Байрон Джордж Гордон - Еврейские мелодии

sp;    гр. Алексѣй Толстой.

  

                   XVIII.

         БУДЬ Я СЕРДЦЕМЪ КОВАРЕНЪ, КАКЪ ТЫ ГОВОРИЛЪ.

         (Were my bosom as false as thou deemed it to be).

  

         Будь я сердцемъ коваренъ, какъ ты говорилъ,

         Отъ Шалима вдали я-бъ теперь не бродилъ.

         Мнѣ лишь было отречься отъ вѣры отцовъ,

         Чтобъ стряхнуть съ себя сразу проклятье вѣковъ.

         Ты, я знаю, безгрѣшенъ: грѣшитъ только рабъ,

         Ты правдивъ и могучъ - я преступенъ и слабъ,

         Но пускай я и смертью свой грѣхъ не сотру,

         Въ своей вѣрѣ живи, а въ моей - я умру.

         За нее я терялъ, сколько дать ты не могъ,

         И про то знаетъ Онъ, насъ карающ³й Богъ,

         Моя скорбь и надежда во власти Его,

         А въ твоей - моя жизнь, что отдамъ за Него.

                                       Н. Минск³й.

  

                   XIX.

             ПЛАЧЪ ИРОДА О МАР²АМНѢ.

             (Herod's lament for Mariamne).

  

         Мар³амна! То сердце, по чьей пролилася винѣ

         Неповинная кровь, - и само обливается кровью!

         Жажда мести и гнѣвъ улеглися во мнѣ,

         Презрѣньемъ смѣнясь и любовью.

         Мар³амна, гдѣ ты? Если-бъ стоны и вопли мои

         Донеслися къ тебѣ, для которой раскрылась могила,

         Ты простила-бы мнѣ въ безконечной любви,

         Если-бъ небо само не простило!

  

         Неужели мертва? И уб³йцы наемнаго мечъ

         Совершилъ приговоръ, повинуяся мести ревнивой?

         Онъ виситъ надо мной, нити жизни готовясь пресѣчь,

         Надъ собой приговоръ я свершу справедливый.

         Холодна и мертва! Отъ меня ты на вѣки ушла,

         Я стенаньемъ моимъ твой загробный покой не нарушу,

         Я покинутъ тобой, а спасти ты одна-бы могла

         Только ты - эту мрачную душу.

  

         Съ кѣмъ дѣлилъ я вѣнецъ - той со мною ужъ болѣе нѣтъ.

         И, утративъ ее, схоронилъ я всѣ радости съ нею,

         Я сорвалъ для меня одного распустивш³йся цвѣтъ -

         ²удеи прекрасной лилею!

         Мною кровь пролита, и за страшное дѣло мое

         Мнѣ геенна грозитъ, заслужилъ я душою преступной

         Гнетъ мучен³й моихъ, истерзавшихъ ее

         И терзающихъ вновь неотступно!

                                 О. Чюмина.

  

                       XX.

         НА РАЗОРЕН²Е ²ЕРУСАЛИМА ТИТОМЪ.

         (On the day of the destruction of Jerusalem by Titus).

  

         Съ холма, гдѣ путники прощаются съ С³ономъ,

         Я видѣлъ градъ родной въ его послѣдн³й часъ:

         Пылалъ онъ, отданный свирѣпымъ лег³онамъ,

         И зарево его охватывало насъ.

  

         И я искалъ нашъ храмъ, искалъ свой бѣдный домъ,

         Но видѣлъ лишь огня клокочущее море...

         Я на руки свои, въ отчаяньи нѣмомъ,

         Взглянулъ: онѣ въ цѣпяхъ - и мщенья нѣтъ! о, горе!

  

         Ахъ! съ этого холма, бывало, я глядѣлъ

         На городъ въ этотъ часъ: ужъ мракъ надъ нимъ клубился,

         И только храмъ еще въ лучахъ зари горѣлъ,

         И розовый туманъ на высяхъ горъ свѣтился.

  

         И вотъ я тамъ-же былъ и въ тотъ послѣдн³й часъ;

         Но не манилъ меня заката блескъ пурпурный.

         Я ждалъ, чтобъ ²егова, во гнѣвѣ ополчась,

         Ударилъ молн³ей и вихрь послалъ свой бурный...

  

         Но нѣтъ... въ Твой храмъ святой, гдѣ Ты, Господь, царилъ,

         Не сядутъ, не войдутъ языческ³е боги!

         Твой зримый храмъ упалъ, но въ сердцѣ сохранилъ

         На вѣки твой народъ, Господь, Тебѣ чертоги!

                                       А. Майковъ.

  

                   XXI.

         У ВОДЪ ВАВИЛОНСКИХЪ, ПЕЧАЛЬЮ ТОМИМЫ.

         (By the river of Babylon we sat down and wept).

  

         У водъ вавилонскихъ, печалью томимы,

         Въ слезахъ мы сидѣли, тотъ день вспоминая,

         Какъ врагъ разъяренный по стогнамъ Солима

         Бѣжалъ, все мечу и огню предавая.

         Какъ дочери наши рыдали! Онѣ

         Разсѣяны нынѣ въ чужой сторонѣ...

  

         Свободныя волны катились спокойно...

         "Играйте и пойте!@ враги намъ сказали.

         Нѣтъ, нѣтъ! Вавилона сыны не достойны,

         Чтобъ наши имъ пѣсни святыя звучали;

         Рука да отсохнетъ у тѣхъ, кто врагамъ

         На радость ударитъ хоть разъ по струнамъ!

  

         Повѣсили арфы свои мы на ивы.

         Свободное намъ завѣщалъ пѣснопѣнье

         Солимъ, какъ его совершилось паденье;

         Такъ пусть-же тѣ арфы висятъ молчаливы:

         Во вѣкъ не сольете со звуками ихъ,

         Гонители наши, вы пѣсенъ своихъ!

                             А. Плещеевъ.

  

                   XXII.

         ПОРАЖЕН²Е СЕННАХЕРИМА.

         (The destruction of Sennacherib).

  

         Ассир³яне шли какъ на стадо волки,

         Въ багрецѣ ихъ и въ златѣ с³яли полки,

         И безъ счета ихъ копья сверкали окрестъ,

         Какъ въ волнахъ Галилейскихъ мерцан³е звѣздъ.

  

         Словно листья дубравные въ лѣтн³е дни,

         Еще вечеромъ такъ красовались они;

         Словно листья дубравные въ вихрѣ зимы,

         Ихъ къ разсвѣту лежали развѣяны тьмы.

  

         Ангелъ смерти лишь на вѣтеръ крылья простеръ

         И дохнулъ имъ въ лицо, и померкнулъ ихъ взоръ,

         И на мутныя очи палъ сонъ безъ конца,

         И лишь разъ поднялись и остыли сердца.

  

         Вотъ, расширивш³й ноздри, повергнутый конь,

         И не пышетъ изъ нихъ гордой силы огонь,

         И какъ хладная влага на брегѣ морскомъ,

         Такъ предсмертная пѣна бѣлѣетъ на немъ.

  

         Вотъ и всадникъ лежитъ, распростертый во прахъ,

         На бронѣ его ржа, и роса на власахъ;

         Безотвѣтны шатры, у знаменъ ни раба,

         И не свищетъ копье, и не трубитъ труба.

  

         И Ассир³и вдовъ слышенъ плачъ на весь м³ръ,

         И во храмѣ Ваала низверженъ кумиръ,

         И народъ, не сраженный мечомъ до конца,

         Весь растаялъ, какъ снѣгъ, передъ блескомъ Творца!

                                 гр. Алексѣй Толстой.

  

                   XXIII.

            МНѢ ПРИЗРАКЪ ЯВИЛСЯ.

                   Изъ ²ова.

             (A spirit passed before me).

  

         Мнѣ призракъ явился - и я безъ покрова

         Безсмертье увидѣлъ! На смертныхъ палъ сонъ,

         Лишь я отвратить отъ пришельца святого

         Не могъ своихъ глазъ, хоть безплотенъ былъ онъ.

         И дрогнуло тѣло и дыбомъ сталъ волосъ -

         И слуха коснулся божественный голосъ:

  

         "Ужель человѣкъ справедливѣе Бога,

         Когда серафимы - подножье Его?

         Васъ червь долговѣчнѣй, вы прахъ отъ порога.

         А лучше-ль, правдивѣе-ль вы отъ того?

         Создан³е дня, вы живете до ночи:

         Предъ мудрости свѣтомъ слѣпотствуютъ очи!".

                                       Н. Гербель.

  

  

   Стр. 389. "Она идетъ"...

   Это стихотворен³е написано было Байрономъ по возвращен³и съ бала, гдѣ онъ въ первый разъ увидѣлъ жену одного своего родственника. Анну Вильмотъ-Гортонъ (портретъ ея на стр. 393). Она была одѣта въ черное платье, усѣянное блестками.

   "На арфѣ священной"...

   "При царѣ Давидѣ музыка пользовалась у евреевъ большимъ уважен³емъ. Музыкальныя способности царя, который съ любовью теоретически и практически изучалъ это искусство, точно такъ же, какъ и значительное количество музыкантовъ, призванныхъ имъ къ исполнен³ю религ³озныхъ обрядовъ и церемон³й, не могли не содѣйствовать усовершенствован³ю музыки и усилен³ю ея вл³ян³я; въ ту пору музыка впервые была введена въ составъ богослужен³я". (Берней).

   Натанъ разсказываетъ, что въ первоначальной рукописи, принесенной ему Байрономъ, стихотворен³е оканчивалось стихомъ: "И тайны Господнихъ чудесъ". Натанъ просилъ поэта, ради музыкальной законченности, прибавить еще нѣсколько строкъ. "Что же дѣлать? Я васъ вознесъ на небеса, дальн³е, кажется, трудно идти"! сказалъ Байронъ. Въ это время вниман³е композитора было на нѣсколько минутъ отвлечено кѣмъ-то другимъ; онъ думалъ, что Байронъ уже ушелъ, какъ вдругъ поэтъ обратился къ нему: "Ну, вотъ, Натанъ, - я опять свелъ васъ на землю!" - и передалъ ему заключительныя строки стихотворен³я.

   Стр. 392. Дочь ²ефѳая.

   "²ефѳай, незаконный сынъ Гилеада, былъ несправедливо изгнанъ имъ отцовскаго дома, бѣжалъ въ пустыню и тамъ сдѣлался предводителемъ шайки разбойниковъ. Попавъ подъ власть чужеземцевъ, его родичи вспомнили о своемъ храбромъ товарищѣ, разбойничество котораго, по ихъ понят³ямъ, не представляло ничего позорнаго, какъ и ремесло пирата въ старой Грец³и. Они послали за нимъ и избрали его своимъ вождемъ. Отправляясь въ походъ на аммонитянъ, ²ефѳай далъ обѣтъ, если вернется съ побѣдою, принести въ жертву первое живое существо, какое будетъ имъ встрѣчено при возвращен³и на родину. Онъ одержалъ блестящую побѣду. При извѣст³и объ этомъ, его единственная дочь пришла къ нему навстрѣчу съ музыкой и пляской, привѣтствуя избавителя своего народа. Злополучный отецъ въ горести растерзалъ на себѣ одежды; но благородная дѣвушка не допустила нарушен³я обѣта и только просила отпустить ее ненадолго въ горы, чтобы тамъ, подобно софокловой Антигонѣ, оплакать свою юную жизнь и безбрачную могилу. (Мильманъ).

   Стр. 393. "Скончалася она""..

   "Предсталляя на судъ лорда Байрона музыку къ этому стихотворен³ю, я спросилъ: какое собственно отношен³е можетъ оно имѣть къ Св. Писан³ю? Байронъ, кажется, немного обидѣлся этимъ вопросомъ; минуту спустя онъ отвѣтилъ: "Каждый можетъ понимать это по-своему; едва ли кто-нибудь изъ насъ не въ состоян³и представить себѣ скорбь однимъ изъ своихъ существенныхъ свойствъ: по крайней мѣрѣ, мнѣ она присуща... Ея уже нѣтъ,- и можетъ быть, единственный слѣдъ ея существован³я заключается въ томъ чувствѣ, которое я иногда испытываю въ глубинѣ души". (Натанъ). Б³ографы Байрона видятъ въ этомъ стихотворен³и послѣднее воспоминан³е о таинственной "Тирзѣ".

   Стр. 396. Саулъ.

   "Какого вы мнѣн³я объ Аэндорской волшебницѣ?" говорилъ Байронъ въ 1823 г. въ Кефалон³и. "Я всегда считалъ этотъ разсказъ самымъ прекраснымъ и наиболѣе законченнымъ изъ всѣхъ когда-либо написанныхъ разсказовъ о волшебствѣ; и вы согласитесь съ моимъ мнѣн³емъ, припомнивъ всѣ обстоятельства и дѣйствующихъ лицъ, а также важность, простоту и достоинство повѣствован³я. Эта сцена выше всѣхъ разсказовъ о привидѣн³яхъ, как³е мною когда-либо читаны".

   Стр. 400. Видѣн³е Валтасара.

   Какой-то мальчикъ молодой

   Открылъ, покорный царской волѣ,

   Значенье тайны роковой.

   Огненныя слова на стѣнѣ царскаго чертога были истолкованы Дан³иломъ не "мальчикомъ", а въ глубокой старости.

   Стр. 402. Плачъ Ирода о Мар³амнѣ.

   "Мар³амна, жена Ирода Великаго, была имъ казнена по подозрѣн³ю въ невѣрности. Это была женщина несравненной красоты и высокомѣрнаго ума; несчаст³е ея заключалось въ томъ, что она сдѣлалась предметомъ привязанности. граничившей съ безум³емъ, со стороны человѣка, который принималъ болѣе или менѣе близкое участ³е въ смерти ея дѣда, отца. брата и дяди и дважды приказывалъ убить ее въ случаѣ его собственной смерти. Образъ казненной жены долго преслѣдовалъ Ирода". (Мильманъ).

   Стр. 404. "У водъ вавилонскихъ"...

   Байронъ переложилъ этотъ псаломъ дважды, различными размѣрами, предоставивъ Киннэрду выбрать одно изъ двухъ стихотворен³й.