| Главная » Книги |
Майков Аполлон Николаевич - Княжна ***, Страница 2
Майков Аполлон Николаевич - Княжна ***="justify">
Уж больше слов как бы не находя, -
Ну так похожи, как изображенье
Большого "Я" и маленького "я"!
В обеих та ж непогрешимость, вера
В себя и то ж произношенье эра...
Ну-с, а когда, бывало, та поет, -
Ведь у княжны, мы помним, на всю залу,
Бывало, сердце просто такт ей бьет!
Ну-с, а когда..." - "Да будет! Ну, пожалуй,
Будь так, по-вашему!.. Мы после счет
Сведем грехам и всякому скандалу!..
Теперь же вспомните - ведь кто угас?
Кого не стало?.. Лучшей между вас!.."
О, человек! о, слабое творенье!
За честь княжны я обнажаю меч,
А в самого уж крадется сомненье
И падает на полуслове речь...
А если - да?.. Какое откровенье!..
Но как же узел гордиев рассечь?!.
Сравненье с "Я" мое, без мысли всякой, -
Княжна тогда вся вспыхнула, однако!
Но пусть как знают и решат вопрос!
Одно я помню: сколько счастья, света
С собою в дом ребенок этот внес!
Что красоты, гармонии, привета
В самой княжне бог весть отколь взялось!
Ах, это был венец ее расцвета!
Все думали тогда: "Ну! влюблена!
Да! наконец-то!.." Бедная княжна!..
Но маленькое "я" всё подрастало
И начало теснить большое "Я",
И выше всё головку подымало.
Тут нужен стал уж высший судия,
И миротворцем няня выступала -
Старушка крепкая, хоть жития
Под пятьдесят тогда ей, верно, было:
Она княжну вскормила и взрастила.
Она, внизу заслыша только "бой",
Взойдет да покачает головою,
Да на княжну посмотрит - как водой
Ее обдаст, и ласково рукою
Потреплет девочку: "Ну, ты, герой,
Поди-ка повинись перед княжною", -
И та на шею к няне, а потом
Уж и к княжне, и плачут все втроем...
Но эти бури только лишь скрепляли
Союз сердец. Уютна и тиха
Текла их жизнь, и в лад сердца стучали,
Как два с богатой рифмою стиха.
Одна росла; глаза другой читали
В ее душе, и не было греха
(Какие же грехи!), ни мысли тайной,
Что бы от них укрылись хоть случайно!
И дивный мир их души наполнял,
И всё вокруг сияло чистотою,
И, к ним входя, порой я ощущал,
Что вот сейчас же, спугнутый лишь мною,
От них как будто ангел отлетал...
Княжна умела обладать собою,
И хоть входил я к ним с доклада слуг -
В ней точно легкий пробегал испуг...
4
Ах, эти дни! Уж как они далёко!
Я молод был... Я принят был княжной
Так, запросто... О, как стоит высоко
Она, всегда казалось, предо мной!
Нет, свет ее не знал, я был глубоко
В том убежден: пленяясь красотой,
Героя видит только в поле боя!
Нет, как он дома, посмотри героя!
И этот дедовский, старинный дом
В один этаж каким-то властелином,
С задумчиво нахмуренным челом,
Стоял, с своим высоким мезонином,
С колоннами... два льва перед крыльцом...
Теперь, увы! запасным магазином
Иль складом служит, с улицы же он
Другим большим совсем загорожен...
Внутри же эти залы - точно храмы
Истории... Портреты, вам твердят:
Бендеры, Кунерсдорф, где сам упрямый
Великий Фридрих был разбит... весь ряд,
Всё служит историческою рамой
Жилым покоям, где "Армидин сад",
Как говорили, где уж шло движенье
Вокруг самой, при новом освещенье...
Но этот старый мир в пыли, в тени,
Из сумрака веков как бы глядящий
Разумным оком, в шуме болтовни
И смеха строгий вид один хранящий,
Лишь с глазу на глаз нам про наши дни,
Про нас самих свой суд произносящий, -
Княжна их понимала ль?.. Да!.. Но как?
По-своему... Один там был чудак,
Чудак совсем особенного рода,
Не дед, и не отец - последний был
Лихой гусар двенадцатого года
И декабрист, - в Париже больше жил;
Дед-вольтерьянец: век такой уж, мода
Тогда была. Нет, тот, который слыл
При жизни чудаком, - глубоко чтила
Его княжна, хоть часто говорила:
"Il me fait peur parfois, {*} мой прадед - тот,
{* Он меня пугает иногда (франц.). - Ред.}
Что с Фридрихом сражался. Он железный
Был человек; фантаст во всем, деспот;
Как на войне - ни пропасти, ни бездны
Ему ничто, и сам всегда вперед -
Он для солдат был идол их любезный, -
Таков и в мире! Ужас наводил
На целый край! Чего уж не творил!
В дому - гарем; дела по всем приказам, -
И вдруг он всю губернию зовет
На пир. Все едут. Все к его проказам
Привыкли. Ждут. И вот двенадцать бьет,
И в черной ризе входит поп. Всё разом
Смолкает, музыканты, пир. Встает
С сиденья князь и - в ноги всем, прощенья
Прося за все грехи и преступленья,
Гостям, жене и людям, в ноги всем.
Приносят гроб - ложится. Поп читает
Над ним отходную, и он затем
Как бы совсем из мира исчезает...
Дверь на запор - и двадцать лет ни с кем
Не говорит, не видится. Вкушает
Лишь хлеб с водой. Когда же умер, тут
На нем нашли вериги с лишком в пуд.
En v'la un homme!.." {*} Да, в человеке этом
{* Вот это человек!.. (франц.). - Ред.}
Та крепкая сказалась старина,
Что вынесла Россию... Пред портретом
Подолгу так стоит порой княжна...
На нем он был изображен атлетом,
Генерал-аншеф. Живопись темна,
И лишь глаза, их взгляд невозмутимый,
Их каждый чувствовал, кто шел лишь мимо.
""Смирился, - нянька говорит о нем. -
И спасся..." И в ее понятьях это
Возможно и теперь... прийти - во всем
Покаяться - и умереть для света!
В Ерусалим уйти, одной, пешком...
Как просто всё у них! Всё кем-то, где-то
Уставлено..." - сказала раз она...
Я думал: "Эй, хандрите вы, княжна!"
А в Крым поездка?.. Жажда ль искупленья
Во дни войны туда ее вела?
Там весь дворец она в своем именье
На берегах Салгира отдала
Под госпиталь... Что ангел воскресенья
Для страждущих у их одра была...
Ох, узнаю! Под бранной лишь грозою
Становишься ты, Русь, сама собою!..
Геройский дух, что там осуществил
Великую в народах эпопею,
На всех свой отблеск славный положил.
Всех озарил поэзией своею...
Генерал-аншеф - что ж, доволен был?
Доволен был - и очень, думать смею! -
Когда княжна, из Крыма воротясь,
О тамошних делах вела рассказ,
О том, как под огнем, на бастионах,
Шутя со смертью, смех не умолкал;
Как наконец, в виду врагов смущенных,
Наш старый вождь им город оставлял.
"В развалинах твердынь окровавленных, -
Суровый аншеф точно повторял, -
Парижский мир - не велика проруха!
За нами главное: победа духа!.."
С загаром на лице, душа полна
Неведомых дотоле впечатлений,
Как хороша тогда была княжна!
Что в этот мир ничтожных треволнений,
В салонный свет свой принесла она
И новых чувств, и новых откровений,
Душой святому подвигу уж раз
Со всем народом купно причастясь!..
5
А если - дочь?.. Так вот она, изнанка
И тайный смысл тревогам и слезам!
Так вот она какая "итальянка"!
В Италии подобрана, вишь, там!
Вот для кого нужна и англичанка,
Француженка и немка - языкам,
Предметам обучать, а там, с годами,
Учителя - и что с учителями!..
"Вот за детей кто богу даст ответ! -
Княжна, бывало. - Уж не то что Жене,
Большому оглупеть!.. j'en perds la tete! {*}
{* Я от этого теряю голову! (франц.). - Ред.}
Тот буквы ять и ъ, а тот спряжений
Не признает!.. Поэзии - уж нет!
Один, так вместо всяких упражнений
В грамматике стал девочку учить -
Да нет! о том мне стыдно говорить!
Взяла другого. Чем же началося?
Читать стихи дал Пушкина "Поэт"
И сделал двести тридцать два вопроса,
Чтоб девочка на все дала ответ.
На этом - год ученье уперлося!
Да все поэты опротивят!.. Нет,
Они - о, прелесть! - сделали открытье,
Что нужны нам не знанья, а - развитье!"
Развитье, впрочем, удалось, - хотя
В ущерб грамматики, и муз, и граций.
Но что-то в нас проснулося, светя
Огнем в глазах; мы всё, без апелляций,
Решили вмиг; все силы посвятя
Развитью смертных без различья наций,
Мы стали "женщиной" в осьмнадцать лет,
В которой всё нов_о_ от А до Z.
В то время все, севастопольским громом
От гордой дремоты пробуждены,
Мы кинулись ломать киркой и ломом
Всё старое, за все его вины;
Вдруг очутились в мире незнакомом,
Где снились всем блистательные сны:
Свобода, правда, честность, просвещенье
И даже - злых сердец перерожденье...
И у княжны сиял тогда салон;
Сужденья были пламенны и смелы, -
Но умерял их вкус, хороший тон,
И знала мысль разумные пределы.
Потом всё в стройный облеклось закон,
И жизнь пошла, и началося дело,
Корабль был спущен - лозунг кормчим дан -
И мы вошли в безбрежный океан...
Всё Женя слушала - и не беда бы...
Но тут к княжне племянничек ходил,
Блондин и золотушный мальчик, слабый
И в золотых очках. Он подружил
Своих "сестричек" с Женей: "То-то бабы,
Да-с, Новая Россия!-он твердил. -
Не неженки, не шваль, не сибаритки!
Всё вынесут - и каземат, и пытки!"
Смешные были: сядут все кружком,
Как заговорщики, так смотрят строго
Из-под бровей и шепчутся тайком.
На всё ответ короткий, слов не много,
Отрубят раз и уж стоят на том.
Княжна терялась: резкость мысли, слога,
"Ужасный тон" и эта брань на свет,
Что это мир фразерства, лжи, клевет...
"Откуда это? что это такое?
Послушать их, так все мы только лжем,
Живем, чтобы жуировать в покое
И праздности! Свой "комфорт" создаем
На крови и костях! А остальное -
Народ, le peuple, держим под ярмом
В невежестве, чтоб нам покорны были, -
Народ, который мы ж освободили!..
А о себе что думают! Какой
При этом фанатизм! В огонь и воду
Сейчас готовы! _жертвуют_ собой!
Уверены, что бедному народу
В них лишь спасенье! Век, вишь, золотой
Откроют - братство, равенство, свободу!
Ну, пусть племянник, - он уж из пажей
Был исключен, - но Женя? С ней что, с ней?"
Княжна терялась, и, что день, то, видит,
Всё хуже. Началось молчанье. Спор
Лишь вспышками, бывало, только выйдет.
И, помню, раз: "Все эти толки вздор! -
Княжна сказала с жаром. - Ненавидит
Она меня - вот в чем весь разговор!"
И разрыдалась. Мне досадно стало:
Ведь малодушье только оказала!
6
Пропало всё веселие у нас!
Весь дом затих, и пенье замолчало,
И музыка как бы оборвалась;
Как будто два хозяина в нем стало
И надвое душа разодралась,
Что в нем жила и жизнь всему давала,
И стало две, и каждая с враждой
Следит упорно всюду за другой...
"Хоть кто-нибудь придите, ради бога,
Да помогите!.." Слава в дни те шла
Про одного в столице педагога -
Княжна тотчас его и позвала,
Про ум его наслышавшися много,
А главное, что вел свои дела
Он без педантства, действуя с успехом
На молодежь иронией и смехом.
Уж был в чинах и в гору вдруг пошел,
Благодаря проекту пересадки
Каких-то к нам из-за границы школ.
Введись-ка план и все его порядки,
Он, уверяют, чудо б произвел!
Вся б наша Русь, от Прута до Камчатки,
Однообразием пленяя взгляд,
Вся б обратилась в чудный детский сад!
Прекрасная и смелая попытка
Уравновешенья духовных сил!
У нас в умах не стало б ни избытка,
Ни недостатка: всё б он устранил,
Все б ровно шли, не вяло и не прытко.
И вот свой план он в общем изложил;
Потом, когда уж по его расчетам
Была пора, он ловким поворотом
На главный пункт направил разговор,
Что, мол, хаос везде, раздор, тревога:
"Мальчишки - даже те вошли в задор,
Учителям толкуют, что нет бога,
Отечество, религия - всё вздор!
Что требуют от них уж слишком много,
И, с важностью взъерошивши вихры,
Шипят: одно спасенье - топоры!
Пусть мальчики б одни, молокососы, -
Нет с барышнями справы! Покидав
И музыку, и пяльцы, режут косы
И, как-то вдруг свирепо одичав,
В лицо кричат нам: вы, мол, эскимосы,
У женщин всё украли! Прав нам, прав!
Работы нам, разбойники, 
| |
| Просмотров: 323 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры