| Главная » Книги |
Никитин Иван Саввич - Стихотворения, Страница 7
Никитин Иван Саввич - Стихотворения И лошади крупною рысью пустились,
На уздах раздался бубенчиков звук,
И спицы тяжелых колес закружились,
И пыль за повозками встала вокруг...
Вот кони, исчезнув за пылью густою,
Еще на горе показалися раз,
Свернули налево и вдруг за горою
В глубокой лощине пропали из глаз.
А прель 185,
1 В свободное время любимое занятие пчелинцев, кроме починки старых
ульев, выделка из дерева чашек, ложек и т. п. Эти произведения, разумеется,
бывают самой грубой работы.
2 Одежда - род казакина.
1 Продажа меда у мужичка-пчелинца считается праздником. В это время он
приглашает родных и знакомых погулять на счет покупателя, и бабы надевают
тогда лучшие платья.
2 Яичница - любимое полевое кушанье деревенских пчелинцев.
3 Улей и колодка имеют одно и то же значение.
1 Мужики степных губерний почитают для себя величайшею обидою, если им
платят за какой-либо товар разорванными билетами или старою серебряною
монетою.
1 Подобного рода проделки некоторыми покупателями меда употребляются
нередко. Пьяный пчелинец бессознательно повторяет слова купца и, что всего
удивительнее, опять остается его приятелем; проспавшись, бедняк не помнит
ничего, сочтет вырученные ва мед церьги и скажет: "Эх, дешевенько я продал
мед-то купцу: ну, видно, его счастье!"
1 В кадушку кладется мед, вынутый из улья.
2 Курушкою медоломы подкуривают пчел.
3 Большой нож и резец (острый железный крюк) необходимы при очищении
улья.
1 Подарить пчелинцу рукавицы или шляпу почти каждый покупатель меду
считает своею обязанностию.
ВЕЧЕР ПОСЛЕ ДОЖДЯ
Замерли грома раскаты. Дождем окропленное поле
После грозы озарилось улыбкой румяного солнца.
Заревом пышет закат. Золотисто-румяные тучи
Ярко горят над вершиной кудрявого леса.
Спят неподвижные нивы, обвеяны негой вечерней.
О, как хорош этот воздух, грозой и дождем освеженный!
Как ему рады повсюду, куда он проник, благодатный!
Видел я в полдень вот этот цветок темно-синий: от жару
Грустно свернув лепестки, он клонился к земле
раскаленной;
Вот он опять развернулся и держится прямо на стебле.
Солнце-художник покрыло его золотистою краской,
Светлые капли, как жемчуг, горят на головке махровой;
Крепко прильнула к нему хлопотливо жужжащая
пчелка,
Сок ароматный сбирая. А как забелелася ярко
Гречка расцветшая, чистой омытая влагой от пыли!
Издали кажется, снег это белой лежит полосою.
Словно воздушный цветок, стрекоза опустилась
на колос;
Бедная! долго ждала она капли прозрачной из тучки.
Вышел сурок из норы своей темной, кругом оглянулся,
Стал осторожно на задние лапки и слушает: тихо...
Только кричит где-то перепел и распевает овсянка;
Весело свистнул и он и водицы напился из лужи.
Вот пожилой мужичок показался из лесу. Под мышкой
Держит он свежие лыки. Окинувши поле глазами,
Шляпу он снял с головы, сединой серебристой покрытой,
Тайно молитву творя, осенился крестом и промолвил:
"Экую радость послал нам господь - проливной этот
дождик!
Хлеб-ат в неделю поправится так, что его не узнаешь".
27 мая 185,
ДОНЦАМ
Да здравствует донцов воинственное племя,
Да здравствует и млад и стар!
Привет вам всей Руси за славу в наше время!
Привет за славу вашу встарь!
Русь помнит те былые годы,
Когда свой гибельный удар,
Сын дикой степи и свободы,
Бросал ваш предок на татар;
Когда от Дона до Урала
И вдоль днепровских берегов
Внезапной молнией сверкала
Казачья сабля меж врагов.
И помнит Русь тот день великий,
Когда бесстрашный богатырь
К подножью Грозного владыки
Поверг обширную Сибирь;
И подвиг дивный и кровавый,
Которым в летопись веков
На память вечную и славу
Внесен разрушенный Азов.
