Мильтон Джон - Возвращенный рай

   Мильтон

  

  

   Перевод А. Н. Шульговской, 1896

   OCR Бычков М. Н.

  

  

   Вступление. Воззвание к Святому Духу. Поэма начинается крещением Иоанна на реке Иордан. Иисус приходит туда и получает крещение. Сошествие Святого Духа, и голос с Неба свидетельствует о том, что Он есть Сын Божий. Присутствовавший при этом Сатана, услышав это свидетельство, немедленно улетает в воздушные страны: там, созвав адский совет, он высказывает перед ним свои опасения, что Иисус есть то Семя Жены, которому предназначено уничтожить всю их силу; он указывает на необходимость предотвратить опасность, попытаться хитростью противодействовать Иисусу, Который для них так страшен. Он предлагает взять на себя это дело; его предложение принято, и он пускается в путь для исполнения. Между тем, Бог-Отец в собрании Святых Ангелов объявляет, что Он предоставляет Своего Сына на искушение Сатаны, но при этом предсказывает, что все козни искусителя будут побеждены Сыном. Ангелы поют победный гимн. Иисус побуждением Божественного Духа идет в пустыню, помышляя о начале Своего великого назначения быть Спасителем человечества. В размышлениях об этом Он припоминает, каким Божественным чувством любви к человечеству был Он проникнут с самого детства, и как Мать Его, Мария, заметив в нем такие чувства, передала Ему обстоятельства Его рождения, сообщив, что Он никто иной, как Сын Божий. Собственные размышления подтверждают справедливость этой великой истины; особенно убеждает Его в том только что совершившееся на реке Иордан провозглашение Его Сыном Божиим. Спаситель наш сорок дней постится в пустыне; дикие звери в Его присутствии становятся кротки и безвредны. Сатана является к Нему в образе престарелого земледельца и вступает с ним в разговор, удивляясь, что могло привести Его, одного, в такое опасное место, в то же время он говорит, что узнает в Нем Того Самого, Кого недавно, на реке Иордан, Иоанн признал за Сына Божия. Иисус отвечает коротко. Сатана продолжает разговор, распространяясь о трудности жизни в пустыне, и предлагает Иисусу, если Он подлинно Сын Божий, проявить Свою Божественную силу, превратив камни в хлеб. Иисус порицает его и вместе с тем говорит, что знает, кто он. Сатана не скрывается и искусно защищает себя и свои поступки. Сын Божий строго порицает его и опровергает все его оправдания. Сатана, принимая смиренный вид, снова старается оправдать себя; он изъявляет свое удивление перед Иисусом и Его взглядами на добродетель и просит позволения и на будущее не отказать ему в беседе, но получает ответ, что на это должно быть позволение свыше. Тогда Сатана исчезает; песнь заканчивается кратким описанием наступающей ночи.

  

   Воспев в недавнем времени блаженный Сад, потерянный ослушанием одного человека, я воспеваю ныне Рай, возвращенный человечеству твердым послушанием другого Человека, послушанием, которое было подвергнуто всевозможным искушениям. Но искуситель был посрамлен, все козни его победоносно отражены, и в дикой пустыне был возрожден Эдем.

   Ты, Дух Святой, приведший Божественного подвижника в пустыню, Его победное поле, где Он сразил тьмы, и выведший его оттуда, как несомненного Сына Божия, вдохнови, как Ты всегда это делал, мою усердную песнь, не раздававшуюся доныне; вознеси ее всей мощью Твоих благодатных крыл, дай ей проникнуть до высочайших и глубочайших пределов естества, чтобы могла она поведать о деяниях, превосходящих всякое геройство, хотя они были совершены втайне, и многие века умалчивалось о них, тогда как они достойны высочайших песнопений.

   Великий Предтеча, голосом, потрясавшим сильнее звука трубного, взывал к покаянию, обещая всем крещеным царство небесное. Народы со всех окрестных стран с благоговением стекались к его великому крещению; с ними, из Назарета, пришел к потоку Иорданскому Тот, Кого люди считали сыном Иосифовым, пришел еще неизвестный, незаметный, неведомый; но Креститель, получивший Божественное откровение, сейчас же узнал Его, засвидетельствовал о Его превосходстве над собою и хотел передать Ему свою Божественную обязанность. Свидетельство его было скоро подтверждено: едва Спаситель восприял крещение, как небеса разверзлись и Дух Святой сошел на Него в виде голубя, а голос Бога-Отца, раздавшийся с Неба, наименовал Его Своим возлюбленным Сыном.

   Враг, постоянно пробегающий вселенную и бывший не последним в том славном сборище, услышал эти слова. Как громом поразил его Божественный голос. Сначала он с изумлением смотрит на Человека, так высоко превознесенного свидетельством Всевышнего, потом, снедаемый завистью и злобою, летит в свое царство и среди воздуха созывает на совет всех своих могучих владык. В густом черном облаке, окружившем его десятеричной стеною, собирается мрачный совет. Сатана, с отчаянными, блуждающими взорами, взывает к нему так:

