| Главная » Книги |
Никитин Иван Саввич - Стихотворения, Страница 12
Никитин Иван Саввич - Стихотворенияследние мгновенья
Тоскливо сторожит трепещущая мать.
Неужто он умрет? И, чуду верить рада"
В слезах пред образом ниц падает она;
Но час пробил. Едва зажженная лампада
Таинственной рукой погашена...
1857
РАЗГОВОРЫ
Новой жизни заря -
И тепло и светло;
О добре говорим,
Негодуем на зло.
За родимый наш край
Наше сердце болит;
За прожитые дни
Мучит совесть и стыд.
Что нам цвесть не дает,
Держит рост молодой, -
Так и сбросил бы с плеч
Этот хлам вековой!
Где ж вы, слуги добра?
Выходите вперед!
Подавайте пример!
Поучайте народ!
Наш разумный порыв,
Нашу честную речь
Надо в кровь претворить,
Надо плотью облечь.
Как поверить словам -
По часам мы растем!
Закричат: "Помоги!" -
Через пропасть шагнем!
В нас душа горяча,
Наша воля крепка,
И печаль за других -
Глубока, глубока!..
А приходит пора
Добрый подвиг начать,.
Так нам жаль с головы
Волосок потерять:
Тут раздумье и лень,
Тут нас робость возьмет...
А слова... на словах
Соколиный полет!..
1857
НИЩИЙ
И вечерней и ранней порою
Много старцев, и вдов, и сирот
Под окошками ходит с сумою,
Христа ради на помощь зовет.
Надевает ли сумку неволя.
Неохота ли взяться за труд, -
Тяжела и горька твоя доля,
Бесприютный, оборванный люд!
Не откажут тебе в подаянье,
Не умрешь ты без крова зимой, -
Жаль разумное божье созданье,
Человека в грязи и с сумой!
Но беднее и хуже есть нищий:
Не пойдет он просить под окном,.
Целый век, из одежды да пищиг
Он работает ночью и днем.
Спит в лачужке, на грязной соломе,
Богатырь в безысходной беде,
Крепче камня в несносной истоме,
Крепче меди в кровавой нужде.
По смерть зерна он в землю бросает.
По смерть жнет, а нужда продает;
О нем облако слезы роняет.
Про тоску его буря поет.
1857
ДЕРЕВЕНСКИЙ БЕДНЯК
Мужичка-бедняка
Господь бог наградил:
Душу теплую дал
И умом наделил.
Да злодейка нужда,
И глупа и сильнаг
Закидала его
Сором, грязью она.
Едким дымом в избе,
И курной и сыройх
Выедает глаза,
Душит зимней порой.
То работа невмочь,
То расправа и суд
Молодца-силача
В три погибели гнут.
Присмирел он, притихг
Речи скупо ведет,
Исподлобья глядит,
Силу в землю кладет.
Захирей его конь -
Бедный черт виноват,
Плаксу бабу бранит
И голодных ребят.
Пропадай, дескать, всё!..
На печь ляжет ничком, -
Вихорь крышу развей,
С горя все нипочем!
А как крикнут "Пожар!" -
Не зови и не тронь:
За чужое добро
Рад и в дым и в огонь.
Коли хмель в голове -
Загуляет душа:
Тут и горе прошло,
Тут и жизнь хороша.
На дворе под дождем
Он зипун распахнет,
Про леса и про степь
Да про Волгу поет.
Проспался, где упал,
- И притих он опять:
Перед всеми готов
Шапку рваную снять.
Схватит немочь - молчит,
Только зубы сожмет;
Скажут: смерть подошла -
Он рукою махнет.
1857
ТОСКА
Как у нас по селу
Путь-дорога лежит,
По степной по глухой
Колокольчик звенит.
На мосту прозвенит,
За горой запоет,
Молодца-удальца
За собою зовет.
Ax, у нас-то житье -
От сохи к бороне,
Наяву - сухота,
Нужда-горе во сне.
В синеву да в туман
Наше поле ушло,
Любо ясным очам,
Да плечам тяжело...
По траве ль, по росе
Алый вечер идет -
По буграм, по межам
Хищных птиц перелет.