Привет донцам! увековечен
Ваш сильный, доблестный народ,
И знает мир, как вами встречен
Войны отечественной год:
Весь Дон восстал, на голос чести
И день и ночь казак летел
И крови в битвах грозной мести
Последней капли не жалел.
Минула грозная година:
Повесив шашку на стене,
Казак за делом селянина
Забыл о славе и войне.
Но вот венгерец брани пламя
Рукой мятежною раздул, -
Донец опять родное знамя,
Наследье дедов, развернул,
Оставил мирные станицы
И на постах передовых
С отвагой новой за границей
Явился в битвах роковых.
"Вперед, донцы, врагу навстречу!
Долой мундир! через реку!" -
И молодцы уж под картечью,
Не страшны волны казаку,
Плывут... земля уж под ногами...
"Ура!" - вмиг шашки из ножен,
И берег, взятый удальцами,
Победы кликом потрясен.
Мятеж утих... года минули...
И вдоль дунайских берегов,
Как грозный лес, опять сверкнули
Стальные дротики донцов.
Привык казак к огню и бою,
Ему не страшно по реке
В глухую полночь под грозою
Пуститься в легком челноке,
Подкрасться к вражескому стану,
Канат у судна отрубить
И из-под носа оттомана
Его спокойно уводить,
Схватить "язык", открыть дороги
В лесах, болотах и горах,
И в неприятельских шатрах
Наделать шуму и тревоги,
Иль, подбоченясь молодцом,
На скакуне своем степном
Скрываясь в поле под туманом,
В руке с губительным арканом
Врага беспечного открыть
И вдруг - с коня его схватить.
Войны испытанные дети,
Русь помнит ваши имена!
Недаром славою столетий
Покрыты Дона знамена:
Вы вашей кровию вписали
Любовь к Руси в ее скрижали...
Теперь опять гроза шумит.
Восстань же снова, Дон наш славный!
Оковы брат твой православный
Четыре века уж влачит.
Как жалкий раб, четыре века
Он кровь и слезы проливал
И даже имя человека,
Святое имя потерял!
Но жив господь суда и мщенья!
Он грянет карой громовой!
Русь кровью выкупит своей
Родного племени спасенье!..
Вперед, казак! Тебя зовет
И кровь и плен твоих собратов!
Благословит тебя господь!
Благословит отец твой Платов,
И племя страждущих славян,
И царственный твой атаман.
Вперед, донцы! да разовьются
Родные ваши знамена,
И с честью ваши имена
Из рода в роды пронесутся!
Да поздний внук ваш на Дону
На вас с любовию укажет
И детям с гордостию скажет:
"Они в великую воину
За честь и славу христианства
Казнили зависть и тиранство".
Между январем и августом 185,
1 Турки называют христиан гяурами, то есть собаками,
НЕУДАЧНАЯ ПРИСУХА
Удар за ударом,
Полуночный гром,
Полнеба пожаром
Горит над селом.
И дождь поливает,
И буря шумит,
Избушку шатает,
В оконце стучит.
Ночник одиноко
В избушке горит;
На лавке широкой
Кудесник сидит.
Сидит он - колдует
Над чашкой с водой,
То на воду дует,
То шепчет порой.
На лбу бороздами
Морщины лежат,
Глаза под бровями
Как угли горят.
У притолки парень
В халате стоит:
Он, бедный, печален
И в землю глядит.
Лицо некрасиво,
На вид простоват,
Но сложен на диво
От плеч и до пят.
"Ну, слушай: готово!
Хоть труд мой велик, -
Промолвил сурово
Кудесник-старик, -
Я сделаю дело:
Красотка твоя
И душу и тело
Отдаст за тебя!
Ты сам уж, вестимо,
Зевать - не зевай:
Без ласки ей мимо
Пройти не давай..."
- "Спасибо, кормилец!
За всё заплачу;
Поможешь - гостинец
С поклоном вручу.
Крупы, коли скажешь, -
Мешок нипочем!
А денег прикажешь -
И денег найдем".
И с радости дома
Так парень мой спал,
Что бури и грома
Всю ночь не слыхал.
Пять дней пролетело...
Вот раз вечерком
На лавке без дела
Лежит он ничком.
На крепкие руки
Припав головой,
Колотит от скуки
Об лавку ногой.
И вдруг повернулся,
Плечо почесал,
Зевнул, потянулся
И громко сказал:
"Слышь, мамушка! бают,
У нас в деревнях,
Вишь, доки бывают, -
И верить-то страх!
Кого, вишь, присушат,
Немил станет свет:
Тоска так и душит!..
Что - правда аль нет?"
- "Бывают, вестимо, -
Ответила мать. -
Не дай бог, родимый,
Их видеть и знать!.."
"Ну правда - так ладно! -
Сын думал. - Дождусь!..
Эх, жить будет славно,
Коли я женюсь!.."
Но, видно, напрасно
Кудесник шептал
И девице красной
Тоской угрожал:
Другого красотка
Любила тайком
За песни, походку
И кудри кольцом...
А парень гуляет,
Как праздник придет,
Лицо умывает
И гребень берет,
И кудри направо,
Налево завьет,
Подумает: "Браво!" -
И пальцем щелкнет.
Как снег в чистом поле,
Рубашка на нем,
Кумач на подоле
Краснеет огнем;
На шляпе высокой,
Меж плисовых лент,
Горит одиноко
Витой позумент.
Онучи обвиты
Кругом бечевой,
И лапти прошиты
Суровой пенькой.
Тряхнет волосами,
Идет в хоровод.
"Ну вот, дескать, нами
Любуйся, народ!"
Как встретился с милой -
Ни слов, ни речей:
Что в памяти было -
Забыл, хоть убей!
Вдруг правда случайно
До парня дошла:
Уж девкина тайна
Не тайной была...
Вся кровь закипела
В бедняге... "Так вот, -
Он думал, - в чем дело!
Кудесник-ат врет.
Не грех ему палкой
Бока обломать,
Обманщику... Жалко
Мне руки марать!"
И два дня угрюмый,
Убитый тоской,
Все думал он думу
В избушке родной.
На третий, лишь только
Отправилась мать
На речку в ведерко
Водицы набрать, -
С гвоздя торопливо
Котомку он снял;
"Пойду, мол!.." - и живо
Ремни развязал.
В тряпице рубашку
В нее полошил
И с ложкою чашку
Туда ж опустил,
Халат для дороги
Про непогодь взял...
Мать входит - он в ноги
Ей пал и сказал;
"Ну, мамушка, горько,
Признаться, идти
С родимой сторонки...
А видно, прости!"
Мать так и завыла:
"Касатик ты мой!
Ах, крестная сила!
Что это с тобой?"
- "Да что тут мне биться
Как рыбе об лед!
Пойду потрудиться,
Что бог ни пошлет.
И тут жил трудами,
Талана, вишь, нет..."
Старушка руками
Всплеснула в ответ:
"Да как же под старость
Мне жить-то одной?
Ведь ты моя радость,
Кормилец родной!"
И к сыну припала
На грудь головой
И все повторяла:
"Кормилец родной!"
Сын крепко рукою
Хватил себя в лоб
И думал с собою:
"Прямой остолоп!
Ну, вот тебе, здравствуй!..
Наладилось мне:
Иди, малый! царствуй
В чужой стороне!
А стало - старушке
Одной пропадать:
Казны-то полушки
Ей негде достать".
И парень украдкой
Лицо отвернул
И старую шапку
На лавку швырнул.
"Ну полно, родная!
Я в шутку... пройдет...
Все доля дурная...
Наука вперед,
Румяное солнце
К полям подошло,
В избушке оконце
Огнем валило,
Румянит, золотит
Лесок в стороне.
Мой парень молотит
Овес на гумне.
Тяжелые муки
В душе улеглись,
Могучие руки
За труд принялись.
Цеп так и летает,
Как молния, жжет,
На сноп упадает,
По колосу бьет.
Бог помочь, детина!
Давно б так пора!..
Долой ты, кручина,
Долой со двора!
7 августа 185,
СТАРЫЙ МЕЛЬНИК
Отдыхай, старик,
Думу думая;
Замолчала-спит
Твоя мельница.
Убыла вода
Под колесами,
Не шумит ручей
За плотиною.
Рано кончил он
Молодой разгул,
Погубил, прожил
Силу юную.