   "О, древние Силы воздушные! Мне приятнее называть нашим царством этот обширный воздушный мир, завоеванный нами издревле, чем вспоминать Ад, наше ненавистное жилище, - вы знаете, много веков, по людскому счислению, владели мы миром и по своей воле управляли земными делами, с тех пор, как Адам и его подруга, Ева, потеряли Рай, обманутые мною, хотя я с трепетом ждал рокового удара, которым потомок Евы должен был сразить мою голову... Долго не совершаются определения Небес: самое долгое время для них коротко¹⁹². Но, увы! Слишком быстро для нас обошли часы круг того страшного времени, когда мы должны перенести так давно грозивший нам удар. Но возможно ли это? С поражением головы не будет ли уничтожена вся наша сила, свобода, наше существование в этом прекрасном царстве, завоеванном нами на Земле и в Воздухе? Я принес дурные вести: Тот, Кто предназначен совершить это и Кого называли Семенем Жены, уже рожден женою: рождение Его должно вселять в нас трепет; но теперь, когда Он вступил в возраст мужа и в полном цвете сил сияет всеми добродетелями, когда Его премудрость, благость готовят Его к высоким, славным подвигам, мой ужас возрастает. Возвестить Его пришествие Предтечей Его послан великий пророк; он призывает всех и в священной реке, по уверению его, омывает их от грехов, дабы, очищенные, они достойны были принять Мессию или воздать Ему почести как своему Царю. Все идут, и Сам Он среди народа принял крещение не для того, чтобы очиститься, но для того, чтобы получить небесное свидетельство, которое уничтожило бы в народах всякое сомнение о том, Кто Он. Я видел благоговение пред Ним пророка; когда же Он вышел из воды, надоблачные Небеса отверзли свои хрустальные врата, оттуда снизошел на Его главу чистейший голубь (что бы это значило?), и с Небес услышал я голос Всевышнего: "Это Сын Мой возлюбленный, в Нем мое благоволение!" Итак, Мать Его смертная, но Отец Его есть Сам Вседержитель Небес, и чего не сделает Он для возвеличения Своего Сына? Хорошо мы знаем Первородного, на нас отозвались Его громоносные удары, гнавшие нас в бездну. Мы должны узнать Сына. По всем наружным признакам Он человек, хотя в лице Его сияет отблеск Отчего величия. Вы видите, опасность близка; мы стоим на краю пропасти. Теперь не место долгим словопрениям; нам надо оказать внезапное сопротивление, не силой, нет, но искусной хитростью. Мы тонкой сетью опутаем Его, прежде чем Он появится в главе народов, царем их, их вождем, владыкой вселенной. Когда никто другой не отважился на это, я один предпринял страшный путь, чтобы найти и погубить Адама, и подвиг этот совершил успешно; путешествие, предстоящее теперь, спокойнее; путь, раз оказавшийся благоприятным, дает надежду на столь же полную удачу."

   Он окончил; слова его привели в смятение все адское сонмище; с недоумением и глубоким ужасом внимало оно печальным вестям. Но не было времени предаваться страху или печали: все единогласно препоручают важное предприятие своему великому властелину, первая попытка которого против человеческого рода увенчалась таким успехом в падении Адама, властелину, который вывел их из мрачных сводов Ада на свет, где они владеют теперь не одной обширною областью и прекрасным царством - где они властители, цари, даже боги.

   Сатана направляет легкие стопы к берегам Иордана; вооружаясь змеиной хитростью, он надеется найти там нового Избранника, этого Человека Человеков, этого признанного Сына Божия; он намерен испробовать все соблазны, все козни против Того, Кто казался ему рожденным, чтобы положить конец его долговременному владычеству на земле. Но, наоборот, он невольно послужил лишь орудием для исполнения непреложных, предвечных судеб Всевышнего, Который, будучи окружен светозарным блеском, в полном собрании Ангелов, так с улыбкою изрек Гавриилу:

   "Гавриил, ныне ты и все Ангелы, бодрствующие на Земле над людьми и людскими делами, вы увидите, как Я приступлю к выполнению того торжественного посольства, с каким Я послал тебя к чистой Деве Галилеи для возвещения Ей, что Она зачнет Сына, и будет славно имя Его, и наречется Он Сыном Божиим. На Ее сомнение, как может это случиться с Нею, Девою, ты сказал Ей тогда, что Дух Святой сойдет на Нее и сила Вышнего осенит Ее. Рожденного Ею Сына, уже достигшего ныне совершенных лет, предаю Я на искушение Сатаны, дабы Он мог оправдать Свое божественное рождение и пророчество о нем; пусть искушает Его всеми ухищрениями коварства, - он величается и хвалится своею хитростью перед нечестивыми своими сонмищами. Мог бы он научиться смирению, после того, как был посрамлен Иовом, постоянной верностью преодолевшим все, что могла придумать его жестокая злоба. Он познает ныне, что Я могу из семени жены воздвигнуть Человека еще сильнейшего, Который поборет все его хитрости и, лишив его наконец всей могучей силы, повлечет назад в Ад, возвратив Своей победой то, что потерял первый человек, внезапно обольщенный обманом. Но Я намерен испытать Его прежде в пустыне; пусть положит там начало великой борьбы, прежде чем Я пошлю Его сразить Грех и Смерть, этих двух великих врагов, над которыми Он восторжествует смирением и тяжким страданием: так Его слабость победит сатанинскую силу и весь мир, и греховную плоть, да познают ныне все Ангелы и все Небесные Силы, а в грядущие века - люди, какой высокой добродетели исполнен был этот совершенный Человек, достойно именуемый Моим Сыном, Которого Я избрал быть Спасителем человеческого рода." Так изрек предвечный Отец. Безмолвны были Небеса, потом вдруг разнеслись в них радостные гимны; под небесную гармонию ангельские хоры с песнопениями кружились вокруг трона Господня. Они пели: "Победа, слава Сыну Всевышнего! Слава вступающему в великое единоборство, не вооруженной рукой, но премудростью побеждающему адские козни! Отец ведает Сына и не страшится подвергнуть Его Сыновнюю добродетель, хотя и не испытанную всем искушениям врага, коварной злобе, устрашениям. Сгиньте вы, козни адские, рассейся в прах, сатанинская злоба!" Так раздавались в Небесах их хвалебные песни.

   Сын Божий, между тем, остановился в Вифаворе¹⁹³, где Иоанн крестил народ, и в душу Его запала глубокая дума, как приступить Ему к великому делу Спасителя человечества, какой путь избрать для возвещения Своего Божественного назначения, которому уже наступило время свершиться. Раз, погруженный в глубокую думу, Он шел Один, руководимый Духом, в уединении предаться размышлениям. Далеко от людей, переходя от одной мысли к другой, шаг за шагом, Он незаметно углубился в пустыню и там, среди диких скал и мрачных теней, так продолжал Божественные размышления: "О, какое множество мыслей пробуждается во Мне, когда Я размышляю о том, что происходит внутри Меня, и о том, что Я часто слышу извне! Какое противоречие! Когда Я был ребенком, Меня не занимали ребяческие игры; Мой ум стремился к знанию, к науке, к делам, направленным к общественному благу. Я считал Себя рожденным для истины, для восстановления на Земле царства правды: так, с понятием, превышавшим Мои годы, читал Я закон Божий; в нем полагал Я все Свое удовольствие и отраду, и достиг в нем такого совершенства, что, прежде чем исполнилось Мне дважды шесть лет, в день нашего великого праздника, Я пришел в храм послушать учителей нашего закона и вопрошал их для уяснения их собственных и Моих познаний. Все удивлялись Мне. Но дух Мой стремился выше: победа, геройские подвиги воспламеняли сердце. Я хотел избавить Израиль от римского ига, потом изгнать из всего мира грубую силу, надменную власть тиранов, дать свободу правде, восстановить равенство. Но человечнее и божественнее казалось Мне приобретать покорные сердца кротким словом, действовать на них убеждением, не страхом; вразумлять заблудшие души, творящие зло не по собственной воле, но потому, что были другими введены в заблуждение, и только закоренелым не давать пощады.

