Майков Василий Иванович - Нравоучительные басни

   41. ОТЕЦ И ДЕТИ

  

   Коснувшись жизни края,

   Родитель Сыновьям твердил так, умирая:

   "Из света я гляжу

   И к мертвым отхожу;

   А вы, оставшися возлюбленные Дети,

   Когда не хочете вы спустя рук сидети,

   Наставлю вас на лад:

   Я в поле у себя зарыл великий клад,

   Зарыл, не помню где, так поле вы вскопайте

   И, ежели его вы сыщете, владайте".

   Сих слов и жития последний был конец.

   Преставился Отец,

   А Дети, должное отдав почтенье телу,

   Придвинулися к делу -

   Искати клад,

   Но дело их нейдет на лад.

   Не зная подлинного места,

   Взрывают поле мягче теста;

   "Но, знать, ребята, клад в сем поле не лежит;

   Насеем жит".

   Потом посеяли, и житы их родились;

   Труды их им самим сгодились:

   Они снимают хлеб и продают;

   Им цену за него хорошую дают.

   Сторично семена к ним с поля возвратились,

   И так, искавши клад, они обогатились.

  

   Кто в хлебопашестве хороший знает лад,

   Тот подлинно себе находит в поле клад.

  

   Между 1763 и 1767

  

   42. СОЛНЦЕ И ЛУНА

  

   Так Солнце некогда расспорилось с Луною:

   "Не можешь, - говорит, - равняться ты со мною:

   Я только что с одра Фетидина вскочу,

   Все звезды омрачу,

   И ты передо мной бледнеешь,

   Сиянью моему противиться не смеешь;

   Один останусь я

   На целом свете".

   На то речь от Луны сия

   Была в ответе:

   "Великий господин,

   Иль в том ты своему блаженству быти чаешь.

   Что ты меня собой и звезды помрачаешь

   И светишься один?

   А я хожу в странах небесных,

   Нимало не мрача

   Сиянья звезд прелестных,

   Сама меж их блещу, как ясная свеча".

  

   О вы, которые имеете ум здравый,

   Внемлите басне сей!

   Возможно ль тиху жизнь равнять с блестящей славой,

   В которой никогда нельзя иметь друзей?

  

   Между 1763 и 1767

  

  

   43. КРЕСТЬЯНИН, МЕДВЕДЬ, СОРОКА И СЛЕПЕНЬ

  

   Мужик пахал в лесу на пегом на коне;

   Случился близко быть берлог на стороне.

   В берлоге том Медведь лежал в часы тогдашни,

   Увидел мужика, трудящася вкруг пашни;

   Покиня зверь берлог,

   Хотя и не легок,

   Да из берлога скок;

   Мужик, зря зверя, стонет,

   В поту от страха тонет,

   А иногда его составы все дрожат;

   Хотел бы тягу дать, да ноги не бежат,

   Что делать, сам не знает,

   И пашню, и коня с собою проклинает.

   Меж тем Медведь на пашню шасть.

   Пришла напасть;

   Мужик хлопочет:

   "Медведь, знать, скушать, хочет

   Меня

   И моего коня;

   Уж о коне ни слова,

   Была бы лишь моя головушка здорова".

   Ан - нет:

   Медведь был сыт, не надобен обед,

   Медведю пежины крестьянския кобылы

   Понравились и стали милы;

   Медведь

   Желает на себе такую ж шерсть иметь

   За тем крестьянину он делает поклоны

   И говорит: "Мужик,

   Не устрашись, услыша мой медвежий крик;

   Не драться я иду, не делай обороны,

   А я пришел просить,

   Чтоб мог такую ж шерсть носить,

   Какая у твоей кобылы;

   Мне пятна черные по белой шерсти милы"

   Крестьянин, слыша те слова

   Сказал: "Теперь цел конь, цела и голова,

   Полезны эти вести.

   Медведю нуждица пришла, знать, в пегой шерсти".

   Вещает с радости: "Медведь,

   Коль хочешь на себе шерсть пегую иметь,

   Так должен ты теперь немножко потерпеть;

   Не будь лишь злобен,

   Связаться дай и стань коню подобен,

   А именно ты будешь пег, как конь".

   Медведь связаться дал, мужик расклал огонь

   И, головеньку взяв, ей стал Медведя жарить,

   Подобно как палач в застенке вора парить,

   И, наконец, лишь головенькой где прижмет,

   Тут шерсти нет

   И пежина явилась.

   Медведю пегая уж шерсть не полюбилась;

   Он, вырвавшись из рук мужичьих, побежал

   И, рынувшись в берлог, под деревом лежал,

   Лижа дымящи раны.

   "Охти, - он говорил, - крестьяне все тираны

   И хуже всех людей,

   Когда они так жгут всех пегих лошадей;

   Когда б я знал то прежде,

   Не думал бы вовек о пегой я одежде".

   Лишь речь Медведь скончал,

   Сороку бес к крестьянину примчал,

   А эти птицы

   Охочи до пшеницы,

   И только что она на пашню прыг,

   Поймал ее мужик,

   Поймал, как вора.

   Худая с мужиком у бедной птицы ссора:

   Он скоро воровство Сороке отомстил, -

   Ей ноги изломав, на волю отпустил.

   Сорока полетела

   И кое-как на то же древо села,

   Подле которого Медведь берлог имел.

   Потом ко мужику Слепнишка прилетел

   И сел лошадушке на спину;

   Не стоит мужику для мух искать дубину,

   Рукой Слепня поймал

   И ног уж не ломал,

   Но наказание другое обретает:

   В Слепня соломинку втыкает

   И с нею он его на волю ж отпускает.

   Слепень взвился и полетел,

   С Сорокой вместе сел.

   Меж тем уж солнушко катилося не низко,

   Обед был близко,

   Конец был ремесла;

   Хозяйка к мужичку обедать принесла.

   Так оба сели

   На травке да поели.

   Тогда в крестьянине от сладкой пищи кровь

   Почувствовала - что? К хозяюшке любовь;

   "Мы время, - говорит, - свободное имеем,

   Мы ляжем почивать;

   Трава для нас - кровать".

   Тогда - и где взялись? - Амур со Гименеем,

   Летали вкруг,

   Где отдыхал тогда с супругою супруг.

   О, нежна простота! о, милые утехи!

   Взирают из-за древ, таясь, игры и смехи

   И тщатся нежные их речи все внимать.

   Была тут и сама любви прекрасна мать,

   Свидетель их утех, которые вкушали;

   Зефиры сладкие тихохонько дышали

   И слышать все слова богине не мешали...

   Медведь под деревом в болезни злой лежал,

   Увидя действие, от страха весь дрожал,

   И говорит: "Мужик недаром так трудится:

   Знать, баба пегою желает нарядиться".

   Сорока вопиет:

   "Нет,

   Он ноги ей ломает".

   Слепень с соломиной бурчит и им пеняет:

   "Никто, - кричит, - из вас о деле сем не знает,

   Я точно ведаю сей женщины беду:

   Она, как я, умчит соломину в заду".

  

   Читатель, баснь сия ту мысль тебе рождает,

   Что всякий по себе о прочих рассуждает.

  

   Между 1763 и 1767

  

  

   3. НБ1, с. 3. Стихотворное переложение басни Гольберга (с. 327) под тем же названием.

   4. НБ1, с. 4. Сокращенный перевод басни Пильпая "О двух путешественниках и о льве, сделанном из белого камня". Источником, очевидно, послужили "Басни политические индейского философа Пильпая. Прозою перевел Борис Волков", СПб., 1763, с. 59. Басню на этот сюжет написал также А. Г. Карин ("Два прохожих и река".- "Свободные часы", 1763, с. 169).

   5. НБ1, с. 6.

   6. НБ1, с. 7. Источник - басня Эзопа (с. 119). Та же басня у Федра (с. 8).

   7. НБ1, с. 10.

   8. НБ1, с. 11.

   9. НБ1, с. 13. Сюжет басни, по-видимому, почерпнут в народных анекдотах.

   "Ехал пан, ехал пан, Ехал пан от князя пьян..." - строки из народной песни.

   Как собака рьяет - т. е. задыхается после бега.

   10.  НБ1, с. 16. Переложение басни Гольберга (с. 290).

   11. НБ1, с. 17. Сюжет заимствован из басни Эзопа "Лев и мед ведь" (с. 72). У Эзопа сюжет взял Федр для басни "Корова и коза, овца и лев" (с. 9). Этот сюжет есть у Лафонтена, Сумарокова, Державина.

   12. НБ1, с. 20.

   13. НБ1, с. 21. Сходная по теме басня у Федра - "Лисица и дракон" (с. 46). У Сумарокова на ту же тему басня "Сторож богатства своего" (с. 53).

   Гарпагон - главное действующее лицо в комедии Мольера "Скупой" (1668).

  

   14. НБ1, с. 23. У Федра есть басня "Эзоп - толкователь завещания" (с. 39). Сходны вмешательство и решение Эзопа, но условия иные.

   15. НБ1, с. 26.

   16. НБ1, с. 27. Переложение распространенного анекдота.

   Клавдии- здесь вместо: Клавдий.

   17. НБ1, с. 28.

   По времени - со временем.

   18. НБ1, с. 30. Переложение басни Эзопа "Тело и Члены", заключенной в русском переводе таким "учением": "Народ - тело; а монарх ему глава. Ежели один член должных главе своей услуг не принесет, то его за такого бунтовщика почитать надлежит, который леностью и ослушанием то ж, что другой равный ему самым делом упускает" (с. 206). Басня переведена также Тредиаковским (с. 215) и Сумароковым (с. 95).

   19. НБ1. С. 31.

   20. НБ1, с. 32.

   21. НБ1, с. 33. Л. Н. Майков замечает: "Если допустить, что в этой басне заключается личный намек на какого-нибудь писателя, современного Майкову, то всего вероятнее, что намек относится к В. П. Петрову, против которого Майков не раз вооружался... Некоторые захвалили начинающего поэта, сравняв его с Ломоносовым, вследствие чего он и возымел о себе высокое мнение. Соответственно тому в басне Майкова сова задумывает петь не хуже хоть кого и своим пением удивить слушателей, которые уже слыхали соловья" (СП, с. 547). Это предположение весьма вероятно: басни Майкова вышли в том же 1766 г., что и стяжавшая себе печальную известность в среде литераторов ода В. Петрова "На карусель".

   По зву - по зову.

   22. НБ1, с. 34.

   23. НБ1, с. 35.

   24. НБ2, с. 3. Литературная обработка фольклорного сюжета. Сумароков развил тему в басне "Пени Адаму и Еве" (с. 142).

   25. НБ2, с. 6.

   26. НБ2, с. 7.

   27. НБ2, с. 7. "Свободные часы", 1763, август, с. 469. Печ. по НБ2, с. 10. Переложение одноименной басни Эзопа (с 263).

   28. НБ2, с. 12.

   29. НБ2, с. 14. Сходную мысль часто развивал Сумароков.

   Хлебопашества художник - земледелец, крестьянин.

   30. НБ2, с. 16. У Эзопа - "Галка в чужом перье" (с. 153). У Тредиаковского - "Ворона, чванящаяся чужими перьями" (с. 215). Сумароков басню на эту тему "Осел во Львовой коже" (с. 68) направил против Ломоносова.

   31. НБ2, с. 18. Сходная по содержанию басня Сумарокова - "Отпускная" (с. 74).

   32. НБ2, с. 19.

   33.  НБ2, с. 20.

   34. НБ2, с. 21.

   35. НБ2, с. 22. Переложение анекдота фольклорного происхождения.

   36. НБ2, с. 23.

   37. НБ2, с. 24.

   38. НБ2, с. 25. Источник - притча из древнерусской повести о Варлааме и Иоасафате.

   39. НБ2, с. 26. У Тредиаковского - "Облако и Земля" (с. 189).

   40. НБ2, с. 28.

   41. НБ2, с. 32. Переложение басни Эзопа "Отец с сыновьями" (с. 324).

   42. НБ2, с. 33. На ту же тему и с тем же названием ранее опубликовал басню В. Золотницкий (Новые нравоучительные басни, СПб., 1763, с. 73).

   С одра Фетидина - т. е. из-за моря.

   43. НБ2, с. 34. Переложение народной сказки (ср.: А. Н. Афанасьев, Народные русские сказки, вып. 4, М., 1860, с. 61, сказка "Медведь, лиса, слепень и мужик").

  

   НБ1 и НБ2 - Нравоучительные басни Василья Майкова, чч. 1-2., М., 1766-1767.