Баласогло Александр Пантелеймонович - Стихотворения

="justify">   Один Языков, может статься,

  

  

   Как выраженье сам себя,

  

  

   Учась, студентствуя, любя,

  

  

   Умел по-русски выражаться;

  

  

   И, может быть, еще досель

  

  

   Не перестал в странах ученых

  

  

   Учиться просто у мудреных,

  

  

   Не льстясь на гниль и скороспель

  

  

   Они, сознав свои дороги,

  

  

   Одни хотели и могли,

  

  

   Ища в учении помоги,

  

  

   Открыть, где клад родной земли.

  

  

   И вот зачем умолкли оба,

  

  

   И уж один, как Русь ни плачь,

  

  

   Не запоет теперь из гроба,

  

  

   Как пел меж бурь и неудач.

  

  

   Ей остается лишь надежда,

  

  

   Что он дал всем такой толчок,

  

  

   Что и всеведа и невежда

  

  

   Дадут грядущему оброк,

  

  

   И, исполняя религиозно

  

  

   Заветы гения, страна

  

  

   Сознает рано или поздно

  

  

   Идею собственного сна.

  

  

   Я говорю, что мир восплещет,

  

  

   Когда мы ринемся в него,

  

  

   Когда в нем молнией заблещет

  

  

   Штык примирителей всего.

  

  

   Когда вторым Наполеоном

  

  

   Мы их рассудим и уймем,

  

  

   И этот мир, объятый стоном,

  

  

   Одушевим своим умом, -

  

  

   Тогда опять замыслит здраво

  

  

   Одной идеей целый свет,

  

  

   И, оцененный величаво,

  

  

   Восстанет в лаврах наш поэт.

  

  

   Благословенно же то время,

  

  

   Когда он жил и процветал!

  

  

   Благословим же род и племя,

  

  

   К которым он принадлежал!

  

  

   Блажен тот взор, который видел

  

  

   Его разумные черты,

  

  

   Который светски не обидел

  

  

   Его высокой простоты.

  

  

   Блажен, кому еще сдается,

  

  

   В уединеньи и в шуму,

  

  

   Что будто голос раздается,

  

  

   Знакомый чувству и уму.

  

  

   Блажен, кто понял в человеке

  

  

   Его достоинство и нрав,

  

  

   И, полюбив в библиотеке,

  

  

   Не разлюбил в пылу забав;

  

  

   Чья, может статься, симпатия

  

  

   Дышала розами певцу,

  

  

   Иль чьих советов энергия

  

  

   Крепила силы мудрецу.

  

  

   Но - вы несказанно блаженней,

  

  

   Ценя его нежнее всех:

  

  

   Вам жить, что миг, благословенней,

  

  

   Вам, что ни час, то сто утех!

  

  

   Кто облегчал ему гоненье,

  

  

   Кто говорил ему: живи!

  

  

   Когда постигло заточенье

  

  

   Любимца славы и любви,

  

  

   Кто умирял его роптанья,

  

  

   Пред кем он праздновал душой?

  

  

   Ум одинокого страданья,

  

  

   Не разумеемый толпой!

  

  

   Кто извинял его ошибки,

  

  

   Причуды гения в борьбе,

  

  

   И всемогуществом улыбки

  

  

   Мирил певца к его судьбе?

  

  

   Кто приводил всё это в действо,

  

  

   Не ждя ни лести, ни молвы?

  

  

   Не ваше ль милое семейство,

  

  

   Не вы ли сами? - Сто раз вы!

  

  

   Примите ж вы за ваши чувства

  

  

   Мой недостойный фимиам:

  

  

   Когда б он жив был, жрец искусства,

  

  

   Не я, а он кадил бы вам.

  

  

   Но так как он уж нас оставил,

  

  

   Примите жертву от меня:

  

  

   И я пока живу для правил,

  

  

   Для Прометеева огня.

  

  

   Я не наискивался с лестью,

  

  

   Я слишком дико горд умом, -

  

  

   Но всей оказанной мне честью

  

  

   Я сделан вашим должником.

  

  

   И что скрывать: я рад глубоко,

  

  

   Что мне судьба моя сама

  

  

   Дает гордиться одиноко

  

  

   Вниманьем вашего ума.

  

  

   Приемом темного счастливца

  

  

   В тот самый круг, где вхож был он,

  

  

   Вы ободрили горделивца

  

  

   На весь его душевный сон.

  

  

   Мои ценители в особах,

  

  

   Дававших гению приют!

  

  

   Мой бедный дар, убитый в пробах,

  

  

   Освистан всюду, но не тут!

  

  

   Я тут, где лучшая оценка

  

  

   Всегда была его трудам, -

  

  

   И нет искусного оттенка

  

  

   Моим презренным судиям!

  

  

   И мог ли думать я, читая

  

  

   Тринадцать лет тому назад,

  

  

   Под говор мутного Дуная,

  

  

   О силе соротских наяд,

  

  

   О жаре в полдень, летней буре,

  

  

   Закате солнца и о том.

  

  

   Как воз <тот>, чудо по фигуре,

  

  

   Считает бревна колесом, -

  

  

   Что в захолустье черноморском,

  

  

   Узнав про Сороть и Неву,

  

  

   Сойдусь, мечтатель о Тригорском,

  

  

   С его жильцами наяву!..

  

  

   О, пусть слепая воля рока

  

  

   Меня с певцами развела,

  

  

   Пусть не увижу, как Востока,

  

  

   Я меценатного села:

  

  

   Но я узнал, кого там пели

  

  

   Они, высокие, - и мне

  

  

   Отрадно вторить на свирели

  

  

   Их гимну, вечному вдвойне.

  

  

   Я вижу вас в кругу всех ваших,

  

  

   И, ум опальной головы,

  

  

   Пою без лир их, пью без чаш их,

  

  

   Да мирно здравствуете вы!

  

  

   Да улыбается вам счастье,

  

  

   Как ваша милая семья,

  

  

   И да найдется беспристрастье,

  

  

   Чтоб было строже к вам, чем я.

  

  

   А я давно благословляю

  

  

   Свою бесцветную судьбу,

  

  

   Что я хоть изредка видаю

  

  

   Тех, кто постиг мою борьбу.

  

  

   И что, гонявшись так напрасно

  

  

   За тем, кого теперь - увы! -

  

  

   Уж и оплакивать опасно,

  

  

   Я очутился там, где вы:

  

  

   Где есть ценящие в столице -

  

  

   По виду русской - русский ум;

  

  

   Где мнится мне, хоть он в гробнице,

  

  

   Его приходом всякий шум;

  

  

   Где мысль его авторитета

  

  

   Цветет живей его письмен

  

  

   И где бессмертный лавр поэта

  

  

   Уж обнял буквы всех имен.

  

  

   8 февраля 1840

  

  

  

  

  ПРИМЕЧАНИЯ

  Сборник стихотворений поэтов-петрашевцев впервые вышел в Большой серии "Библиотеки поэта" в 1940 г. Этот сборник был составлен и прокомментирован В. Л. Комаровичем, погибшим в годы Великой Отечественной войны во время блокады Ленинграда. В. Л. Комарович отдал много труда и времени, чтобы разыскать в многочисленных газетах, журналах, сборниках 1840-х и частично 50-60-х гг. стихотворные тексты давно забытых авторов. Задача составителя осложнялась тем, что ни один из поэтов - членов кружка Петрашевского, кроме Плещеева, никогда не переиздавал своих стихов, не выпускал их отдельными сборниками. Поэтому В. Л. Комаровичу пришлось не только отыскивать эти стихи путем сплошного просмотра всей без исключения периодики того времени, но и впервые решать все вопросы, связанные с определением авторства, отбором произведений, работой над текстом и т. д.

  Характеризуя те принципы, которые легли в основу первой публикации наследия поэтов-петрашевцев, В. Л. Комарович в своих комментариях к сборнику указывал на крайнюю неоднородность происхождения собранных им текстов. Если стихи Плещеева не раз были переизданы самим поэтом, а затем выдержали ряд посмертных изданий, то А. И, Пальм и С. Ф. Дуров печатались только в периодической прессе. Д Д. Ахшарумов вообще не публиковал своих юношеских стихов: они вошли в его книгу "Из моих воспоминаний" (СПб., 1905) лишь в качестве автобиографических документов. Наконец, стихи А. П. Баласогло сохранились в полуанонимном издании. При такой разнохарактерности текстов, включенных в книгу, естественно, были различны и текстологические принципы, которыми руководствовался составитель, работая над тем или иным ее разделом. Так, в сборник включены только избранные стихи Плещеева, наиболее характерные для него как петрашевца (при этом ранние произведения взяты почти все). Зато стихотворения Дурова, никогда не собиравшиеся вместе, представлены по возможности полностью. Это относится и к переводам, которые преобладают в его наследии; они приравнены к оригинальным произведениям и собраны целиком, в то время как в раздел, посвященный Плещееву, включены только наиболее значительные его переводы, важные для понимания общественно-литературной позиции автора.

  Подобно Дурову, с возможной полнотой представлены также Ахшарумов и Пальм. Ахшарумов - потому что все его стихи тесно связаны с идеологией и процессом петрашевцев; стихи же Пальма, за исключением нескольких особенно слабых пьес, не стоило подвергать отбору, потому что они, целиком вмещаясь в пределы 40-х гг., наглядно отражают типичный для поэзии той эпохи переход от литературных жанров и форм пушкинской школы и Лермонтова к поэтике и темам Некрасова.

  Баласогло представлен в сборнике лишь наиболее характерными стихотворениями, ввиду хронологического несовпадения его поэтической деятельности с возникновением и деятельностью кружка петрашевцев.

  Материал книги расположен в хронологической последовательности, причем первое место предоставлено тем поэтам, деятельность которых ограничивается пределами 40-х гг. (Баласогло, Пальм, Ахшарумов). Та же хронологическая последовательность, по возможности, соблюдена и внутри каждого из пяти разделов (по числу поэтов): однако при отсутствии рукописей и авторской датировки часто приходилось руководствоваться только датами первых прижизненных публикаций. Все эти даты в тексте сборника приводятся в угловых ско бках. Даты, обозначающие время написания произведения, и авторские и редакторские, даются без скобок.

  Что касается работы над самим текстом, то она сводилась или к сличению нескольких разновременных изданий поэта, или к сверке посмертного издания с единственной авторской журнальной публикацией, или - чаще всего - просто к извлечению произведений из старинных альманахов, газет и журналов. Как правило, воспроизведению в основной части книги подлежал последний, исправленный самим автором вариант. Только в особых случаях предпочтение отдавалось варианту первоначальному, когда позднейший был явно продиктован цензурой. Впрочем, заглавия часто сохранялись от редакций первоначальных - в тех случаях, когда поэт заменял их при переиздании простым указанием, что пьеса - переводная ("Из В. Гюго", "Из Р. Прутиа" и т п.). Все эти случаи оговорены в примечаниях. Туда же отнесены некоторые ценные варианты. Если в примечаниях указывается только первая публикация, то это означает, что она в то же время является и единственным источником текста.

  Настоящий сборник составлен на основе издания 1940 г. В тоже время состав книги несколько изменен и перестроен. В новом издании более последовательно выдержан хронологический принцип в расположении стихотворных текстов внутри каждого отдела. В раздел "Приложение" не включены стихи В. Д. Ахшарумова, М. И. Попова, М. П. Ковалевского, поскольку эти авторы не имели непосредственного отношения к кружку петрашевцев. С другой стороны, издание пополнено произведениями, не вошедшими в сборник 1940 г. (Сведения о новых текстах см. в справочных заметках к примечаниям.) В примечания В. Л. Комаровича внесены необходимые исправления и дополнения. Тексты некоторых стихотворений публикуются с поправками, которые оговариваются в примечаниях.

  

   Условные сокращения, принятые в примечаниях

  БЛ - Всесоюзная библиотека СССР им, В. И. Ленина.

  ГПБ - Государственная публичная библиотека им. М. Е. Салтыкова-Щедрина (Ленинград).

  изд. 1846 г. - Стихотворения А. Плещеева. 1845-1846. СПб.. 1846.

  изд. 1858 г. - Стихотворения А. Н. Плещеева. СПб., 1858. Издание А. Смирдина сына и К£.

  изд. 1861 г. - Стихотворения А. Н. Плещеева. Новое издание, значительно дополненное. М., 1861.

  изд. 1887 г. - Стихотворения А. Н. Плещеева. (1846-1886). С портретом автора. М., 1887. Издание В. М.

  изд. 1948 г. - А. Плещеев. Стихотворения. Вступительная статья, подготовка текста и примечания А. В. Федорова. "Советский писатель", "Библиотека поэта", Большая серия. 1948.

  ИЛ - "Иллюстрация"

  ИРЛИ - Институт русской литературы Академии наук СССР (Ленинград)

  ЛГ - "Литературная газета"

  Петрашевцы, 1 - Петрашевцы в воспоминаниях современников. Сборник материалов. Составил П. Е. Щеголев с предисловием Н. Рожкова. М.-Л., 1926.

  Петрашевцы, 2 - Петрашевцы. Сборник материалов. Редакция П. Е. Щеголева. т. 2. М.-Л., 1927.

  Петрашевцы, 3 - Петрашевцы. Сборник материалов. Редакция П. Е. Щеголева, т. 3. М.-Л., 1928.

  РВ - "Русский вестник"

  С - "Современник"

  сб. 1940 г. - Поэты-петрашевцы. Редакция текста и примечания В. Л. Комаровича, вступительная статья В. В. Жданова. "Советский писатель", "Библиотека поэта", Большая серия. 1940.

  

  

  

   А. П. БАЛАСОГЛО

  Известное нам поэтическое наследство Баласогло исчерпывается посланием А. Н. В<ульф> и тридцатью тремя стихотворениями, помещенными в сборнике "Стихотворения Веронова" (СПб., 1838, стр. 117-209). Из них в настоящем издании публикуются восемь лучших. За пределами сборника остаются следующие стихотворения: "Соловью (Подражание новогреческому)", "Ревель", "Первое понятие о любви", "Нечто", "Крапива", "Сонет" ("Везде и все поют и пели дев..."), "Сказка из были", "Упреки", "Разговор", "Толпе", "Надежда", "Эпиграмма" ("Прекрасен мир и в самой буре..."), "История неизвестной картины", "Так, дева, так: мне это рок воздал...", "Нет, не могу. Постой!.. простыл и след!..", "Ворожея", "В альбом", "Эпиграмма" ("Дивишься ты, что Митридат..."), "Презрела ты меня, но рано или поздно...", "Сонет" ("Ты не поймешь, красавица, поэта..."), "Чего ты рыщешь, франт? - Иди сюда с лорнетом...", "К Я. М", "М.", "Элегия", "Ожидание (Подражание Шиллеру)".

  Прорицание (стр. 53). Впервые - "Стихотворения Веронона" СПб., 1838, стр. 129-132.

  Противоположность (стр. 55). Впервые - там же, стр 142-147. В 56-й строке цензурный пропуск предположительно восстанавливается по смыслу: "Истертым <образом> киот". Киот - створчатая рама или остекленный шкаф для икон.

  Раздел (стр. 57). Впервые - там же, стр. 172-174.

  Исповедь (стр. 59). Впервые - там же, стр. 174-182.

  Гений (стр. 60). Впервые - там же, стр. 183-185.

  Лишний (стр. 61). Впервые - там же, стр. 189-191.

  Приметы (стр. 62). Впервые - там же, стр. 200-202. Зоофит - до середины XIX в. зоофитами назывались организмы, средние между растениями и животными.

  Возвращение (стр. 63). Впервые - там же, стр. 202-205. В тексте "Стихотворений Веронова" в строке "Где б ум был волен..." имеется цензурный пропуск. В изд. 1940 г. В. Л. Комарович попытался восстановить пропуск: "Где б ум был волен, <где б царь не тиранствовал>". Ввиду того, что это чтение основано только на догадке, в настоящем издании оно не воспроизводится. О'Коннель Даниэль (1775-1847) - крупный ирландский общественный деятель, адвокат; боролся за независимость Ирландии. "...А нам - лишь росла б трын-трава!" - в этих словах, возможно, содержится намек на известную песню К. Ф. Рылеева и А. А. Бестужева:

  

  

  

  Ах, где те острова,

  

  

  

  Где растет трын-трава,

  

  

  

  Братцы...

  А. Н. В. (стр. 65). Впервые опубликовано по неизвестно где находящейся рукописи А. Бемом в "Пушкинском сборнике памяти профессора С. А. Венгерова". М.-П., 1922, стр. 202-209. Печ. по этому тексту, с исправлением явных опечаток или описок. В строке 30-й от конца одно слово осталось неразобранным в рукописи. Предположительное чтение его дается в угловых скобках. Под инициалами А. Н. В. скрывается, по мнению А. Бема, Алексей Николаевич Вульф, сосед по имению и приятель Пушкина, автор известных "Дневников". Вероятнее, однако, что стихотворение посвящено Анне Николаевне Вульф: на это указывают некоторые строки, например, "не я, а он кадил бы вам...", явно обращенные к женщине. И в городке глухих невежд - в Херсоне, где родился Баласогло и провел детство. Тригорское - имение Вульфов в Псковской губернии, неподалеку от Михайловского. Весь Тучков - торговый поселок при крепости Измаил (в Бессарабии), основанный в 1810-1811 гг. генералом Тучковым. "Московский вестник" - журнал, издававшийся в 1827-1830 гг. М. П. Погодиным, орган "любомудров"; в нем поместил несколько произведений Пушкин, "Телеграфа - т, е. "Мскжовский телеграф", популярный журнал, издававшийся в 1825-1834 гг. Н. А. Полевым. "Пчела" - т. е. "Северная пчела", газета, издававшаяся реакционным журналистом Ф. В. Булгариным. "Злой "Инвалид" - подразумевается газета "Русский инвалид", которую с 1822 г. редактировал А. Ф. Воейков, автор "Дома сумасшедших", сатиры на писателей-современников. "Новости литературы" - журнал, выходивший в Петербурге в 1822-1826 гг. в качестве литературных прибавлений к "Русскому инвалиду". В этом журнале печатались стихи Пушкина, Жуковского, Баратынского, Рылеева, Дельвига и др. поэтов 20-х гг. Тиртеевский - от Тиртея, древнегреческого поэта VII-VI вв. до н. э. Согласно преданию, Тиртей воодушевлял спартанцев своими песнями на военные подвиги. Мур Томас (1779-1852) - английский поэт-романтик, автор знаменитых "Ирландских мелодий". Ознобишин Дмитрий Петрович (1804-1877) - поэт 1820-1840-х гг.; часто печатался в журналах и альманахах. С ареной "тигров" - тигром, как и львом, в 1830-1840-е гг. называли светского покорителя женских сердец, денди. Амвон - возвышение в церквах, с которого произносились проповеди. Равельяк Франсуа (1578-1610) - убийца французского короля Генриха IV. "Зачем, зачем они хоронят..." и т. д. - отрывок, начинающийся этой строкой, представляет ценность как свидетельство очевидца похорон Пушкина. Согласно формулярному списку, Баласогло с 1836 по 1839 г. состоял на службе в департаменте народного просвещения и, следовательно, должен был в январе - феврале 1837 г. находиться в Петербурге. Вынос тела Пушкина в придворную Конюшенную церковь состоялся в ночь с 31 января на 1 февраля, отпевание же - утром 1 февраля; эти два момента и имеет в виду в своем стихотворении Баласогло. Плерезы - траурная обшивка из белых полос (франц.). Каннин - возможно, Каннинг Джордж (1770-1827), крупный государственный деятель Англии. "И, может быть, еще досель..." и следующие две строки относятся к поэту Н. М. Языкову и имеют в виду его пребывание за границей, где он прожил с 1838 по 1843 г. "И мог ли думать я, читая..." и следующие три строки - пересказ соответствующих мест из стихотворения Языкова "Тригорское" (1826), посвященного П. А. Осиповой, матери А. Н. Вульф. Сороть - река возле Тригорского и Михайловского.