   Из слов, которые говорил Я порою, мать Моя проникла в Мои мысли и, радуясь в душе, наедине проговорила Мне: "О, Сын, возвышенны Твои думы, но питай их в Себе; пусть свободно стремятся на ту высоту, куда возносит их святая добродетель и чистая истина, хотя беспримерна их высота. Несравненными делами Ты должен выразить Твоего несравненного Отца. Знай, Ты не сын смертного, хотя так думают люди. Твой Отец есть Царь Царей, вечный Единодержец, правящий Небом и Землею, Ангелами и сынами человеческими. Посланник Божий провозвестил Мне, что Я, Дева, зачала Тебя силою Всевышнего. Он предсказал, что Ты будешь велик, воссядешь на престоле Давидовом и что царству Твоему не будет конца. При Твоем рождении на полях Вифлеемских пел хор Ангелов, возвещая пастухам, которые ночью стерегли стада, рождение Мессии и где они могут найти Его. И они пошли к Тебе; стопы их прямо направились к яслям, где Ты лежал, потому что в доме не было места. Звезда, не виданная на Небе, привела с востока волхвов, принесших Тебе в знак поклонения ладан, смирну и золото. Напутствуемые ее ярким светом, они нашли дорогу, утверждая, что это Твоя звезда впервые воссияла на небе, почему они и узнали, что родился Царь Израильский. Праведный Симеон и пророчица Анна, получившие откровение в видении, нашли Тебя в храме, и перед алтарем и священниками вещали о Тебе собравшемуся народу, как о Мессии." Услышав это, Я снова исследовал Закон и Пророков, отыскивая, что в них написано о Мессии (что отчасти знали наши книжники). Я скоро увидел, что Тот, о Ком возвещали Пророки - Я, что предстоит Мне пройти через тяжкие испытания, даже претерпеть смерть, прежде чем Я достигну обетованного царства или совершу искупление человеческого рода, грехи которого всею тяжестью падут на мою голову. Но я не слабел духом, без страха ждал назначенной минуты, когда увидел Крестителя (Я часто слышал о Его рождении, но никогда не знал Его), должного быть Предтечей Мессии и приготовить Ему путь. И Я, как все другие, пришел принять его крещение, которое Я считал исходившим от Бога; но он узнал Меня и громким голосом провозгласил (такое дано ему было откровение свыше), что Я Тот, Кого он был Предтечей. Он не хотел совершать крещения над неизмеримо достойнейшим себя, и с трудом согласился на это. Когда же Я вышел из очистительных струй, Небеса разверзли вечные врата свои, Дух Святой в виде голубя сошел на Меня и, наконец, с Небес громко раздался голос Отца Моего, называвшего Меня Своим Сыном, возлюбленным Сыном, в Котором Одном Его благоволение. И Я так узнал, что исполнилось время: Я не должен более жить в неизвестности, но открыто явить миру власть, дарованную Мне свыше. Теперь неведомая сила влечет Меня сюда в пустыню, но для чего - не знаю; быть может, этого не следует знать. Что надо Мне знать, то Господь откроет Мне."

   Так говорил Он - наша Утренняя Звезда, начинавшая тогда Свой восход, и обратив кругом Свои взоры, увидел дикую пустыню, полную ужаса страшных теней. Он шел, не примечая дороги, где раньше человеческая нога не ступала, - обратный путь был труден. Его влекло все дальше, дальше; и так углублен Он был в Свои думы о временах грядущих и прошлых, что одиночество это было приятнее самого избранного общества. Так провел Он сорок дней: но на холмах ли, в тенистой ли долине, искал ли убежища ночью под ветвями старого дуба или кедра для защиты Себя от росы или укрывался в пещере - того не открыто. Он не вкушал человеческой пищи и не чувствовал голода во все это время; под конец лишь пробудился в Нем голод. Дикие звери в присутствии Его укрощались, не нанося Ему вреда ни во время сна, ни во время бодрствования. Огненный змей, ядовитый гад - бежали с Его пути; лев, свирепый тигр издали смотрели сверкающими очами. Но вот какой-то старец в одежде земледельца идет, как будто бы отыскивая заблудшую овечку или собирая сухие ветви, чтобы зимой, когда подуют суровые ветры, было чем обогреться, вернувшись вечером с полей. Старик подходит к Иисусу, взирает на Него любопытным оком, и приступает к Нему с такою речью: "Господин, какая злая судьбина привела Тебя в эти места, столь отдаленные от всех путей и жилья человека, где проходят лишь караваны или большие отряды? Из всех, кто вернулся отсюда и не сложил здесь своих костей, погибнув от голода и жажды, никогда никто не отважился ступить сюда одиноким. Еще сильнее мое любопытство и удивление потому, что, как мне кажется, Ты Тот Самый Муж, Которому новый наш Пророк-Креститель оказал столько почестей на берегах иорданских и наименовал Сыном Божиим. Я видел и слышал все: и нас, жителей пустыни, нужда иногда заставляет ходить в города или ближние села. И там поневоле мы слышим, да и любопытно нам слышать, что случается нового; так доходят до нас все вести."

   На это Сын Божий ответил: "Кто привел Меня сюда, Тот и выведет Меня отсюда. Я не ищу иного путеводителя." "Может быть, Он сотворит для тебя чудо, - возразил старец, - другого средства я не вижу. Мы питаемся здесь корою и дикими корнями, более чем верблюд привычны к жажде, и за водой идем далеко. Мы рождены для нищеты и суровых лишений, но Ты, если Ты Сын Божий, повели этим камням сделаться хлебом, тогда Ты спасешься Сам и нам облегчишь жизнь пищею, которую мы, несчастные, вкушаем редко."

   Сын Божий отвечал: "Такую силу ты полагаешь в хлеб? Не написано ли, что ни хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих. Не Он ли питал здесь отцов наших манною? Сорок дней пробыл Моисей на горе, и не пил, не ел. Сорок дней без пищи ходил Илия в этой бесплодной пустыне; так хожу теперь Я. Зачем же ищешь ты поселить во Мне слабость, зная, Кто Я, точно также как Я знаю, кто ты."

   Архивраг отвечает, отбросив притворство: "Правда, я тот несчастный Дух, который, подняв мятеж с миллионами себе подобных, все потерял, и вместе с ними из блаженства был изгнан в преисподнюю бездну. Однако, в этом ужасном месте суровый приговор не заключил меня безысходно; я часто оставлял свою печальную темницу, я пользуюсь полной свободой облетать весь шар земной или парить в воздухе. Даже в самое Небо Небес мне доступен иногда вход. Я пришел с сынами Божиими¹⁹⁴, когда Всевышний предал мне Иова, чтоб испытать его и явить его высокую добродетель. Когда Он поручал Своим Ангелам ввести в обман надменного царя Ахава¹⁹⁵, чтобы приготовить ему гибель в Рамофе, они колебались, и я принял на себя это дело. По моему наущению языки всех его льстивых пророков нещадно лгали на его погибель. Я исполняю Всевышние веления. Много я утратил от первобытного блеска, лишился любви ко мне Бога, но не потерял способности любить, по крайней мере созерцать и удивляться всему, что кажется мне превосходным - добру, красоте, добродетели, иначе я был бы лишен всякого чувства. Мог ли я не желать увидеть Тебя, приблизиться к Тебе, объявленному Сыну Божию, послушать Твою премудрость, узреть Твои божественные деяния? Люди считают меня врагом человечества. Но за что питать мне такую ненависть к людям? Я никогда не видел от них ни зла, ни насилия, не через них лишен я того, что утрачено мною, скорее, приобрел через них то, чем теперь владею: я соучастник их обладания этим миром, если не полный его владетель. Часто я оказываю им помощь, часто даю советы посредством предсказаний, примет, прорицаний, зловещих знамений и сновидений, и так управляю их жизнью. Зависть, говорят, побуждает меня искать себе собратьев в моем несчастьи и страданиях. Сначала, может быть, было так, но теперь, вполне изведав муки Ада, по опыту я знаю, что сообщество в страдании не облегчает его боли и никому не уменьшает определенной ему доли мучений. Слабое утешение - к своим несчастьям присоединить человека! Больнее всего мне то, что человек, падший человек, будет спасен, я - никогда."

   На это наш Спаситель возражает ему строго: "Ты заслужил свои страдания; лжец от начала, ты будешь лжецом до конца. Ты хвалишься свободою покидать Ад и доступом в Небеса Небес? Правда, ты приходил туда, как несчастный, жалкий пленник: рабом приходил ты в то место, где некогда блистал среди первых по славе, теперь презираемый, отверженный; все смотрят на тебя без сострадания, тебя избегают, ты предмет ужаса и презрения для всех обитателей Неба; в обители блаженства ты не находишь ни счастья, ни радости, напротив, твои муки разжигаются зрелищем потерянного блаженства, неведомого тебе более. Ты подчинен Царю Небес. И ты осмеливаешься называть повиновением то, к чему тебя побуждает один страх или злорадство? Что, кроме злобы, понудило тебя преследовать праведного Иова, жестоко поражать его всеми горестями? Но он победил тебя терпением. Другую службу - быть лжецом в четырехстах устах¹⁹⁶ - ты выбрал сам, ибо ложь - твоя жизнь, твоя пища. Однако, ты выдаешь себя за служителя правды; все прорицатели посланы были тобою, а чему больше верят народы? И что такое твои ответы, как не хитрое сплетение правды и лжи, темные, двусмысленные изречения, редко понятные для вопрошающих; а без ясного понимания ведь все равно, что не слышать их вовсе! Кто, искавший совета у твоего алтаря, возвращался более мудрым или более уверенным в том, что ему делать или чего бежать, и не попадался в твои гибельные сети? Господь справедливо предал народы твоим прельщениям: своим идолопоклонством они заслужили это. Но когда Ему угодно возвещать Свои определения, тебе неведомые, от кого заимствуешь ты глаголы истины, как не от Него Самого или Его Ангелов, поставленных Им в каждой области? Гнушаясь даже приближаться к твоим храмам, они повелевают тебе до последнего слова все, что ты должен сказать твоим поклонникам: и ты, трепеща от страха, как раболепный наемник, повинуешься им, и потом превозносишь себя глашатаем истины. Но скоро слава твоя исчезнет, перестанешь ты своими прорицаниями обманывать язычников; оракулы твои умолкнут; не будут больше вопрошать тебя с великолепными торжествами и жертвоприношениями ни в Дельфах, ни в других местах; если и будут вопрошать, то напрасно: ты будешь нем. Господь послал теперь Свое Живое Слово поведать миру Свою последнюю волю, и вскоре пошлет своего Духа Истины, Который будет обитать в благочестивых сердцах; голос Его будет провещать все истины, какие надо знать людям."

   Так говорил наш Спаситель, но хитрый враг, хотя внутренно горел ненавистью и злобою, скрыл свой гнев и кротко возразил такими словами: "Беспощадны Твои укоризны, жестоко порицаешь Ты меня за деяния, которые творила не моя воля, но вынуждало несчастье. Где найдешь Ты несчастного, который бы часто не был принужден уклоняться от истины, лгать, когда это служит в его пользу, утверждать и отрицать, притворяться, льстить, нарушать клятву? Но Ты поставлен выше меня, Ты мой Господь, от Тебя я могу и должен смиренно выслушивать порицания и укоризны и радоваться такой легкой каре! Трудны пути истины, тяжело следовать по ним, но в Твоих устах истина звучит так сладко, пленяя слух, словно пастушеская свирель или песня. Диво ли, что я с наслаждением слушаю, когда она выражается Твоим языком? Многие люди восхищаются добродетелью, не следуя ее правилам; позволь же мне, когда я буду приходить сюда (ведь ни один человек не придет сюда), беседовать о ней, хотя я отчаиваюсь достигнуть ее. Твой Отец, святой, премудрый и пречистый, терпеливо сносит при своем священном престоле служителей лицемерных, безбожных, допускает их священнодействовать у Его алтарей, прикасаться к священным предметам, возносить к Нему молитвы и обеты. Он благоволил говорить устами Валаама, который, несмотря на свое нечестие, был боговдохновенным пророком¹⁹⁷, не запрещай же такого доступа и мне."

