Маркевич Болеслав Михайлович - Лесник

  

  

  

   Полное собран³е сочинен³й Б. М. Маркевича. Томъ трет³й.

   С.-Петербургъ. Типограф³я (бывшая) А. М. Котомина, Фонтанка, д. No 93. 1885.

   OCR Бычков М. Н.

  

   *) Впервые былъ напечатанъ въ NoNo 41, 42, 43, 44 и 45 "Нивы", за 1880 годъ.

  

  

   Послѣ трехгодичнаго отсутств³я, весною 1873 года, Валентинъ Алексѣевичъ Коверзневъ пр³ѣхалъ въ Черниговское имѣн³е свое, Темный Кутъ.

   Валентину Алексѣевичу было въ ту пору 36 лѣтъ; онъ былъ богатъ, здоровъ и независимъ, какъ птица въ небѣ, - если только допустить, что человѣкъ вообще, и русск³й въ особенности, способенъ быть независимымъ въ этой мѣрѣ...

   Во всякомъ случаѣ, услов³я жизни его и воспитан³я и его личныя свойства весьма способствовали этой независимости,- составлявшей (онъ любилъ это говорить иногда,) "и задачу, и сущность его существован³я".

   Онъ былъ внукъ по матери одного изъ извѣстныхъ Екатерининскихъ любимцевъ, жалованнаго огромными помѣстьями на югѣ Росс³и; дѣтство Коверзнева - его воспитывалъ безо всякаго вмѣшательства и контроля со стороны его родныхъ, прямой, жестк³й и отважный характеромъ англичанинъ mister Joshua Fox,- протекло частью за границей, въ Швейцар³и или Римѣ, частью въ Росс³и, въ Москвѣ, въ Екатеринославскомъ имѣн³и, или въ Темномъ Кутѣ, въ безбрежныхъ лѣсахъ котораго пропадалъ онъ на цѣлые дни со своимъ наставникомъ, страстнымъ любителемъ охоты. На семнадцатомъ году онъ поступилъ въ Петербургск³й университетъ на историко-филологическ³й факультетъ.

   Онъ кончилъ тамъ курсъ, когда, почти одновременно, лишился отца своего и матери. Двадцати лѣтъ отъ роду онъ остался одинъ, во главѣ состоян³я тысячъ во сто доходу.

   Эта пора его первой молодости совпала со временемъ небывалаго до тѣхъ дней возбужден³я русскаго общества. Какъ птицы на зарѣ свѣтлаго дня, встрепенулись въ тѣ дни сердца, закипѣла мысль, загремѣли хоры молодыхъ звонкихъ, часто нестройныхъ, почти всегда искреннихъ въ своемъ увлечен³и, голосовъ.

   Коверзневъ остался какъ бы въ сторонѣ отъ этого возбужден³я. Строже говоря, оно затронуло его не съ той стороны, съ которой отзывалось на него большинство его однолѣтковъ... Недаромъ воспитанъ онъ былъ англичаниномъ, - чистокровнымъ англичаниномъ-реалистомъ. Ему претило все, что отзывалось, или казалось ему "фразою",- "абстрактомъ и сентиментальною теор³ею", какъ выражался онъ. Онъ искренно былъ радъ, что наслѣдованные имъ пять или шесть тысячъ душъ крестьянъ перестаютъ быть его крѣпостными,- онъ даже отвелъ имъ надѣлы съ неожиданною для нихъ щедростью,- но "гражданское воспитан³е" этого освобожденнаго народа,- о чемъ такъ много горячихъ толковъ и юношескаго гама было въ тѣ времена, - нисколько не озабочивало его. "Имъ все дано, чтобы сдѣлаться людьми; хотятъ - будутъ, а не хотятъ - ихъ дѣло, съ какою-то напускною, не русскою холодностью говорилъ воспитанникъ мистера Фокса. Во всемъ этомъ великомъ дѣлѣ обновлен³я Росс³и для него важнѣе всего было то, что самъ онъ, Валентинъ Коверзневъ, "переставалъ быть крѣпостнымъ", что прежн³е путы традиц³й, обычая, "условныхъ обязанностей", связывавш³е до тѣхъ поръ людей "его положен³я", распадались теперь сами собой, силою всѣхъ этихъ "либеральныхъ" реформъ, что никто теперь не станетъ принуждать его сдѣлаться конно-гвардейцемъ и камеръ-юнкеромъ, не "запряжетъ его въ службу". Это понят³е службы Коверзневъ ненавидѣлъ чисто англ³йскою ненавистью: съ нимъ въ его мысли - вѣрнѣе, въ его инстинктѣ,- соединялось неизбѣжно понят³е о ярмѣ, о лжи и принижен³и человѣческаго достоинства, "необходимыхъ послѣдств³яхъ подначал³я". "Чемубы тамъ ни служить", доказывалъ онъ, "какъ бы это ни называть и во имя чего бы это ни дѣлать, а разъ слуга - ты уже не человѣкъ, а рабъ".

   Въ силу такихъ своеобразныхъ убѣжден³й, Коверзневъ, сдавъ свой послѣдн³й экзаменъ, уѣхалъ за границу. На первый разъ онъ пробылъ тамъ пять лѣтъ, - вернулся, опять уѣхалъ... Такъ прошли мног³е годы, такъ жилъ онъ и до сихъ поръ. Постоянная перемѣна мѣстъ, новыя лица, новыя впечатлѣн³я сдѣлались потребностью его существован³я. Онъ то охотился на бизоновъ въ американскихъ саваннахъ, или ходилъ облавою на тигровъ въ Инд³и, то пристращался къ морю, плылъ на своей яхтѣ изъ Лондона въ Египетъ на Мадеру. Изрѣдка, всегда неожиданно, возвращался онъ въ Росс³ю, оставаясь какъ можно менѣе въ Петербургѣ, гдѣ, онъ уже зналъ по опыту, ему, какъ богатому жениху, въ свою очередь предстояла роль звѣря, на котораго неудержимою облавою. пойдетъ вся стая великосвѣтскихъ маменекъ и дочекъ...

  

  

   Такъ же неожиданно пр³ѣхалъ онъ и въ Темный Кутъ. Софронъ Артемьичъ Барабашъ, управляющ³й его, родомъ изъ малоросс³йскихъ казаковъ, но, какъ выражался онъ, "получивш³й свое образован³е въ Москвѣ", гдѣ онъ, дѣйствительно, выучившись читать, писать и считать, провелъ юность свою писцомъ въ состоявшей, при матери Коверзнева, ея московсвой "главной конторѣ", былъ смышленный малый, который какимъ-то верхнимъ чутьемъ угадывалъ "ндравъ" барина и "попадалъ въ точку" его вкусовъ. Онъ встрѣтилъ его, будто вчера съ нимъ разстался, безъ аханья и суеты, ниже малѣйшаго изъявлен³я удивлен³я или радости... Коверзневъ былъ очень этимъ доволенъ и - такъ какъ онъ пр³ѣхалъ поздно и усталъ отъ путешеств³я, въ какой-то скверной таратайкѣ, добытой имъ на станц³и ближайшей желѣзной дороги, и въ которой пришлось ему проѣхать 70 верстъ по отвратительной, размытой осенними дождями дорогѣ - августъ былъ на исходѣ,- тотчасъ же улегся спать.

   Ночью прибылъ съ чемоданами его камердинеръ, итальянецъ, говорящ³й на всевозможныхъ языкахъ и, первымъ дѣломъ, вынувъ изъ ящика ружья Коверзнева, собралъ ихъ, прочистилъ и уставилъ, со всѣмъ принадлежащимъ къ нимъ охотничьимъ приборомъ, на столахъ, у стѣны, въ комнатѣ, сосѣдней съ спальнею.

   Коверзневъ, просыпавш³йся всегда самъ, и къ которому никто никогда не смѣлъ входить безъ зова, поднялся на другой день чуть не съ зарею, совершилъ свои омовен³е и туалетъ, прошелъ въ слѣдующую комнату и, почти машинально перебросивъ черезъ плечо ружье и патронташъ, направился черезъ заросш³й садъ въ прилегавшую къ нему сосновую рощу.

   Роща эта была саженая - и не далѣе какъ лѣтъ сорокъ назадъ. Коверзневъ помнилъ еще въ дѣтствѣ ея невысок³е, тонк³е стволы, тѣсными и стройными рядами тянувш³еся въ вышину. Все такъ же тонки и стройны стояли они и теперь въ своей тѣснотѣ, лишь на пятисаженной высотѣ начиная раскидывать кругомъ темно-иглистыя кисти своихъ суковатыхъ вѣтвей. Кое-гдѣ, между соснами, такая же безупречно прямая, будто въ догонку имъ тянулась молодая береза,- и еще робк³е лучи выходящаго осенняго солнца весело переливались по ихъ красной и бѣлой корѣ... Коверзневъ остановился, залюбовавшись невольно; "не то пальмовый лѣсъ", проносилось въ его головѣ, "не то тѣ тысячи колоннъ Кордуанскаго собора,- тѣ же пальмы, перенесенныя арабами въ архитектуру"...

   Онъ прошелъ далѣе, прижмуриваясь и вздрагивая слегка плечами, подъ здоровымъ ощущен³емъ легкаго утренняго холода, и изрѣдка улыбаясь какою-то умильною улыбкою, подъ наплывомъ воспоминан³й отрочества, которыя на каждомъ шагу вызывали въ немъ эти мѣста... За рощей начинались его лѣса, верстъ на сто въ окружности. Тамъ когда-то проводили они цѣлыя недѣли съ Фоксомъ. Во время оно, онъ зналъ тутъ каждое урочище, каждую тропинку и каждый оврагъ...

   "Тутъ ближе всего на Дерюгино", сказалъ себѣ Коверзневъ,- тамъ козы водились тогда. И онъ повернулъ направо.

   Въ разрѣженномъ воздухѣ утра до него явственно донесся голосъ:

   - Это должно понимать, потому какъ вы вновѣ...

   Коверзневъ повернулъ голову.

   Въ нѣсколькихъ шагахъ отъ дороги, спиною къ нему, въ сѣрой широкобортной шляпѣ и синихъ очкахъ на носу, стоялъ Софронъ Артемьичъ Барабашъ, похлопывая себя по рукѣ парою перчатокъ, которую онъ считалъ долгомъ неукоснительно держать при себѣ "для форсу", но едва-ли когда въ жизни вздѣвалъ на пальцы...

   - Потому какъ вы вновѣ, повторилъ онъ еще отчетливѣе, какъ бы смакуя этотъ чисто русск³й оборотъ рѣчи. (Говорить чисто московскимъ говоромъ, вклеивая при этомъ самымъ невозможнымъ образомъ первыя попадавш³яся ему на языкъ иностранныя словечки, вычитываемыя имъ въ газетахъ, составляло величайшую претенз³ю Софрона Артемьича.) - Тутъ-съ, можно сказать, мужикъ коварный; сорвать съ хозяина лишнее - это то-есть у него разлюбезнѣйшее дѣло. И завсегда его понимать надо. Потому сами знаете, для чего же ему лишнее, а намъ убытокъ? Это вѣдь ужь до тонкости дойдено: двадцать пять корней на срубъ - за глаза ему!

   Тотъ, которому читалась эта нотац³я, стоялъ передъ управляющимъ, подъ деревомъ, съ непокрытой головой, жмурясь отъ солнца, ярко освѣщавшаго его плотную фигуру, щетинистые усы на выбритомъ, кругломъ лицѣ, и темные глаза подъ такими же круглыми, рѣзко очерченными бровями. Ему было, повидимому, лѣтъ подъ сорокъ. Легкая просѣдь серебрилась въ густыхъ волосахъ, подчесанныхъ по-военному, къ височкамъ. Онъ былъ въ смазныхъ сапогахъ, грубой, посконной, но чистой рубахѣ и крестьянскомъ неказистомъ кафтанѣ, подпоясанномъ ремнемъ. Но на крестьянина онъ не похожъ; Коверзневъ, еще на-ходу, замѣтилъ его мужественную выправку и внимательное, нѣсколько печальное, выражен³е его глазъ, словно прикованныхъ къ синимъ очкамъ управляющаго. Въ опущенной рукѣ держалъ онъ фуражку съ военнымъ околышемъ,- и не солдатскую, а съ козырькомъ.

   - Онъ на это говоритъ, послышался его голосъ въ отвѣтъ наставлен³ю Софрона Артемьича, - онъ говоритъ, что ему на столь и мостъ не хватитъ...

   Господинъ Барабашъ поднялъ очки на лобъ, бы для того, чтобы удобнѣе выразить всѣмъ лицомъ своимъ презрительную улыбку:

   - На "столь" и "мостъ"! повторилъ онъ:- это они здѣсь, по невѣжеству своему, замѣсто, какъ по граматикѣ слp3;доваетъ сказать, потолокъ, значитъ, и накатъ. Такъ на это опять вы должны...

   Но въ эту минуту онъ, какъ бы нечаянно обернувшись, очутился - какъ бы нечаянно опять - на параллели медленно подвигавшагося по дорогѣ барина (зорк³й управляющ³й еще издали, давно запримѣтилъ его). Онъ опустилъ опять очки на носъ и замолкъ, неторопливо снявъ и тотчасъ же надѣвъ на голову шляпу.

   - Накройтесь! покровительственно сказалъ онъ при этомъ своему собесѣднику, чуть-чуть кивнувъ на Коверзнева: - они этого не любятъ! (самъ онъ это очень любилъ). .

   Тотъ надѣлъ фуражку и, давъ на каблукахъ полуоборота влѣво, очутился тоже на параллели Коверзнева, съ опущенными, по-фрунтовому, внизъ руками и недвижно обращеннымъ на него взглядомъ.

   Валентинъ Алексѣичъ приподнялъ шляпу - и покосился слегка на незнакомое лице...

   - Въ Дерюгино изволите? промолвилъ искательно Софронъ Артемьевичъ, не трогаясь впрочемъ съ мѣста.

   - Да... Коверзневъ пр³остановился на мигъ.- Не знаете, не перевелись тамъ еще козы?

   Барабашъ вышелъ къ нему на дорогу:

   - Вѣрно сказать вамъ не могу-съ, потому, какъ самъ къ охотѣ пристраст³я не имѣючи... А впрочемъ это сейчасъ узнать можно-съ... Капитанъ! крикнулъ онъ не оборачиваясь.

   Зовомый этой кличкою человѣкъ, двумя быстрыми, гимнастическими шагами, проскочилъ разстоян³е, отдѣлявшее его отъ разговаривавшихъ.

   Софронъ Артемьичъ повторилъ ему вопросъ барина.

   - Не видать-съ. По Дерюгину теперь рубка пошла; звѣрь это робк³й, пугливъ... Въ Сотниково, должно полагать, коли и не совсѣмъ въ казенную пущу, перебрались. За Крусановской межей я, дѣйствительно, большаго козла...

   Онъ вдругъ оборвалъ, какъ бы испугавшись своихъ лишнихъ противу того, что его спрашивали, словъ.

   - Убили? досказалъ Коверзневъ.

   "Какъ-же бы я осмѣлился"! прочелъ онъ въ недоумѣломъ взглядѣ, полученномъ имъ въ отвѣтъ. - Нѣтъ-съ, я... ходилъ - яму отыскивалъ...

   - Еще вновѣ здѣсь, а очень понятливы на счетъ границъ, поощрительно сказалъ на это управляющ³й.

   Валентинъ Алексѣичъ еще разъ приподнялъ шляпу и двинулся съ мѣста, приглашая взглядомъ Барабаша итти за нимъ.

   - Кто это? спросилъ онъ, отойдя шаговъ сорокъ.

   - А это у меня - съ Покрова взялъ,- лѣсникъ по Дерюгину и Крусанову.

   - Вы его, мнѣ послышалось, "капитаномъ" называли?

   Софронъ Артемьичъ усмѣхнулся:

   - Точно такъ-съ! Онъ и есть капитанъ настоящ³й.

   - Что же это значитъ: "настоящ³й"? спросилъ Коверзневъ, не совсѣмъ понявъ.

   - Въ полку, то есть это значитъ, ротой командовалъ, въ инфантер³и-съ, Валентинъ Алексѣичъ, снисходительно объяснилъ господинъ Барабашъ. "Ничего-то онъ это настоящаго про русское не знаетъ"! говорилъ онъ себѣ презрительно въ это время про барина.

   - И онъ къ вамъ простымъ лѣсникомъ поступилъ?... На какое жалованье?

   - Пять въ мѣсяцъ-съ. Служилъ онъ тутъ въ Чепуровѣ, прикащикомъ у графа Клейнгельма. Отошелъ. Такъ я его по началу на испытан³е взялъ-съ...

   - А на прежнемъ мѣстѣ сколько онъ получалъ?

   - Говорятъ, двадцать пять. И такъ, вѣрно должно быть, потому не лжетъ никогда человѣкъ.

   - Странно! сказалъ Коверзневъ.

   Софронъ Артемьичъ кашлянулъ - для чего предварительно прикрылъ себѣ. ротъ рукою,- передернулъ очки свои и уже съ нѣкоторою таинственностью:

   - Грѣшокъ за нимъ нѣкоторый есть, прошепталъ онъ.

   - Какой грѣшокъ?

   - На счетъ того-съ, меланхолически вздохнулъ Софронъ Артемьичъ и легонько щелкнулъ пальцемъ по отложному воротничку своей по модѣ сшитой сорочки.

   - А!...

   Настало нѣкоторое молчан³е. Коверзневъ шелъ теперь бодрымъ, широкимъ шагомъ человѣка, выходившаго пѣшкомъ чутъ не весь дальн³й Воетокъ Америки. Изнѣженный правитель Темнаго Кута едва поспѣвалъ за нимъ.

   - Человѣкъ съ правиломъ, Валентинъ Алексѣичъ, заговорилъ онъ опять, какъ бы извиняясь, - и въ Чепуровѣ репутац³ю себѣ настоящую заслужилъ, потому, окромя этой слабости, ни въ какой марали не замѣченъ; чистъ человѣкъ, честнѣющ³й. А въ полку даже очень о немъ жалѣютъ-съ, потому ихъ полкъ стоялъ тутъ въ Стародубѣ и мног³е даже у меня офицеры очень знакомые,- первый онъ, повѣрители, нѣтъ-ли, у нихъ по полку считался; на счетъ тоись фрунта и поведен³я твердый, даже отвращен³е къ вину имѣлъ... И, можетъ, даже теперь самъ бы полкомъ командовалъ,- только случилась тутъ у него одна манифестац³я...

   - Что такое?

   Софронъ Артемьичъ самодовольно улыбался.

   - Большая непр³ятность у него вышла, объяснилъ онъ.

   - Да-а!... Такъ въ чемъ же состояла эта непр³ятность?

   - Жена у него была, молодая, изъ полекъ-съ - и за этимъ словомъ господинъ Барабашъ цѣломудренно опустилъ очи,- и, по истинѣ сказать,- самая нестоющая женщина!... Только онъ къ ней слишкомъ уже большую страсть питалъ, даже, можно сказать, очень глупо съ его стороны. Потому она наконецъ и вовсе покинула его, скрылась... Искалъ онъ ее, ѣздилъ, изъ полка вышелъ изъ-за этого самаго,- нѣтъ, такъ и пропала, потому, говорятъ, панъ одинъ изъ Витебской губерн³и за границу ее съ собой увезъ... Тутъ онъ съ горя и...

   - Какъ водится, по-русски! процѣдилъ сквозь зубы Коверзневъ, глядя прищуренными глазами вдаль.

   - А такъ точно-съ! подтвердилъ управляющ³й: - все съ себя до чиста спустилъ; теперь въ мужицкомъ кафтанишкѣ ходитъ, изволили видѣть.

   - Вы имъ довольны? послѣ новаго молчан³я спросилъ Валентинъ Алексѣичъ.

   - Что дальше Богъ дастъ, а теперича окромѣ хорошаго, ничего дурнаго не могу сказать. Лѣсникъ настоящ³й, солидный. Теперь къ нему въ лѣсъ ни одна душа съ топоромъ не въѣдетъ,- потому у него по-военному, дисцыплина...

   - Ну, а "слабость"-же его какъ?

   - По всей истинѣ доложу вамъ, я какъ на это строгъ, и онъ, какъ и проч³е служащ³е, это знаетъ, только я, въ бытность его у меня здѣсь, разъ всего замѣтилъ: постомъ дѣло было. Забился онъ въ свою сторожку и три дня не выходилъ...

   Они тѣмъ временемъ доходили до Дерюгина; ласково помахивали вершинами его старые дубы подъ рѣзвымъ утреннимъ вѣтромъ. Коверзневъ остановился еще разъ:

   - Такъ вотъ что: скажите этому вашему капитану, чтобъ онъ взялъ съ собой Дениса... Что, живъ онъ еще?

   - Денисъ, егерь! Помилуйте-съ, въ здрав³и пребываетъ! Изъ чего у насъ людямъ умирать! даже позволилъ себѣ хихикнуть по этому случаю "солидный" г-нъ Барабашъ.

   - Такъ чтобы они вмѣстѣ отправились на Ситниково и, отъ Мижуева до Крусановской межи, выслѣдили съ точностью, не перебрались-ли и дѣйствительно козы въ казенную пущу. Досадно было бы! Если-жь нѣтъ, я на дняхъ соберусь на нихъ... Народу въ такомъ случаѣ довольно чтобы было, кликуновъ...

   - Слушаю-съ. Не прикажете-ли... Хотѣлъ было еще спросить управляющ³й...

   Но баринъ уже исчезъ въ чащѣ лѣса.

  

  

   Коверзневъ явился домой уже въ вечеру, съ ягташемъ полнымъ дичи и прорванною въ чащѣ курткою. Онъ прошагалъ въ этотъ день верстъ тридцать, не чувствуя ни усталости, ни голода, или, вѣрнѣе, пересиливая въ себѣ то и другое и, какъ всегда, самоуслаждаясь этою "побѣдою воли надъ физическою природой". Онъ пообѣдалъ дома, при свѣчахъ, выпилъ полбутылку портвейна и тотчасъ вслѣдъ за обѣдомъ занялся разборомъ одного изъ нѣсколькихъ толстыхъ портфелей, привезенныхъ имъ въ Темный Кутъ. Слово India выгравировано было на мѣдной дощечкѣ надъ замкомъ этого портфеля; въ немъ заключались всяк³я бумаги, относивш³яся во времени пребыван³я Боверзнева въ этой странѣ, и дневникъ, веденный имъ тамъ въ продолжен³е двухъ лѣтъ этого пребыван³я. Ему давно хотѣлось пересмотрѣть свои эти записки и привести въ порядокъ, съ цѣлью издать ихъ на французскомъ, или скорѣе еще на англ³йскомъ языкѣ, на которомъ, главнымъ образомъ, и ведены были онѣ. "По-русски кто ихъ читать станетъ!" разсудилъ онъ давно... Съ этою цѣлью онъ собственно и пр³ѣхалъ въ Темный Кутъ, гдѣ полнѣйшее уединен³е и тишина обезпечены были ему "вѣрнѣе, чѣмъ въ какихъ-нибудь развалинахъ Мемфиса"...

   Этотъ трудъ такъ занялъ его, что онъ ни на другой, ни въ послѣдующ³е дни не ходилъ на охоту, а писалъ весь день въ комнатѣ, съ закрытыми съ утра ставнями,- онъ никогда иначе не принимался за перо, при свѣтѣ двухъ спермацетовыхъ свѣчей подъ темнымъ абажуромъ. Привычки его были извѣстны и, кромѣ слуги его итальянца,- готовившаго ему и обѣдать, и какъ-то изловчавшагося подавать этотъ обѣдъ горячимъ въ как³е бы необычные часы ни потребовалъ его Коверзневъ,- ни единая душа въ Темномъ Кутѣ и не пыталась проникнуть въ нему.

   На четвертый день онъ проснулся съ нѣсколько тяжелой головой, отворилъ свои ставни и окна... Утро стояло великолѣпное и по лазуревому небу ходили облака, игра которыхъ ни въ какой странѣ м³ра не казалась почему-то Валентину Алексѣичу такою красивою и разнообразною, какъ въ родной сторонѣ.

   Онъ оперся локтями на подоконникъ и сталъ глядѣть...

   Облака подымались какъ горы, одна другой выше, съ снѣговыми вершинами и свѣтлыми озерами, омывающими ихъ темныя подножья; зубчатая башня висѣла надъ пропастью, драконъ съ чешуйчатымъ хребтомъ тянулся, разѣвая все шире и шире бездонную пасть...

   - А тамъ будто какое-то стадо готовится свергнуться внизъ, говорилъ самъ себѣ Коверзневъ, невольно улыбаясь...

   Фантастическое стадо напомнило ему козъ, на которыхъ собирался онъ охотиться въ Сотниковѣ. Онъ отошелъ отъ окна, позвонилъ и вышедшему на звонъ итальянцу приказалъ позвать Барабаша.

   Господинъ Барабашъ вошелъ съ замѣтно возбужденнымъ выражен³емъ въ поступи и лицѣ. Очки его были подняты на лобъ, что для подчиненныхъ его всегда служило признакомъ ближайшей распеканц³и.

   Коверзневъ, при видѣ этихъ поднятыхъ очковъ, почуялъ, въ свою очередь, что управляющаго его постигла, должно быть, какая-нибудь неожиданная "манифестац³я"...

   Дѣло съ первыхъ словъ объяснилось.

   Приказан³я Валентина Алексѣича не могли быть исполнены до сихъ поръ. Денисъ, егерь, зашибъ себѣ ногу и встать не можетъ,- а капитанъ лежитъ трет³й день въ лѣсу, въ своей сторожкѣ, "не въ своемъ видѣ", и "волкомъ воетъ". Софронъ Артемьичъ послалъ къ нему сначала своего конторщика, а затѣмъ собственной особой отправился на увѣщан³е его, но встрѣченъ былъ самъ такими ругательствами, что, "какъ Валентину Алексѣичу угодно, а онъ даже безъ всякой иллюз³и не въ силахъ этого вытерпѣть".

