| Главная » Книги |
Миллер Федор Богданович - Стихотворения, Страница 2
Миллер Федор Богданович - Стихотворенияjustify"> Для детей трудился я,
Несть моя всегда со мною!"
Наконец не стало сил!
Кончил он свое боренье;
Лишь порой к нему сходил
Луч заветный вдохновенья:
Ночью вдруг его лобзал
Поцелуй знакомой музы,
И свободно возлетал
Прежний гений, сбросив узы.
Вечным сном теперь он спит!
Прах его земля сокрыла;
Одинокая стоит
Без креста его могила.
И малютки, и жена
Плачут, бедные, без пищи:
Только имя без пятна
Им отец оставил нищий!
Честь и слава всем трудам!
Слава каждой капле пота!
Честь мозолистым рукам!
Да спорится их работа!
Вспомним с честью и о том,
Кто с наукой голодает
И, работая умом,
Горький век свой убивает!
<1850>
280
Полно, зачем ты, слеза одинокая,
Взоры туманишь мои?
Разве не сгладило время далекое
Раны последней любви?
Время их сгладило, сердце тревожное
Скрыло их в недрах своих, -
Там, как в могиле, им место надежное,
Там не дороешься их.
Сердце их скрыло; но память досадная
Их как святыню хранит;
Знать, оттого-то и грусть безотрадная
Душу порою томит.
9 июля 1847
281. ПЛАЧ ЯРОСЛАВНЫ
(ИЗ "СЛОВА О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ")
Что не горлица воркует ранним утром в тишине,
Безутешная горюет Ярославна на стене:
Вольной пташкой полечу я по Дунаю,
Путь-дороженьку разведаю, узнаю,
Там в Каял-реке, склонясь на бережок,
Обмочу я свой бобровый рукавок,
И слезами, и студеною водою
Раны князя, друга милого, обмою.
Так в Путивле ежедневно, ранней-утренней порой
Раздается скорбный голос Ярославны молодой:
Ветер, ветер! ах, зачем ты из долины
Веешь стрелы на родимые дружины?
Разве нет тебе приволья в облаках,
Нет раздолья с кораблями на морях?
Для чего ж мою ты, ветер, губишь младость,
По ковыль-траве развеял мою радость?
То не дождичек осенний грустно во поле шумит,
Безутешная княгиня слезно плачет-говорит:
Днепр мой славный! ты пробил себе волнами
В землю половцев дорогу меж горами;
Быстро мчали струи вольные твои
В стан враждебный Святославовы ладьи...
Принеси ж ко мне ты друга дорогова,
Да не шлю к нему я слез горючих снова!
Так в Путивле, на рассвете, с городской его стены
Слышен голос Ярославны в час заветной тишины:
Солнце красное! ты всем равно сияешь,
Всем тепло свое равно ты посылаешь...
Ах, зачем своим ты огненным лучом
Раскаляешь друга милого шелом?
И полки его, ослабленные зноем,
В диком поле приуныли перед боем!
Так в Путивле одиноко плачет утренней порой
Князя Игоря супруга на стене городовой.
1848
282
Раз, два, три, четыре, пять,
Вышел зайчик погулять;
Вдруг охотник прибегает,
Из ружья в него стреляет...
Пиф-паф! ой, ой, ой!
Умирает зайчик мой!
1851
283. ВОРОН
Над колыбелью лампада горит:
Ночью, в тиши безмятежной
Мать молодая над сыном сидит,
Смотрит на спящего нежно.
"Спи, ненаглядный, пока над тобой
Носятся светлые грезы!..
Кто мне откроет, что в жизни земной
Ждет тебя - радость иль слезы?"
По лесу ветер завыл, за окном
Каркает ворон дубравный:
"Твой ненаглядный в овраге лесном
Будет мне пищею славной".
1856
284. ПОРОДА ХИЩНЫХ
Всюду, где ни взглянешь, - лишь один обман,
Ближний точит зубы на чужой карман.
Тот затеял новый издавать журнал, -
Взял вперед подписку - да и тягу дал.
Тот займет у друга денег на фу-фу,
А потом с торговлей вылетит в трубу.
Тот, приняв почтенный, добродушный вид,
Друга облапошить в карты норовит.
Тот пустил в продажу медь за серебро
И увидел вскоре, "яко се добро",
И живет, как барин, истину познав:
Лишь украдь побольше - будешь чист и прав.
Так идет на свете, видно, с давних пор:
Где воришкам горе, там ворам простор.
<1861>
285. СКАЗКА
О КУПЦЕ, О ЕГО ЖЕНЕ И О ТРЕХ ПОЖЕЛАНЬЯХ
Жил купец Парамон Алексеич
С благоверною Марфой Петровной
В собственном каменном доме.
Их богатством господь не обидел:
Был их дом как полная чаша.
Они жили мирно и ладно,
Ни заботы, ни горя не зная,
Ели сытно и спали покойно
И толстели себе на здоровье.
Но хоть жизнь их была и привольна,
И добра, и богатства довольно,
А порою казалось им мало
И желалося быть побогаче.
Такова, знать, натура людская:
Дашь им гору - подай и подгорье.
Как-то раз, вечерней порою,
Наш купчина с своею женою
Пили чай за большим самоваром,
Крупный пот обтирая платочком.
Шла беседа у них о житейском:
О товаре, какой залежался,
О последней выручке в лавке,
О тугих временах, о потерях,
О богатстве соседа. И молвил
Парамон Алексеич в раздумье:
"Есть же люди такие на свете,
Что по щучьему точно веленью
Всё у них исполняется живо.
Вот, примерно, сосед наш почтенный.
Захотел он хоромы построить,
Чтобы всем они были на диво, -
Лишь мошною тряхнул - и готово:
Стены - мрамор, зеркальные окна
И болваны кругом по карнизам;
А в нутро как заглянешь - ослепнешь!
Вот так люди! А мы что с тобою?
Мелюзга!" И он плюнул с досадой.
Говорит ему Марфа Петровна:
"Есть, я слышала, эдакий корень,
Что богатство дает человеку.
Одна странница мне говорила,
Что достать его за морем можно".
- "Ну, достань, если можно, - с усмешкой
Отвечал Парамон Алексеич. -
Нет, старуха, его не достанешь.
А вот есть, говорят, в каждом годе
Час удачливый: если потрафишь
В этот час пожелать себе счастья,
Иль добра, иль богатства какого -
Всё исполнится вмиг по желанью.
Вот бы часа такого дознаться -
Мы бы зажили важно с тобою!"
Так беседовал добрый купчина
Со своей благоверной супругой.
Вдруг звонок у калитки раздался,
На дворе барбоска залаял,
И, немного спустя, перед ними
Седовласый является странник
С суковатою длинною палкой,
В черном платье, ремнем подпоясан
И с тяжелой сумой за спиною.
"Чай и сахар, добрые люди!" -
Он сказал им с глубоким поклоном.
"Просим милости с нами откушать!" -
Отвечает радушно купчина
И сажает нежданного гостя
К образам, на почетное место,
И чайком, и домашним вареньем,
И наливкой его угощает,
А меж тем с ним ведет разговоры
Про святые места и про скиты,
Про далекие чуждые страны
И про тяжесть скитальческой жизни.
Так прошел у них вечер в беседе.
Время к ночи подходит, и странник
Собирается в путь и, прощаясь,
Говорит своим доброхотам:
"Вижу я, что вы добрые люди,
И хочу наградить вас. Я знаю
Ваши тайные мысли. Сегодня
Вам хотелось счастливого часа,
Чтоб исполнились ваши желанья, -
Этот час наступил, и вдобавок
Дозволяются вам три желанья;
Но смотрите, не зря говорите,
А обдумайте их хорошенько!"
Так сказал им таинственный странник
И исчез.
Парамон Алексеич
И жена его чуть не рехнулись
От такого нежданного счастья;
Но купчина опомнился скоро
И промолвил Марфе Петровне:
"Ну, старуха, налей мне стаканчик!
За чайком померекаем вместе,
Чт_о_ придумать нам тут поразумней, -
Один ум хорошо, а два лучше".
Оживилась Марфа Петровна,
Заварила свежего чаю
И, девятый стакан наливая,
Мужу молвила: "Пей на здоровье!
Пей, голубчик мой! Вот хорошо бы,
Если б был теперь кстати лимончик:
С ним бы чай был гораздо вкуснее".
Лишь успела она это молвить,
Как на блюдце - отколь неизвестно -
Перед ними лимон очутился,
Такой сочный, душистый и крупный,
Что не скоро такого и купишь.
Рассерчал Парамон Алексеич
На жену за такое желанье.
"Ах, раздуй те горой! - закричал он
На нее. - Вот так глупая баба!
Вот, шальная, нашла, что придумать!"
Но лишь только сказал он и видит:
Раздувается Марфа Петровна
В ширину - и всё больше и больше.
Смотрит он и диву дивится,
И глазам своим верить не смеет.
Но она всё толстеет, всё пухнет,
Будто на море парус от ветра.
Вот и стол с самоваром поехал
От дивана к стене; вот и сам он,
Парамон Алексеич почтенный,
В дальний угол со стулом отъехал,
Где всё крепче его припирает
Раздобревшее тело супруги.
Испугался купец не на шутку, -
Видит: дело выходит плохое, -
Так и ждет, что вот лопнет купчиха
Иль задушит его под собою.
"Стой! - кричит он. - Уж я задыхаюсь!
Ничего, ничего мне не надо,
Лишь бы ты опять стала такою,
Как была!"
Вмиг исполнилось это:
Стала Марфа Петровна сжиматься
И в свой прежний объем возвратилась.
И сидят они молча за чаем
С горькой думой, что так неразумно
Три желанья из рук упустили.
Близок локоть, да, знать, не укусишь.
1865
286. СУДЬЯ ШЕМЯКА
"Помоги мне, братец, - просит брат убогой, -
Не оставь, родимый, милостью премногой!
Вот уж наступают вьюги с холодами;
Одолжи лошадку съездить за дровами".
- "Ох, как надоело мне с тобой возиться!
Век ты будешь плакать, век ты будешь биться.
Видно, сам уж плох ты, пропил, знать, деньжонки,
Что купить не можешь клячи-лошаденки.
Счастлив, что пришел ты, как иду к обедни;
Так и быть, возьми уж, только знай - в последний!
Приведешь - и больше к моему порогу
Ни ногою, слышишь? Прогоню, ей-богу".
Взял бедняга лошадь. "Дай уж оголовок", -
Просит он у брата. "Ишь ты, больно ловок!
За него вечор лишь деньги отдал сам я;
Оголовок знатный, нет, его не дам я -
Изорвешь, испортишь, буду я в изъяне".
- "Дай, ведь не к хвосту же привязать мне сани".
- "Делай там как знаешь, людям поклонися;
Где-нибудь достанешь, только отвяжися".
Так сказав, богатый бедняка оставил;
Бедный, взявши лошадь, путь домой направил.
Думает он думу: как бы сани справить,
Чтоб дрова из лесу до дому доставить?
Повезет ли лошадь? Ведь без хомута-то
Воз тащить тяжелый будет трудновато.
Ну, да уж устрою - я ведь парень ловкой:
Ей к бокам оглобли привяжу веревкой,
А чтоб не съезжали, я свяжу ремнями
Как-нибудь покрепче хвост ее с санями.
Справил - и поехал в рощу за дровами.
Нагрузивши дровни, по дороге гладкой
Тянет их до дому рядышком с лошадкой.
Всё идет как надо, вот и дотащились;
Только вдруг за что-то сани зацепились.
"Эй, ну-ну! - кричит он, - вывози, родная!
Тут уж недалечко, дам тебе сенца я".
Палкой замахнулся: "Ну же, ну, тащися!"
Конь рванул всей силой - хвост и оборвися.
Как наутро лошадь увидал богатый, -
"Что ты с нею сделал? что в ней без хвоста-то? -
Закричал он грозно. - Это, брат, неладно;
Этак одолжать вас будет мне накладно.
Мы пойдем к Шемяке: пусть он нас рассудит
И тебя за лошадь заплатить принудит".
И пошел к Шемяке с братом брат убогой.
Путь их был не близок: снежною дорогой
Шли они всё утро и, устав немало,
Завернули оба в сельское кружало.
Богача хозяин встретил с уваженьем:
Кланяется в пояс - с нашим, мол, почтеньем;
И вина, и пива гостю предлагает,
Бедняка же будто вовсе и не знает.
К богачу подсевши, пьет он с ним, гуторя;
А бедняга на печь завалился с горя,
Чтоб заспать свой голод. Слушая их речи,
Он вздремнул немного - и свалился с печи.
Как на грех, ребенок спал тут той порою;
Он его, упавши, придавил собою...
"Ах ты, душегубец! ах, беспутный Каин!
Что ты тут наделал? - закричал хозяин. -
Этого, брат, дела так я не оставлю,
И на суд к Шемяке я тебя представлю".
- "Что ж, пойдем к Шемяке, знать такая доля, -
Отвечал бедняга, - буди божья воля!"
И пошли всё трое; а меж тем дорогой,
Закручинясь, думу думает убогой:
"Что ж теперь мне делать? Ведь меня засудят!
Пропаду я, бедный! Эх, уж будь, что будет:
Брошусь-ка я с моста и покончу разом!"
(У бедняги с горя ум зашел за разум).
Вот подходят к мосту; он перекрестился
| |
| Просмотров: 425 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры