Блок Александр Александрович - Стихотворения. Книга вторая (1904-1908)

  1. Рабочие на рейде

  2. Так было

  3. Песня матросов

  4. Голос в тучах

  5. Корабли идут

  6. Корабли пришли

  

  7. Рассвет Моей матери ("Помнишь думы? Они улетели...")

   "Все отошли. Шумите, сосны..." "Шли на приступ. Прямо в грудь..." "Вот на тучах пожелтелых..." Влюбленность("Королевна жила на высокой горе...") "Она веселой невестой была..." "Не строй жилищ у речных излучин..." "Потеха! Рокочет труба..." Балаганчик("Вот открыт балаганчик...") Поэт("Сидят у окошка с папой...") У моря ("Стоит полукруг зари...") Моей матери ("Тихо. И будет всё тише...") "Старость мертвая бродит вокруг..." "В туманах, над сверканьем рос..." Осенняя воля ("Выхожу я в путь, открытый взорам...") "Не мани меня ты, воля..." "Оставь меня в моей дали..." "Девушка пела в церковном хоре..." "В лапах косматых и страшных..." "Там, в ночной завывающей стуже..." "Утихает светлый ветер..." "В голубой далекой спаленке..." "Вот он - Христос - в цепях и розах..." "Так. Неизменно всё, как было..." "Прискакала дикой степью..." Бред ("Я знаю, ты близкая мне...") Сказка о петухе и старушке ("Петуха упустила старушка...") "Милый брат! Завечерело..." "Ты придешь и обнимешь..." "Мы подошли - и воды синие..." Вербочки ("Мальчики да девочки...") Иванова ночь ("Мы выйдем в сад с тобою, скромной...") Сольвейг ("Сольвейг! Ты прибежала на лыжах ко мне...") "Ты был осыпан звездным цветом..." "Прошли года, но ты - всё та же..." Ангел-хранитель ("Люблю Тебя, Ангел-Хранитель во мгле...) "Есть лучше и хуже меня..." "Шлейф, забрызганный звездами..." Русь ("Ты и во сне необычайна...") Сын и мать ("Сын осеняется крестом...") "Нет имени тебе, мой дальний..." Угар ("Заплетаем, расплетаем...") Тишина цветет ("Здесь тишина цветет и движет...") "Так окрыленно, так напевно..." "Ты можешь по траве зеленой..." "Ищу огней - огней попутных..." Проклятый колокол ("Вёсны и зимы меняли убранство...") "О жизни, догоревшей в хоре..." "В синем небе, в темной глуби..." Балаган ("Над черной слякотью дороги...") "Твоя гроза меня умчала..." "В час глухой разлуки с морем..." "Сольвейг! О, Сольвейг! О, Солнечный Путь!.." "В серебре росы трава..." Усталость ("Кому назначен темный жребий...") "Придут незаметные белые ночи..." "Зачатый в ночь, я в ночь рожден..." "С каждой весною пути мои круче..." Девушке ("Ты перед ним - что стебель гибкий...") "Когда я создавал героя..." "Всюду ясность божия..." "Она пришла с заката..." "Я миновал закат багряный..." "Твое лицо мне так знакомо..." ГОРОД (1904 - 1908) Последний день ("Ранним утром, когда люди ленились шевелиться...") Петр ("Он спит, пока закат румян...") Поединок ("Дни и ночи я безволен...") Обман ("В пустом переулке весенние воды...") "Вечность бросила в город..." "Город в красные пределы..." "Я жалобной рукой сжимаю свой костыль..." Гимн ("В пыльный город небесный кузнец прикатил...") "Поднимались из тьмы погребов..." "В высь изверженные дымы..." "Блеснуло в глазах. Метнулось в мечте..." "День поблек, изящный и невинный..." "В кабаках, в переулках, в извивах..." "Барка жизни встала..." "Улица, улица..." Поевсть ("В окнах, занавешенных сетью мокрой пыли...") "Иду - и всё мимолетно..." Песенка ("Она поет в печной трубе...") Легенда ("Господь, ты слышишь? Господь, простишь ли?..") "Я вам поведал неземное..." Невидимка ("Веселье в ночном кабаке...") Митинг ("Он говорил умно и резко...") "Вися над городом всемирным..." "Еще прекрасно серое небо..." "Ты проходишь без улыбки..." Перстень-страдание ("Шел я по улице, горем убитый...") Сытые ("Они давно меня томили...") "Лазурью бледной месяц плыл..." "Твое лицо бледней, чем было..." Незнакомка ("По вечерам над ресторанами...") "Там дамы щеголяют модами..." "Передвечернею порою..." Холодный день ("Мы встретились с тобою в храме...") В октябре ("Открыл окно. Какая хмурая...") "К вечеру вышло тихое солнце..." "Ночь. Город угомонился..." "Я в четырех стенах - убитый..." Окна во двор ("Одна мне осталась надежда...") "Хожу, брожу понурый..." Пожар ("Понеслись, блеснули в очи...") "На серые камни ложилась дремота..." "Ты смотришь в очи ясным зорям..." На чердаке ("Что на свете выше...") Клеопатра ("Открыт паноптикум печальный...") Не пришел на свиданье ("Поздним вечером ждала...")

   СНЕЖНАЯ МАСКА (1907) CНЕГА Снежное вино ("И вновь, сверкнув из чаши винной...") Снежная вязь ("Снежная мгла взвилась...") Последний путь ("В снежной пене - предзакатная...") На страже ("Я - непокорный и свободный...") Второе крещенье ("Открыли дверь мою метели...") Настигнутый метелью ("Вьюга пела...") На зов метелей ("Белоснежней не было зим...") Ее песни ("Не в земной темнице душной...") Крылья ("Крылья легкие раскину...") Влюбленность ("И опять твой сладкий сумрак, влюбленность...") Не надо ("Не надо кораблей из дали...") Тревога ("Сердце, слышишь...") Прочь! ("И опять открыли солнца...") И опять снега ("И опять, опять снега...") Голоса ("Нет исхода вьюгам певучим!..") В снегах ("И я затянут...") МАСКИ Под масками ("А под маской было звездно...") Бледные сказанья ("- Посмотри, подруга, эльф твой...") Сквозь винный хрусталь ("В длинной сказке...") В углу дивана ("Но в камине дозвенели...") Тени на стене ("Вот прошел король с зубчатым...") Насмешница ("Подвела мне брови красным...") Они читают стихи ("Смотри: я спутал все страницы...") Неизбежное ("Тихо вывела из комнат...") Здесь и там ("Ветер звал и гнал погоню...") Смятение ("Мы ли - пляшущие тени?..") Обреченное ("Тайно сердце просит гибели...") Нет исхода ("Нет исхода из вьюг...") Сердце предано метели ("Сверкни, последняя игла...") На снежном костре ("И взвился костер высокий...") ФАИНА (1906 - 1908) "Вот явилась. Заслонила..." "Я был смущенный и веселый..." "Я в дольний мир вошла, как в ложу..." "Ушла. Но гиацинты ждали..." "За холмом отзвенели упругие латы..." "Я насадил мой светлый рай..." "В этот серый летний вечер..." Осенняя любовь 1. "Когда в листве сырой и ржавой..." 2. "И вот уже ветром разбиты, убиты..." 3. "Под ветром холодные плечи..." "В те ночи светлые, пустые..." Снежна Дева ("Она пришла из дикой дали...") "И я провел безумный год..." Заклятие огнем и мраком 1. "О, весна без конца и без краю..." 2. "Приявший мир, как звонкий дар..." 3. "Я неверную встретил у входа..." 4. "Перехожу от казни к казни..." 5. "Пойми же, я спутал, я спутал..." 6. "В бесконечной дали корридоров..." 7. "По улицам метель метет..." 8. "О, что мне закатный румянец..." 9. "Гармоника, гармоника!..." 10. "Работай, работай, работай..." 11. "И я опять затих у ног..." Инок ("Никто не скажет: я безумен...") Песня Фаины ("Когда гляжу в глаза твои...") "Всю жизнь ждала. Устала ждать..." "Когда вы стоите на моем пути..." "Она пришла с мороза..." "Я помню длительные муки..." "Своими горькими слезами..." ВОЛЬНЫЕ МЫСЛИ (1907) О смерти ("Всё чаще я по городу брожу...") Над озером ("С вечерним озером я разговор веду...") В северном море ("...") В дюнах ("Я не люблю пустого словаря...")

---

ВСТУПЛЕНИЕ

Ты в поля отошла без возврата. Да святится Имя Твое! Снова красные копья заката Протянули ко мне острие. Лишь к Твоей золотой свирели В черный день устами прильну. Если все мольбы отзвенели, Угнетенный, в поле усну. Ты пройдешь в золотой порфире - Уж не мне глаза разомкнуть. Дай вздохнуть в этом сонном мире, Целовать излучённый путь... О, исторгни ржавую душу! Со святыми меня упокой, Ты, Держащая море и сушу Неподвижно тонкой Рукой! 16 апреля 1905

ПУЗЫРИ ЗЕМЛИ

(1904 - 1905)

   Макбет

  * * *

   На перекрестке,

  Где даль поставила, В печальном весельи встречаю весну. На земле еще жесткой Пробивается первая травка.

  И в кружеве березки -

   Далеко - глубоко -

  Лиловые скаты оврага.

   Она взманила,

   Земля пустынная! На западе, рдея от холода, Солнце - как медный шлем воина, Обращенного ликом печальным

   К иным горизонтам,

   К иным временам... И шишак - золотое облако - Тянет ввысь белыми перьями

   Над дерзкой красою

   Лохмотий вечерних моих! И жалкие крылья мои - Крылья вороньего пугала - Пламенеют, как солнечный шлем,

   Отблеском вечера...

   Отблеском счастия... И кресты - и далекие окна - И вершины зубчатого леса - Всё дышит ленивым И белым размером

   Весны. 5 мая 1904

   БОЛОТНЫЕ ЧЕРТЕНЯТКИ

  

  

   А.М.Ремизову Я прогнал тебя кнутом В полдень сквозь кусты, Чтоб дождаться здесь вдвоем Тихой пустоты. Вот - сидим с тобой на мху Посреди болот. Третий - месяц наверху - Искривил свой рот. Я, как ты, дитя дубрав, Лик мой также стерт. Тише вод и ниже трав - Захудалый чорт. На дурацком колпаке Бубенец разлук. За плечами - вдалеке - Сеть речных излук... И сидим мы, дурачки, - Нежить, немочь вод. Зеленеют колпачки Задом наперед. Зачумленный сон воды, Ржавчина волны... Мы - забытые следы Чьей-то глубины... Январь 1905

  * * * Я живу в отдаленном скиту В дни, когда опадают листы. Выхожу - и стою на мосту, И смотрю на речные цветы. Вот - предчувствие белой зимы: Тишина колокольных высот... Та, что нынче читала псалмы, - Та монахиня, верно, умрет. Безначально свободная ширь, Слишком радостной вестью дыша, Подошла - и покрыла Псалтирь, И в страницах осталась душа. Как свеча, догорала она, Вкруг лица улыбалась печаль. Долетали слова от окна, Но сквозила за окнами даль... Уплывали два белых цветка - Эта легкая матовость рук... Мне прозрачная дева близка В золотистую осень разлук... Но живу я в далеком скиту И не знаю для счастья границ. Тишиной провожаю мечту. И мечта воздвигает Царицу. Январь 1905 ТВАРИ ВЕСЕННИЕ (Из альбома "Kindish" Т.Н.Гиппиус) Золотистые лица купальниц. Их стебель влажен. Это вышли молчальницы Поступью важной В лесные душистые скважины. Там, где проталины, Молчать повелено, И весной непомерной взлелеяны Поседелых туманов развалины. Окрестности мхами завалены. Волосы ночи натянуты туго на срубы И пни. Мы в листве и в тени Издали' начинаем вникать в отдаленные трубы. Приближаются новые дни. Но пока мы одни, И молчаливо открыты бескровные губы.

  Чуда! о, чуда!

  Тихонько дым

  Поднимается с пру'да...

  Мы еще помолчим. Утро сонной тропою пустило стрелу, Но одна - на руке, опрокинутой в высь, Ладонью в стволистую мглу - Светляка подняла... Оглянись: Где ты скроешь зеленого света ночную иглу?

  Нет, светись, Светлячок, молчаливой понятный!

  Кусочек света,

  Клочочек рассвета... Будет вам день беззакатный!

  С ночкой вы не радели -

  Вот и всё ушло...

  Ночку вы не жалели -

  И становится слишком светло. Будете маяться, каяться, И кусаться, и лаяться, Вы, зеленые, крепкие, малые, Твари милые, небывалые. Туман клубится, проносится

  По седым прудам. Скоро каждый чортик запросится

  Ко Святым Местам. 19 февраля 1905

   БОЛОТНЫЙ ПОПИК На весенней проталинке За вечерней молитвою - маленький Попик болотный виднеется. Ветхая ряска над кочкой

  Чернеется Чуть заметною точкой. И в безбурности зорь красноватых Не видать чертенят бесноватых,

  Но вечерняя прелесть Увила вкруг него свои тонкие руки...

  Предзакатные звуки,

  Легкий шелест. Тихонько он молится, Улыбается, клонится, Приподняв свою шляпу. И лягушке хромой, ковыляющей,

  Травой исцеляющей Перевяжет болящую лапу. Перекрестит и пустит гулять: "Вот, ступай в родимую гать.

  Душа моя рада

  Всякому гаду

  И всякому зверю

  И о всякой вере". И тихонько молится, Приподняв свою шляпу, За стебель, что клонится, За больную звериную лапу,

  И за римского папу. Не бойся пучины тряской - Спасет тебя черная ряска. 17 апреля 1905

  * * * На весеннем пути в теремок Перелетный вспорхнул ветерок, Прозвенел золотой голосок. Постояла она у крыльца, Поискала дверного кольца, И поднять не посмела лица. И ушла в синеватую даль, Где дымилась весенняя таль, Где кружилась над лесом печаль. Там - в березовом дальнем кругу - Старикашка сгибал из березы дугу И приметил ее на лугу. Закричал и запрыгал на пне: "Ты, красавица, верно, ко мне! Стосковалась в своей тишине!" За корявые пальцы взялась, С бородою зеленой сплелась И с туманом лесным поднялась. Так тоскуют они об одном, Так летают они вечерком, Так венчалась весна с колдуном. 24 апреля 1905

  * * * Полюби эту вечность болот: Никогда не иссякнет их мощь. Этот злак, что сгорел, - не умрет. Этот куст - без истления - тощ. Эти ржавые кочки и пни Знают твой отдыхающий плен. Неизменно предвечны они, - Ты пред Вечностью полон измен. Одинокая участь светла. Безначальная доля свята. Это Вечность Сама снизошла И навеки замкнула уста. 3 июня 1905

  * * * Белый конь чуть ступает усталой ногой, Где бескрайная зыбь залегла. Мне болотная схима - желанный покой, Будь ночлегом, зеленая мгла! Алой ленты Твоей надо мной полоса, Бьется в ноги коня змеевик, На горе безмятежно поют голоса, Всё о том, как закат Твой велик. Закатилась Ты с мертвым Твоим женихом, С палачом раскаленной земли. Но сквозь ели прощальный Твой луч мне знаком, Тишина Твоя дремлет вдали. Я с Тобой - навсегда, не уйду никогда, И осеннюю волю отдам. В этих впадинах тихая дремлет вода, Запирая ворота безумным ключам. О, Владычица дней! алой лентой Твоей Окружила Ты бледно-лазоревый свод! Знаю, ведаю ласку Подруги моей - Старину озаренных болот. 3 июня 1905. Новоселки

   * * * Болото - глубокая впадина Огромного ока земли. Он плакал так долго, Что в слезах изошло его око И чахлой травой поросло. Но сквозь травы и злаки И белый пух смежённых ресниц - Пробегает зеленая искра, Чтобы снова погаснуть в болоте. И тогда говорят в деревнях Неизвестно откуда пришедшие Колдуны и косматые ведьмы: "Это шутит над вами болото. Это манит вас темная сила". И когда они так говорят, Старики осеняются знаменьем крестным, Пожилые - смеются, А у девушек - ясно видны За плечами белые крылья. 3 июня 1905

   СТАРУШКА И ЧЕРТЕНЯТА

  

  

   Григорию Е. Побывала старушка у Троицы И всё дальше идет, на восток. Вот сидит возле белой околицы, Обвевает ее вечерок. Собрались чертенята и карлики, Только диву даются в кустах На костыль, на мешок, на сухарики, На усталые ноги в лаптях. "Эта странница, верно, не рада нам - Приложилась к мощам - и свята; Надышалась божественным ладаном, Чтобы видеть Святые Места. Чтоб идти ей тропинками злачными, На зеленую травку присесть... Чтоб высо'ко над елями мрачными Пронеслась золотистая весть..." И мохнатые, малые каются, Умиленно глядят на костыль, Униженно в траве кувыркаются, Поднимают копытцами пыль: "Ты прости нас, старушка ты божия, Не бери нас в Святые Места! Мы и здесь лобызаем подножия Своего, полевого Христа. Занимаются села пожарами, Грозовая над нами весна, Но за майскими тонкими чарами Затлевает и нам Купина..." Июль 1905

  * * * Осень поздняя. Небо открытое, И леса сквозят тишиной. Прилегла на берег размытый Голова русалки больной. Низко ходят туманные полосы, Пронизали тень камыша. На зеленые длинные волосы Упадают листы, шурша. И опушками отдаленными Месяц ходит с легким хрустом и глядит, Но, запутана узлами зелеными, Не дышит она и не спит. Бездыханный покой очарован. Несказа'нная боль улеглась. И над миром, холодом скован, Пролился звонко-синий час. Август 1905

  

  ЭХО К зеленому лугу, взывая, внимая,

  Иду по шуршащей листве. И месяц холодный стоит, не сгорая,

  Зеленым серпом в синеве.

   Листва кружевная!

   Осеннее злато!

   Зову - и трикраты

   Мне издали звонко

  Ответствует нимфа, ответствует Эхо, Как будто в поля золотого заката

   Гонимая богом-ребенком

   И полная смеха... Вот, богом настигнута, падает Эхо, И страстно круженье, и сладко паденье,

   И смех ее в длинном

   Звучит повтореньи

   Под небом невинным...

   И страсти и смерти,

   И смерти и страсти -

   Венчальные ветви

  Осенних убранств и запястий... Там - в синем раздольи - мой голос пророчит Возвратить, опрокинуть весь мир на меня! Но, сверкнув на крыле пролетающей ночи,

  Томной свирелью вечернего дня

  Ускользнувшая нимфа хохочет. 4 октября 1905

  ПЛЯСКИ ОСЕННИЕ Волновать меня снова и снова - В этом тайная воля твоя, Радость ждет сокровенного слова, И уж ткань золотая готова, Чтоб душа засмеялась моя. Улыбается осень сквозь слезы, В небеса улетает мольба, И за кружевом тонкой березы Золотая запела труба. Так волнуют прозрачные звуки, Будто милый твой голос звенит, Но молчишь ты, поднявшая руки, Устремившая руки в зенит. И округлые руки трепещут, С белых плеч ниспадают струи, За тобой в хороводах расплещут Осенницы одежды свои. Осененная реющей влагой, Распустила ты пряди волос. Хороводов твоих по оврагу Золотое кольцо развилось. Очарованный музыкой влаги, Не могу я не петь, не плясать, И не могут луга и овраги Под стопою твоей не сгорать. С нами, к нам - легкокрылая младость, Нам воздушная участь дана... И откуда приходит к нам Радость, И откуда плывет Тишина? Тишина умирающих злаков - Это светлая в мире пора: Сон, заветных исполненный знаков, Что сегодня пройдет, как вчера, Что полеты времен и желаний - Только всплески девических рук - На земле, на зеленой поляне, Неразлучный и радостный круг. И безбурное солнце не будет Нарушать и гневить Тишину, И лесная трава не забудет, Никогда не забудет весну. И снежинки по склонам оврага Заметут, заровняют края, Там, где им заповедала влага, Там, где пляска, где воля твоя. 1 октября 1905

---

Kindish - детское (нем.).

---

НОЧНАЯ ФИАЛКА. Сон

(1906) Миновали случайные дни И равнодушные ночи, И, однако, памятно мне То, что хочу рассказать вам, То, что случилось во сне. Город вечерний остался за мною. Дождь начинал моросить. Далеко, у самого края, Там, где небо, устав прикрывать Поступки и мысли сограждан моих, Упало в болото, - Там краснела полоска зари. Город покинув, Я медленно шел по уклону Малозастроенной улицы, И, кажется, друг мой со мной. Но если и шел он, То молчал всю дорогу. Я ли просил помолчать, Или сам он был грустно настроен, Только, друг другу чужие, Разное видели мы: Он видел извощичьи дрожки, Где молодые и лысые франты Обнимали раскрашенных женщин. Также не были чужды ему Девицы, смотревшие в окна Сквозь желтые бархатцы... Но всё посерело, померкло, И зренье у спутника - также, И, верно, другие желанья Его одолели, Когда он исчез за углом, Нахлобучив картуз, И оставил меня одного (Чем я был несказа'нно доволен, Ибо что же приятней на свете, Чем утрата лучших друзей?) Прохожих стало всё меньше. Только тощие псы попадались навстречу, Только пьяные бабы ругались вдали. Над равниною мокрой торчали Кочерыжки капусты, березки и вербы, И пахло болотом. И пока прояснялось сознанье, Умолкали шаги, голоса, Разговоры о тайнах различных религий, И заботы о плате за строчку, - Становилось ясней и ясней, Что когда-то я был здесь и видел Всё, что вижу во сне, - наяву. Опустилась дорога, И не стало видно строений. На болоте, от кочки до кочки, Над стоячей и ржавой водой Перекинуты мостики были, И тропинка вилась Сквозь лилово-зеленые сумерки В сон, и в дрёму, и в лень, Где внизу и вверху, И над кочкою чахлой, И под красной полоской зари, - Затаил ожидание воздух И как будто на страже стоял, Ожидая расцвета Нежной дочери струй Водяных и воздушных. И недаром всё было спокойно И торжественной встречей полно': Ведь никто не слыхал никогда От родителей смертных, От наставников школьных, Да и в книгах никто не читал, Что вблизи от столицы, На болоте глухом и пустом, В час фабричных гудков и журфиксов, В час забвенья о зле и добре, В час разгула родственных чувств И развратно длинных бесед О дурном состояньи желудка И о новом совете министров, В час презренья к лучшим из нас, Кто, падений своих не скрывая, Без стыда продает свое тело И на пыльно-трескучих троттуарах С наглой скромностью смотрит в глаза, - Что в такой оскорбительный час Всем доступны виденья. Что такой же бродяга, как я, Или, может быть, ты, кто читаешь Эти строки, с любовью иль злобой, - Может видеть лилово-зеленый Безмятежный и чистый цветок, Что зовется Ночною Фиалкой. Так я знал про себя, Проходя по болоту, И увидел сквозь сетку дождя Небольшую избушку. Сам не зная, куда я забрел, Приоткрыл я тяжелую дверь И смущенно встал на пороге. В длинной, низкой избе по стенам Неуклюжие лавки стояли. На одной - перед длинным столом - Молчаливо сидела за пряжей, Опустив над работой пробор, Некрасивая девушка С неприметным лицом. Я не знаю, была ли она Молода иль стара, И какого цвета волосы были, И какие черты и глаза. Знаю только, что тихую пряжу пряла, И потом, отрываясь от пряжи, Долго, долго сидела, не глядя, Без забот и без дум. И еще я, наверное, знаю, Что когда-то уж видел ее, И была она, может быть, краше И, пожалуй, стройней и моложе, И, быть может, грустили когда-то, Припадая к подножьям ее, Короли в седина'х голубых. И запомнилось мне, Что в избе этой низкой Веял сладкий дурман, Оттого, что болотная дрёма За плечами моими текла, Оттого, что пронизан был воздух Зацветаньем Фиалки Ночной, Оттого, что на праздник вечерний Я не в брачной одежде пришел. Был я нищий бродяга, Посетитель ночных ресторанов, А в избе собрались короли; Но запомнилось ясно, Что когда-то я был в их кругу И устами касался их чаши Где-то в скалах, на фьордах, Где уж нет ни морей, ни земли, Только в сумерках снежных Чуть блестят золотые венцы Скандинавских владык. Было тяжко опять приступить К исполненью сурового долга, К поклоненью забытым венцам, Но они дожидались, И, грустя, засмеялась душа Запоздалому их ожиданью. Обходил я избу, Руки жал я товарищам прежним, Но они не узнали меня. Наконец, за огромною бочкой (Верно, с пивом), на узкой скамье Я заметил сидящих Старика и старуху. И глаза различили венцы, Потускневшие в воздухе ржавом, На зеленых и древних кудрях. Здесь сидели веками они, Дожидаясь привычных поклонов, Чуть кивая пришельцам в ответ. Обойдя всех сидевших на лавках, Я отвесил поклон королям; И по старым, глубоким морщинам Пробежала усталая тень; И привычно торжественным жестом Короли мне велели остаться. И тогда, обернувшись, Я увидел последнюю лавку В самом темном углу. Там, на лавке неровной и шаткой, Неподвижно сидел человек, Опершись на колени локтями, Подпирая руками лицо. Было видно, что он, не старея, Не меняясь, и думая думу одну, Прогрустил здесь века, Так что члены одеревенели, И теперь, обреченный, сидит За одною и тою же думой И за тою же кружкой пивной, Что стоит рядом с ним на скамейке. И когда я к нему подошел, Он не поднял лица, не ответил На поклон, и не двинул рукой. Только понял я, тихо вглядевшись В глубину его тусклых очей, Что и мне, как ему, суждено Здесь сидеть - у недо'питой кружки, В самом темном углу. Суждена мне такая же дума, Так же руки мне надо сложить, Так же тусклые очи направить В дальний угол избы, Где сидит под мерцающим светом, За дремотой четы королевской, За уснувшей дружиной, За бесцельною пряжей - Королевна забытой страны, Что зовется Ночною Фиалкой. Так сижу я в избе. Рядом - кружка пивная И печальный владелец ее. Понемногу лицо его никнет, Скоро тихо коснется колен, Да и руки, не в силах согнуться, Только брякнут костями, Упадут и повиснут. Этот нищий, как я, - в старину Был, как я, благородного рода, Стройным юношей, храбрым героем, Обольстителем северных дев И певцом скандинавских сказаний. Вот обрывки одежды его: Разноцветные полосы тканей, Шитых золотом красным И поблекших. Дальше вижу дружину На огромных скамьях: Кто владеет в забвеньи Рукоятью меча; Кто, к щиту прислонясь, Увязил долговязую шпору Под скамьей; Кто свой шлем уронил, - и у шлема, На истлевшем полу, Пробивается бледная травка, Обреченная жить без весны И дышать стариной бездыханной. Дальше - чинно, у бочки пивной, Восседают старик и старуха, И на них догорают венцы, Озаренные узкой полоской Отдаленной зари. И струятся зеленые кудри, Обрамляя морщин глубину, И глаза под навесом бровей Огоньками болотными дремлют. Дальше, дальше - беззвучно прядет, И прядет, и прядет королевна, Опустив над работой пробор. Сладким сном одурманила нас, Опоила нас зельем болотным, Окружила нас сказкой ночной, А сама всё цветет и цветет, И болотами дышит Фиалка, И беззвучная кружится прялка, И прядет, и прядет, и прядет. Цепенею, и сплю, и грущу, И таю мою долгую думу, И смотрю на полоску зари. И проходят, быть может, мгновенья, А быть может, - столетья. Слышу, слышу сквозь сон За стенами раскаты, Отдаленные всплески, Будто дальний прибой, Будто голос из родины новой, Будто чайки кричат, Или стонут глухие сирены, Или гонит играющий ветер Корабли из веселой страны. И нечаянно Радость приходит, И далекая пена бушует, Зацветают далёко огни. Вот сосед мой склонился на кружку, Тихо брякнули руки, И приникла к скамье голова. Вот рассыпался меч, дребезжа. Щит упал. Из-под шлема Побежала веселая мышка. А старик и старуха на лавке Прислонились тихонько друг к другу, И над старыми их головами Больше нет королевских венцов. И сижу на болоте. Над болотом цветет, Не старея, не зная измены, Мой лиловый цветок, Что зову я - Ночною Фиалкой. За болотом остался мой город, Тот же вечер и та же заря. И, наверное, друг мой, шатаясь, Не однажды домой приходил И ругался, меня проклиная, И мертвецким сном засыпал. Но столетья прошли, И продумал я думу столетий. Я у самого края земли, Одинокий и мудрый, как дети. Так же тих догорающий свод, Тот же мир меня тягостный встретил. Но Ночная Фиалка цветет, И лиловый цветок ее светел. И в зеленой ласкающей мгле Слышу волн круговое движенье, И больших кораблей приближенье, Будто вести о новой земле. Так заветная прялка прядет Сон живой и мгновенный, Что нечаянно Радость придет И пребудет она совершенной. И Ночная Фиалка цветет. 18 ноября 1905 - 6 мая 1906

---

РАЗНЫЕ СТИХОТВОРЕНИЯ

(1904 - 1908)

  

   * * *

  

  

  Л. Семенову Жду я смерти близ денницы. Ты пришла издалека. Здесь исполни долг царицы В бледном свете ночника. Я готов. Мой саван плотен. Смертный венчик вкруг чела. На снегу моих полотен Ты лампадный свет зажгла. Опусти прозрачный полог Отходящего царя. На вершинах колких елок Занимается заря. Путь неровен. Ветви гибки. Ими путь мой устели. Царски-каменной улыбки Не нарушу на земли. Январь 1904

   * * * Я восходил на все вершины, Смотрел в иные небеса, Мой факел был и глаз совиный, И утра божия роса. За мной! За мной! Ты молишь взглядом, Ты веришь брошенным словам, Как будто дважды чашу с ядом Я поднесу к своим губам! О, нет! Я сжег свои приметы, Испепелил свои следы! Всё, что забыто, недопето, Не возвратится до Звезды - До Той Звезды, которой близость Познав, - сторицей отплачу За всё величие и низость, Которых тяжкий груз влачу! 15 марта 1904

   * * * Ты оденешь меня в серебро,

  И когда я умру, Выйдет месяц - небесный Пьеро,

  Встанет красный паяц на юру. Мертвый месяц беспомощно нем,

  Никому ничего не открыл. Только спросит подругу - зачем

  Я когда-то ее полюбил? В этот яростный сон наяву

  Опрокинусь я мертвым лицом. И паяц испугает сову,

  Загремев под горой бубенцом... Знаю - сморщенный лик его стар

  И бесстыден в земной наготе. Но зловещий восходит угар -

  К небесам, к высоте, к чистоте. 14 мая 1904

   * * * Фиолетовый запад гнетет, Как пожатье десницы свинцовой. Мы летим неизменно вперед - Исполнители воли суровой. Нас немного. Все в дымных плащах. Брыжжут искры и блещут кольчуги. Поднимаем на севере прах, Оставляем лазурность на юге. Ставим троны иным временам - Кто воссядет на темные троны? Каждый душу разбил пополам И поставил двойные законы. Никому не известен конец. И смятенье сменяет веселье. Нам открылось в гаданьи: мертвец Впереди рассекает ущелье. 14 мая 1904

  ВЗМОРЬЕ Сонный вздох онемелой волны Дышит с моря, где серый маяк Указал морякам быстрины, Растрепал у подне'бесья флаг. Там зажегся последний фонарь, Озаряя таинственный мол. Там корабль возвышался, как царь, И вчера в океан отошел. Чуть серели его паруса, Унося торжество в океан. Я покорно смотрел в небеса, Где Она расточала туман. Я увидел Глядящую в твердь - С неземным очертанием рук. Издали' мне привиделась Смерть, Воздвигавшая тягостный звук. Там поют среди серых камней, В отголосках причудливых пен - Переплески далеких морей, Голоса корабельных сирен. 26 мая 1904

  * * * Я живу в глубоком покое. Рою днем могилы корням. Но в туманный вечер - нас двое. Я вдвоем с Другим по ночам. Обычайный - у входа в сени Где мерцают мои образа. Лоб закрыт тенями растений. Чуть тускнеют в тени глаза. Из угла серебрятся латы, Испуская жалобный скрип. В дальних залах - говор крылатый Тех, с кем жил я, и с кем погиб. Одинок - в конце вереницы - Я - последний мускул земли. Не откроет уст Темнолицый, Будто ждет, чтобы все прошли. Раздавив похоронные звуки Равномерно-жутких часов, Он поднимет тяжкие руки, Что висят, как петли веков. Заскрипят ли тяжкие латы? Или гроб их, как страх мой, пуст? Иль Он вдунет звук хриповатый В этот рог из смердящих уст? Или я, как месяц двурогий, Только жалкий сон серебрю, Что приснился в долгой дороге Всем бессильным встретить зарю? 15 июня 1904

   * * * Поет, краснея, медь. Над горном Стою - и карлик служит мне; Согбенный карлик в платье черном, Какой являлся мне во сне. Сбылось немного - слишком много, И в гроб переплавляю медь. Я сам открыл себе дорогу, Не в силах зной преодолеть. Последним шествием украшен, Склонюсь под красный балдахин. И прогремят останки башен С моих довременных вершин. И вольно - смуглая гадалка, Спеша с потехи площадной, Швырнет под сени катафалка Свой воскрешающий запой. Тогда - огромен бледным телом - Я красной медью зазвучу. И предо мною люди в белом Поставят бледную свечу. 4 июля 1904

   * * * Зажигались окна узких комнат, Возникали скудные лучи, Там, где люди сиротливо берегут и помнят Царствия небесного ключи. В этот час и Ты прошла к вечерне, Свой задумчивый и строгий сон храня. На закате поднимался занавес вечерний, Открывалось действие огня. Так, как я, тонуть в небесном равнодушном взгляде Не умел никто, Свободная, поверь! Кто-то ласковый рассыпал золотые пряди, Луч проник в невидимую дверь. И, вступив на звонкий ряд ступеней, Я стоял преображенный на горе - Там, где стая тускло озаренных привидений Простирала руки к догорающей заре. Осень 1904

   * * * Всё бежит, мы пребываем, Вервий ночи вьем концы, Заплетаем, расплетаем Белых ландышей венцы. Всё кружится, круторогий Месяц щурится вверху. Мы, расчислив все дороги, Утром верим петуху. Вот - из кельи Вечной Пряхи Нити кажут солнцу путь. Утром сходятся монахи, Прикрывая рясой грудь. "Всю ли ночь молились в нишах? Всю ли ночь текли труды?" - "Нет, отец, на светлых крышах Ждали Утренней Звезды. Мы молчали, колдовали, Ландыш пел, Она цвела, Мы над прялкой тосковали В ночь, когда Звезда пряла". Сентябрь 1904

   * * *

  

  

   Федору Смородскому Нежный! У ласковой речки Ты - голубой пастушок. Белые бродят овечки, Круто загну'т посошок. Ласковы желтые мели, Где голубеет вода. Голосу тихой свирели Грустно покорны стада. Грусть несказа'нных намеков В долгом журчаньи волны. О, береги у истоков Эти мгновенные сны. Люди придут и растратят Золоторунную тишь. Тяжкие камни прикатят, Нежный растопчат камыш. Но высоко' - в изумрудах Облаки-овцы бредут. В тихих и темных запрудах Их отраженья плывут. Пусть и над городом встанет Стадо вечернее. Пусть Людям предстанет в тумане Золоторунная грусть. 18 октября 1904

   * * * Гроб невесты легкой тканью Скрыт от глаз в соборной мгле. Пресвятая тонкой дланью Охраняет на земле. Кто у гроба в час закатный? Мать и солнечная сень. Третий с ними - благодатный Несмежающийся день. Над ее бессмертной дрёмой Нить Свершений потекла... Это - Третий - Незнакомый Кротко смотрит в купола. 5 ноября 1904

   * * * Тяжко нам было под вьюгами Зиму холодную спать... Землю промерзлую плугами Не было мочи поднять! Ранними летними росами Выйдем мы в поле гулять... Будем звенящими косами Сочные травы срезать! Настежь ворота тяжелые! Ветер душистый в окно! Песни такие веселые Мы не певали давно! 5 ноября 1904

  НОЧЬ Маг, простерт над миром брений, В млечной ленте - голова. Знаки поздних поколений - Счастье дольнего волхва. Поднялась стезею млечной, Осиянная - плывет. Красный шлем остроконечный Бороздит небесный свод. В длинном черном одеяньи, В сонме черных колесниц, В бледно-фосфорном сияньи - Ночь плывет путем цариц. Под луной мерцают пряжки До лица закрытых риз. Оперлась на циркуль тяжкий, Равнодушно смотрит вниз. Застилая всю равнину, Косы скрыли пол-чела. Тенью крылий - половину Всей подлунной обняла. Кто Ты, зельями ночными Опоившая меня? Кто Ты, Женственное Имя В нимбе красного огня? 19 ноября 1904

   * * * Вот - в изнурительной работе Вы духу выковали меч. Вы - птицы. Будьте на отлете, Готовьте дух для новых встреч. Весенних талей вздохи томны, Звездясь, синеет тонкий лед. О, разгадай под маской скромной, Какая женщина зовет! Вам перепутья даль откроют, Призывно засинеет мгла. Вас девы падшие укроют В приюты света и тепла... Открытый путь за далью вольной, Но берегитесь, в даль стремясь, Чтоб голос меди колокольной Не опрокинулся на вас! Ноябрь 1904

  ЕЕ ПРИБЫТИЕ

  1. РАБОЧИЕ НА РЕЙДЕ Окаймлен летучей пеной, Днем и ночью дышит мол. Очарованный сиреной, Труд наш медленный тяжел. Океан гудит под нами, В порте блещут огоньки, Кораблей за бурунами Чутко ищут маяки. И шатают мраки в море Эти тонкие лучи, Как испуганные зори, Проскользнувшие в ночи. Широки ночей объятья, Тяжки вздохи темноты! Все мы близки, все мы братья - Там, на рейде, в час мечты! Далеко за полночь - в дали Неизведанной земли - Мы печально провожали Голубые корабли. Были странны очертанья Черных труб и тонких рей, Были темные названья Нам неведомых зверей. "Птица Пен" ходила к югу, Возвратясь, давала знак: Через бурю, через вьюгу Различали красный флаг... Что за тайну мы хранили, Чьи богатства стерегли? Золотые ль слитки плыли В наши темные кули? Не чудесная ли птица В клетке плечи нам свела? Или черная царица В ней пугливо замерла?.. Но, как в сказке, люди в море: Тяжкой ношей каждый горд. И, туманным песням вторя, Грохотал угрюмый порт.

  2. ТАК БЫЛО Жизнь была стремленьем. Смерть была причиной Не свершенных в мире Бесконечных благ. Небо закрывалось Над морской равниной В час, когда являлся Первый светлый флаг. Ночи укрывали От очей бессонных Всё, что совершалось За чертой морей. Только на закате В зорях наклоненных Мчались отраженья, Тени кораблей. Но не все читали Заревые знаки, Да и зори гасли, И - лицом к луне - Бледная планета, Разрывая мраки, Знала о грядущем Безнадежном дне.

  3. ПЕСНЯ МАТРОСОВ Подарило нам море Обручальное кольцо! Целовало нас море В загорелое лицо! Приневестилась Морская глубина! Неневестная Морская быстрина! С ней жизнь вольна, С ней смерть не страшна, Она, матушка, свободна, холодна! С ней погуляем На вольном просторе! Синее море! Красные зори! Ветер, ты, пьяный, Трепли волоса! Ветер соленый, Неси голоса! Ветер, ты, вольный, Раздуй паруса!

  4. ГОЛОС В ТУЧАХ Нас море примчало к земле одичалой В убогие кровы, к недолгому сну, А ветер крепчал, и над морем звучало, И было тревожно смотреть в глубину. Больным и усталым - нам было завидно, Что где-то в морях веселилась гроза, А ночь, как блудница, смотрела бесстыдно На темные лица, в больные глаза. Мы с ветром боролись и, брови нахмуря, Во мраке с трудом различали тропу... И вот, как посол нарастающей бури, Пророческий голос ударил в толпу. Мгновенным зигзагом на каменной круче Торжественный профиль нам брызнул в глаза, И в ясном разрыве испуганной тучи Веселую песню запела гроза: "Печальные люди, усталые люди, Проснитесь, узнайте, что радость близка! Туда, где моря запевают о чуде, Туда направляется свет маяка! Он рыщет, он ищет веселых открытий И зорким лучом стережет буруны, И с часу на час ожидает прибытий Больших кораблей из далекой страны! Смотрите, как ширятся полосы света, Как радостен бег закипающих пен! Как море ликует! Вы слышите - где-то - За ночью, за бурей - взыванье сирен!" Казалось, вверху разметались одежды, Гремящую даль осенила рука... И мы пробуждались для новой надежды, Мы знали: нежданная Радость близка!.. А там - горизонт разбудили зарницы, Как будто пылали вдали города, И к порту всю ночь, как багряные птицы, Летели, шипя и свистя, поезда. Гудел океан, и лохмотьями пены Швырялись моря на стволы маяков. Протяжной мольбой завывали сирены: Там буря настигла суда рыбаков.

  5. КОРАБЛИ ИДУТ О, светоносные стебли морей, маяки!

  Ваш прожектор - цветок! Ваша почва - созданье волненья,

  Песчаные косы! Ваши стебли, о, цвет океана, крепки, И силен электрический ток!

  И лучи обещают спасенье Там, где гибнут матросы! Утро скажет: взгляни: утомленный работой,

  Ты найдешь в буруна'х

  Обессиленный труп, Не спасенный твоею заботой, С остывающим смехом на синих углах

  Искривившихся губ... Избежавший твоих светоносных лучей, Преступивший последний порог...

  Невиди'м для очей,

  Через полог ночей На челе начертал примиряющий Рок:

  "Ничей". Ты нам мстишь, электрический свет! Ты - не свет от зари, ты - мечта от земли, Но в туманные дни ты пронзаешь лучом

  Безначальный обман океана... И надежней тебя нам товарища нет: Мы сквозь зимнюю вьюгу ведем корабли, Мы заморские тайны несем, Мы под игом ночного тумана... Трюмы полны сокровищ! Отягченные мчатся суда!.. Пусть хранит от подводных чудовищ Электричество - наша звезда! Через бурю, сквозь вьюгу - вперед! Электрический свет не умрет!

  6. КОРАБЛИ ПРИШЛИ Океан дремал зеркальный, Злые бури отошли. В час закатный, в час хрустальный Показались корабли. Шли, как сказочные феи, Вымпелами даль пестря. Тяжело согнулись реи, Наготове якоря. Пели гимн багряным зорям, Вся горя, смеялась даль. С голубым прощальным морем Разлучаться было жаль. А уж там - за той косою - Неожиданно светла, С затуманенной красою Их красавица ждала... То - земля, о, дети страсти, Дети бурь, - она за вас! - Тяжело упали снасти. Весть ракетой понеслась.

  7. РАССВЕТ Тихо рассыпалась в небе ракета, Запад погас, и вздохнула земля. Стали на рейде и ждали рассвета, Ночь возвращенья мечте уделя. Сумерки близятся. В утренней дрёме Что-то безмерно-печальное есть. Там - в океане - в земном водоеме - Бродит и блещет пугливая весть... Белый, как белая птица, далёко Мерит и выси и глуби - и вдруг С первой стрелой, прилетевшей с востока, Сонный в морях пробуждается звук. Смерть или жизнь тяготеет над морем, Весть о победе - в полете стрелы. Смертные мы и о солнце не спорим, Знаем, что время готовить хвалы. Кто не проснулся при первом сияньи - Сумрачно помнит, что гимн отзвучал, Чует сквозь сон, что утратил познанье Ранних и светлых и мудрых начал... Но с кораблей, испытавших ненастье, Весть о рассвете достигла земли: Буйные толпы, в предчувствии счастья, Вышли на берег встречать корабли. Кто-то гирлянду цветочную бросил, Лодки помчались от пестрой земли. Сильные юноши сели у весел, Скромные девушки взяли рули. Плыли и пели, и море пьянело... . . . . . . . . . . . . . . . . 16 декабря 1904

  МОЕЙ МАТЕРИ Помнишь думы? Они улетели. Отцвели завитки гиацинта. Мы провидели светлые цели В отдаленных краях лабиринта. Нам казалось: мы кратко блуждали. Нет, мы прожили долгие жизни... Возвратились - и нас не узнали, И не встретили в милой отчизне. И никто не спросил о Планете, Где мы близились к юности вечной... Пусть погибнут безумные дети За стезей ослепительно млечной! Но в бесцельном, быть может, круженьи - Были мы, как избранники, нищи. И теперь возвратились в сомненьи В дорогое, родное жилище... Так. Не жди изменений бесцельных, Не смущайся забвеньем. Не числи. Пусть к тебе - о краях запредельных Не придут и спокойные мысли. Но, прекрасному прошлому радо, - Пусть о будущем сердце не плачет. Тихо ведаю: будет награда: Ослепительный Всадник прискачет. 4 декабря 19