   Спаситель отвечал с невозмутимым челом: "Приходить сюда, хотя Я знаю твои намерения, Я ни позволяю, ни запрещаю тебе; твори то, что дозволено тебе свыше; более ты ничего не можешь." И Он замолчал.

   Сатана низко поклонился, и принятый им образ исчез, рассеявшись как легкий пар. Ночь своими темными крылами начала умножать мрак пустыни; птицы уже покоились в своих гнездах; дикие звери выходили из своих логовищ на простор.

  

  

  

  

   Ученики Иисуса, беспокоясь его долгим отсутствием, рассуждают между собою об этом. Материнское беспокойство Марии, выражая которое, Она припоминает многие обстоятельства, касающиеся рождения и первых лет жизни ее Сына. Сатана опять собирает совет, передает ему о неудаче первого искушения нашего божественного Спасителя, просит совета и помощи. Велиал предлагает искушение Иисуса женскою красотою. Сатана укоряет Велиала за его развратные помыслы, обвиняя его во всех подобного рода распутствах, приписываемых поэтами языческим богам, и отвергает его предложение, как не могущее ни в каком случае иметь успеха. Потом Сатана придумывает другого рода искушение, предполагая, главным образом, воспользоваться голодом Спасителя; он берет с собой отборное полчище Духов и возвращается на Землю для исполнения своего предприятия. Иисус постится в пустыне. Наступление ночи; как проводит ее наш Спаситель, описание утра. Сатана опять предстает пред Иисусом, выражает удивление, что Он так покинут в пустыне, тогда как другие были питаемы в ней чудесным образом, и искушает Его роскошным пиром со всевозможными изысканными яствами. Иисус отвергает пир, Сатана исчезает, видя, что Иисуса нельзя соблазнить яствами. Сатана снова искушает Его, предлагая Ему богатства и средства приобрести власть: Иисус отвергает и это, приводя многие примеры великих деяний, совершенных людьми, которые всю жизнь оставались в добродетельной бедности, отвергая власть и богатства, которые непременно сопряжены заботой, суетой и огорчением.

  

   Между тем, принявшие крещение остались с Крестителем на Иордане. Они видели Иисуса, слышали, как Он был провозглашен Мессией, Сыном Божиим; они уверовали в это высокое свидетельство, беседовали с Памазанником Господним, жили с Ним, - я говорю об Андрее и Симоне, и других, которые не названы в Священном Писании, - и вдруг Он удалился от них; радость, только что оживившая их, так мгновенно исчезла. Они недоумевали, недоумевали несколько дней, и каждый день увеличивал их сомнения. То они размышляли, что, быть может, Он только явил Себя миру и на время опять взят к Богу, как некогда Моисей, долго скрывавшийся на горе, или как великий Илия, который на огненной колеснице вознесся на Небо, с тем, однако, чтобы опять вернуться. Подобно тому как юные пророки тщательно искали исчезнувшего Илию, так и они искали Иисуса по всем местам: в Иерихоне¹⁹⁸, городе пальм, в Еноне¹⁹⁹ и древнем Салиме, в Маиере, и в стенах всех городов по ту сторону широкого Геннисаретского озера, в Пире²⁰⁰. Но все было тщетно. Тогда, на берегах Иордана, в заливе, где зефиры, играя, шепчутся с тростниками и ивами, простые рыбаки (не выше было их звание) собрались в бедной хижине, сетуя на свою неожиданную утрату: "Увы! Какая надежда блеснула нам и как неожиданно исчезла! Мы, несомненно, своими глазами видели, что пришел, наконец, Мессия, Которого так долго ждали наши отцы; мы слышали Его слова, Его учение, исполненное благодати и истины. Наконец, радовались мы, что близко избавление, восстановится царство Израиля! И так скоро радость наша обратилась в печаль и новый страх: куда скрылся наш Избавитель, что заставило Его покинуть нас? Или, явившись, Он удалился, дабы снова отдалить наше ожидание? Боже Израилев! Пошли твоего Мессию, время исполнилось; взгляни на царей земных, как притесняют они Твой избранный народ, до чего возвысили они свою неправую власть и забыли страх перед тобою. Воздвигни, оправдай твою славу, освободи твой народ от их ига. Но подождем; доныне Господь был верен Своим обетованиям; Он послал Своего Помазанника, открыл нам его через Своего великого пророка; Он сам всенародно явился, и мы беседовали с Ним. Будем же радоваться нашему счастью и все наши сомнения предоставим Провидению Господню. Бог Израиля не нарушит обетования, не отнимет у нас Мессии, не призовет Его назад, как бы в насмешку показав нам благословенного Искупителя, и потом восхитив Его от нас. Скоро, скоро возвратится к нам наша Радость, наша Надежда."

   Так, в сетованиях своих черпали они новые надежды найти того, Кого впервые нашли, не искавши. Но мать Его, Мария, видя, что другие возвратились с крещения, а Сына ее не было с ними, и никаких вестей о нем не было с Иордана, в глубине души Своей, всегда спокойной и непорочной, почувствовала страх и заботу; ее заволновали тревожные мысли, которые Она, со вздохами, облекла такою речью: "О, к чему служит Мне теперь высокая честь божественного зачатия или тот привет: "Радуйся, Благодатная, благословенна Ты между женами!" Не меньше, чем у прочих жен были Мои печали и скорби, когда родила Я Сына в такое время, когда едва нашлась кровля, чтоб укрыть Его и Меня от суровости воздуха. Мы нашли приют в хлеве, Он - в яслях; но вскоре Я должна была бежать в Египет, пока не умер жестокий царь, который искал Его жизни и чтобы умертвить Его, залил улицы Вифлеема младенческой кровью. Вернувшись из Египта, мы много лет прожили в Назарете. Его бездействие, скрытая, тихая, созерцательная жизнь ни в каком царе не могли возбудить подозрения; теперь же, в летах мужа, Я слышу, Он признан Иоанном Крестителем, явился народу, и Сам Всевышний с Небес объявил Его Своим Сыном. Старец Симеон ясно предсказал, что через Него многие падут и возвысятся в Израиле, что будет Он предметом противоречий, и что острый меч пронзит мое сердце: вот для чего возвеличена Я - для великого горя! И удручена горем буду Я, и благословенна, думается Мне. Не смею роптать, не сетую. Но куда скрылся Он? Какое-нибудь великое намерение увлекло Его в уединение: едва исполнилось Ему двенадцать лет, Я потеряла Его, но скоро нашла Его таким, что, как Я видела, Он никогда не может потеряться: Он творил дела Отца Своего. Я вдумывалась в Его слова, и теперь понимаю их; нет сомнения, в Его уединении, столь продолжительном, таится великая цель. Но Я привыкла ждать с нетерпением, давно стали западать Мне в сердце многие случаи и речи, предвещавшие чудные события."

   Так Мария, глубоко вникая во все умом и вспоминая все, что происходило замечательного с тех пор, как Она впервые услышала святое приветствие, с кроткой покорностью ждала событий. Между тем, Сын Ее постился в уединении дикой пустыни, питаясь лишь божественным размышлением. Он весь ушел в себя думою о предстоящем великом деле: как начать его, как лучше исполнить цель Своей земной жизни и Свое высокое назначение. В одиночестве обдумывал Он это, между тем как Сатана, после хитрого предисловия о своем возвращении, быстро полетел в среднюю страну густого воздуха, где заседали в совете все адские власти. Не выказывая перед ними ни хвастовства, ни радости, унылый и озабоченный, обратился он к ним с такою речью:

   "Князья, бывшие некогда Сынами Неба, ныне - Духи Ада, - или, вернее, Силы Огня, Воздуха, Воды и Земли! Так как каждый господствует в своей стихии, - и могли бы мы без помехи удержать за собою наше место - это спокойное царство, но восстал на нас враг, который грозит ничем иным, как снова изгнать нас в Ад. Я, взявший на себя ваше поручение, уполномоченный на него всем собранием, я нашел Его, видел, искушал Его, но победить Его несравненно труднее, чем то было с Адамом, первым из людей. Хотя Адам пал, соблазненный женою, но все-таки он был несравненно ниже этого Человека, если Он человек; хотя он и рожден матерью, но Небо наделило Его более чем человеческими дарами. В Нем все совершенно; божественная благость и всеобъемлющий дух готовят Его к великим деяниям. Я вернулся, чтобы мой успех в Раю с Евою не обольщал вас напрасно, и вы не слишком бы полагались теперь на подобную же удачу. Всех вас призываю: будьте наготове помогать мне делом или советом, или я буду пересилен, я, мнивший, что нет мне равного." Так говорил древний Змей. Все с восклицаниями уверяли, что всеми силами будут помогать ему по первому его приказу. Среди собрания поднялся Велиал, развращеннейший из падших Духов, он подает такой совет: "Пошли на пути Его красивейших жен, какие найдутся среди дочерей человеческих; в каждой стране есть много красавиц, прекрасных, как небо полудня: они больше походят на богинь, чем на смертных созданий; прелестные, скромные, опытные в любовном искусстве, они заговорят волшебными речами; с девственным величием они соединяют кротость и нежность, хотя приблизиться к ним страшно; искусно умеют они удаляться и, удаляясь, увлекать за собою сердца, попавшие в любовные сети. Такое существо способно смягчить и покорить самый суровый нрав, на самом мрачном челе разгладить морщины; она расслабит сладострастной надеждой, будет длить легковерное желание и поработит своей воле самое мужественное, самое твердое сердце, как магнит притягивает к себе твердейшее железо. Жены, и ничто иное, омрачили разум мудрого Соломона, заставили его соорудить храмы, заставили его поклоняться своим богам."

   Сатана быстро возражает на это: "Велиал, неравной мерой меряешь ты всех по себе; что сам ты издревле безумствовал по женам, восторгался их видом, их нежностью, их чарующей прелестью, то никто, воображаешь ты, не устоит против таких приманок? Еще до потопа, пробегая землю с шайкою тебе подобных, ложно именовавшихся Сынами Божиими, ты бросал сладострастные взгляды на дочерей человеческих; вы сочетались с ними и произвели исполинское племя. Разве не видели мы или не слышали из рассказов, как ты ловил красавиц при дворах, в царских чертогах, или в лесах и дубравах, у мшистых берегов ручья, или в лугах и зеленых долинах подстерегал таких редких красавиц как Калиста, Климена, Дафна или Семела, Антиопа или Амимона, Сиринга²⁰¹ и других, - слишком долго было бы перечислять всех, и потом слагал свои подвиги на тех, кому поклонялись под именами Аполлона, Нептуна, Юпитера или Пана, Сатира, Фавна или Сильвана? Но не всех прельщают такие победы; среди сынов человеческих как много было таких, что, будучи заняты более достойными предметами, с улыбкою презрения взирали на красавиц, не замечая их, отвергая все их обольщения? Вспомни пеллейского завоевателя²⁰²: юношей, он едва удостаивал взглядом красавиц Востока; а тот, кого прозвали Африканским, в цвете лет, разве не отослал от себя прекрасную иберианку²⁰³? Соломон, тот жил для удовольствий, и на высоте почестей, богатства, в пирах и веселии помышлял лишь о наслаждении своим счастьем, не стремясь к высшим целям, поэтому сердце его и было открыто женским прельщениям. Но Тот, Кого мы искушаем, несравненно мудрее Соломона; Его ум возвышеннее, Он рожден и вполне способен на величайшие подвиги. Где найти такую жену, будь она чудом и славою своего века, чтобы Он, в час досуга, удостоил бросить на нее взгляд, который бы выражал желание? Или, если бы для обольщения Его она, как сама богиня красоты, уверенно сошла с своего трона, украшенная всеми чарами, как поясом Венеры, который произвел такое действие на Зевса (по рассказам басен) - могла ли бы она выдержать величие Его взора, обращенного на нее, как бы с высоты престола Добродетели? Она была бы обезоружена, в ничто обратились бы все ее прелести; женская гордость замолчала бы в ней и превратилась бы в благоговение! Ведь сила красоты состоит лишь в восхищении слабых умов, порабощаемых ею: перестает восторг, и вдруг спадают все ее пышные украшения и становятся не более как пустою игрушкой, один презрительный взгляд - и она бессильна. Чтобы искусить Его твердость, надо прибегнуть к более высоким предметам, искуснее придав им личину достоинства, чести, славы, народной хвалы: об эти подводные камни сокрушались величайшие мужи. Или воспользуемся тем, что удовлетворяет, по-видимому, лишь законным требованиям природы, не более. Теперь, я знаю, Он томится голодом в бесплодной пустыне, в месте, где ничего нет для пищи. Предоставьте все мне; я не пропущу благоприятной минуты, и всеми способами буду испытывать Его силу."

   Он умолк, и в громких криках услышал общее одобрение. Тогда, не медля, берет он отборный легион хитрейших Духов, которые были у него под рукою, наготове явиться по его мановению, если бы понадобилось разыграть сцену с многочисленными действующими лицами: каждый должен был знать свою роль. Он летит с ними в пустыню, где Сын Божий, все еще скрывавшийся в ее тени, после сорокадневного поста, впервые почувствовал голод и так размышлял в Самом Себе:

   "Чем кончится это? Четырежды десять дней прошло, как Я скитаюсь в этом лесном лабиринте и не вкушал человеческой пищи, не чувствовал и голода; но этот пост Я не вменяю в добродетель, не причисляю к испытаниям, переносимым здесь Мною. Если природа не требует пищи, или Господь помогает природе обходиться без пищи, несмотря на нужду в ней, какая же слава в воздержании? Но вот Я почувствовал голод, и это чувство показывает необходимость требований природы. Однако, Господь может удовлетворить ее потребности другим путем, хотя бы Я продолжал ощущать голод: пусть он остается, не разрушая этой плоти. Покоряюсь воле Господней; терзания голода Мне не страшны, Я едва о них помышляю, питаемый величайшими думами, от которых еще сильнее алкаю Я творить волю Отца."

   Был полночный час, когда Сын Божий размышлял так, шествуя в безмолвии пустыни; потом Он лег под гостеприимный кров густо перевившихся ветвями деревьев; там Он уснул, и снились Ему, как часто рисует голод, всякие яства, прекрасные дары природы. Ему снилось, что Он стоит у потока Харафова²⁰⁴ и видит воронов, в роговых клювах приносящих Илии пищу утром и вечером: плотоядные птицы умели воздерживаться и ничего не похищали от своей ноши; виделось Ему также, как пророк бежал в пустыню, как он уснул там под кустом можжевельника²⁰⁵ и, пробудясь, увидел обед, приготовленный на горячих углях; Ангел повелел ему восстать и есть; так он питался дважды после отдохновения, что подкрепило его силы на сорок дней. То представлялось Ему, что он разделяет трапезу Илии, то видел Себя гостем Даниила²⁰⁶, вкушающим овощи.

   Так прошла ночь; и вот жаворонок, предвестник утра, оставляет свое неизменное гнездо и высоко взвивается в воздух, чтоб возвестить приближение утра и приветствовать его своею песнью: также легко восстал с Своего дернового ложа Спаситель и увидел, что все, что представилось Ему, был только сон; как Он уснул, изнуренный постом, так изнуренный и проснулся. Он направляет Свои стопы на вершину холма, господствовавшего над горизонтом, взглянуть - не покажется ли хижина, овечьего загона или стада. Но нигде не виделось ни хижины, ни стада, ни овчарни; только в глубине долины увидел Он прелестную рощу, которую оглашали звонкие песни сладкоголосых птиц; Он спустился к тому месту, намереваясь отдохнуть там во время дневного зноя; скоро Он вошел под высокие тенистые своды, где деревья образовали арки, аллеи, открывая там и сям чудную лесную картину. Все это было, казалось, самобытным созданием природы (природа служит образцом искусству), а суеверное воображение поселило здесь лесных богов и лесных нимф. Спаситель озирал кругом прекрасную рощу; вдруг перед ним явился человек, но не в крестьянкой одежде, как в первый раз; по платью он был человек, воспитанный в городе или придворный, и приступил он к Сыну Божию с такою речью:

   "Пользуясь Твоим позволением, я возращаюсь, готовый к услугам. Но меня удивляет, как Сын Божий так долго остается в пустыне, лишенный всего, и как ведомо мне, уже начал испытывать голод. Другие замечательные люди, гласит сказание, попирали своими стопами эту пустыню; сюда бежала опальная рабыня со своим отверженным сыном Измаилом, и была здесь утешена Ангелом; все племя израилево погибло бы здесь от голода, если бы Господь не послал с Небес манны; а тот смелый пророк, пришедший из Фесвы²⁰⁷, во время пребывания его здесь, разве не был питаем дважды, когда голос с Неба предлагал ему принять пищу? О Тебе в эти сорок дней никто не подумал, Ты в сорок, и более чем в сорок раз заброшен, покинут."

   Иисус отвечал: "Что же заключаешь ты из этого? Они все нуждались в помощи, Я, как ты видишь, в ней не нуждаюсь."

   "Но отчего же Ты чувствуешь голод? - возразил Сатана, - Скажи мне, если бы теперь перед Тобою была поставлена пища, разве бы Ты не вкусил ее?" "Зависит от того, кто бы послал мне ее", - отвечал Иисус. "Неужели из-за этого Ты мог бы отказаться? - возразил хитрый враг. - Разве не имеешь Ты права на все созданное? Не есть ли долг всякой твари повиноваться и служить Тебе, не дожидаясь приказания, но добровольно напрягая к тому все силы? Не говорю о мясе, признанном нечистым законом или принесенном в жертву идолам: от таких яств мог отказаться юный Даниил²⁰⁸; не говорю также о яствах, предлагаемых врагом, хотя кто бы стал долго задумываться перед этим в крайней нужде! Природа пристыжена или, лучше сказать, смущена тем, что Ты должен претерпевать голод, - смотри, она спешит служить Тебе с честью, как своему Господу, она собрала здесь для Твоего стола все, что есть изящнейшего во всех ее стихиях: благоволи только сесть и вкушай."

   Теперь это не был сон; едва Сатана окончил свою речь, как Христос, возведя очи, увидел на большом ровном пространстве, широко осененном тенью, богато, по-царски убранный стол; на нем возвышались пирамиды благороднейших и тончайших яств: всякая дичина и птица, добыча охоты, все рыбы, какие только есть в морях, в пресных водах или журчащих ручьях, все что есть изящнейшего в чешуе или раковинах, что добывалось некогда с далекого Понта, из Лукринского озера²²⁰⁹с берегов африканских. О как просто было, в сравнении со всеми этими сладостями, то обыкновенное яблоко, обольстившее Еву! У другого роскошного стола с винами, распространявшими чудесные ароматы, стояли рядами стройные отроки в богатых одеждах; они превосходили красотою Ганимеда или Гиласа²¹⁰; в отдалении, среди деревьев, стояли с торжественным видом или воздушно перебегали с места на место Наяды и Нимфы из свиты Дианы, с плодами и цветами из рога Амалтеи, и гесперидские девы, прекраснее тех, о которых рассказывали древние сказки, или тех позднейших волшебных красавиц, каких находили в дремучих лесах благородные рыцари Логрес или Леонес, Ланселот, Пеллеас или Пеленор²¹¹. В воздухе разносились чарующая музыка сладкострунных арф и свирелей; ветры тихо веяли нежными крылами, разливая благоухания Аравии и первые ароматы Флоры. Таково было великолепие пиршественного стола, и искуситель снова убедительно повторяет приглашение: "Отчего, Сын Божий, сомневаешься Ты сесть и вкушать? Это не запретные плоды; никакой закон не возбраняет прикасаться к этим чистым яствам. Они не дают познания, по крайней мере познания зла, нет, они сохраняют жизнь, уничтожают врага жизни - голод, взамен его давая наслаждение и подкрепляя силы. Смотри, все эти Духи воздуха, лесов и вод, Твои покорные слуги, пришли воздать должную Тебе честь и признать Тебя своим Господином. Что же сомневаешься Ты, Сын Божий? Сядь и вкушай."

   На это Иисус спокойно отвечает: "Не сказал ли ты, что Я имею право на все созданное? Кто же препятствует Моей власти пользоваться этим правом? Зачем принимать Мне как дар то, что принадлежит Мне по праву, чему Я могу повелеть быть когда и где Мне угодно? Не сомневайся, Я могу в этой пустыне воздвигнуть стол так же скоро, как ты, и призвать Ангелов, которые на быстрых крыльях прилетят в сиянии славы служить за Моею чашею: к чему же тщетно навязываешь ты свои услуги там, где они не могут быть приняты? И какая тебе забота о Моем голоде? Я презираю твои пышные сласти, и в твоих щедрых дарах вижу одно коварство."

   Сатана возражает с досадою: "Что и я имею власть давать, Ты видишь. Если я, в силу этой власти, добровольно приношу Тебе то, что мог бы предложить кому мне заблагорассудится, и скорее всего именно в этом диком месте, хочу помочь Тебе в Твоей очевидной нужде, почему не принять Тебе моей помощи? Но я вижу - все, что я могу сделать или предложить, вселяет в Тебе подозрение; пусть же этими вещами воспользуются другие, чьи лишения заслужили собранных издалека лакомств." Сказал, и мгновенно стол, яства, все - исчезло: слышен был только шум от крыльев и когтей Гарпий; остался один неотступный искуситель, и так продолжал свое искушение: "Голод, укрощающий всякое другое создание, бессилен над Тобою; итак, он Тебя не тронет. Твое воздержание непобедимо; ничто, соблазняющее вкус, не возбуждает Твоего желания; душа Твоя всецело предана великим намерениям, великим деяниям! Но чем достигнешь Ты их? Великие начинания требуют огромных средств для своего осуществления: отец Твой, как известно, плотник, Ты сам вырос в лишениях бедности, и теперь бродишь в пустыне, томимый голодом. Какой у Тебя путь, какая надежда в Твоем стремлении к величию? Где приобретешь Ты такое влияние? Откуда возьмешь последователей, служителей, чем привлечешь к Себе легкомысленную толпу, которая пойдет за Тобою лишь до тех пор, пока Ты будешь кормить ее на Свой счет? Деньги дают почести, друзей, победы, царства: что возвысило Антипатра,²¹² эдомитянина и сына его Ирода, севшего на иудейский престол, Твой престол? - Золото; оно доставило ему могущественных друзей. Итак, если хочешь достигнуть величия, приобрети сначала богатство, накопи сокровищ; это Тебе не будет трудно, если Ты послушаешь меня; богатства в моей власти, счастье в моих руках; те, кому я благоволю, не знают меры своим богатствам; а Добродетель, Доблесть, Мудрость бедствуют в нужде."

   Иисус кротко отвечает на это: "Однако, без этих трех достоинств богатство бессильно: без них оно не может приобрести власти или, приобретя, удержать ее за собою. В том свидетельствуют древние царства мира, которые рушились на высоте своего цветущего богатства. Но люди, обладающие этими добродетелями, в крайней бедности совершали величайшие деяния, чему примером служит Гедеон, Иеофай и тот юный пастух, потомки которого столько веков восседали на престоле иудейском, и еще снова возвратят себе этот престол, и царству их в Израиле не будет конца. Само язычество (Мне не безызвестно все, что происходило достопримечательного в мире) не имело ли своих Квинтов, Фабрициев, Курциев²¹³, Регулов? Я высоко ставлю имена этих людей, которые в бедности могли совершать могучие дела, презирая богатство, хотя оно предлагалось им рукою царей. Чего же, по-твоему, недостает Мне, чтобы Я, в Моей бедности, не мог достигнуть того, что совершали они, и, быть может, еще большего? Не превозноси же богатство, кумир глупца и бремя мудрого, или опасную для него западню, ибо богатство, скорее, способно ослабить его добродетель, притупить ее, чем внушать рвение к славным деяниям. Ты говоришь о царстве? Но Я и царства отверг