Майков Аполлон Николаевич - Княжна ***

sp; 

  

  Я чувствовал... Но нить уж порвана!

  

  

  Один источник, но источник темный,

  

  

  Старушка няня, и притом она

  

  

  К княжне пристрастна, верный, не наемный,

  

  

  Старинный человек, и хоть умна,

  

  

  Но где ж понять ей высших сфер волненье,

  

  

  И тонкость чувств, и даже слов значенье!..

  

  

  Весь век с княжной, и странствовала с ней

  

  

  И на воды, и по столицам мира,

  

  

  Видала жизнь народов и людей

  

  

  До берегов почти Гвадалквивира,

  

  

  Фортуны прихоти, игру страстей -

  

  

  Всего видала на веку, но мира

  

  

  Души ее ничто не потрясло,

  

  

  И, как мираж, всё мимо лишь прошло...

  

  

  Ничто ее не подчинило игу

  

  

  Ни чуждых форм, ни веяний чужих;

  

  

  Неся свой крест как вольную веригу,

  

  

  Она жила всё в мире душ простых,

  

  

  Где набожно одну читают книгу,

  

  

  Одной лишь верят - жития святых,

  

  

  Как встарь еще, в блаженные те веки,

  

  

  О внутреннем радея человеке...

  

  

  Но как же быть! Все бросилися к ней,

  

  

  Как на медовый цвет шмели и осы.

  

  

  "И каково ж! Представьте (князь Андрей

  

  

  Рассказывал потом): на все расспросы

  

  

  Насупилась, молчит! Глядит темней,

  

  

  Чем из-под туч Каламовы утесы!

  

  

  Уж я просил, всё ставил ей на вид,

  

  

  И соблазнял, и уличал, - молчит!.."

  

  

  Я спрашивать не думал уж нимало,

  

  

  И вообще жалел лишь о княжне.

  

  

  "Вот подивись, - она мне рассказала: -

  

  

  Вхожу к ней утром. Вижу - вся в огне,

  

  

  И говорит, - как раз канун был бала, -

  

  

  "Я видела прадедушку во сне".

  

  

  - "Что ж?" - говорю. - "Да приходил за мною".

  

  

  - "Ну, полно, - я опять, - господь с тобою!"

  

  

  Перекрестила, ну, мол, ничего!

  

  

  Ан - вот и сон!" Меж тем уж в ход пустили

  

  

  И телеграф, и почту; до всего

  

  

  Дошли и всё как должно разъяснили,

  

  

  И князь Андрей скакал (о, торжество!)

  

  

  Рассказывать, какие вести были

  

  

  Получены им первым: в миг один

  

  

  Он просиял и вырос на аршин!

  

  

  Я, кажется, без очерка оставил

  

  

  Вам князь Андрея? Впрочем, про него

  

  

  Что ж и сказать? Себя он не прославил

  

  

  Ничем, хотя честили все его;

  

  

  Ни черт лица особенных, ни правил...

  

  

  Милейшее был, впрочем, существо!

  

  

  Княжна его хоть в шутку называла

  

  

  Le prince "Tout le monde" {*}, но очень уважала.

  

  

  {* Князь "Весь мир" (франц.). - Ред.}

  

  

  "Cette pauvre princesse, - он говорил, - как раз

  

  

  Tout est connu! {*} Теперь всё очень ясно!

  

  

  {* Эта бедная княжна... все понятно! (франц.). - Ред.}

  

  

  Экстаз, религиозный был экстаз -

  

  

  И - оскорбленье! Переход ужасный!

  

  

  Душа искала пищи, а у нас

  

  

  Где эта пища - да с такою страстной

  

  

  Притом натурой?.. Ну-с, в Париже был

  

  

  Тому лет двадцать проповедник. Слыл

  

  

  Он за святого. Делал обращенья

  

  

  Во множестве. Un saint Francois {*} собой,

  

  

  {* Святой Франциск (франц.). - Ред.}

  

  

  Аскет, траппист. Княжне как откровенье

  

  

  Он свыше был. Всей бросилась душой

  

  

  В католицизм. Уж все приготовленья

  

  

  Окончены, и вдруг как громовой

  

  

  Удар - уехала!.. И вот теперь - разгадка!

  

  

  Faut convenir, {*} что сделано всё гладко!"

  

  

  {* Следует признать (франц.). - Ред.}

  

  

  И рад был, рад и счастлив князь Андрей.

  

  

  Свет был не то что рад, но злоязычью

  

  

  Дать пищу рад; рад каждый был пигмей

  

  

  Подставить ножку падшему величью

  

  

  (Самоуслада маленьких людей), -

  

  

  Но внешнему не изменил приличью,

  

  

  В глубоком трауре и в орденах

  

  

  На пышных весь он был похоронах...

  

  

  Шли речи в группах... Образ величавый

  

  

  Еще в сердцах у всех был как живой.

  

  

  И кто ее заменит: столько здравой

  

  

  В ней было мысли, этот взгляд прямой,

  

  

  Возвышенный характер, вкусы, нравы...

  

  

  Вопрос же насчет Жени суд людской

  

  

  Так порешил: "Да! анекдот скабрёзной,

  

  

  Но ей вольно же брать всё так серьезно!.."

  

  

  "Что анекдот, ну лопнула струна,

  

  

  Не в этом дело! - слышалось сужденье. -

  

  

  Тут - исторический момент! Княжна -

  

  

  Полнейшее его лишь выраженье.

  

  

  В истории нет личностей. Одна

  

  

  Идея смысл дает им и значенье", -

  

  

  Сказал один адъюнкт, - конечно, вздор,

  

  

  Но, подхвативши этот приговор,

  

  

  Москвич известный - борода большая -

  

  

  Припомнил вот что: кто-то раз весной,

  

  

  Княжну в чужие краи провожая,

  

  

  Сказал ей вслед: "Поехала домой!.."

  

  

  О Жене тоже, что она "такая,

  

  

  Как и княжна, но только век иной,

  

  

  В них в каждой книжка говорит чужая,

  

  

  В княжне одна, а в девочке другая".

  

  

  О Жене, кстати, отзыв привелось

  

  

  Иной мне слышать. Встретились "сестрички"

  

  

  И в голос прокричали на вопрос:

  

  

  "Что Женя?" - "Сволочь! Барские привычки!

  

  

  Разнюнилась, как действовать пришлось!"

  

  

  И вдаль помчались стайкою, как птички,

  

  

  Как будто нес их вихорь-богатырь,

  

  

  Что по Руси гуляет вдоль и вширь...

  

  

  

  

   12

  

  

  Итак - княжна... Но - мир во гробе спящим!

  

  

  И грех живым, идущим к их гробам

  

  

  С своим судом, лишь в злобе дня судящим

  

  

  И в похвальбе своим делам и дням!

  

  

  И мы, чредой, и с нашим настоящим

  

  

  Предстанем все к таким ж судиям...

  

  

  А кто безгрешен? Все мы - человеки!

  

  

  Мир праху твоему, княжна, вовеки!

  

  

  Два слова, впрочем. Няня сорок дён

  

  

  Служила панихиды, всё как надо.

  

  

  По случаю каких-то похорон

  

  

  Я с нею встретился. Казалось, рада,

  

  

  Что видит, ласковый, спокойный тон.

  

  

  Речь о княжне, конечно - вот, отрада

  

  

  Была ей Женя, да и та... "Да, да, -

  

  

  Вздохнув, она сказала, - молода.

  

  

  Еще глупа: ни что к добру, что к худу -

  

  

  Понятья нет!.. Вон - замуж-то идет:

  

  

  Я только так, мол, с ним и жить не буду!..

  

  

  Все на нее теперь, что вот, мол, вот!..

  

  

  Дивятся детской дури, словно чуду!

  

  

  Эх, друг! и небо, и земля пройдет,

  

  

  А дурь-то нешто вечная! Минует!

  

  

  Дух у нее большой. Вот и бушует!..

  

  

  Княжна, бывало, по ночам не спит:

  

  

  "За что, мол, на меня-то держит злобу!

  

  

  А, чай, теперь в нужде какой сидит!

  

  

  Снеси-ка, - денег даст мне, - да попробуй,

  

  

  Пообразумь". Приду: "Нет, - говорит, -

  

  

  И не моги! Нога моя до гробу

  

  

  Не будет к вам. А денег - хоть умру,

  

  

  А не возьму". Ну в эдаком жару,

  

  

  Гляжу, что делать? Время только трачу!

  

  

  А бедность-то кругом: диванчик, стол

  

  

  Да стул - и всё!.. Ведь забрала ж задачу!

  

  

  Гостей встречала у нее. Пришел

  

  

  Раз целый сонм. Галдят! А я-то плачу,

  

  

  В уголушке сижу. "Да с кем те свел

  

  

  Непутный", - говорю. Она ж: "Да, путных мало!"

  

  

  Сама, поди ж ты, это понимала..."

  

  

  "А что теперь она?" - "Да как сказать!

  

  

  Никто как бог! Захочет - сердце тронет.

  

  

  Что гордость-то людская? Благодать

  

  

  Земных владык и тех главу приклонит!.."

  

  

  Тут, признаюсь, не с тем, чтобы болтать

  

  

  Ее заставить, я сказал: "Прогонит

  

  

  Всю эту дурь, как разглядит, она, -

  

  

  Как прогнала ж ведь патера княжна..."

  

  

  Старушка на меня взглянула косо

  

  

  И поднялася с места, от меня

  

  

  Боясь прямого, может быть, вопроса,

  

  

  Но обернулась... Изумился я:

  

  

  Я чувствовал, что скорби поднялося

  

  

  В ее душе! И, голову склоня:

  

  

  "Коли судить, - сказала мне, - берешься,

  

  

  Слыхал ли то, не падши, не спасешься?..

  

  

  Затем - прости!" И тихими шагами

  

  

  Вдаль побрела. Смотрел я долго вслед.

  

  

  Тут свежий холм, усыпанный цветами,

  

  

  Ее любовь и гордость стольких лет,

  

  

  Та, что прошла победными стопами

  

  

  Свой в мире путь, вкруг разливая свет,

  

  

  Деля со всеми блеск, все жизни розы,

  

  

  С одной лишь с ней - страдания и слезы.

  

  

  Но отчего ж?.. И кто ей указал?..

  

  

  Та, для кого великие стремленья

  

  

  И всякий высший века идеал

  

  

  Доступен был и близок, - утешенье

  

  

  Нашла лишь там, куда не проникал

  

  

  Ни блеск, ни шум всемирного движенья,

  

  

  Где теплится лампада да одне

  

  

  Лишь шепчутся молитвы в тишине...

  

  

  Пылинка влаги, в небеса взлетая,

  

  

  Там золотом горит и серебром,

  

  

  То в радугах цвета переливая,

  

  

  То разнося и молнию, и гром...

  

  

  Отбушевав и отблистав, кончая

  

  

  Свой горний путь, теряется потом

  

  

  В бездонных глубинах, где от начала

  

  

  Ни зыби не было, ни бурь, ни шквала...

  

  

  Счастлив, тысячекрат счастлив народ,

  

  

  В чьем духе есть те ж глубины святые.

  

  

  Невозмутимые и в дни невзгод,

  

  

  Где всякие страдания земные

  

  

  Врачуются, где разум обретет

  

  

  И нищий духом на дела благие,

  

  

  Затем что там от искони веков

  

  

  Царит всецело чистый дух Христов.

  

  

  1874-1876

  

  

  

  

  ПРИМЕЧАНИЯ

  Княжна***. Впервые - "Русский вестник", 1878, No 1, с. 72. В настоящем издании поэма датирована по архивным материалам. Создавая "Княжну ***", Майков шел от замысла остросатирической поэмы, обличающей крепостнический и антинародный характер взглядов главной героини, к трагедии, в героине которой, по его словам, "олицетворена" "прошлая жизнь наша, т. е. высшего общества, порвавшего духовное единство с народом. Но это общество все еще связано с народом историей и - крепостным правом. Оно все еще хранитель исторического предания, хоть по инерции, но все идет по пути исторического призвания России. От этого оно имеет свои пороки и вместе доблести, при измене духу, все-таки славные воспоминания, участие в создании величия России, хотя бы политического и военного. Но это период законченный..." ("Мысли о толках, порожденных "Княжной"" - архивная заметка). "Женя, - писал он там же, - думает начать новую жизнь. Наше либеральное общество, мои критики, думают, что с Женею - начало нового периода. Не отрицая, но даже признавая, что принципы, выводимые Женей и ее поколением, стремление к правде и погубило, обличив, ложь старой жизни, я все-таки далек от того, чтобы в Жене видеть зарю новой жизни России". В декабре 1876 г., за год до первой публикации "Княжны ***", Майков писал О. Ф. Миллеру, высказавшему ряд критических замечаний по авторской рукописи: "Я такого мнения: без трагического не может быть никакого хорошего рассказа, каков бы ни был его тон. Даже высшая степень комизма - есть трагическое. Посему, представляя Вам небольшой рассказ, действительно с трагическими мотивами, <...> я Вам дал очень много; а если за ним открывается еще далекий фон и над ним широкий горизонт и если Вы это почувствовали, поэт может быть доволен собой. Необходимое условие всякого хорошего произведения - чтобы лица были видны. Я удивляюсь, что Вы моих лиц не видите! Генерал-аншеф, княжна, Женя - один род, в них фамильная черта, но век иной. <...> Не говорю уже о том, как все лица рисуются из их языка. Я сам чувствую, что в этой поэме в малом дано очень много, и притом все сконцентрированное, не размазанное. <...> Теперь о гоне. Вы говорите, его нет. А я вижу его и чувствую. Во-первых, иронию: она относится к свету (le monde); где салонный свет - там ирония, где натура, где живое - естественно, тон сочувственный, и выходило это само собой, без премедитации" (Ежегодник, 1978, с. 190-191). В набросках и черновых редакциях "Эпилога" или "Post Scriptum'a", которыми Майков первоначально намеревался завершить поэму, он хотел сделать молодую героиню - Женю сестрой милосердия на русско-турецкой войне 1877-1878 гг., приобщив ее, таким образом, к судьбам народа и России. Впрочем, он предвидел и другие повороты в ее жизни:

  

  

  И что ж? Конец рассказу моему?

  

  

  Конец. А что ж о Жени - бедной Жени?

  

  

  Что сталось с ней? Иль - канула во тьму?

  

  

  Иль жертвою погибельных учений

  

  

  В Сибирь попала наконец, в тюрьму?

  

  

  Иль - мало ли бывает превращений -

  

  

  Со старой нянькой "грех свой замолить"

  

  

  К святым местам ушла?.. Всё может быть!

  

  

  И так и эдак - торная дорога!

  В демократической среде "Княжна ***" вызвала резко отрицательное отношение. Об этом, в частности, свидетельствует статья М. Артемьевой "Г. Майков как судья молодого поколения женщин", предназначенная для журнала "Воспитание и обучение", но запрещенная цензурой (ЦГИА). Даже О. Ф. Миллер в своей поздней статье ("Русская мысль", 1888, No 6, с. 39) заметил, что Майкову помешала "крайняя озабоченность нигилизмом". Эпиграф - из романа "Евгений Онегин" (7, XLIV). Ее орлы - см. примеч. к стих. "Сон королевича Марка" (т. 1, с. 547). Канова А. (1757-1822) - итальянский скульптор-классицист. Кюстин А. (1790-1857) - французский писатель, составивший описания своих путешествий по разным странам. Его воспоминания о путешествии по России, в целом весьма неточные, содержали ряд метких характеристик обычаев и нравов высшего русского общества. Иметь и сметь сказать свое сужденье...Намек на известную реплику Молчалина в комедии А. С. Грибоедова "Горе от ума" (д. III, явл. 3). Юноша-поэт. - Возможно, формула намекает на характеристику Ленского в "Евгении Онегине" (7, VI). Момплезир - дворец Петра I в Петергофе (ныне - Петрадворец), пригороде Петербурга. Царскосельский сад - парк в Царском Селе {ныне г. Пушкин), окружающий дворцовые постройки; во второй половине XVIII в, там располагалась загородная царская резиденция. Вмиг разгадать Мадонну в светской даме! - Имеется в виду сонет А. С. Пушкина "Мадонна". Дельфийский бог - Аполлон. Что на челе высоком отразится? - Ироническое использование лермонтовских строк: "И на челе его высоком // Не отразилось ничего" ("Демон", ч. I, строфа III). Бендеры- город в Молдавии. Во время русско-турецких войн им трижды штурмом овладевали русские. Кунерсдорф - деревня близ Франкфурта-на-Одере. Здесь в 1759 г. произошло сражение между русско-австрийской армией и войсками прусского короля Фридриха II (1712-1786), в котором победили союзники. "Армидин сад"-см. примеч. к стих. "Менуэт" (т. 1, с. 557). Во дни войны - Имеется в виду, очевидно, Крымская война 1853-1856 гг. Парижский мир - мирный договор, подписанный странами, принимавшими участие в Крымской войне; был невыгоден России. Севастопольским гром. - Имеется в виду героическая защита Севастополя во время Крымской войны. Род восста на род... // Живяху бо по образу зверину... - Восходит к "Повести временных лет" - русской летописи, составленной в начале XII в. в Киево-Печерском монастыре. Во челюсть львину. - Восходит к евангельскому тексту: "Господь же предстал мне и укрепил меня, дабы через меня утвердилось благовестие и услышали все язычники; и я избавился из львиных челюстей" (Второе послание ап. Павла к Тимофею, IV, 17). Как третий Рим, четвертому ж не быти... - Ср. "Историю государства Российского" Н. М. Карамзина (т. 2, СПб., 1889, с. 198-199), где приводится легенда об основании Москвы ("третьего Рима"). "Восток - нам свет, Восток!.." - См. примеч. к циклу "М. Н. Каткову", т. 1, с. 557. И расскажу все в Третьем отделенье. - Третье отделение "собственной его императорского величества канцелярии" - орган политического сыска и следствия в царской России, упразднено в 1880 г. (дела переданы в министерство внутренних дел). Каламовы утесы. - Имеются в виду картины швейцарского художника-пейзажиста А. Калама (1810-1864), Кто-то раз весной <...> // Сказал ей вслед: "Поехала домой!.." - В одной из редакций "Эпилога", куда первоначально входила эта строфа, данная реплика приписана Ф. И. Тютчеву. В своих заметках Майков, между прочим, отметил, что под "вторым" из поэтов, ведущих на вечере у княжны разговор о будущем России, следует разуметь Тютчева (первый поэт, по-видимому, сам Майков). И небо, и земля пройдет. - Восходит к евангельскому тексту: "Небо и земля прейдут, но слова Мои не прейдут" (Матф., XXIV, 35).