Маркевич Болеслав Михайлович - Лесник

анялись этто Васил³й Иванычъ, разговорились съ винокуромъ и не замѣтили, какъ онъ вдругъ, этотъ самый кучеръ, замѣсто какъ всегда по дорогѣ прямо, не доѣзжая Крусанова, да влѣво возьми въ объѣздъ. Только, проѣхамши такъ съ версту, оглянулись: "Ты, говоритъ, кудажь это теперь прешь?" А тотъ ему на это: "А тутъ, говоритъ, ближе много будетъ*.- "Да что ты, говорятъ ему, тутъ и дороги проѣзжей нѣтъ".- "Чего нѣтъ, бормочетъ, проѣдемъ, не извольте безпокоиться". А оно дѣйствительно, что тутъ крестьяне постоянно проѣзжаютъ зимою, а лѣтомъ избѣгаютъ, потому по-надъ самымъ Вѣдьминымъ Логомъ,- съ той его стороны, значитъ, дорога эта ведетъ,- ну, а они, особенно если вечеромъ, опасаются по своему суевѣр³ю... такъ и оставилъ Васил³й Иванычъ, только говоритъ ему: "Смотри, гроза вотъ сейчасъ, какъ бы намъ не засѣсть въ какомъ мѣстѣ". - "Ничего, говоритъ, проѣдемъ"!.. И по истинѣ, можно сказать, Пинна Афанасьевна (Спиридонъ Иванычъ снялъ картузъ и истово перекрестился), что самъ Творецъ Небесный направилъ ихъ по этой самой дорогѣ. Потому только они къ этому мѣсту по-надъ Логомъ подъѣзжать стали, какъ хлыснетъ вдругъ молн³я, да съ этимъ дождище,- ну, ну изволите сами знать, что за страсть въ эту пору была!.. Взлобокъ тутъ есть одинъ, подняться надо, а оттедова спустясь, сейчасъ круто вправо принять требуется, опять на-подъемъ, лѣсомъ. Вотъ взъѣхали они,- спускаться начали... А тутъ повернуть куда - и не видать. Потому чаща, да темь эта вдругъ сдѣлалась, и сверху-то гремитъ, льетъ вода ведрами,- адъ кромѣшный, просто страхота! Ни впередъ, ни взадъ,- не дай Господи!... И Спиридонъ Иванычъ перекрестился еще разъ.

   - Ахъ, Господи, какъ вы томительно разсказываете! воскликнула дѣвушка; - винокуръ какой-то, Васил³й Иванычъ, кучеръ,- при чемъ они тутъ? Я васъ про вашего Валентина Алексѣича просила разсказать...

   - А вотъ-съ, вы извольте дослушать, благодушно усмѣхнулся на это многорѣчивый вонторщивъ, такъ и все узнаете... Въ этомъ, значитъ, находясь затруднен³и, что ни туда, ни сюда, рѣшились они переждать, пока гроза пройдетъ. Подняли верхъ, фартукъ пристегнули,- хорошая у нихъ бричка, вѣнская, по случаю, знаю, въ Витебскѣ купили отъ одного пана,- ждутъ. Кучеръ передъ лошадьми, до костей промокъ,- а все стоитъ потому опасно, отъ ударовъ этихъ, отъ грома дрожмя ажно дрожатъ кони, такъ чтобы не вскинулись вдругъ, не расшибли... Вотъ-съ такимъ манеромъ и не часъ, не два пришлось имъ тутъ простоять, будто въ колодезѣ какомъ-то, потому вода и сверху и снизу. Берегъ-то тотъ, изволите знать, гораздо возвышеннѣе супротивъ того, что отъ Хомяковъ, по которому Валентинъ Алексѣичъ, по встрѣчѣ съ вами, отправился; одначе отъ того количества воды и его затоплять стало,- до самой почти ихъ брички, повѣрите, приливала, а такъ, сказываютъ они, почитать надо, что отъ самаго этого мѣста, гдѣ стояли они, шаговъ полтораста, если и не болѣе, отъ настоящаго, въ сухое, то есть, время, берега должно быть...

   - Ну, а Валентинъ Алексѣичъ гдѣ-же? даже притопнула съ досады ногою по дну своей нетычанки нетерпѣливая Пинна Афанасьевна.

   - Вотъ-съ, вотъ-съ тутъ самое сейчасъ и о нихъ... такъ-съ пока они тутъ въ темнотѣ, да въ сырости и большомъ, можно сказать, страхѣ пребывали, и начало наконецъ стихать, удаляться громъ сталъ... Вдругъ слышатъ неподалеку отъ нихъ собака визжитъ, да такъ жалостно, говорятъ, будто человѣкъ стонетъ... Васил³й Иванычъ этто слушалъ, слушалъ:- "Вынь, говоритъ кучеру, фонарь, подь сюда!" - а у нихъ-то, докладывалъ вамъ, бричка хорошая, какъ надо быть, со всѣмъ приборомъ, съ фонарями. Взялъ онъ его себѣ подъ фартукъ, добылъ спичекъ, и хоть съ трудомъ, потому сами понимаете, мокреть вѣдь, зажегъ свѣчку въ немъ. "На, говоритъ, иди на вой, что за песъ"!- а самъ возжи въ руки взялъ. Вотъ-съ кучеръ, взямши этотъ самый фонарь, да по водѣ по-щиколку, говорю, залило все кругомъ,- и побрелъ, значитъ, на этотъ, такъ сказать, гласъ пес³й... Видитъ, дѣйствительно, пестрое быдто пятно къ дереву прислонилась, носомъ книзу уткнувшись, скулитъ. Онъ ближе,- охотницкая собака въ ошейникѣ, сетерокъ бѣлый съ пятнами...

   - Его Джимъ! воскликнула дѣвушка.

   - Точно такъ-съ! И Спиридонъ Иванычъ съ большой радостью припрыгнулъ всѣмъ тѣломъ на своемъ, сидѣньи,- самое вотъ это есть необнаковенное обстоятельство. Потому еслибъ не собаченка эта, и что этотъ самый господинъ Браунъ, Васил³й Иванычъ, по мягкосердью душевному обратилъ вниман³е, то такъ бы...

   Онъ не договорилъ, замѣтивъ все болѣе и болѣе возрастающее нетерпѣн³е въ чертахъ своей спутницы, и заспѣшилъ опять къ фактической сторонѣ своего разсказа:

   - Сталъ ее кучеръ звать,- нейдетъ - визжитъ все также жалостливо, хвостомъ машетъ и носомъ будто что указываетъ. Онъ фонарь свой поднялъ, кругомъ обвелъ... да вдругъ какъ крикнетъ: "Мертвецъ!" Самъ-то чуть съ ногъ не свалился. говоритъ, такъ испужался... Услышавши это, Васил³й Иванычъ сейчасъ винокуру возжи передалъ, самъ выскочилъ,подбѣгаетъ... Лежитъ, дѣйствительно, нѣк³й человѣкъ ничкомъ, по поясъ въ водѣ, а рука за корень дубовый уцѣпилась, да и замертвѣла на немъ...

   - Это былъ Валентинъ А³ексѣичъ?

   Конторщикъ таинственно и какъ бы даже съ лукавствомъ повелъ головою:

   - Неизвѣстное имъ, собственно сказать, лицо-съ.

   - Какъ же онъ очутился тутъ?

   - А такъ понимать надо, что течен³емъ, а главное вихремъ пронесло его поверхъ Лога, да и прибило къ этому самому берегу. И даже просто удивлен³я достойно, какая это сила воды, что не дала его засосать трясинѣ... Васил³й Иванычъ, между тѣмъ, какъ человѣкъ образованный, осмотрѣвши тѣло, поняли такъ, что можетъ онъ и не померъ еще вовсе, а только отъ немощи отъ большой чувствъ своихъ лишился. "Давай, говоритъ, кучеру, сейчасъ его изъ воды вытащимъ". И тутъ, говорятъ, долго-ужасть бились они, пока пальцы-то его, главное, отъ корня отцѣпили... Перенесли на мѣсто повыше, да посуше. Васил³й Иванычъ растирать велѣлъ да коньякъ - потому что это ужь съ нимъ неразлучно въ дорогѣ, - влилъ ему въ горло, мокрую съ него куртку охотницкую снялъ, въ плэдъ свой обернулъ. Дождьто на ихъ счаст³е въ это самое время пересталъ лить. Запустилъ онъ ему руку подъ сорочку: "Бьется, говоритъ, сердце, живъ." И тутъ, какъ тѣло, значитъ, отогрѣваться стало, - глядятъ они, а у него изъ головы и полилась кровь изъ раны; въ первой-то они не замѣтили, оттого что онъ коченѣть начиналъ, и кровь застыла. Васил³й Иванычъ, какъ умѣлъ, перевязалъ ее платкомъ своимъ. "Ну, говоритъ опять кучеру, безпремѣнно теперь ѣхать надо, лишь бы довести его живаго въ городъ. Ты, говоритъ, иди впередъ пѣшой съ фонаремъ, дорогу показывай, а мы за тобой тихонько поѣдемъ". Тутъ, говоритъ тотъ, съ полверсты не болѣе низомъ вязко будетъ, а тамъ, какъ подняться только, поля пойдутъ, гладь до самаго города, верстъ пять, почитай, не болѣе. Ну, хорошо; подняли они его опять, въ бричку положили, а съ ними и этого самаго бѣдняжку пса ихняго, Джимку. Васил³й Иванычъ съ ними сѣлъ, а винокура посадили на козлы, поѣхали. Только хотя тотъ ихъ кучеръ говорилъ "проѣдемъ" да "проѣдемъ", а они до самаго разсвѣта бились, пока до города доползли. У Васил³я Иваныча тамъ своя квартира постоянная нанята. Привезъ онъ ихъ туда; сейчасъ за докторомъ, за Казим³ромъ Степановичемъ, господиномъ Подгурскимъ,- изволите знать?- потому дорогою, къ нимъ, можно сказать, жизнь вернулась, дышать стали свободно, только совсѣмъ безъ сознан³я, ни говорить, ни глазъ раскрыть. А доктора въ городѣ нѣтъ: уѣхалъ съ слѣдователемъ на слѣдств³е въ Коврово. Бѣда, да и только! За фельдшеромъ въ больницу, насилу добудились. Пришелъ, говоритъ: крови много потеряли, оттого... Залѣпилъ пластыремъ рану, велѣлъ въ головѣ ледъ въ пузырѣ прикладывать...

   - Чего же это вашъ Васил³й Иванычъ нарочнаго въ Темный Кутъ не прислалъ, извѣстить объ этомъ обо всемъ?

   - А чего же ему присылать, возразилъ Спиридонъ Иванычъ,- когда онъ Валентина Алексѣича и въ глаза никогда не видалъ и знать не могъ, кто они и даже совсѣмъ другое сумнѣн³е у него было...

   - Какое "сумнѣн³е"?

   Спиридонъ Иванычъ принялъ самый внушительный видъ и, наклонясь въ уху своей спутницы, прошепталъ:

   - Такъ, значитъ, полагалъ, что это можетъ не убивство ли изъ политики, потому, изволите знать, въ Мглинскомъ уѣздѣ многихъ изъ этихъ самыхъ нигилистовъ недавно жандармы забрали.

   - Какая глупость! такъ и фырвнула Пинна Афанасьевна:- изъ чего онъ это вздумалъ?

   - Рана эта ихняя, главное, и что въ Логу найденъ... нечаевск³й процессъ изволили читать? такъ по подоб³ю. Васил³й Иванычъ въ скорости отказались отъ этихъ мыслей, потому разсудили такъ, что "бѣлье тонкое и руки барск³я"...

   - Откуда вы все это такъ подробно знаете? спросила дѣвушка.

   - А какъ же, помилуйте, господинъ исправникъ нарочито для этого письмоводителя своего, Никодима Дмитрича, къ Софрону Артемьичу прислали, такъ какъ они, въ Ковровѣ будучи, отъ Софрона Артемьича донесен³е получили объ этомъ самомъ, тоись, про Валентина Алексѣича, а тутъ же, въ городъ вернувшись, отъ господина Брауна, Васил³я Иваныча, настоящее услышали, который, въ присутств³и этого самаго Никодима Дмитрича, господину исправнику про все это до малости разсказалъ.

   - А что же самъ Валентинъ Алексѣичъ?

   - Только нынѣшнимъ утромъ пришли въ себя вполнѣ. А тутъ и докторъ Казим³ръ Станиславичъ изъ Боврова тоже вернулись... Слава Творцу Небесному, живы и въ здрав³и останутся. А теперь пока очень слабы, только въ полномъ умѣ, но говорятъ еще съ трудомъ. Изъ ихъ непространныхъ словъ такъ понять должно, что ихъ уже (Спиридонъ Иванычъ весь вздрогнулъ при этомъ,) забирало въ самую трясину, какъ вдругъ подхватило опять течен³е, только они ничего ужь этого не помнятъ, окромя того, что почувствовали, какъ во снѣ, сильный ударъ въ голову, а тутъ свѣтъ и совсѣмъ выкатился изъ ихъ глазъ. А Казим³ръ Станиславичъ объясняютъ такъ, что ударило ихъ импетомъ въ этотъ самый корень и прошибло голову, - и даже, говоритъ этотъ самый докторъ, господинъ Подгурск³й, что это къ ихъ спасенью произошло, потому кровь пошла, а что иначе, говорятъ, сотрясен³е бы мозга къ самому бы худому концу могло привести. А теперича онъ за нихъ ручается и...

   Пинна Афанасьевна не дала ему кончить:

   - Ну, и слава Богу, пусть живетъ себѣ, а главное, что мой Иванъ Николаичъ опять цвѣткомъ-п³ономъ разцвѣтетъ у меня... Она расхохоталась вдругъ зазвенѣвшимъ на весь лѣсъ хохотомъ:- поздравьте его, пожалуйста, Спиридонъ Иванычъ, я наконецъ совсѣмъ обѣщала ему выйти за него замужъ.

   Учтивый конторщикъ поспѣшилъ снять шляпу:

   - Имѣю честь искреннѣйше поздравить, Пинна Афанасьевна!...

   - Принимаю, принимаю! продолжала она смѣяться.- Ну, вотъ и доѣхали!... Капитанъ!... Иванъ Николаичъ!...

   Она затпрукала, осадила лошадку, обвела взглядомъ кругомъ.

   Да, это было то самое мѣсто, гдѣ за часъ передъ тѣмъ происходило ея послѣднее объяснен³е съ капитаномъ. Вотъ срубленный пень у самой воды, на которомъ сидѣлъ онъ, когда она увидѣла его. Вотъ и его, потерявшая всякую форму, старая тирольская шляпа, какъ спала тогда съ его головы, такъ и лежитъ на травѣ... Но самъ онъ... Его нѣтъ... Гдѣ

   - Капитанъ, Иванъ Николаичъ! съ внезапнымъ, еще смутнымъ ужасомъ повторила она и разъ, и два, и три...

   Отвѣта не было...

   Она выскочила, кинувъ возжи, изъ своей нетычанки, подбѣжала въ водѣ.

   Подъ ея отстоявшеюся, прозрачною поверхностью шли отъ берега далѣе въ глубь слѣды, еще ясно отпечатлѣвшихся въ твердомъ глинистомъ грунтѣ, мужскихъ каблуковъ.

   Дѣвушка вскрикнула и опустилась въ изнеможен³и на траву. "Зачѣмъ?" такъ и зазвенѣлъ въ ея ухѣ отвѣтъ капитана, когда она говорила ему просто, что "жить надо"...

   Спиридонъ Иванычъ растерянно подбѣжалъ въ ней:

   - Пинна Афанасьевна, что же это, Господи!...

   Она схватилась обѣими руками за голову и залилась слезами.

   - Иванъ Ниволаичъ, капитанъ! крикнулъ въ свою очередь конторщикъ прерывавшимся отъ перепуга голосомъ.

   Но отвѣта не было... да и никакого отвѣта уже быть не могло. Лишь кукушка изъ пустынной чащи слала тоскливый откликъ свой на эти слезы и отчаянный зовъ, да стая вороновъ, пронзительно каркала, несясь поверхъ лѣсныхъ вершинъ, по направлен³ю въ Вѣдьмину Логу.