И текут его
Слезы каплями,
По сырой земле
Тихо точатся.
Было времечко,
Пел он весело,
Рассыпал кругом
Брызги-золото,
Серебром кипел
Под колесами,
Поднимал ключом
Пену белую.
И сиял, горел
Против солнышка
Цветной радугой,
Огнем-искрами.
Из живой волны
В полночь тихую
Высыпал на свет
Дивы чудные, -
Запоют они
И заплещутся.
Закипит вокруг
Вода жемчугом,
Великан старик
Под березою
Весь как лунь седой
Им откликнется...
И стоишь, дрожишь,
Песни слушаешь,
Инда волосы
Встают иглами...
Чуть зажгла заря
Небо синее -
Мужички тащат
Хлеб на мельницу.
Вмиг заставки все
Дружно выдвинешь -
Жернова начнут
Свою музыку.
И на камни рожь
Тихим дождиком
Из ковшей идет,
В муку мелется.
Только гул стоит
Вокруг мельницы,
Ходит ходенем
Пол бревенчатый.
И бежит на шум
Рыбка смелая,
Стоит бредень взять -
Будешь с ужином.
Отдохнуть прилег -
Спишь под музыку,
В богатырском сне
Видишь праздники.
К мужику пришел -
Место первое,
Что ни год, кафтан
Новый на плечи.
Отвезешь вина,
Пшена знахарю, -
И копишь добро
Припеваючи...
Не тужи, старик!
Было пожито.
Хоть не сын, так внук
Вспомнит дедушку!
Есть на черный день
В сундуке казна,
В крепком закроме
Хлеб некупленый.
11 августа 185,
* * *
Подле реки одиноко стою я под тенью ракиты,
Свет ослепительный солнца скользит по широким
уступам
Гор меловых, будто снегом нетающим плотно покрытых.
В зелени яркой садов, под горою, белеются хаты.
Бродят лениво вдоль луга стада, - и по пыльной дороге
Тянется длинный обоз; подгоняя волов утомленных,
Тихо идут чумаки, и один черномазый хохленок
Спит крепким сном на возу, беззаботно раскинувши
руки.
Но поглядите налево: о боже, какая картина!
Влага прозрачная, кажется, дышит, разлившись
широко!
Синее небо и белые, тихо плывущие тучки,
Берега желтый песок, неподвижного леса вершины,
Тонкий пушистый камыш и рыбак, опускающий сети, -
Всё отразилось в стекле этой влаги так живо и ясно,
Так сохранило всю чудную прелесть и тени и света, -
Что вдохновенный художник с своею волшебною
кистью,
Смелый поэт с своим словом послушным сознали б
здесь оба
Жалкую бедность искусства пред жизнию вечной
природы!..
С первого взгляда всё кажется просто, но сколько тут
силы,
Жизни, величия, новых предметов для песен и думы!
Слышишь ли эти немолчные звуки серебряной влаги?
Что она хочет сказать? не разгула ли просит и воли?
Иль на своем языке непонятном и годы и веки
Вторит свободно торжественный гимн вездесущему
богу?
Есть ли таинственный смысл в этом говоре ветра
с листами?
Я ли один созерцаю присутствие бога в творенье,
Иль надо мною здесь духи витают незримой толпою,
Жизнию, мне незнакомой, живут, и доступен им лучший,
Полный прекрасного, мир с его тайнами, силой
и славой?
Видно, не чужд он и мне: будто что-то родное я слышу
В шепоте ветра с травою и в говоре волн под ногами.
Вижу на каждом шагу своем тайны; но сладко мне
думать:
В царстве природы не лишний я гость с моей думой
и песней.
12 августа 185,
БУРЛАК
Эх, приятель, и ты, видно, горе видал,
Коли плачешь от песни веселой!
Нет, послушай-ка ты, что вот я испытал,
Так узнаешь о жизни тяжелой!
Девятнадцати лет, после смерти отца,
Я остался один сиротою;
Дочь соседа любила меня, молодца,
Я женился и зажил с женою!
Словно счастье на двор мне она принесла, -
Дай бог царство небесное бедной! -
Уж такая-то, братец, хозяйка была,
Дорожила полушкою медной!
В зимний вечер, бывало, лучину зажжет
И прядет себе, глаз не смыкает;
Петухи пропоют - ну, тогда отдохнет
И приляжет; а чуть рассветает -
Уж она на ногах, поглядишь - побежит
И овцам, и коровам даст корму,
Печь истопит и снова за прялкой сидит
Или что прибирает по дому.
Летом рожь станет жать иль снопы подавать
С земи на воз, - и горя ей мало.
Я, бывало, скажу: "Не пора ль отдыхать?"
- "Ничего, говорит, не устала".
Иногда ей случится обновку купить
Для утехи, так скажет: "Напрасно:
Мы без этого будем друг друга любить,
Что ты тратишься, сокол мой ясный!"
Как в раю с нею жил!.. Да не нам, верно, знать,
Где и как нас кручина застанет1
Улеглася жена в землю навеки спать...
Вспомнишь - жизнь немила тебе станет!
Вся надежа была - словно вылитый в мать,
Темно-русый красавец сынишка.
По складам уж псалтырь было начал читать...
Думал: "Выйдет мой в люди мальчишка!"
Да не то ему бог на роду написал:
Заболел от чего-то весною, -
Я и бабок к нему, знахарей призывал,
И поил наговорной водою,
Обещался рублевую свечку купить,
Пред иконою в церкви поставить, -
Не услышал господь... И пришлось положить
Сына в гроб, на кладбище отправить...
Было горько мне, друг, в эти черные дни!
Опустились совсем мои руки!
Стали хлеб убирать, - в поле песни, огни,
А я сохну от горя и скуки!
Снега первого ждал: я продам, мол, вот рожь,
Справлю сани, извозничать буду, -
Вдруг, беда ва бедой, - на скотину падеж...
Чай, по гроб этот год не забуду!
Кой-как зиму провел; вижу - честь мне не та:
То на сходке иной посмеется:
"Дескать, всякая вот что ни есть мелкота
Тоже в дело мирское суется!"
То бранят за глаза: "Не с его-де умом
Жить в нужде: видишь, как он ленится;
Нет, по-нашему так: коли быть молодцом,
Не тужи, хоть и горе случится!"
Образумил меня людской смех, разговор:
Видно, бог свою помочь мне подал!
Запросилась душа на широкий простор...
Взял я паспорт; подушное отдал...
И пошел в бурлаки. Разгуляли тоску
Волги-матушки синие волны!..
Коли отдых придет - на крутом бережку
Разведешь огонек в вечер темный,
Из товарищей песню один заведет,
Те подхватят, - и вмиг встрепенешься,
С головы и до ног жар и холод пойдет,
Слезы сдержишь - и сам тут зальешься!
Непогода ль случится и вдруг посетит
Мою душу забытое горе -
Есть разгул молодцу: Волга с шумом бежит
И про волю поет на просторе;
Ретивое забьется, и вспыхнешь огнем!
Осень, холод - не надобна шуба!
Сядешь в лодку - гуляй! Размахнешься веслом,
Силой с бурей помериться любо!
И летишь по волнам, только брызги кругом...
Крикнешь: "Ну, теперь божия воля!
Коли жить - будем жить, умереть - так умрем!"
И в душе словно не было горя!
17 августа 185,
ЛЕСНИК И ЕГО ВНУК
"Дедушка, дедушка! Вот я чудес-то когда насмотрелся!
Песней наслушался всяких!., и вспомню, так сердце
забьется.
Утром я сел на поляне под дубом и стал дожидаться,
Скоро ли солнышко встанет. В лесу было тихо, так
тихо,
Словно все замерло... Вижу я, тучки на небе алеют -
Больше да больше, и солнышко встало! Как будто
пожаром
Лес осветило! Цветы на поляне, листы на деревьях, -
Ожило все, засияло... ну, точно смеется сквозь слезы
Божьей росы!.. Сквозь просеку увидел я чистое поле:
Ярким румянцем покрылось оно, а пары подымались
Выше и выше, и золотом тучки от солнца горели.
Бог весть, кто строил из тучек мосты, колокольни,
хоромы,
Горы какие-то с медными шапками... Диво, и только!
Глянул я вверх: надо мною на ветках была паутина, -
Мне показалось, серебряной сети я вижу узоры.
Сам-то паук длинноногий, как умный хозяин, поутру
Вышел, работу свою осмотрел и две ниточки новых
Бойко провел, да и скрылся под листиком, - вот уж
лукавый!..
Вдруг на сухую березу сел дятел и носиком длинным
Начал стучать, будто вымолвить хочет: "Проснитеся,
сони!"
Слышу, малиновка где-то запела, за нею другая,
И раздалися в кустах голоса, будто праздник великий
Вольные птички встречали... Так весело!.. Ветер
прохладный
Что-то шепнул потихоньку осине, - она встрепенулась,
С листьев посыпались светлые капли, как дождик,
на травку;
Вдруг зашумели березы, орешник, и лепет, и говор
По лесу всюду пошел, словно гости пришли на беседу..."
- "Ох ты, кудрявый шалун, наяву начинаешь ты
грезить!
Ветер в лесу зашумел - у него это чудо большое.
Любишь ты сказки-то слушать и сам их рассказывать
мастер.
Вишь, вчера вечером сел у ручья да глазеет на звезды,
Невидаль точно какая! Колол бы ты лучше лучину!
Что, и ручей, чай, вчера рассказал тебе нового много?"
- "Как же, рассказывал, дедушка! Я любовался
сначала,
Как потухала заря, и на небе, одна за другою,
Звездочки стали выглядывать; мне показалось
в ту пору:
Ангелов светлые очи глядят к нам оттуда на землю.
Видел я, как подымался и месяц над лесом; не знаю,
Что он не смотрит, как солнышко? все будто думает
что-то!
Любо мне было. Прилег я на травку под ивой зеленой, -
Слышу, ручей говорит: "Хорошо мне журчать в темном
лесе:
В полночь тут дивы приходят ко мне, поют песни
и пляшут;
Только раздолья здесь нет. Будет время, я выйду
на волю,
Выйду из темного леса, увижу я синее море;
В море дворцы из стекла и сады с золотыми плодами;
Есть там русалки, белей молока их открытые плечи;
Очи как звезды горят; в волосах дорогие каменья.
Есть там старик чародей; рассылает он ветры по воле;
Слушают рыбы его; вести чудные реки приносят..."
- "Вот погоди, подрастешь - позабудешь ты эти
рассказы;
Люди за них не дадут тебе хлеба, а скажут: трудней!
Вон наш пастух с ранних лет обучился играть
на свирели,
Так и состарился нищим, всё новые песни слагает!"
- "Разве не плакал ты, дедушка, сам, когда вечером
поздним
Брался пастух за свирель и по темному лесу далеко
Песнь соловьиная вдруг разливалась, - и все замолкало,
Словно и лес ее слушал, и синее небо, и звезды?..
Нет, не брани меня, дедушка! Вырасту, буду трудиться,
Буду и песни я петь, как поет ветерок перелетный,
Вольные птицы по дням, по ночам темный лес
под грозою,
Буду петь радость и горе и улыбаться сквозь слезы!"
20 августа 185,
* * *
Полно, степь моя, спать беспробудно:
Зимы-матушки царство прошло,
Сохнет скатерть дорожки безлюдной,
Снег пропал, - и тепло и светло.
Пробудись и умойся росою,
В ненаглядной красе покажись,
Принакрой свою грудь муравою,
Как невеста, в цветы нарядись.
Полюбуйся: весна наступает,
Журавли караваном летят,
В ярком золоте день утопает,
И ручьи по оврагам шумят.
Белоснежные тучки толпами
В синеве, на просторе, плывут,
По груди у тебя полосами,
Друг за дружкою, тени бегут.
Скоро гости к тебе соберутся,
Сколько гнезд понавьют, - посмотри!
Что за звуки, за песни польются
День-деньской от зари до зари!
Там уж лето... ложись под косою,
Ковыль белый, в угоду косцам!
Подымайся, копна за копною!
Распевайте, косцы, по ночам!
И тогда, при мерцанье румяном
Ясных зорек в прохладные дни,
Отдохни, моя степь, под туманом,
Беззаботно и крепко усни.
(Октябрь) 185,
БУРЯ
Тучи идут разноцветной грядою по синему небу.
Воздух прозрачен и чист. От лучей заходящего солнца
Бора 
| |
| Просмотров: 433 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры