златой,
Он владеет влажной тучей,
Словно девой молодой.
У Перуна мысли быстры,
Что захочет - так сейчас,
Сыплет искры, мечет искры
Из зрачков сверкнувших глаз.
У Перуна знойны страсти,
Но, достигнув своего,
Что любил он - рвет на части,
Тучу сжег - и нет его.
РАЙСКИЕ ПТИЦЫ
На Макарийских островах,
Куда не смотрят наши страны,
Куда не входят смерть и страх
И не доходят великаны, -
На Макарийских островах
Живут без горя человеки,
Там в изумрудных берегах
Текут пурпуровые реки.
Там камни ценные цветут,
Там все в цветенье вечно юном,
Там птицы райские живут -
Волшебный Сирин с Гамаюном.
И если слышим мы во сне
Напев, который многолирен,
В тот час в блаженной той стране
Поет о счастье светлый Сирин.
И если звоном нежных струн
Ты убаюкан, засыпая,
Так это птица Гамаюн
Поет в безвестном, голубая.
СВЕТОВИТ
Мне снится древняя Аркона,
Славянский храм,
Пылают дали небосклона,
Есть час громам.
Я вижу призрак Световита
Меж облаков,
Кругом него - святая свита
Родных богов.
Он на коне - и слишком знает
Восторг погонь,
О, вихри молний нагоняет
Тот белый конь.
Он бросил алую Аркону,
Туман завес,
И льнет к нетронутому лону,
К степям небес.
Он позабыл священность красных
Заклятых стен
Для свежей радости неясных
Измен, измен.
И рог с вином им брошен в храме,
И брошен лук,
И с ним несется небесами
Громовый звук.
Славянский мир объят пожаром,
Душа горит.
К каким ты нас уводишь чарам,
Бог Световит?
Дополнение 1
БОГИНЯ ГРОМОВНИЦА
Девица волшебная, богиня Громовница,
Моя полюбовница
Лежала в гробу.
И ветры весенние плакали жалостно.
И с воплями, яростно,
Играли на флейтах и дули в трубу.
Покойница юная - о, с косами русыми
И с рдяными бусами
На шее своей -
Белела застылая, словно дремотная
Купава болотная,
Что еле раскрылась среди камышей.
Девица волшебная, богиня-Громовница,
Душа-полюбовница,
Ты крепко ли спишь?
Ужели ты вновь не исполнишься силою
Пред богом Ярилою,
Не вспрянешь со смехом, разрушивши тишь?
Проснулась, проснулась ты! Я молньями рдяными
Взмахнул над туманами,
О, слава мечу!
Какая ты светлая с этими маками,
Ты мчишься над мраками,
Ворчат твои громы, рычат они. Чу!
ЗАКЛИНАТЕЛЬНИЦА ГРОЗ
Красной калиной покой свой убрав,
Принеся в него много лесных, стреловидных,
как будто отточенных, трав,
Я смотрю, хорошо ль убрана моя хата,
И горит ли в ней серебро, ярко ли злато.
Все как и нужно кругом.
Мысли такие же в сердце, сверкают, цветятся огнем,
Сердце колдует -
Что это? Что это там за окном?
Дрогнула молния в небе! Темнеет оно. Негодует?
Или довольно, что в этом вот сердце пожар?
Ветер прерывисто дует.
Гром.
Гулко гремит за ударом удар.
Длится размах громового раската.
Светится золотом малая хата.
И, опоясан огнем,
В брызгах, в изломах червленого злата,
В рокотах струн,
Сея алмазы продольным дождем,
В радостях бури, в восторге возврата,
Мчится - Перун.
ПРИМЕЧАНИЯ
Поток (стр. 246).- Поток (Потык) - герой русских былин, сюжеты которых
использованы в вольном переложении в комментируемом стихотворении (ср.:
"Былины", в 2-х томах, т. 2. М., 1958, с. 9-49).
Две реки (стр. 248). - Богатырь справедливый - Илья Муромец. Гридня -
здесь: княжеская дружина.
Целебная криница (стр. 249).- Криница - родник, колодец.
Северные (стр. 250).- Предвосхитили Колумба. - Экспедиции Колумба,
приведите к открытию Америки, были совершены в 1492-1503 гг.; скандинавские
мореплаватели достигли северных берегов Америки (Винланда) около 900 г.
Норга - Норвегия. Викинги - см. примеч. к с. 197. Скальд. - Имеется в виду
норвежский драматург Г. Ибсен (1828-1906). Сальнее - герой драмы Ибсена
"Строитель Сольнес" (1892), архитектор, в характере которого переплетаются
исконные "скандинавские" черты с чертами ницшеанскими, осуждаемыми Ибсеном.
Майя - героиня драмы Ибсена "Когда мы, мертвые, пробуждаемся" (1899). Один,
Тор - см. примеч. к с. 201. Перун - см. примеч. к с. 235. ...тайновидец наш
безумный и кудесник русской речи...- по-видимому, Ф. М. Достоевский и А. С.
Пушкин. Ярило - см. примеч. к с. 197. Илья - Илья Муромец.
Славянское древо (стр. 251). - Лель - мнимое славянское языческое
божество любви и брака. Криница - см. примеч. к с. 249.
Райские птицы (стр. 254). - Макарийские острова (греч. миф.) - "острова
блаженных" (по имени царя острова Лесбос Макария; makaros - "блаженный",
"счастливый"). Сирин, Гамаюн-в древнерусской литературе и народных
сказаниях фантастические птицы с лицом женщины.
Световит (стр. 254).- Световит - языческий бог балтийских славян.
Аркона - славянский город на острове Рюген, религиозный центр, где находился
храм Световита; в 1169 г. разрушен датским королем Вольдемаром I.
Дополнение 2
Народные поверья -
Неполные страницы,
Разрозненные перья
От улетевшей птицы.
Она вот тут сидела
На камне самоцветном,
И пела здесь так смело
О сне своем заветном.
О том заморском крае,
Где Море с Небом слито.
Где дума, в вечном Мае.
Цветами перевита.
Где светов зарождены,
Где завершены мраков,
Где видит ум сплетенье
Всего как вещих знаков.
Пропела, улетела,
Пред взором лишь зарница,
Лишь видишь - здесь блестела
Воистину Жар-Птица.
ВОРОЖБА
ЗНАК: ХРИЗОЛИТ
Хризолит, зеленовато-золотистый, столь
великим обладает холодом, что, приложив
его к лицу, умеряют жар горячки. От Звезды
зовущейся Северным Венцом дар он этот имеет.
И хорош он дабы прогонять видения.
Жан де ля Тай де Бондаруа
ЗАГОВОР НА ПОСАЖЕНИЕ
ПЧЕЛ В УЛЕЙ
Пчелы роятся,
Пчелы плодятся,
Пчелы смирятся.
Стану я на Восток,
Свод небесный широк,
А в саду у меня тесный есть уголок.
Беру я пчелу, и в улей сажаю,
Вольную, в тесном и темном, пчелу замыкаю.
Ее, золотую, жалею,
Беседую с нею,
Любя.
Не я в этот улей сажаю тебя,
Белые звезды, и месяц двурогий,
И Солнце, что светит поляне отлогой,
Сажают тебя, укорачивают,
В улей тебя заколачивают.
Сиди же, пчела, и роись,
На округ на мой лишь садись,
И с белых, и с красных, и с синих цветов
пыль собирать не ленись.
А тебя я, пчелиная матка, замыкаю на все пути,
Чтоб тебе никуда не идти,
Запираю замком,
Расставайся со днем,
Ты во тьме уж усладу себе улучи,
Под зеленый куст, в Океан я бросаю ключи.
А в зеленом кусте грозна Матка сидит,
Маткам старшая всем,
И сидит, и гудит -
Непокорную жечь! Непокорна зачем!
В луг за цветами, цветик есть ал,
Белый и синий расцвел.
Матка гудит. Семьдесят семь у ней жал,
Для непокорных пчел.
Будьте ж послушными, пчелы,
Пусть отягчится, как гроздь полновесный,
Меж цветов светло-вольных и кельею тесной,
Рой ваш веселый.
С вами в союз я вошел,
Слово я твердо сказал,
Его повторять я не стану.
За непокорище ж тотчас под куст, к Океану,
Там Матка старшая сидит, и семьдесят семь у ней жал,
Семьдесят семь у ней жал,
Для непокорных пчел!
ЗАГОВОР НА ЗЕЛЕНУЮ ДУБРОВУ
Я по острову хожу,
Через все леса гляжу,
По прогалинам и мракам,
По оврагам, буеракам,
Дуб, береза, липа, ель,
Ива, жимолость, и хмель,
И калина, и рябина,
И дрожащая осина.
Я по всем гляжу ветвям,
По листам, и по цветам,
Я зову мою дуброву, -
Быть бы живу мне, здорову: -
Подступясь к ней зверь и гад,
Чтоб сейчас же шли назад,
Чтоб не шли к нам люди злые,
Ведьмы, вихри, водяные,
Чтоб в дуброве, под листвой,
Сам себе я был большой,
Чтобы листья мне, в шуршаньи,
Были в тихом послушаньи,
Чтобы легкий ветер к нам
Шел, танцуя, по верхам.
ЗАГОВОР ПРОТИВ ЗМЕИ
Змея-Медяница, старшая меж змей,
Зачем учиняешь изъяны, и жалишь, и жалишь людей?
Ты, с медным гореньем в глазах своих злых,
Собери всех родных и чужих,
Не делай злодейств, не чини оскорбления кровного,
Вынь жало из тела греховного,
Чтоб огонь отравы притих.
А ежели нет, - я кару придумал тебе роковую,
Тучу нашлю на тебя грозовую,
Тебя она частым каменьем побьет,
Молнией туча пожжет,
Успокоишься,
От тучи нигде не укроешься,
Ни под колодой, ни под межой,
Ни на лугу, ни в поле,
Ни в темном лесу, ни за травой,
Ни в норе, ни в овраге, в подземной неволе.
Чур меня, чур!
Сниму я с тебя, Медяница, двенадцать шкур,
Все разноцветные,
Глазу заметные,
И иные, для глаз неприметные,
Тебя самое сожгу,
По чистому полю развею!
Слово мое не прейдет, горе и смерть врагу,
Слово мое как Судьба, бойся встречаться с нею!
ЗАГОВОР РАТНИКА
Под морем Хвалынским стоит медный дом,
Закован Змей огненный в доме том,
Под Змеем под огненным ключ семипудовой,
От светлого терема, с богатырской броней.
По Волге широкой, по крутым берегам,
Плывет Лебедь белая, по синим волнам,
Ту Лебедь поймаю я, схватаю ее,
Ты, Лебедь исполни мне желанье мое.
На море Хвалынское лети поскорей,
Сделай так, чтоб заклеван был огненный Змей,
Из-под Змея достань мне ключ семипудовой,
Лети себе после на Волгу домой.
"До моря Хвалынского не мне долетать,
И Змея, что в пламени, не мне заклевать,
И мне ль дотащить ключ семипудовой,
Отпусти меня лучше за совет дорогой.
На Буяне на острове - для тебя это клад -
Ворон есть, он всем воронам старший брат,
Злою Ведьмою Киевской он посажен,- так вот,
Долетев до огнистого, Змея он заклюет." -
Как мне Лебедь поведала, так я сделал, пошел,
И в лесу с злою Ведьмою я избушку нашел,
Злая Ведьма упрямилась: - Что, мол, Ворон! Что в нем!
Но сказала, помчался он, прилетел в медный дом.
Он разбил медный дом, он уважил меня,
Змея он заклевал, не страшася огня,
Он достал и принес мне ключ семипудовой,
Отпер терем я светлый, и владею броней.
В этой бранной одежде, все вперед я, вперед,
Ни стрела не достанет, ни пищаль не убьет.
Сим моим заговором оградившись, иду.
Ворон, Ворон, о, Ворон, враг желанен, я жду!
ЗАГОВОР ОТ ПОГАСШИХ
Иду я в чистом поле,
На светлой вольной воле,
Навстречу мне бегут,
Свились в крученый жгут,
Семь духов с полудухами,
Все черные, все злые,
Охочие до зла.
Семь духов с полу духами,
Моя душа светла,
Все злости - мне чужие,
Что делать вместе нам?
Идите к старикам,
Со злобными старухами,
Со злобными,
Надгробными,
Бегите в старость - там,
Обширная как нива,
Всегда вам есть пожива,
Я - вёсны длю,
Я то люблю,
Что юно и красиво.
Подальше от меня
Погасших вы держите,
Бегите же, спешите,
Не тьме быть с светом дня,
Прочь, дальше от меня!
ЗАГОВОР ХМЕЛЯ
Хмель я, смеющийся Хмель,
Пчела прожужжит, или шмель,
Все цветет расцветающий Хмель.
Хмель я, пьяню я, и млею,
Снова, в похмельи, хмелею.
И поет, разливаясь, свирель.
Все я цвету да гуляю,
Сам я себя выхваляю: -
Нет меня, Хмеля, сильней,
Нет веселей и хмельней.
Стар меня знает и мал,
Хмеля, как вешнего Леля,
Царь не один восхва