Главная » Книги

Федоров Александр Митрофанович - Стихотворения, Страница 3

Федоров Александр Митрофанович - Стихотворения


1 2 3 4

align="justify">  
  <1898>
  
  
  
   344. ПРИВЕТ
  
  
   Вновь к тебе пришел я, море,
  
  
   В сердце, в мыслях и во взоре
  
  
   Истомленный, я принес
  
  
   Тяжкий груз людских страданий,
  
  
   Эхо горестных рыданий,
  
  
   Яд невыплаканных слез.
  
  
   Как свое дитя больное,
  
  
   Успокой меня, родное...
  
  
   Всю тоску моей души
  
  
   На волнах своих размыкай
  
  
   И мелодиею дикой
  
  
   Вопли сердца заглуши!
  
  
   <1898>
  
  
  
  
  345. СТРАХ
  
  
  Ночь. Ненастная ночь... Веет холодом мрак,
  
  
  В сердце ужас вползает змеею:
  
  
  Точно встал за спиною неведомый враг
  
  
  И грозит мне костлявой рукою.
  
  
  Острый ветер шумит в обнаженном саду.
  
  
  Злобно хмурое небо беззвездно,
  
  
  И деревья, качаясь, как будто в бреду,
  
  
  Шепчут что-то безумно и грозно.
  
  
  Старый сад мой, скажи мне, скажи мне: о чем
  
  
  В эту ночь ты шумишь так уныло?
  
  
  Бурный ветер, поведай, что в мире земном
  
  
  Твой тоскующий дух возмутило?..
  
  
  Как скелеты, деревья гремят в тишине...
  
  
  Ветер всё безнадежнее стонет:
  
  
  Точно горем грозит неизведанным мне,
  
  
  Точно всё мое счастье хоронит..
  
  
  Чу... Стучатся... Кто там?.. На вопрос мой в ответ
  
  
  Ночь шепнула зловещее что-то
  
  
  И взглянула в окно... В небе звездочки нет,
  
  
  А в душе моей - страх без отчета!
  
  
  <1898>
  
  
  
  
   346
  
  
  Заплутался я в потемках, затерялся.
  
  
  Я дороженьки искал, не доискался.
  
  
  Погубил я даром время лишь да силу.
  
  
  Обступили меня чудища лесные,
  
  
  Охватили меня ужасы ночные...
  
  
  Убежать бы! Убежать бы, хоть в могилу.
  
  
  Я глаза свои зажмурил, чтоб не видеть.
  
  
  Я закрыл руками уши, чтоб не слышать.
  
  
  А лесной проклятой погани неймется:
  
  
  Пуще дразнит, пуще давит и пугает,
  
  
  Диким полчищем всё ближе обступает;
  
  
  Свист да хохот неотвязней раздается.
  
  
  Но просить у них пощады я не стану.
  
  
  Лучше грудью упаду я на поляну,
  
  
  Обниму я землю-матушку руками,
  
  
  Стисну сердце я печалью, как тисками, -
  
  
  Пусть деревья в диком ужасе вздыхают,
  
  
  Меня заживо листвою засыпают.
  
  
  <1898>
  
  
  
  
   347
  
   Отгремели в дымных тучах разыгравшиеся громы,
  
   Отблистали молний жгучих быстролетные изломы,
  
   Вырывайся, как лава, струйкой яркою, нежданно
  
   Из расщелин и из трещин огнедышащих вулкана;
  
   И весенний дождь веселый голубыми полосами
  
   Пал на нивы и на долы, окаймленные лесами,
  
   Пал счастливыми слезами первой страсти, вешней страсти,
  
   У которой все богатства, вся вселенная во власти.
  
   Зашептался, засмеялся дождь в саду моем зеленом,
  
   Каждый листик отозвался вздохом, трепетом иль звоном...
  
   Сад стоял в цвету, подобно новобрачной у порога,
  
   Осыпаемый, как хмелем, благодатью щедрой бога.
  
   Дождь прошел с улыбкой вешней. Сад умолк и притаился,
  
   Точно он душой безгрешной благодарственно молился,
  
   И по небу, из-за тучи с серебристыми краями,
  
   Еле спрятанное солнце разбежалося лучами.
  