   - И какой онъ себѣ ни будь капитанъ, говорилъ уже съ азартомъ оскорбленный управляющ³й,- а какъ я его, могу сказать, изъ грязи вытащилъ, потому человѣкъ до того опустилъ себя, что даже угла себѣ не имѣлъ, подъ заборами валялся, такъ, что даже его въ себѣ на квартиру никто пущать не хотѣлъ, когда изъ Чепурова выгнали его за самое за это...

   Потокомъ лились теперь всѣ эти пункты обвинен³я изъ разгнѣванныхъ устъ Софрона Артемьича, совершенно позабывшаго, какъ три дня назадъ рекомендовалъ онъ барину капитана "человѣкомъ съ правиломъ".

   Коверзневъ слушалъ его молча и внимательно.

   - Вы его взяли, вы вольны его и отпустить, если онъ оказывается негодяемъ, сказалъ онъ, - но вы мнѣ, кажется, говорили, что онъ "солидный", усердный и совершенно "чистый" человѣкъ?

   - Это точно, согласился сконфуженный Софронъ Артемьичъ,- а только какъ вамъ угодно...

   - И говорили еще, не далъ ему продолжать Валентинъ Алексѣичъ,- что съ тѣхъ поръ, какъ онъ въ вамъ поступилъ, вы его въ слабости замѣтили всего одинъ разъ?

   - Разъ, постомъ, справедливо-съ... такъ вѣдь тогда онъ смиренъ лежалъ, поспѣшилъ возразить управляющ³й, замѣчая по тону барина, что онъ какъ бы стоитъ на сторонѣ его обидчика,- а теперича онъ, какъ звѣрь какой, даже безъ всякой лин³и, можно сказать... Мнѣ что-же-съ, примолвилъ Барабашъ,- въ нашей должности, извѣстно, каждый часъ долженъ ждать себѣ непр³ятностей, особенно когда въ тебѣ совѣсть... А только собственно что я, какъ преданный слуга вамъ и съ измальства еще маменькѣ вашей служилъ, что онѣ благодѣтельницей мнѣ, можно сказать, были,- такъ, какъ вамъ угодно, Валентинъ Алексѣичъ, а такихъ словъ про васъ, какъ моего довѣрителя, никогда терпѣть не могу-съ!...

   Валентинъ Алексѣичъ улыбался,- все яснѣе ему припоминалась въ эту минуту мужественная фигура капитана, безъ шапки, жмурящагося отъ солнца передъ этимъ "преданнымъ слугою" въ синихъ очкахъ...

   - Оказывается, что и мнѣ при сей оказ³и досталось? сказалъ онъ.- За что же?

   Невозмутимость барина глубоко огорчила Софрона Артемьича:

   - Какъ вамъ будетъ угодно, Валентинъ Алексѣичъ, заговорилъ онъ съ новымъ раздражен³емъ,- а только, когда я ему на безпардонныя его, можно сказать, слова говорю, по своей должности, что я не по своей волѣ, а барское приказан³е исполняю, чтобы онъ тотчасъ-же въ Сотниково шелъ насчетъ козъ, такъ онъ даже дозволилъ себѣ такое неглижа, что "я молъ на твоего барина пле...вать хочу", договорилъ, уже словно давясь отъ мерзости этихъ словъ, управляющ³й.

   - Да, это неглижа, дѣйствительно, очень откровенное! проговорилъ на этотъ разъ Коверзневъ такимъ серьезнымъ тономъ, что чутк³й Софронъ Артемьичъ поймался на него - и прос³ялъ душою.

   - У меня свидѣтели есть, Валентинъ Алексѣичъ: какъ со мною былъ Спиридонъ Иванычъ и Асинклитъ, сторожъ, такъ завсегда можно его къ мировому представить, поспѣшно проговорилъ онъ.

   Но, весьма нежданно для него, Валентинъ Алексѣичъ на предложен³е это отвѣчалъ ему слѣдующимъ вопросомъ:

   - Не извѣстно-ли вамъ, по какому случаю вздумалось такъ, вдругъ, вашему капитану напиться, и одинъ онъ при этомъ пилъ, или съ кѣмъ-нибудь?...

   Изъ сообщеннаго затѣмъ Софрономъ Артемьичемъ оказалось, что онъ тогда же, получивъ приказъ барина "насчетъ козъ", передалъ его капитану, и тотъ съ мѣста тронулся было итти въ Брусаново. Но управляющ³й пригласилъ его зайти съ нимъ предварительно въ контору "забрать" Дениса - и письмо, полученное наканунѣ въ Трубчевскѣ, на почтѣ, на его, капитана, имя. Такъ они тутъ вдвоемъ и пришли въ усадьбу. Денисъ былъ на селѣ, гдѣ онъ новую избу себѣ ставитъ. Софронъ Артемьичъ послалъ за нимъ, а капитанъ получилъ письмо свое и съ нимъ сейчасъ и ушелъ. Посланный въ Денису вернулся часа черезъ три, съ извѣст³емъ, что старику пришибло бревномъ колѣно и что онъ двинуться не можетъ. Тогда Софронъ Артемьичъ послалъ конторщика верхомъ въ Дерюгино найти капитана и сказать ему, чтобы онъ Дениса не ждалъ. Конторщикъ проѣзжалъ мимо его сторожки, услыхалъ, что кто-то "рычитъ",- слѣзъ и вошелъ; глядитъ:- сидитъ на землѣ капитанъ, пустой предъ нимъ штофъ, а самъ онъ, "обѣими руками за голову взявшись, ревмя реветъ." Конторщикъ даже испугался и поскавалъ назадъ донести управляющему,- послѣ чего тотъ и отправился туда самъ и "долженъ былъ выслушать тѣ слова, опосля которыхъ онъ, не желая дать замарать свою честь, какъ угодно Валентину Алексѣичу, а будетъ требовать, для впримѣра прочимъ, чтобы того мерзавца судья непремѣнно засадилъ..."

   Коверзневъ все время слушалъ, обернувшись лицомъ въ окну и глядя на облака, на син³е просвѣты неба, с³явшаго сквозь ихъ капризно-мѣнявш³яся очертан³я...

   - Вотъ что, сказалъ онъ, когда тотъ кончилъ,- позовите вы его во мнѣ!

   - Кого это-съ? озадаченно спросилъ управляющ³й.

   - Капитана.

   - Помилуйте, Валентинъ Алексѣичъ, да онъ по сю пору не въ своемъ видѣ,- какъ это учитель у васъ французъ, когда вы маленьк³е были, мусье Ляфишъ, говорилъ:- кошонъ-кошономъ въ грязи лежитъ-съ и по сей часъ въ своей сторожкѣ.

   - Ну, такъ когда онъ "въ свой видъ" придетъ.

   - Слушаю-съ! по нѣкоторомъ молчан³и выговорилъ Софронъ Артемьичъ, заключивъ изъ выражен³я лица барина, что онъ не допуститъ возражен³й.

  

  

   На другой день утромъ, Коверзневъ просматривалъ у себя конторск³я книги, когда его итальянецъ, которому предварительно отдано было имъ на это приказан³е, вошелъ съ докладомъ, что "l'uomo detto" (означенный человѣкъ) ждетъ въ передней.

   - Просите его сюда.

   Дверь отворилась на половину и, въ образовавшееся узкое отверст³е, бочкомъ проскользнуло плотное туловище капитана - и тутъ-же остановилось у этой, поспѣшно замкнутой за собою, двери.

   Коверзневъ поднялъ глаза. Капитанъ отвѣсилъ ему почтительный поклонъ.

   Онъ глядѣлъ на него спокойно и прямо,- все съ тѣмъ-же, очевидно, привычнымъ ему, печальнымъ выражен³емъ лица, которое замѣтилъ Валентинъ Алексѣичъ при первой встрѣчѣ съ нимъ. Только лице это теперь какъ бы поопухло, и глаза были мутны. Но онъ, видимо, приложилъ все старан³е привести себя въ должный порядокъ: приглаженные въ вискамъ волосы еще лоснились отъ обливавшей ихъ воды, вѣникъ замѣтно тщательно прошелъ по его бѣдной, очень бѣдной, но акуратно закутанной крестьянской одеждѣ; огромныя, мускулистыя руки, будто бы два красно-сизыя пятна, скрещавш³яся надъ фуражкою, которую держалъ онъ передъ собою,- были чисто вымыты...

   - Садитесь! отвѣчая на его поклонъ, сказалъ Коверзневъ. Тотъ, какъ бы безсознательно, качнулся впередъ,- но не двинулся далѣе.

   - Садитесь, прошу васъ, повторилъ Валентинъ Алексѣичъ мягкимъ, но настойчивымъ голосомъ, указывая рукою на стулъ, у противоположной его собственному креслу стороны стариннаго письменнаго стола, съ изящною бронзовою отдѣлкой, за которымъ занимался онъ.

   Капитанъ такъ неслышно подошелъ къ указываемому мѣсту, что Коверзневъ невольно обратилъ на это вниман³е:

   - На немъ сапоги есть, и онъ ихъ даже только-что дегтемъ смазалъ, подумалъ онъ,- но подошвы подъ ними сомнительны!... И его охватило вдругъ безконечное чувство жалости къ этому человѣку, такъ глубоко "опустившему себя", какъ выражался господинъ Барабашъ.

   Онъ неотступно слѣдилъ за нимъ взглядомъ, пока наконецъ капитанъ не рѣшился сѣсть на кончикъ указаннаго ему стула.

   Но, когда онъ сѣлъ, съ опущенными глазами и судорожно комкая фуражку въ своихъ огромныхъ ручищахъ, Коверзневу на мигъ самому сдѣлалось непр³ятно:- "я будто судить его собираюсь", пронеслось у него въ мысли...

   Онъ сталъ шумно перелистывать широк³е листы лежавшей передъ нимъ разсчетной тетради.

   - У васъ непр³ятности вышли съ управляющимъ? сказалъ онъ, пересиливъ себя.

   - Виноватъ! отвѣчено было на это такъ тихо, что онъ переспросилъ.

   - Виноватъ-съ! повторилъ капитанъ.

   - Не были-ли вы вызваны на... на эту ссору какими-нибудь словами Барабаша, которыя вы почли для себя обидными? какъ бы поспѣшилъ Коверзневъ ссудить его доводомъ къ своему оправдан³ю.

   Плечи капитана дрогнули. Понятое имъ намѣрен³е, а - главное - тонъ, такъ давно не слышанный имъ, добрый_ѵ участливый тонъ этихъ словъ...

   - Я и не помню даже, что говорили они мнѣ, отвѣтилъ онъ со странною улыбкою: "какое ужь мнѣ оправдан³е!" будто говорила эта улыбка.

   Въ поникшихъ глазахъ его пробѣжала искра, какъ бы отъ нахлынувшаго на него новаго, ѣдкаго, нестерпимаго чувства...

   - Я несчастный человѣкъ, Валентинъ Алексѣичъ! нежданно проговорилъ онъ, внезапнымъ движен³емъ подымая ихъ на Коверзнева.

   У того глаза заморгали, какъ онъ ни привыкъ владѣть собою.

   - Виноватъ, позвольте спросить: какъ васъ зовутъ? промолвилъ онъ, очень упрекая себя въ эту минуту, что не спросилъ этого ранѣе, у Барабаша.

   - Отставной капитанъ Переслѣгинъ.

   - Имя и отчество?

   - Иванъ Николаевъ...

   - Благодарю васъ!... Вы мнѣ позволите быть откровеннымъ съ вами, Иванъ Николаичъ?

   Капитанъ еще разъ взглянулъ на него:- "никакая твоя откровенность не будетъ такъ жестока, какъ то, что самъ я говорю", прочелъ Коверзневъ въ этомъ взглядѣ.

   Онъ продолжалъ:

   - Къ этому "несчаст³ю", я слышалъ, привели васъ семейныя обстоятельства,- о которыхъ я не желаю, не имѣю права спрашивать, поспѣшно примолвилъ онъ въ этому..

   Переслѣгинъ, съ какимъ-то надрывающимъ, судорожнымъ движен³емъ губъ, ерзнулъ на своемъ стулѣ...

   - Но вы, повидимому, не употребили всѣхъ силъ, чтобы бороться съ нимъ, говорилъ Валентинъ Алексѣевичъ; отъ душевныхъ страдан³й лечитъ усиленная работа, дѣло, простой, иногда физическ³й трудъ. Дѣло у васъ всегда подъ руками. Вы наконецъ были въ полку, командовали ротой, судьба другихъ людей зависѣла отъ васъ...

   - Не въ силахъ былъ, точно-съ! послышались въ отвѣтъ будто замиравш³я въ горлѣ слова капитана,- стыда своего перенести не могъ!... И забыть... не въ состоян³и... и по сей часъ! болѣзненно вырвались эти, запекавш³яся какъ бы у него тамъ, слова...

   Коверзневъ слушалъ, подперши голову обѣими руками...

   - Самое это, съ Софрономъ Артемьичемъ... Письмо получилъ... пишутъ мнѣ... про нее...

   Онъ не договорилъ,- глухое рыдан³е вырвалось у него ивъ груди.

   Валентинъ Алексѣичъ поднялся съ мѣста, стараясь, по всегдашней привычкѣ, сдерживать наружное выражен³е того, что ощущалъ онъ внутренно. Онъ подошелъ въ окну. Спиною въ капитану, онъ, будто вовсе не занятый имъ, глядѣлъ въ даль, на верхушки лѣса, выглядывавш³я изъ-за отдѣлявшаго Дерюгино отъ Темнаго Кута косогора.

   - Иванъ Николаичъ! сказалъ онъ, наконецъ, оборачиваясь...

   Капитанъ поднялъ голову.

   - Я хочу сдѣлать вамъ одно предложен³е, Иванъ Николаичъ?

   - Слушаю-съ, твердымъ голосомъ произнесъ тотъ.

   Глаза его просохли, черты приняли прежнее мужественное и спокойное выражен³е...

   Коверзневъ усѣлся на прежнее мѣсто.

   - Вамъ прежде всего слѣдуетъ помириться съ Барабашемъ, слегка улыбнувшись сказалъ онъ.

   - Я ужь у нихъ за свою глупость прощенья просилъ, промолвилъ на это такъ же твердо Переслѣгинъ.

   - Вотъ и прекрасно!... А предложен³е мое будетъ состоять въ слѣдующемъ. Здѣсь у меня, какъ вы знаете, земледѣльческаго хозяйства нѣту; земля и оброчныя статьи сданы или сдаются въ аренду на болѣе или менѣе продолжительные сроки, и управляющ³й мой здѣсь поэтому ничего болѣе какъ конторщикъ, имѣющ³й акуратно слѣдить за исполнен³емъ контрактовъ и сроками платежей, и доставлять мнѣ по нимъ деньги. Барабашъ совершенно честный человѣкъ и это дѣло свое выполняетъ какъ нельзя лучше. Но у меня тутъ одно природное богатство, требующее настоящаго, рац³ональнаго хозяйства.

   - Лѣса-съ? какъ бы подговорилъ капитанъ.

   - Да. Эксплуатац³я ихъ производилась до сихъ поръ самымъ примитивнымъ, варварскимъ, хищническимъ образомъ. Этому давно надо положить конецъ. Я теперь въ Петербургѣ пригласилъ сюда одного дѣльнаго таксатора, который все это приведетъ въ порядокъ. Но при этомъ мнѣ необходимо имѣть своего довѣреннаго человѣка, который могъ бы и помогать ему въ распоряжен³яхъ при работѣ, да и слѣдить за тѣмъ, чтобы самыя работы не откладывались въ долг³й ящикъ. