Бахтурин Константин Александрович - Стихотворения

ою,

  

  

   Душа печальна и нема.

  

  

   Живу в забвеньи сиротою,

  

  

   Нет грез для сердца и ума.

  

  

   Когда ж опять во мне проснется

  

  

   Порыв любви, порыв весны?

  

  

   Когда же чувство отзовется

  

  

   На глас знакомой старины?

  

  

   Мое молчит воображенье,

  

  

   Как льдом покрытая река.

  

  

   Приди, былое наслажденье,

  

  

   Рассей младого старика.

  

  

   Вторая половина 1830-х годов

  

  

  

  241. БАРОН БРАМБЕУС

  

  

  

  

  Баллада

  

   До рассвета поднявшись, перо очинил

  

  

   Нечестивый Брамбеус барон.

  

   И чернил не щадил, _сих_ и _оных_ бранил

  

  

   До полудня без отдыха он;

  

   Улыбаясь, привстал и тетрадь отослал

  

  

   В типографию к Працу барон.

  

   В ней он Греча ругал, но под видом похвал,

  

  

   Рассмотрев с _тех_ и _этих_ сторон.

  

   Фантастический бес в кацавейке своей,

  

  

   Потирая руками, гулял.

  

   Слышен стук у дверей, и на зов "Ну, скорей!"

  

  

   В кабинет Тимофеев вбежал.

  

   "Подойди, мой урод, ты мой виршник плохой!

  

  

   Ты три года мне друг и родня.

  

   Будь мне предан душой, а не то - черт с тобой!

  

  

   Пропадешь ты как пес без меня.

  

   Я в отлучке был день. Кто у Смирдина был?

  

  

   На меня не точили ль ножи?

  

   И к кому он ходил, и хлеб-соль с кем водил?

  

  

   Что заметил - мне всё расскажи".

  

   - "Без тебя, мой барон! непогода была;

  

  

   Целый день наш купец хлопотал -

  

   И реформа пошла - Смирдина все дела

  

  

   Полевой обрабатывать стал.

  

   Тихомолком пробрался я к ним в кабинет

  

  

   И вникал в их преступную речь.

  

   Передать силы нет Полевого совет!..

  

  

   Вдруг дверь настежь - и входит к ним Греч.

  

   И, ему поклонившись почти до земли,

  

  

   Наш Филиппыч осклабил уста...

  

   Тут беседы пошли, и - поверишь - нашли,

  

  

   Что твой ум и ученость - мечта!

  

   Что ты Смирдина скоро в банкротство введешь,

  

  

   Что его ты Султан Багадур,

  

   Что ему ты всё врешь, празднословишь и лжешь,

  

  

   Что богат он и глуп чересчур,

  

   Что бесстыдным нахальством ты всех оттолкнул,

  

  

   Что откармливал только себя,

  

   Что ты сих обманул и что оных надул,

  

  

   Что надежда плоха на тебя...

  

   И спасенья у них умолял наш Смирдин.

  

  

   Призадумался Греч с Полевым.

  

   "Ты наш друг, ты наш сын", - возглашает один,

  

  

   И другой повторяет за ним:

  

   "Пусть от злости зачахнет ехидный барон,

  

  

   Но ты честен, желаешь добра,

  

   И теперь ты спасен, и не страшен нам он,

  

  

   Обличить самозванца пора!"

  

   Тут взялися за трости, за шляпы они

  

  

   И домой поспешили бежать.

  

   Вспомня старые дни, со мной стены одни

  

  

   О суетности стали мечтать".

  

   И Брамбеус барон, поражен, раздражен,

  

  

   И кипел, и горел, и сверкал;

  

   Как убитый был он, злобный вырвался стон:

  

  

   "Он - клянусь сатаною! - пропал!..

  

   Но обманут ли не был ты глупой мечтой,

  

  

   Например, хоть мистерий твоих?

  

   Ты невольно порой - ах, раздуй их горой! -

  

  

   С панталыку сбиваешься в них".

  

   - "Не мистерилось мне, не писал я пять дней,

  

  

   И всё видел и слышал я сам,

  

   Как он стал веселей, проводивши гостей,

  

  

   Как он гнул непристойности нам.

  

   Если ты не покажешь свой гнев, свою власть

  

  

   Смирдину и клевретам его,

  

   Я предвижу напасть: нам придется пропасть,

  

  

   Нам не будут платить ничего.

  

   Но бороться опасно - могуч Полевой,

  

  

   И опасен бывает и Греч!

  

   Не рискуй же собой, мой барон удалой!

  

  

   Ведь тебя им, как плюнуть, - распечь!

  

   Оба бойко владеют пером и умом,

  

  

   Их привыкли давно уважать,

  

   И живут хоть домком, да нажит он трудом,

  

  

   А не так... но зачем пояснять!

  

   Что сказал я, то знаю, - ты понял, барон?

  

  

   Ведь слова непритворны мои.

  

   Ты отвесь им поклон, так не выгонят вон,

  

  

   А не то нас отлупят они".

  

   "Ах ты, Миф Тимофеич! Из лыка ты сшит.

  

  

   Ты мне смеешь советы давать!

  

   Во мне ярость кипит: пусть Смирдин задрожит,

  

  

   Я его поспешу покарать.

  

   Кто Брамбеус - изменнику я покажу.

  

  

   Будь свидетелем мести моей!

  

   Я язык привяжу, дружка спать уложу.

  

  

   В путь-дорогу сбирайся скорей!"

  

   "Я не властен идти, я не должен идти,

  

  

   Я не смею идти! - был ответ. -

  

   Что шуметь без пути! Да и ты не кути!" -

  

  

   И бежит без оглядки поэт.

  

   Сел в коляску барон - кони борзые мчат

  

  

   Из Почтамтской на Невский его.

  

   Часу мщения рад... В беспорядке наряд,

  

  

   И мутится в глазах у него.

  

   Вот подходит к крыльцу, вот уж он на крыльце,

  

  

   Вот в знакомый вбежал магазин,

  

   Вытер пот на лице... Нет лица на купце:

  

  

   Душу в пятки упрятал Смирдин.

  

   "Я с тобою опять, друг почтеннейший мой!"

  

  

   - "В добрый час, благородный барон!"

  

   - "Ты в чести стал большой. Что, здоров Полевой?

  

  

   Ну, скажи мне, что делает он?"

  

   От вопроса Смирдин изменился лицом -

  

  

   И ни слова. Ни слова и тот!

  

   Что-то будет с купцом? Счет плохой с наглецом,

  

  

   Он же кстати и счет подает.

  

   Содрогнулся Смирдин, и в очах меркнет свет:

  

  

   Счет ужасен! "Что будет со мной?

  

   Дай один мне ответ: ты мне сбавишь иль нет?"

  

  

   Но Брамбеус затряс головой.

  

   "Беззаконную черти карают приязнь,

  

  

   Нашей дружбе с тобою конец!

  

   Ты изведал боязнь и ужасную казнь

  

  

   Заслужил, вероломный купец!"

  

   Он тяжелою шуйцей коснулся стола

  

  

   И в минуту замок надломал,

  

   Где наличность была - всё десница взяла,

  

  

   А Смирдин "караул!" закричал...

  

   И в столе пустота роковая видна,

  

  

   Счет ужасный лежит там один...

  

   Прост наш голубчик! В том только вина.

  

  

   И закрылся с тех пор магазин.

  

   Есть в больнице "Скорбящих" недавний жилец:

  

  

   Он дичится, на свет не глядит;

  

   С ним ужасен конец; страшен он, как мертвец,

  

  

   Он без умолку всё говорит:

  

   "Был богат, был богат, а теперь разорен!

  

  

   На козла бы его да под кнут!

  

   Не барон, не барон, не Брамбеус, а он -

  

  

   Лишь мошенник, отъявленный плут!"

  

   Есть на Невском проспекте огромнейший дом:

  

  

   Громобоем хозяин живет.

  

   Каждой ночью и днем зло пирует он в нем

  

  

   И, вдобавок, журнал издает...

  

   Сей счастливец богатый и пышный, - кто он?

  

  

   Кто больницы "Скорбящих" жилец?

  

   То поляк нечестивый - Брамбеус барон,

  

  

   То Смирдин, наш известный купец!

  

   1838 или 1839

  

  

  

   242. ПЕСНЯ ЯМЩИКА

  

  

  

  

  Аль опять

  

  

  

  

  Не видать

  

  

  

  Прежней красной доли?

  

  

  

  

  Я душой

  

  

  

  

  Сам не свой,

  

  

  

  Сохну как в неволе.

  

  

  

  

  А бывал

  

  

  

  

  Я удал!

  

  

  

  С ухарскою тройкой

  

  

  

  

  Понесусь

  

  

  

  

  И зальюсь

  

  

  

  Песенкою бойкой!

  

  

  

  

  Не кнутом,

  

  

  

  

  Поведем

  

  

  

  Только рукавицей -

  

  

  

  

  И по пням,

  

  

  

  

  По холмам

  

  

  

  Мчат лошадки птицей!

  

  

  

  

  Ни с слезой,

  

  

  

  

  Ни с тоской

  

  

  

  Молодец не знался, -

  

  

  

  

  Попевал

  

  

  

  

  Да гулял...

  

  

  

  Вот - и догулялся!

  

  

  

  

  Уж дугу

  

  

  

  

  Не смогу

  

  

  

  Перегнуть как надо;

  

  

  

  

  Вожжи врозь,

  

  

  

  

  Ну хоть брось!

  

  

  

  Экая досада!

  

  

  

  

  Ночью, днем

  

  

  

  

  Об одном

  

  

  

  Тяжко помышляю,

  

  

  

  

  Всё по ней,

  

  

  

  

  По моей

  

  

  

  Лапушке страдаю!..

  

  

  

  

  Аль опять

  

  

  

  

  Не видать

  

  

  

  Прежней красной доли?

  

  

  

  

  Я душой

  

  

  

  

  Сам не свой,

  

  

  

  Сохну, как в неволе.

  

  

  

  <1840>

  

  

  

  243. <АВТОЭПИГРАММА>

  

  

   Бахтурин, переплыв чрез Ахерон

  

  

   И выпрыгнув из лодки,

  

  

   Тотчас же спросит: "Эй, Харон!

  

  

   Где здесь трактир, чтоб выпить водки?

  

  

  

   244. ПЕСНЯ ЦЫГАНКИ

  

  

  

  Уж как пал на сине море,

  

  

  

  Уж как пал седой туман;

  

  

  

  Налегло на сердце горе,

  

  

  

  Разлюбил меня цыган!

  

  

  

  Но с рассветом солнце красно

  

  

  

  Снова п_о_ небу пойдет,

  

  

  

  Снова море будет ясно,

  

  

  

  Снова влагою блеснет!..

  

  

  

  Для цыганки черноокой,

  

  

  

  Видно, солнцу не всходить,

  

  

  

  Изнывать в тоске жестокой

  

  

  

  Да горючи слезы лить!

  

  

  

  Ты куда, куда сокрылося,

  

  

  

  Беззаботное житье?

  

  

  

  Что так бурно закатилося,

  

  

  

  Солнце красное мое?

  

  

  

  Уж как пал туман на море,

  

  

  

  Уж как пал седой туман;

  

  

  

  Налегло на сердце горе,

  

  

  

  Разлюбил меня цыган!

  

  

  

  

  ПРИМЕЧАНИЯ

  Единственный сборник стихотворных произведений, который удалось издать Б., вышел в Петербурге в 1837 г. (ц. р. 12 сентября 1836). На титуле его значится: "Часть 1". Часть 2-я в печать не поступала. Кроме того, отдельным изданием вышли: "Вступление на престол князя Александра Тверского. Историческая повесть в стихах" (М., 1833), "Козьма Рощин, рязанский разбойник". Драма в трех действиях, в стихах (<СПб., 1839>) и "Санктпетербургская мелочная лавка". Картина из народного быта в одном действии, с куплетами (СПб., 1841).

  232. Изд. 1837, с. 5, в качестве предисловия к книге.

  233. Там же, с. 19. Брут Марк Юний (85-42 до н. э.) - римский политический деятель, один из вождей республиканцев, вступивших в заговор против диктатуры Кая Юлия Цезаря (100-44 до н. э.). Камилл Марк Фурий (ок. 447-365 до н. э.) - полководец и государственный деятель Древнего Рима; за военные и гражданские заслуги ему был присвоен почетный титул "Второго основателя Рима". Гордый человек шагнул за Рубикон. Рубикон - река, некогда служившая границей между Италией и Цизальпинской Галлией - римской провинцией. Переход этой реки армией Цезаря в 49 г. до н. э. знаменовал начало гражданской войны, закончившейся падением республики и установлением единовластия Цезаря. Властолюбец пал. В 44 г. до н. э. Цезарь был убит заговорщиками с Брутом и Кассием во главе. Это ненадолго восстановило республиканские порядки в Риме. Ромул - легендарный основатель Рима. Марк Антоний (ок. 83-30 до н. э.) и Лепид Марк Эмилий (ок.83-13 до н.э.) -римские полководцы и политические деятели, цезарианцы. В 43 г. до н. э. вместе с Октавианом составили триумвират, направленный против Брута и Кассия. В 42 г. до н. э. в сражении при Филиппах (Филиппополь) армия триумвиров нанесла поражение войскам Брута и Кассия.

  234-235. Там же, с. 39, 114.

  236. Там же, с. 133. Стихотворение стало популярным "мещанским романсом".

  237. Там же, с. 155.

  238. "Козьма Рощин", с. 19. Издание представляет собой приложение к журналу "Репертуар русского театра" за 1839 г. На титуле пьесы обозначено: "Сюжет заимствован из известного прозаического рассказа М. Н. Загоскина. Первый раз представлена в Александрийском театре в 1836 г." Повесть Загоскина была напечатана в 1836 г. в БдЧ.

  239. М. Глинка, Ария с хором для драмы "Золото и кинжал", Л. - М., 1947. Рукопись пьесы - в библиотеке театра оперы и балета им. С. М. Кирова (Ленинград). С. Л. Гинзбург, разыскавший музыкальный текст Глинки к драме Б. и опубликовавший его вместе со стихами поэта, сообщает, что партитура композитора датирована 11 марта 1836 г. Премьера пьесы состоялась 8 апреля 1836 г. на сцене Александрийского театра. Через шесть дней она была повторена, но без музыкального сопровождения. Восьмистишия пелись в сольном исполнении Анны Воробьевой, четверостишия - в хоровом.

  240. Н. П. Макаров, Мои семидесятилетние воспоминания и с тем вместе моя полная предсмертная исповедь, ч. 1, СПб., 1881, с. 155. Свое знакомство с Бахтуриным автор мемуаров относит к 1836 г. Вскоре, вероятно, и было написано приведенное Макаровым стихотворение. О происхождении его мемуарист рассказывает следующее:! "Возвращаюсь раз с учения в лагерь. Бахтурин спит на диване. На столе штоф водки, опорожненный на две трети. При входе моем в палатку поэт зашевелился, открыл пьяные глаза... - Макаров! Давай мне перо и бумагу. - На что? - Напишу тебе. - Спи лучше; где тебе писать? Не только рукой, но и языком-то ты насилу ворочаешь. - Давай, говорят тебе, давай: напишу. - Нечего делать: подаю требуемое. Уселся Бахтурин на диване, схватил перо и, едва успевая сохранять равновесие, моргая заспанными глазами, написал твердым и правильным почерком, без малейшего надумывания, словно писал выученное на память; написал прелестную импровизацию" (там же, с. 155-156).

  241. "Хрестоматия для всех. Русские поэты в биографиях и образцах". Сост. Н. В. Гербель, СПб., 1873, с. 630, с подзаг. "Пародия на балладу Жуковского "Смальгольмский барон"", с рядом разночтений (фамилия Тимофеева обозначена буквами: Т......в).

  В публикации Гербеля ощутимы следы литературного приглаживания текста. Печ. по списку ПД, принадлежавшему Ф. А. Кони - писателю, хорошо знавшему Б. и, очевидно, получившему копию из первых рук. Другой список ПД - из архива PC. "Барон Брамбеус" - сатира на О. И. Сенковского, пародийно использующая балладу Жуковского "Замок Смальгольм". Барон Брамбеус - псевдоним Осипа Ивановича Сенковского (1800-1858), ориентолога, писателя-беллетриста, в течение 1834-1856 гг. редактора первого в России коммерческого журнала БдЧ. Сенковский упорно высмеивал употребление в литературе архаических слов "сей" и "оный", считая их принадлежностью "приказного стиля"; вместо них он широко использовал слова разговорного языка "тот" и "этот". В 1839 г. в Петербурге был анонимно издан одноактный водевиль "Сей и оный", в котором также был выведен Сенковский. Существует мнение, что автор его - Б. Между тем ему принадлежали, видимо, только отдельные куплеты. В СПч (1839, 11 июля, с. 607) в рецензии Ф. (Ко)ни на водевиль было указано, что он сочинен "целою компаниею". "Лучшие куплеты принадлежат драматическому писателю, который, кроме того, известен по весьма удачной пародии на "Смальгольмского барона"". Это указание, а также намеки на конкретные литературные факты позволяют довольно точно датировать сатиру Б. Возможно, поводом к ее написанию послужила разгромная рецензия Сенковского на сборник Б. 1837 г. (БдЧ, 1837, ? 9). В ГПБ хранится письмо О. И. Сенковского к жене, в котором говорится об этом водевиле. Прац Э. - владелец типографии в Петербурге. Греч Н. И. (1787-1867) - журналист, писатель, филолог, соредактор Ф. В. Булгарина по "Северной пчеле" и "Сыну отечества", с середины 20-х годов один из столпов казенно-охранительного направления. Фантастический бес. Черт был излюбленным персонажем повестей и фельетонов Сенковского, любившего разного рода мистификации; шумную известность стяжала его повесть "Большой выход у Сатаны" (альм. "Новоселье", СПб., 1833). В рецензии на сб. "Сто русских литераторов" Сенковский, развивая созданную им легенду о Брамбеусе, писал: "Многие думают... что Брамбеус - черт" (БдЧ, 1839, ? 4, с. 41). Тимофеев - см. с. 589. Смирдин А. Ф. (1795-1857)-книготорговец и издатель, владелец знаменитой книжной лавки в Петербурге на Невском проспекте. Успешно развернул свою деятельность в начале 30-х годов, затем стал терпеть большие убытки и в конце концов разорился. Полевой Н. А. (1796-1846) - журналист, критик и беллетрист, издатель МТ (1825-18о4); в 1858 г. по соглашению с А. Ф. Смирдиным взял на себя редакцию СО, но вскоре отказался от нее. И вникал в их преступную речь. Вражда между Сенковским, с одной стороны, и Гречем, Полевым - с другой, вспыхнула после того, как Смирдин стал, наряду с БдЧ, с 1838 г. финансировать СО, перешедший в руки Полевого и Греча. Большой гонорар, выплачиваемый Смирдиным Сенковскому (15 000 рублей в год), вызвал зависть в среде литераторов "торгового направления". Багадур - Пюблик Султан Богодур, персонаж "Литературной летописи" библиографического отдела БдЧ, придуманный Сенковским в 1838 г. (БдЧ, ? 2, с. 35-98) для оживления этого отдела. Больница "Скорбящих" - дом для умалишенных в предместье Петербурга. Громовой - герой одноименной баллады Жуковского (первой части поэмы "Двенадцать спящих дев"), грешник, продавший душу Асмодею (бесу) за земные блага.

  242. "Санктпетербургская мелочная лавка", с. 22 (ц. р. 8 октября 1840). Печ. но "Пантеону русского и всех европейских театров", 1840, ? 10, с. 37 (ц. р. 10 октября 1840), где опубликовано в качестве самостоятельного стихотворения. Сочувственный отзыв об этой пьесе Б. поместили 03 (1841, ? 3, с. 13). Песня положена на музыку А. А. Гурилевым, Н. А. Титовым, Н. И. Бахметьевым, А. Стрелинским.

  243. ИВ, 1889, No 6, с. 691, в очерке К. А. Бороздина "Из воспоминаний"; В. Г. Бенедиктов, Соч., т. 1, СПб., 1902, с. VII, в статье Я. П. Полонского "Биография В. Г. Бенедиктова"; "Русские пропилеи", т. 1, М., 1915, в очерке Н. М. Сатина "Из литературных воспоминаний". Печ. по ИВ, где текст наиболее исправный. Кто-то из приятелей Б., сообщает Бороздин, однажды завел в его присутствии разговор о том, что пьянство сулит большие неудобства в загробной жизни. "Б. во время всего длинного монолога приятеля молчал и сидел, понуря голову; но при заключительных словах вдруг как бы очнулся; физиономия его просветлела, показалась на ней улыбка, глаза заблистали. "Нет! голубчик, - скороговоркой ответил он приятелю, - на счет этого не беспокойся. Там-то будет мне отлично. Там вот что будет" (ИВ, 1889, No 6, с. 691). Далее Бороздин приводит автоэпиграмму Б. Дату этого и следующего стихотворения установить не удалось. Ахерон (греч. миф.) - река подземного царства. Харон (греч. миф.) - перевозчик теней умерших, переправлявший их через Ахерон на челноке.

  244. ЛГ, 1845, 5 июля, с. 426.