   <1898>
  
  
  
   348. СЕРДЦЕ ПОЭТА
  
  
  
  Колокол - сердце поэта,
  
  
  
  Колокол наш вечевой.
  
  
  
  Не пропадет без ответа
  
  
  
  Звон его властно-живой.
  
  
  
  Всем, кто неправдой унижен,
  
  
  
  Всем, кто сильнейшим обижен,
  
  
  
  Голос дарует он свой.
  
  
  
  Ночью уснувших он будит,
  
  
  
  Если им гибель грозит,
  
  
  
  Злых беспощадно осудит,
  
  
  
  Добрым любовь возвестит.
  
  
  
  Всем, и богатым и бедным,
  
  
  
  Звоном торжественно-медным
  
  
  
  Он равномерно гудит.
  
  
  
  Путник с дороги собьется,
  
  
  
  Всадник погубит коня, -
  
  
  
  Всем он, гудя, отзовется,
  
  
  
  Всех ободрит он, звеня.
  
  
  
  Колокол звоном отрадным
  
  
  
  Страшен лишь хищникам жадным,
  
  
  
  Совам, боящимся дня.
  
  
  
  В дни треволнений народных,
  
  
  
  В дни неудач и утрат
  
  
  
  В звуках его благородных
  
  
  
  Мир и надежды звучат:
  
  
  
  Весть, что погибнут обманы,
  
  
  
  Знак, что исчезнут туманы,
  
  
  
  Снова лучи заблестят.
  
  
  
  Если же праздник настанет,
  
  
  
  Праздник любви и труда,
  
  
  
  Колокол радостно грянет
  
  
  
  Гимном весне, и тогда
  
  
  
  Эхом земля его встретит,
  
  
  
  Каждый цветочек ответит,
  
  
  
  Каждая в небе звезда.
  
  
  
  Песня - пестунья народа,
  
  
  
  Песня - его часовой.
  
  
  
  На голос песни свобода
  
  
  
  Шествует смелой стопой.
  
  
  
  Песнь - это музыка света...
  
  
  
  Колокол - сердце поэта,
  
  
  
  Колокол наш вечевой.
  
  
  
  <1898>
  
  
  
  249. О, УМЧИ МЕНЯ ВДАЛЬ!
  
  
  О, умчи меня вдаль, в горы, в горы с собой,
  
  
  Где сверкают снега, как земной ореол,
  
  
  Где, стрелою пронзая простор голубой,
  
  
  Расправляет звенящие крылья орел;
  
  
  Где земля уж не прах, где не тронет меня
  
  
  Голос света, пустой, как глупцов суета,
  
  
  Где, сильна и горда, не паду я, стеня,
  
  
  Под тяжелою ношей земного креста.
  
  
  О, умчи меня вдаль, чтоб могла я тебя
  
  
  Без боязни любить там, где ветры - цари,
  
  
  Средь цикламен и сосен косматых, любя,
  
  
  Напоить тебя лаской нежнее зари.
  
  
  Здесь туман тяготеет над сердцем моим,
  
  
  Здесь поэзия гибнет на ржавых полях.
  
  
  В горы, в горы умчи, к небесам голубым,
  
  
  Где безмолвная вечность стоит на часах.
  
  
  Между 1896 и 1898
  
  
  
   350. ПУСТЫНЯ
  
  
  Пустыня мертвая пылает, но не дышит.
  
  
  Блестит сухой песок, как желтая парча,
  
  
  И даль небес желта и так же горяча;
  
  
  Мираж струится в ней и сказки жизни пишет.
  
  
  Такая тишина, что, мнится, ухо слышит
  
  
  Движенье облака; дрожание луча.
  
  
  Во сне бредет верблюд, как будто зной влача,
  
  
  И всадника в седле размеренно колышет.
  
  
  Порою на пути, обмытые песком,
  
  
  Белеют путников покинутые кости
  
  
  И сердцу говорят беззвучным языком:
  
  
  "О бедный пилигрим! Твой путь и нам знаком:
  
  
  Ты кровью истекал, ты слезы лил тайком.
  
  
  Добро пожаловать к твоим собратьям в гости".
  
  
  <1903>
  
  
  
  351. БАШНЯ БЕЗМОЛВИЯ
  
  
  Есть в Индии, на выступе высоком,
  
  
  Немая башня, вестница земли;
  
  
  Ее далёко видят корабли:
  
  
  Там смерть царит в безмолвии глубоком.
  
  
  Чума и голод рыщут над Востоком.
  
  
  Уж нынче многих в башню принесли;
  
  
  Над ними грифы тризну завели,
  
  
  А кости дождь в залив умчит потоком.
  
  
  Как изваянья бронзовые, спят
  
  
  На древних камнях парсовой гробницы
  
  
  Противные пресыщенные птицы;
  
  
  Их головы змеиные висят...
  
  
  А солнце жжет, от зноя воздух глохнет,
  
  
  И на песке вода горит и сохнет.
  
  
  <1903>
  
  
  
   352. СИРИУС
  
   Надменный Сириус на полночи стоял.
  
   Звенел морозный вихрь в ветвях обледенелых.
  
   На гребнях тяжких волн, в изломах снежно-белых,
  
   Дробился лунный свет и искрами блистал.
  
   Но глух был грохот волн, от бури поседелых,
  
   Как будто с вечных гор катился вниз обвал,
  
   И клочья пены вихрь налетом с них срывал
  
   И вешал на камнях и скалах почернелых.
  
   В спокойных гаванях дремали корабли.
  
   Но гордый огонек заметил я вдали:
  
   То вдруг он возникал, то пропадал в просторе.
  
   Безумная душа, кто ты? Зачем? Куда?
  
   Вот новая средь звезд затеплилась звезда...
  
   А там, где был огонь, оделось в траур море.
  
   <1903>
  
  
  
  353. СТЕПНАЯ ДОРОГА
  
  
  "Засни, засни... - весь день докучно,
  
  
  Однообразно, однозвучно
  
  
  Звенят и стонут бубенцы. -
  
  
  Засни, о странник наш печальный,
  
  
  Засни в степи многострадальной,
  
  
  Где спят бездольные слепцы".
  
  
  "Засни, засни, - мне шепчут травы, -
  
  
  Людские козни так лукавы,
  
  
  Ты так измучен весь борьбой.
  
  
  Сон принесет тебе забвенье
  
  
  И неземное примиренье
  
  
  С людьми, и с жизнью, и с судьбой".
  
  
  И теплый ветер, пролетая
  
  
  Над тощей нивой и склоняя
  
  
  Ее колосья до земли,
  
  
  Вздыхает тихо и глубоко:
  
  
  "Засни, засни здесь одиноко
  
  
  И зову сердца не внемли".
  
  
  
  Я и сплю и не сплю...
  
  
  
  Чьи-то стоны ловлю.
  
  
  
  Динь-динь-дон, динь-динь-дон...
  
  
  
  Колокольчика звон
  
  
  
  Мне уснуть не дает, -
  
  
  
  Он гудит, он поет:
  
  
  
  "Я - страдальческий стон
  
  
  
  Из глухих деревень,
  
  
  
  Я несусь ночь и день
  
  
  
  От голодных, больных,
  
  
  
  И уснувших бужу,
  
  
  
  И везде нахожу
  
  
  
  Эхо горестей их".
  
  Вздрогнул я... Но вокруг та же степь, небосклон,
  
  И всё так же гудит колокольчика звон...
  
  Тихий вечер идет... Дремлют нивы в тени:
  
  "О, усни, бедный путник, усни..."
  
  
  
  Я и сплю и не сплю...
  
  
  
  Чьи-то вздохи ловлю:
  
  
  
  Вздохи давят мне грудь,
  
  
  
  Не дают отдохнуть.
  
  
  
  Шепчет кто-то родной:
  
  
  
  "Я не ветер степной.
  
  
  
  Я от муки иссох.
  
  
  
  Я - страдальческий вздох
  
  
  
  Истомленных сердец.
  
  
  
  О, внемли мне, певец!
  
  
  
  Всюду, всюду вокруг,
  
  
  
  Как зловещий недуг,
  
  
  
  Голод крылья простер
  
  
  
  И, как хищник, как вор,
  
  
  
  Всё украл, всё унес,
  
  
  
  Кроме горя и слез".
  
  И опять вздрогнул я... Но вокруг - тишина...
  
  В небе острым серпом засияла луна...
  
  Светят звезды...Всё спит в утомленной степи.
  
  Ветер шепчет: "О странник мой, спи".
  
  
  
  Я и сплю и не сплю...
  
  
  
  Чей-то голос ловлю,
  
  
  
  Голос грозный, как бич,
  
  
  
  Как воинственный клич:
  
  
  
  Мысль бессонная мне
  
  
  
  Говорит в тишине:
  
  
  
  "Я, как совесть, сильна,
  
  
  
  Я, как буря, вольна,
  
  
  
  Я - сияние дня,
  
  
  
  Нет цепей для меня,
  
  
  
  Я повсюду парю,
  
  
  
  Со звездой говорю,
  
  
  
  Я, как море, чутка
  
  
  
  И, как скорбь, глубока...
  
  
  Всё, что видела я, не забуду.
  
  
  За тобой понесу я повсюду
  
  
  Этих мук безнадежных хаос,
  
  
  Эту мрачную тьму без рассвета,
  
  
  Этот вечный призыв без ответа,
  
  
  Это море кипящее слез.
  
  
  От тебя отниму я забвенье,
  
  
  Отравлю я твое наслажденье...
  
  
  Ты к устам ли влюбленным прильнешь -
  
  
  Пред тобою я, бледная, встану
  
  
  И раскрою кровавую рану,
  
  
  И любовь оттолкнешь ты, как ложь.
  
  
  И одна за другой со слезами,
  
  
  Как туман на заре, пред глазами
  
  
  Тени женщин вдали проплывут:
  
  
  Как их щеки землисты и впалы!
  
  
  Как их взоры мрачны и усталы!
  
  
  Как измучил их голод и труд!
  
  
  Видишь - мать, и ребенок голодный
  
  
  Тянет грудь ее с мукой бесплодной...
  
  
  О, как ей его жизнь дорога!
  
  
  Но дитя не спасти ей любовью!
  
  
  Уж из десен, сочащихся кровью,
  
  
  На него дышит смертью цинга.
  
  
  А когда ты к губам воспаленным
  
  
  Поднесешь свой бокал с опененным,
  
  
  Резво мечущим искры вином -
  
  
  Я явлюсь к тебе в образе новом
  
  
  И напомню виденьем суровым
  
  
  Погребенное в сердце твоем:
  
  
  Степь глухая... бураны... сугробы...
  
  
  Среди них, как забытые гробы, -
  
  
  Села... Черные избы без крыш...
  
  
  Дым из труб закоптелых не вьется.
  
  
  "Хлеба! Хлеба!" - как вопль, раздается,
  
  
  Но зерна не отыщет и мышь.
  
  
  Там живут безнадежно и глухо
  
  
  Твои братья по крови и духу,
  
  
  Тот великий смиреньем народ,
  
  
  Кто бросает для нас свои зерна,
  
  
  Сам же, темный, голодный, покорно
  
  
  Вечный крест свой до гроба несет.
  
  
  Ты увидишь его пред собою,
  
  
  Истомленного грозной судьбою,
  
  
  И пронзит тебе душу печаль,
  
  
  Нервно дрогнет рука и уронит
  
  
  Свой бокал, и, как сердце, застонет,
  
  
  Разбиваяся об пол, хрусталь".
  
  Я проснулся. Теперь уже мне не уснуть.
  
  Предо мной и за мной - опечаленный путь.
  
  На безмолвной степи мутный сумрак лежит.
  
  Над равниной степной звездный полог дрожит.
  
  Бубенцы, как во сне, говорят, говорят,
  
  Точно сердцу о ч

Категория: Книги | Добавил: Armush (29.11.2012)
Просмотров: 636 | Комментарии: 4 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *:
Форма входа