Ходасевич Владислав Фелицианович - Счастливый домик, Страница 2 - Книги

; И вечных вздохов стариков

О матушке-Екатерине.

Рукой не прикоснулся я

К томам библиотеки пыльной,

Но радостен был для меня

Их запах, затхлый и могильный.

Я думал: в грустном сем краю

Уже полвека всё пустует.

О, пусть отныне жизнь мою

Одно грядущее волнует!

Блажен, кто средь разбитых урн,

На невозделанной куртине,

Прославит твой полет, Сатурн,

Сквозь многозвездые пустыни!

Конец 1912

Лары

* * *

Когда впервые смутным очертаньем

Возникли вдалеке верхи родимых гор,

Когда ручей знакомым лепетаньем

Мне ранил сердце - руки я простер,

Закрыл глаза и слушал, потрясенный,

Далекий топот стад и вольный клект орла,

И мнилось - внятны мне, там, в синеве бездонной,

Удары мощные упругого крыла.

Как яростно палило солнце плечи!

Как сладостно звучали из лугов

Вы, жизни прежней милые предтечи,

Свирели стройные соседних пастухов!

И так до вечера, в волненьи одиноком,

Склонив лицо, я слушал шум земной,

Когда ж открыл глаза - торжественным потоком

Созвездия катились надо мной.

Май 1911

К МУЗЕ

Я вновь перечитал забытые листы,

Я воскресил угасшее волненье,

И предо мной опять предстала ты,

Младенчества прекрасное виденье.

В былые дни, как нежная подруга,

Являлась ты под кров счастливый мой

Делить часы священного досуга.

В атласных туфельках, с девической косой,

С улыбкой розовой, и легкой, и невинной,

Ты мне казалась близкой и родной,

И я шутя назвал тебя кузиной.

О муза милая! Припомни тихий сад,

Тумана сизого вечерние куренья,

И тополей прохладный аромат,

И первые уроки вдохновенья!

Припомни всё: жасминные кусты,

Вечерние мечтательные тени,

И лунный серп, и белые цветы

Над озером склонявшейся сирени...

Увы, дитя! Я жаждал наслаждений,

Я предал всё: на шумный круг друзей

Я променял священный шум дубравы,

Венок твой лавровый, залог любви и славы,

Я, безрассудный, снял с главы своей -

И вот стою один среди теней.

Разуверение - советчик мой лукавый,

И вечность - как кинжал над совестью моей!

Весна 1910

СТАНСЫ

Святыня меркнущего дня,

Уединенное презренье,

Ты стало посещать меня,

Как посещало вдохновенье.

Живу один, зову игрой

Слова романсов, письма, встречи,

Но горько вспоминать порой

Свои лирические речи!

Но жаль невозвратимых дней,

Сожженных дерзко и упрямо, -

Душистых зерен фимиама

На пламени души моей.

О, радости любви простой,

Утехи нежных обольщений!

Вы величавей, вы священней

Величия души пустой...

И хочется упасть во прах,

И хочется молиться снова,

И новый мир создать в слезах,

Во всем - подобие былого.

Январь 1909

В АЛЬБОМ

Вчера под вечер веткой туи

Вы постучали мне в окно.

Но я не верю в поцелуи

И страсти не люблю давно.

В холодном сердце созидаю

Простой и нерушимый храм...

Взгляните: пар над чашкой чаю!

Какой прекрасный фимиам!

Но, внемля утро, щебет птичий,

За озером далекий гром,

Кто б не почтил призыв девичий

Улыбкой, розой и стихом?

Лето 1909

Гиреево

ПОЭТУ

Со колчаном вьется мальчик,

С позлащенным легким луком.

Державин

Ты губы сжал и горько брови сдвинул,

А мне смешна печаль твоих красивых глаз.

Счастлив поэт, которого не минул

Банальный миг, воспетый столько раз!

Ты кличешь смерть - а мне смешно и нежно:

Как мил изменницей покинутый поэт!

Предчувствую написанный прилежно,

Мятежных слов исполненный сонет.

Пройдут года. Как сон, тебе приснится

Минувших горестей невозвратимый хмель.

Придет пора вздохнуть и умилиться:

Над чем рыдала детская свирель!

Люби стрелу блистательного лука.

Жестокой шалости, поэт, не прекословь!

Нам всем дается первая разлука,

Как первый лавр, как первая любовь.

Весна 1908

Гиреево

ДОЖДЬ

Я рад всему: что город вымок,

Что крыши, пыльные вчера,

Сегодня, ясным шелком лоснясь,

Свергают струи серебра.

Я рад, что страсть моя иссякла.

Смотрю с улыбкой из окна,

Как быстро ты проходишь мимо

По скользкой улице, одна.

Я рад, что дождь пошел сильнее

И что, в чужой подъезд зайдя,

Ты опрокинешь зонтик мокрый

И отряхнешься от дождя.

Я рад, что ты меня забыла,

Что, выйдя из того крыльца,

Ты на окно мое не взглянешь,

Не вскинешь на меня лица.

Я рад, что ты проходишь мимо,

Что ты мне все-таки видна,

Что так прекрасно и невинно

Проходит страстная весна.

7 апреля 1908

Москва

МИЛОМУ ДРУГУ

Ну, поскрипи, сверчок! Ну, спой, дружок запечный!

Дружок сердечный, спой! Послушаю тебя -

И, может быть, с улыбкою беспечной

Припомню всё: и то, как жил любя,

И то, как жил потом, счастливые волненья

В душе измученной похоронив навек, -

А там, глядишь, усну под это пенье.

Ну, поскрипи! Сверчок да человек -

Друзья заветные: у печки, где потепле,

Живем себе, живем, скрипим себе, скрипим,

И стынет сердце (уголь в сизом пепле),

И всё былое - призрак, отзвук, дым!

Для жизни медленной, безропотной, запечной

Судьба заботливо соединила нас.

Так пой, скрипи, шурши, дружок сердечный,

Пока огонь последний не погас!

8 августа 1911

Звенигород

МЫШИ

ВОРОЖБА

Догорел закат за речкой.

Загорелись три свечи.

Стань, подруженька, за печкой,

Трижды ножкой постучи.

Пусть опять на зов твой мыши

Придут вечер коротать.

Только нужно жить потише,

Не шуметь и не роптать.

Есть предел земным томленьям,

Не горюй и слез не лей.

С чистым сердцем, с умиленьем

Дорогих встречай гостей.

В сонный вечер, в доме старом,

В круге зыбкого огня

Помолись-ка нашим Ларам

За себя и за меня.

Свечи гаснут, розы вянут,

Даже песне есть конец, -

Только мыши не обманут

Истомившихся сердец.

Январь 1913

СЫРНИКУ

Милый, верный Сырник, друг незаменимый,

Гость, всегда желанный в домике моем!

Томно веют весны, долго длятся зимы, -

Вечно я тоскую по тебе одном.

Знаю: каждый вечер робко скрипнет дверца,

Прошуршат обои - и приходишь ты

Ласковой беседой веселить мне сердце

В час отдохновенья, мира и мечты.

Ты не разделяешь слишком пылких бредней,

Любишь только сыр, швейцарский и простой,

Редко ходишь дальше кладовой соседней,

Учишь жизни ясной, бедной и святой.

Заведу ли речь я о Любви, о Мире -

Ты свернешь искусно на любимый путь:

О делах подпольных, о насущном сыре, -

А в окно струится голубая ртуть...

Друг и покровитель, честный собеседник,

Стереги мой домик до рассвета дня...

Дорогой учитель, мудрый проповедник,

Обожатель сыра, - не оставь меня!

Осень 1913

МОЛИТВА

Все былые страсти, все тревоги

Навсегда забудь и затаи...

Вам молюсь я, маленькие боги,

Добрые хранители мои.

Скромные примите приношенья:

Ломтик сыра, крошки со стола...

Больше нет ни страха, ни волненья:

Счастье входит в сердце, как игла.

<Осень 1913>

Звезда над пальмой

* * *

За окном - ночные разговоры,

Сторожей певучие скребки.

Плотные спусти, Темира, шторы,

Почитай мне про моря, про горы,

Про таверны, где в порыве ссоры

Нож с ножом скрещают моряки.

Пусть опять селенья жгут апахи,

Угоняя тучные стада,

Пусть блестят в стремительном размахе

Томагавки, копья и навахи, -

Пусть опять прихлынут к сердцу страхи,

Как в былые, детские года!

Я устал быть нежным и счастливым!

Эти песни, ласки, розы - плен!

Ах, из роз люблю я сердцем лживым

Только ту, что жжет огнем ревнивым,

Что зубами с голубым отливом

Прикусила хитрая Кармен!

1 января 1916

ПОРТРЕТ

Царевна ходит в красном кумаче,

Румянит губы ярко и задорно,

И от виска на поднятом плече

Ложится бант из ленты черной.

Царевна душится изнеженно и пряно

И любит смех и шумный балаган, -

Но что же делать, если сердце пьяно

От поцелуев и румян?

Начало 1911

ПРОГУЛКА

Хорошо, что в этом мире

Есть магические ночи,

Мерный скрип высоких сосен,

Запах тмина и ромашки

И луна.

Хорошо, что в этом мире

Есть еще причуды сердца,

Что царевна, хоть не любит,

Позволяет прямо в губы

Целовать.

Хорошо, что, словно крылья

На серебряной дорожке,

Распластался тонкой тенью,

И колышется, и никнет

Черный бант.

Хорошо с улыбкой думать,

Что царевна (хоть не любит!)

Не забудет ночи лунной,

Ни меня, ни поцелуев -

Никогда!

Весна 1910

ДОСАДА

Что сердце? Лань. А ты стрелок, царевна.

Но мне не пасть от полудетских рук,

И, промахнувшись, горестно и гневно

Ты опускаешь неискусный лук.

И целый день обиженная бродишь

Над озером, где ветер и камыш,

И резвых игр, как прежде, не заводишь,

И песнями подруг не веселишь.

А день бежит, и доцветают розы

В вечерний, лунный, в безысходный час, -

И, может быть, рассерженные слезы

Готовы хлынуть из огромных глаз.

Начало 1911

УСПОКОЕНИЕ

Сладко жить в твоей, царевна, власти,

В круге пальм, и вишен, и причуд.

Ты как пена над бокалом Асти,

Ты - небес прозрачный изумруд.

День пройдет, сокроет в дымке знойной

Смуглые, ленивые черты, -

Тихий вечер мирно и спокойно

Сыплет в море синие цветы.

Там, внизу, звезда дробится в пене,

Там, вверху, темнеет сонный куст.

От морских прозрачных испарений