Стон кукушки в лесу,
Чей-то плач за рекой...
Дать бы волю тоске -
Пролилась бы слезой.
А вдали облака
Охватило огнем:
Высоко поднялась
Колокольня с крестом.
Золотой городок
Вдоль по взморью стоит,
Из серебряных труб
Дым янтарный валит.
Пролетит на ночлег
Белый голубь в село.
В синеве - по заре
Загорится крыло.
Уж и где ж ты, трава,
Без покосу растешь -
Молодецкая жизнь,
Без печали идешь?
Ах ты, глушь-тишина,
Все ковыль, камыши -
На всю степь закричи,
Не ответит души.
1857
(ИЗ ЗАПИСКИ)
На языке чужом я начал объясняться,
Устав от русской чепухи:
Век просвещения!.. Чему тут удивляться,
Коща А. А. писал стихи?
1857 или 1858
НОЧЛЕГ В ДЕРЕВНЕ
Душный воздух, дым лучины,
Под ногами сор,
Сор на лавках, паутины
По углам узор;
Закоптелые полати,
Черствый хлеб, вода,
Кашель пряхи, плач дитяти...
О, нужда, нужда!
Мыкать горе, век трудиться,
Нищим умереть...
Вот где нужно бы учиться
Верить и терпеть!
1857 ми 1858
ДЕДУШКА
Лысый, с белой бородою,
Дедушка сидит.
Чашка с хлебом и водою
Перед ним стоит.
Бел как лунь, на лбу морщины,
С испитым лицом.
Много видел он кручины
На веку своем.
Все прошло; пропала сила,
Притупился взгляд;
Смерть в могилу уложила
Деток и внучат.
С ним в избушке закоптелой
Кот один живет.
Стар и он, и спит день целый,
С печки не спрыгнет.
Старику немного надо:
Лапти сплесть да сбыть -
Вот и сыт. Его отрада -
В божий храм ходить.
К стенке, около порога,
Станет там, кряхтя,
И за скорби славит бога
Божее дитя.
Рад он жить, не прочь в могилу -
В темный уголок...
Где ты черпал эту силу,
Бедный мужичок?
1857 или 1858
ПРЯХА
Ночь и непогодь. Избушка
Плохо топлена.
Нитки бедная старушка
Сучит у окна.
Уж грозы ль она боится,
Скучно ли, - сидит,
Спать ложилась, да не спится,
Сердце все щемит.
И трещит, трещит лучина,
Свет на пряху льет.
Прожитая грусть-кручина
За сердце берет.
Бедность, бедность! Муж, бывало,
Хоть подчас и пил, -
Все жилось с ним горя мало:
Все жену кормил.
Вот под старость, как уж зренье
Потерял навек,
Потерял он и терпенье -
Грешный человек!
За сохой ходить - не видит,
Побираться - стыд,
Тут безвинно кто обидит -
Он молчит, молчит.
Плюнет, срамными словами
Долю проклянет
И зальется вдруг слезами,
Как дитя, ревет...
Так и умер. Бог помилуй -
Вот мороз-то был!
Бились, бились! Сын могилу
Топором рубил!..
Паренек тогда был молод,
Вырос, возмужал, -
Что за сила! В зной и холод
Устали не знал!
Поведет ли речь, бывало, -
Что старик ведет;
Запоет при зорьке алой -
Слушать, дух замрет...
Человек ли утопает,
Иль изба горит,
Что б ни делал - все бросает,
Помогать бежит.
И веселье и здоровье
Дал ему господь:
Будь хоть камень изголовье,
Лег он - и заснет...
Справить думал он избушку,
В бурлаки пошел;
Нет! Беречь ему старушку
Бог уж не привел!
Приустал под лямкой в стужу,
До костей промок,
Платье - ветошь, грудь наружу,
Заболел и слег.
Умер, бедный! Мать узнала -
Слез что пролила!
Ум и память потеряла,
Грудь надорвала!
И трещит, трещит лучина;
Нитке нет конца;
Мучит пряху грусть-кручина,
Нет на пей лица.
Плач да стон она всё слышит
И, припав к стеклу,
На морозный иней дышит;
Смотрит: по селу
Кто-то в белом пробегает,
С белой головой,
Горстью звезды рассыпает
В улице пустой;
Звезды искрятся... А вьюга
В ворота стучит...
И старушка от испуга
Чуть жива сидит.
1857 или 1858
* * *
Постыдно гибнет наше время!..
Наследство дедов и отцов,
Послушно носит наше племя
Оковы тяжкие рабов.
И стоим мы позорной доли!
Мы добровольно терпим зло:
В нас нет ни смелости, ни воли...
На нас проклятие легло!
Мы рабство с молоком всосали,
Сроднились с болью наших ран.
Нет! в нас отцы не воспитали,
Не подготовили граждан.
Не мстить нас матери учили
За цепи сильным палачам -
Увы! бессмысленно водили
За палачей молиться в храм!
Про жиэнь свободную не пели
Нам сестры... нет! под гнетом зла
Мысль о свободе с колыбели
Для них неведомой была!
И мы молчим. И гибнет время...
Нас не пугает стыд цепей -
И цепи носит наше племя
И молится за палачей...
Между 1857 и 1861
* * *
Тяжкий крест несем мы, братья,
Мысль убита, рот зажат,
В глубине души проклятья,
Слезы на сердце кипят.
Русь под гнетом, Русь болеет;
Гражданин в тоске немой;
Явно плакать он не смеет,
Сын об матери больной!
Нет в тебе добра и мира,
Царство скорби и цепей,
Царство взяток и мундира,
Царство палок и плетей.
Между 1857 и 1861
* * *
Падет презренное тиранство,
И цепи с пахарей спадут,
И ты, изнеженное барство,
Возьмешься нехотя за труд.
Не нам - иному поколенью
Отдашь ты бич свой вековой,
И будешь ненавистной тенью,
Пятном в истории родной...
Весь твой разврат и вероломство,
Все козни время обнажит,
И просвещенное потомство
Тебя проклятьем поразит.
Мужик - теперь твоя опора,
Твой вол - и больше ничего -
Со славой выйдет из позора,
И вновь не купишь ты его.
Уж всходит солнце земледельца!..
Забитый, он на месть не скор;
Но знай: на своего владельца
Давно уж точит он топор...
Между 1857 и 1861
* * *
Ах, прости, святой угодник!
Захватила злоба дух:
Хвалят бурсу, хвалят вслух;
Мирянин - попов поклонник,
Чтитель рясы и бород -
Мертвой школе гимн поет.
Ох, знаком я с этой школой!
В ней не видно перемен:
Та ж наука - остов голый,
Пахнет ладаном от стен.
Искони дорогой торной
Медных лбов собор покорный
Там идет бог весть куда,
Что до цели за нужда!
Знай - долби, как дятел, смело...
Жаль, работа нелегка:
Долбишь, долбишь, кончишь дело -
Плод не стоит червяка.
Ученик всегда послушен,
Безответен, равнодушен,
Бьет наставникам челом
И дуреет с каждым днем.
Чуждый страсти, чуждый миру,
Ректор спит да пухнет с жиру,
И наставников доход
Обеспечен в свой черед...
Что до славы и науки!
Всё слова, пустые звуки!..
Дали б рясу да приход!
Поп, обросший бородою,
По дворам с святой водою
Будет в праздники ходить,
До упаду есть и пить,
За холстину с причтом драться,
Попадьи-жены бояться,
Рабски кланяться рабам
И потом являться в храм.
Но авось пора настанет -
Бог на Русь святую взглянет,
Благодать с небес пошлет -
Бурсы молнией сожжет!
27 мая 1858
ДАЧНАЯ ЖИЗНЬ
Дождь и холод - нет погоды!
Выйти некуда - хоть брось!
Виды - сальные заводы...
Выздоравливай небось!
Наслаждайся в этом рае!
Слушай, музыка пошла:
Свинки хрюкают в сарае,
Лай собака подняла,
На дворе кричат вороны,
Ветер свищет и поет;
В поле слякоть, рожь поклоны
Поминутно отдает.
Вот так дача! Вот так радость!
Тут от скуки пропадешь!
Тут не жизнь, а просто - гадость,
Тут от холоду умрешь!
Правда, книги - утешенье,
Но ведь день читать, читать,
В голове пойдет круженье,
Можно зренье потерять!
Не пойти ль к соседу с горя?
Там хоть люди, говор, смех,
Отдохнешь, шутя иль споря...
Как тут быть? Идти не грех.
Жаль, сосед с утра до ночи
Занят делом... Боже мой!
Как ему хватает мочи?
Это мученик святой!
Он умен - в глаза не скажет:
"Эх, брат, шут тебя принес!.."
Он и виду не покажет,
А подумать... гм!.. вопрос!
Что ж? повеситься мне, что ли?
Нет, на даче не рука!
Стало дурно, хорошо ли -
Марш с двора! Ей-ей, тоска!
7 июня 1858
* * *
В синем небе плывут над полями
Облака с золотыми краями;
Чуть заметен над лесом туман,
Теплый вечер прозрачно-румян.
Вот уж веет прохладой ночною;
Грезит колос над узкой межою;
Месяц огненным шаром встает,
Красным заревом лес обдает.
Кротко звезд золотое сиянье,
В чистом поле покой и молчанье;
Точно в храме, стою я в тиши
И в восторге молюсь от души.
Июль 1858
* * *
Ярко звезд мерцанье
В синеве небес;
Месяца сиянье
Падает на лес.
В зеркало залива
Сонный лес глядит;
В чаще молчаливой
Темнота лежит.
Слышен меж кустами
Смех и разговор;
Жарко косарями
Разведен костер.
По траве высокой,
С цепью на ногах,
Бродит одиноко
Белый конь впотьмах.
Вот уж песнь заводит
Песенник лихой,
Из кружка выходит
Парень молодой.
Шапку вверх кидает,
Ловит - не глядит,
Пляшет-приседает,
Соловьем свистит.
Песне отвечает
Коростель в лугах,
Песня замирает
Далеко в полях...
Золотые нивы,
Гладь да блеск озер,
Светлые заливы,
Без конца простор,
Звезды над полями,
Глушь да камыши...
Так и льются сами
Звуки из души!
Июль 1858
* * *
В чистом поле тень шагает,
Песня из лесу несется,
Лист зеленый задевает,
Желтый колос окликает,
За курганом отдается.
За кургапом, за холмами,
Дым-туман стоит над нивой,
Свет мигает полосами,
Зорька тучек рукавами
Закрывается стыдливо.
Рожь да лес, зари сиянье, -
Дума бог весть где летает...
Смутно листьев очертанье,
Ветерок сдержал дыханье,
Только молния, сверкает.
Июль 1858
* * *
Детство веселое, детские грезы...
Только вас вспомнишь - улыбка и слезы...
Голову няня в дремоте склонила,
На пол с лежанки чулок уронила,
Прыгает кот, шевелит его лапкой,
Свечка уж меркнет под огненной шапкой,
Движется сумрак, в глаза мне глядит...
Зимняя вьюга шумит и гудит.
Прогнали сон мой рассказы старушки.
Вот я в лесу у порога избушки;
Ждет к себе гостя колдунья седая -
Змей подлетает, огонь рассыпая.
Замер лес темный, ни свиста, ни шума,
Смотрят деревья угрюмо, угрюмо!
Сердце мое замирает-дрожит...
Зимняя вьюга шумит и гудит.
Няня встает и лениво зевает,
На ночь постелю мою оправляет.
"Ляг, мой соколик, с молитвой святою,
Божия сила да будет с тобою..."
Нянина шубка мне ноги пригрела,
Вот уж в глазах у меня запестрело,
Сплю и не сплю я... Лампадка горит.
Зимняя вьюга шумит и гудит.
Вечная память, веселое время!
Грудь мою давит тяжелое бремя,
Жизнь пропадает в заботах о хлебе,
Детство сияет, как радуга в небе...
Где вы - веселье, и сон, и здоровье?
Взмокло от слез у меня изголовье,
Темная даль мне бедою грозит...
Зимняя вьюга шумит и гудит.
7 ноября 1858
* * *
Ехал из ярмарки ухарь-купец,
Ухарь-купец, удалой молодец.
Стал он на двор лошадей покормить,
Вздумал деревню гульбой удивить.
В красной рубашке, кудряв и румян,
Вышел на улицу весел и пьян.
Собрал он девок-красавиц в кружок,
Выхватил с звонкой казной кошелек.
Потчует старых и малых вином:
"Пей-пропивай! Поживем - наживем!..
Морщатся девки, до донышка пьют,
Шутят, и пляшут, и песни поют.
Ухарь-купец подпевает-свистит,
Оземь ногой молодецки стучит.
Синее небо, и сумрак, и тишь.
Смотрится в воду зеленый камыш.
Полосы света по речке лежат.
В золоте тучки над лесом горят.
Девичья пляска при зорьке видна,
Девичья песня за речкой слышна,
По лугу льется, по чаще лесной...
Там услыхал ее сторож седой;
Белый как лунь, он под дубом стоит,
Дуб не шелохнется, сторож молчит.
К девке стыдливой купец пристает,
Обнял, целует и руки ей жмет.
Рвется красотка за девичий круг:
Совестно ей от родных и подруг,
Смотрят подруги - их зависть берет.
Вот, мол, упрямице счастье идет.
Девкин отец свое дело смекнул,
Локтем жену торопливо толкнул.
Сед он, и рваная шапка на нем,
Глазом мигнул - и пропал за углом.
Девкина мать расторопна-смела.
С вкрадчивой речью к купцу подошла:
"Полно, касатик, отстань - не балуй!
Девки моей не позорь - не целуй!"
Ухарь-купец позвенел серебром:
"Нет, так не надо... другую найдем!.."
Вырвалась девка, хотела бежать.
Мать ей велела на месте стоять..
Звездная ночь и ясна и тепла.
Девичья песня давно замерла.
Шепчет нахмуренный лес над водой,
Ветром шатает камыш молодой.
Синяя туча над лесом плывет,
Темную зелень огнем обдает.
В крайней избушке не гаснет ночник,
Спит на печи подгулявший старик,
Спит в зипунишке и в старых лаптях,
Рваная шапка комком в головах.
Молится богу старуха жена,
Плакать бы надо - не плачет она,
Дочь их красавица поздно пришла,
Девичью совесть вином залила.
Что тут за диво! и замуж пойдет...
То-то, чай, деток на путь наведет!
Кем ты, люд бедный, на свет порожден?
Кем ты на гибель и срам осужден?
1858
МЕРТВОЕ ТЕЛО
Парень-извозчик в дороге продрог,
Крепко продрог, тяжело занемог.
В грязной избе он на печке лежит,
Горло распухло, чуть-чуть говорит,
Ноет душа от тяжелой тоски:
Пашни родные куда далеки!
Как на чужой стороне умереть!
Хоть бы на мать, на отца поглядеть!..
В горе товарищи держат совет:
"Ну-ка умрет, - попадем мы в ответ!
Из дому паспортов не взяли мы -
Ну-ка умрет, - не уйдем от тюрьмы!"
Дворник встревожен, священника ждет,
Медленным шагом священник идет.
Встали извозчики, встал и больной;
Свечка горит пред иконой святой,
Белая скатерть на стол постлана,
В душной избе тишина, тишина...
Кончил молитву священник седой,
Вышли извозчики за дверь толпой.
Парень шатается, дышит с трудом,
Старец стоит недвижим со крестом.
"Страшен суд божий! покайся, мой сын!
Бог тебя слышит да я лишь один..."
"Батюшка!., грешен!.." - больной простонал,
Пал на колени и громко рыдал.
Грешника старец во всем разрешил,
Крови и плоти святой приобщил,
Сел, написал: вот такой приобщен.
Дворнику легче: исполнен закон.
Полночь. Все в доме уснули давно.
В душной избе, как в могиле, темно.
Скупо в углу рукомойник течет,
Капля за каплею звук издает.
Мерно кузнечик кует в тишине,
Кто-то невнятно бормочет во сне.
Ветер печально поет под окном,
Воет-голосит, господь весть по ком.
Тошно впотьмах одному мужику:
Сны-вещуны навевают тоску.
С жесткой постели в раздумье он встал,
Ощупью печь и лучину сыскал,
Красное пламя из угля добыл,
Ярко больному лицо осветил.
Тих он лежит, на лице доброта,
Впалые щеки белее холста.
Свесились кудри, открыты глаза,
В мертвых глазах не обсохла слеза.
Вздрогнул извозчик. "Ну вот, дождались!"
Дворника будит: "Проснись-подымись!"
- "Что там?" - "Товарищ наш мертвый
лежит..."
Дворник вскочил, как безумный глядит...
"Ох, попадете, ребята, в беду!
Вы попадете, и я попаду!
Как это паспортов, как не иметь!
Знаешь, начальство... не станет жалеть!.."
Вдруг у него на душе отлегло.
"Тсс... далеко ли, брат, ваше село?"
- "Верст этак двести... не близко, родной!"
- "Нечего мешкать! ступайте домой!
Мертвого можно одеть-снарядить,
В сани ввалить да веретьем покрыть;
Подле села его выньте на свет:
Умер дорогою - вот и ответ!"
Думает-шепчет проснувшийся люд.
Ехать не радость, не радость и суд.
Помочи, видно, тут нечего ждать...
Быть тому так, что покойника взять.
Белеет снег в степи глухой,
Стоит на ней ковыль сухой;
Ковыль сухой и стар и сед,
Блестит на нем мороза след.
Простор и сон, могильный сон,
Туман, что дым, со всех сторон,
А глубь небес в огнях горит;
Вкруг месяца кольцо лежит;
Звезда звезде приветы шлет,
Холодный свет на землю льет.
В степи глухой обоз скрипит;
Передний конь идет-храпит.
Продрог мужик, глядит на снег,
С ума нейдет в селе ночлег,
В своем селе он сон найдет,
Теперь его все страх берет:
Мертвец за ним в санях лежит,
Живому степь бедой грозит.
Мелькнула тень, зашла вперед,
Растет седой и речь ведет:
"Мертвец в санях! мертвец в санях!..
Вскочил мужик, на сердце страх,
По телу дрожь, тоска в груди...
"Товарищи! сюда иди!
Эй, дядя Петр! мертвец встает!
Мертвец встает, ко мне идет!"
Извозчики на клич бегут,
О чуде речь в степи ведут.
Блестит ковыль, сквозь чуткий сон
Людскую речь подслушал он...
Вот уж покойник в родимом селе.
Убран, лежит на дубовом столе.
Мать к мертвецу припадает на грудь:
"Сокол мой ясный, скажи что-нибудь!
Как без тебя мне свой век коротать,
Горькое горе встречать-провожать!.."
"Полно, старуха! - ей муж говорит, -
Полно, касатка!" - и плачет навзрыд.
Чу! Колокольчик звенит и поет,
Ближе и ближе - и смолк у ворот.
Грозный чиновник в избушку спешит,
Дверь отворил, на пороге кричит:
"Эй, старшина! понятых собери!
Слышишь, каналья? да живо, смотри!.."
Все он проведал, про все разузнал,
Доктора взял и на суд прискакал.
Труп обнажили. И вот, второпях,
В фартуке белом, в зеленых очках,
По локоть доктор рукав завернул,
Острою сталью над трупом сверкнул.
Вскрикнула мать: "Не дадим, не дадим!
Сын это мой! Не ругайся над ним!
Сжалься, родной! Отступись - отойди!
Мать свою вспомни... во грех не входи!.." -
"Вывести бабу!" - чиновник сказал.
Доктор на трупе пятно отыскал.
Бедным извозчикам сделан допрос,
Обнял их ужас - и кто что понес...
Жаль вас, родимые! Жаль, соколы!
"Эй, старшина! Подавай кандалы!"
1858
(В АЛЬБОМ Е. А. ПЛОТНИКОВОЙ)
С младенчества дикарь печальный,
Больной, с изношенным лицом,
С какой-то робостию тайной
Вхожу я в незнакомый дом.
Но где привык, где я встречаю
Хозяйки милое лицо -
Тут все забыто: я вбегаю
&nbs 
| |
| Просмотров: 473 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры