Главная » Книги

Полонский Яков Петрович - Кузнечик-музыкант, Страница 3

Полонский Яков Петрович - Кузнечик-музыкант


1 2 3

iv>
  
   Возразил гуляка.
  
  
  
  
  "Больно ночь муруга!" -
  
   "Ну, не ври, любезный!"
  
  
  
  
  
   И пошли два друга
  
   К двум еловым шишкам. Стук-стук! - "Отворяй-ка
  
   Двери!" -
  
  
  
  "Кто там?" -
  
  
  
  
  
  "Леший!" -
  
  
  
  
  
  
  
  "Кто там?" -
  
  
  
  
  
  
  
  
   "Вылезай-ка!"
  
   И светляк с разбитым фонарем пустился
  
   В лес казать дорогу. Клялся и божился,
  
   Что совсем не знает, где там обитает
  
   Соловей, что нужно, если кто желает
  
   Знать его _фатеру_, допросить у Розы.
  
   "Я, - сказал гуляка, - у такой занозы
  
   Спрашивать не стану: и глупа ужасно,
  
   И молчит, как рыба, и небезопасна". -
  
   "Ну, так хоть улитку допросите". -
  
  
  
  
  
  
   "Враки!
  
   Ты совсем не знаешь, где зимуют раки.
  
   Надо втихомолку пробираться влево,
  
   К муравьиным кучам, дальше от посева".
  
   Вдруг гуляки голос превратился в шепот:
  
   В темноте раздался чей-то резвый топот,
  
   В куст через дорогу проскакала мышка.
  
   У гуляки тотчас началась одышка:
  
   Он маленько струсил. Впрочем, от испуга
  
   Скоро он очнулся, догоняя друга.
  
   Ветер унимался, и луна в сквозные
  
   Своды темной рощи словно золотые
  
   Струны протянула. Мшистые коренья
  
   Просияли, словно дожидаясь пенья.
  
   И, о чудо! в дебрях вдруг раздался голос
  
   Соловья - и дрогнул мой артист, и волос
  
   Дыбом на макушке стал от ощущенья
  
   Страха и тревоги, гнева и смятенья.
  
   "Вот он! вот!" - шепнул он, притаив дыханье..
  
   "Что это за пенье? Просто рокотанье, -
  
   Тут ему заметил друг его гуляка, -
  
   Все в одних руладах, все в одних..." -
  
   "Однако, -
  
   Возразил герой мой, - не бранись напрасно!
  
   Плут едва ли может петь так сладкогласно".
  
   "Что вы тут? Зачем вы?" - харю выставляя
  
   Из норы, спросила их оса лесная.
  
   "Эх, оса голубка! что ты смотришь волком:
  
   Мы не лиходеи, - отвечай нам толком:
  
   Вышли мы на поиск..." И кузнечик смело
  
   Выглянувшей харе объяснил, в чем дело.
  
   "Нешто я не знаю, как она вертелась, -
  
   Запищала харя, - пофиньтить хотелось...
  
   Этому никак уж третий день, как минул...
  
   Соловей-то клюнул, да потом и кинул.
  
   Ползала бедняжка, ползала немало;
  
   Если в муравейник сдуру не попала,
  
   Где-нибудь у наших червяков спросите...
  
   Я ж оса - и только, - ну и не взыщите!" -
  
   С этим словом, как-то скорчась, опустилась
  
   Харя эта в норку и в подвале скрылась.
  
   "Так бы вот и съездил я по этой харе, -
  
   Проворчал гуляка, - если б был в ударе".
  
   Но артист-кузнечик горестным рассказом
  
   Так был отуманен, что, казалось, разум
  
   Потерял... И долго сладостные трели
  
   Соловья так смутно для него звенели,
  
   Как звенит порою в час ночной метели,
  
   Глухо замирая, колокольчик дальний
  
   В глубине пустыни снежной и печальной.
  
  
  
  
  ПЕСНЬ 7
  
   Долго, до полночи прыгуны блуждали,
  
   Наконец на свежий след они напали.
  
   Светлячок вертелся подле их недаром,
  
   И Диана, тучку золотым пожаром
  
   Охватив, недаром отклоняла ветки
  
   И кой-где чертила яркие отметки;
  
   Для моих героев бледный луч богини
  
   Путеводным светом был среди пустыни.
  
   Там, неподалеку спеющей брусники,
  
   Под корнями красной полевой гвоздики,
  
   Одиноким трупом бабочка лежала:
  
   Ножки протянула, крылья распластала
  
   И, казалось, лежа небесам молилась,
  
   Вся окоченела, но не изменилась;
  
   Тот же сохранился очерк милый, нежный,
  
   Тою же сияли белизною снежной
  
   Матовые крылья. Черная косынка
  
   На груди раскрылась. Крупная слезинка,
  
   Как алмаз, блестела около ресницы,
  
   И как бархат были темные косицы.
  
   Мертвая казалась сонной; но чернела
  
   Маленькая ранка... Молча возле тела
  
   Постоял кузнечик, сердцем надрываясь.
  
   Молча с огонечком к трупу наклоняясь,
  
   Светлячок, как будто сильно пораженный
  
   Небывалым чудом, жмурился, как сонный,
  
   У гуляки тоже хмель прошел. Сурово
  
   Он глядел, и то, что видел, было ново
  
   Для него. Он понял, что была б тут шутка
  
   Вовсе неприлична. Даже как-то жутко
  
   Становилось сердцу вечного гуляки,
  
   Даже покривилась рожа забияки,
  
   Потому что был он добрая скотинка.
  
   Видя, как у мертвой на лице слезинка
  
   Неподвижно светлой капелькой стояла,
  
   Он шептал: "Бабошка! - Ты отпировала!
  
   Так и мы у смерти дни свои воруем;
  
   Попадемся с кражей - да и отпируем!"
  
   Впрочем, мой гуляка был такого сорту,
  
   Что свое унынье вмиг отправил к черту
  
   И, толкнув артиста, молвил: "Ну, конечно,
  
   Жаль, да ведь нельзя же горевать нам вечно!
  
   Сделаем носилки, и ее прилично
  
   Отнесем под Липки. Все пойдет отлично.
  
   Только ты напрасно, брат, не надрывайся,
  
   Сил не трать и плакать после постарайся".
  
   Сделали носилки, положили тело,
  
   Подняли и долго поступью несмелой
  
   Шли они по травкам, шли они по кочкам.
  
   Впереди, мелькая ярким огонечком,
  
   Шел светляк - и сотни разных насекомых,
  
   Нашему артисту вовсе незнакомых,
  
   Шумно просыпались в перелеске темном.
  
   "А! ба! кто там? что там?" - слышалося в сонном
  
   Царстве. Вдруг во мраке жалкий писк раздался:
  
   Муравей какой-то под ноги попался
  
   Нашему гуляке - он его и тиснул.
  
   Вслед за этим визгом - в роще кто-то свистнул.
  
   Комары, проснувшись и поднявшись роем,
  
   Затрубили в трубы, точно перед боем.
  
   Но слетевшись кучей и увидев тело,
  
   Взяли тоном ниже (поняли, в чем дело...)
  
   И, трубя плачевно, в расстояньи дальном
  
   Огласили воздух маршем погребальным,
  
   К светляку другие светляки пристали:
  
   Свечи их то гасли, то опять мелькали.
  
   С жалобным жужжаньем поднимались мухи
  
   И, жужжа, друг другу поверяли слухи.
  
   Бабочка - Сильфиды прежняя подруга -
  
   Высунула носик, бледная с испуга,
  
   И потом, спустившись по листочкам, села
  
   На холодный камень и - оцепенела.
  
   Предрассветный ветер, невидимкой вея,
  
   Думал, что воскреснет молодая фея:
  
   Шевелил у мертвой легкими крылами,
  
   И дышал в лицо ей влажными устами,
  
   И потом далеким проносился стоном,
  
   И по всем тропинкам отдавался звоном,
  
   Чашечки лиловых цветиков качая.
  
   И роса, как слезы, холодно сверкая,
  
   Медленно стекала с усиков цветущей
  
   Повилики, робко по стволам ползущей;
  
   И благоухали тысячи растений;
  
   И сквозь дым деревья в виде привидений
  
   Головой кивали. - Тихо раздвигая
  
   Облака, вставала зорька золотая, -
  
   И когда все стало ясно от улыбки
  
   Пламенной богини, принесли под Липки
  
   Мертвую Сильфиду - там ее сложили,
  
   Вырыли могилу и похоронили.
  
   И когда над этой новою могилой
  
   Думал злую думу мой артист унылый,
  
   В жарких искрах солнца за лесной куртиной
  
   Звучно раздавался рокот соловьиный.
  
   1859

Другие авторы
  • Замятин Евгений Иванович
  • Хирьяков Александр Модестович
  • Айхенвальд Юлий Исаевич
  • Давидов Иван Августович
  • Аверченко Аркадий Тимофеевич
  • Тихонов Владимир Алексеевич
  • Хвостов Дмитрий Иванович
  • Ленкевич Федор Иванович
  • Циммерман Эдуард Романович
  • Чуйко Владимир Викторович
  • Другие произведения
  • Полевой Николай Алексеевич - Святочные рассказы
  • Потемкин Петр Петрович - Записки фланера
  • Овсянико-Куликовский Дмитрий Николаевич - Якобсон Л. Овсянико-Куликовский
  • Романов Пантелеймон Сергеевич - Слабое сердце
  • Гарин-Михайловский Николай Георгиевич - Не от мира сего
  • Лесков Николай Семенович - Колыванский муж
  • Дживелегов Алексей Карпович - Фриман, Эдуард
  • Булгаков Валентин Федорович - Опомнитесь, люди-братья!
  • Станюкович Константин Михайлович - Василий Иванович
  • Орловец П. - Жизнь, значение, последние дни Л. Н. Толстого
  • Категория: Книги | Добавил: Armush (28.11.2012)
    Просмотров: 341 | Рейтинг: 0.0/0
    Всего комментариев: 0
    Имя *:
    Email *:
    Код *:
    Форма входа