

О боже! Она, то подруга моя,

Она растворила тюремную дверь,

И весел я с нею и волен теперь.

За волю, за волю тебе, провиденье,

Подругой мне данною - благодаренье.

Но есть еще воля!.. То воля моя

Стремиться к добру - неизменен ей я.

1839

СТАРЫЙ ДОМ

Старый дом, старый друг, посетил я

Наконец в запустеньи тебя,

И былое опять воскресил я,

И печально смотрел на тебя.

Двор лежал предо мной неметенный,

Да колодец валился гнилой,

И в саду не шумел лист зеленый.

Желтый - тлел он на почве сырой.

Дом стоял обветшалый уныло,

Штукатурка обилась кругом,

Туча серая сверху ходила

И все плакала, глядя на дом.

Я вошел. Те же комнаты были;

Здесь ворчал недовольный старик;

Мы беседы его не любили,

Нас страшил его черствый язык.

Вот и комнатка - с другом, бывало,

Здесь мы жили умом и душой;

Много дум золотых возникало

В этой комнатке прежней порой.

В нее звездочка тихо светила,

В ней остались слова на стенах;

Их в то время рука начертила,

Когда юность кипела в душах.

В этой комнатке счастье былое,

Дружба светлая выросла там,

А теперь запустенье глухое,

Паутины висят по углам.

И мне страшно вдруг стало. Дрожал я,

На кладбище я будто стоял,

И родных мертвецов вызывал я,

Но из мертвых никто не восстал.

1839

ДЕРЕВЕНСКИЙ СТОРОЖ

Ночь темна, на небе тучи,

Белый снег кругом,

И разлит мороз трескучий

В воздухе ночном.

Вдоль по улице широкой

Избы мужиков.

Ходит сторож одинокой,

Слышен скрип шагов.

Зябнет сторож; вьюга смело

Злится вкруг него;

На морозе побелела

Борода его.

Скучно! радость изменила,

Скучно одному;

Песнь его звучит уныло

Сквозь метель и тьму.

Ходит он в ночи безлунной,

Бела утра ждет

И в края доски чугунной

С тайной грустью бьет.

И, качаясь, завывает

Звонкая доска...

Пуще сердце замирает,

Тяжелей тоска.

1840

КРЕМЛЬ

За тучами чуть видима луна,

Белеет снег в туманном освещеньи,

Безмолвны стогны, всюду тишина,

Исчезло дня бродящее движенье.

Старинный Кремль угрюмо задремал

Над берегом реки оледенелой,

И колокол гудящий замолчал,

Затворен храм и терем опустелый.

Как старый Кремль в полночной тишине

Является и призрачен и страшен,

В своей зубчатой затворясь стене

И вея холодом угрюмых башен!

Лежит повсюду мертвенный покой -

Его кругом ничто не возмущает,

Лишь каждый час часов унылый бой

О ходе времени напоминает.

1840 (?)

НА СМЕРТЬ Л<ЕРМОНТОВ>А

Еще дуэль! Еще поэт

С свинцом в груди сошел с ристанья.

Уста сомкнулись, песен нет,

Все смолкло... Страшное молчанье!

Тут тщетен дружеский привет...

Все смолкло: грусть, вражда, страданье"

Любовь - все, чем душа жила...

И где душа? куда ушла?

Но я тревожить в этот миг

Вопроса вечного не стану;

Давно я головой поник,

Давно пробило в сердце рану

Сомненье тяжкое, - и крик

В груди таится... Но обману

Жить не дает холодный ум,

И веры нет, и взор угрюм.

И тайный страх берет меня,

Когда в стране я вижу дальной,

Как очи, полные огня,

Закрылись тихо в миг прощальный,

Как пал он, голову склоня,

И грустно замер стих печальный

С улыбкой скорбной на устах,

И он лежал, бездушный прах.

Бездушней праха перед ним

Глупец ничтожный с пистолетом

Стоял здоров и невредим,

Не содрогаясь пред поэтом,

Укором тайным не томим;

И, может, рад был, что пред светом

Хвалиться станет он подчас,

Что верны так рука и глаз.

А между тем над мертвецом

Сияло небо, и лежала

Степь безглагольная кругом,

И в отдалении дремала

Цепь синих гор - и все в таком

Успокоенья пребывало,

Как будто б миру жизнь его

Не составляла ничего.

А жизнь его была пышна,

Была роскошных впечатлений,

Огня душевного полна,

Полна покоя и волнений;

Все, все изведала она -

Значенье всех ее мгновений

Он слухом трепетным внимал

И в звонкий стих переливал.

Но, века своего герой,

Вокруг себя печальным взором

Смотрел он часто - и порой

Себя и век клеймил укором,

И желчный стих, дыша враждой,

Звучал нещадным приговором...

Любил ли он, или желал,

Иль ненавидел - он страдал.

Сюда, судьба! ко мне на суд!

Зачем всю жизнь одно мученье

Поэты тягостно несут?

Ко мне на суд - о провиденье!

Века в страданиях идут, -

Или без всякого значенья

И провиденье и судьба -

Пустые звуки и слова?

А как бы он широко мог

Блаженствовать! В душе поэта

Был счастья светлого залог:

И жар сердечного привета,

И поэтический восторг,

И рай видений, полных света,

Любовью полный взгляд на мир,

Раздолье жизни, вечный пир...

Мой бедный брат! дай руку мне,

Оледенелую дай руку,

И спи в могильной тишине.

Ни мой привет, ни сердца муку

Ты не услышишь в вечном сне,

И слов моих печальных звуку

Не разбудить тебя вовек...

Ты глух стал, мертвый человек!

Развеется среди степей

Мой плач надгробный над тобою,

И высохнет слеза очей

На камне хладном... И порою,

Когда сойду я в мир теней,

Раздастся плач и надо мною,

И будет он безвестен мне...

Спи, мой товарищ, в тишине!

1841

LE CAUCHEMAR *

* - [Кошмар (франц.)]

Мой друг! меня уж несколько ночей

Преследует какой-то сон тревожный;

Встает пред взором внутренним очей

Насмешливо и злобно призрак ложный,

И смутно так все в голове моей,

Душа болит, едва дышать мне можно,

И стынет кровь во мне... Хочу я встать,

И головы не в силах приподнять.

То Фауст вдруг, бессменною тоской,

Желаньем и сомнением убитой,

Идет ко мне задумчивой стопой

С погубленной, безумной Маргаритой;

И Мефистофель тут; на них рукой

Он кажет мне с улыбкой ядовитой.

Другую руку мне кладет на грудь,

Я трепещу и не могу дохнуть.

Потом я вдруг Манфредом увлечен;

Тащит меня, твердя о преступленьи,

Которому давно напрасно он

У бога и чертей просил забвенья...

Уж вот на край я бездны приведен,

Стремглав мы вниз летим - и нет спасенья...

Я замираю, и по телу лед

С губительным стремлением идет.

Но вдруг стоит принц Гамлет предо мной,

Стоит и хохотом смеется диким...

Безумный, нерешительный герой

Не мог любить, ни мстить, ни быть великим, -

И говорит, что точно я такой,

С характером таким же бледноликим...

И я мечтой в прошедших днях ношусь,

И сам себе так гадок становлюсь...

Насилу сон слетел с тяжелых век!..

Я Байрона и Гете начитался,

И мне дался Шекспиров человек -

И только!.. В жизни ж я и не сближался

С их лицами, да и не сближусь ввек...

Но холод долго в теле разливался,

И долго я еще не мог вздохнуть,

И в темные углы не смел взглянуть...

1841

КАБАК

Выпьем, что ли, Ваня,

С холода да с горя;

Говорят, что пьяным

По колено море.

У Антона дочь-то -

Девка молодая:

Очи голубые,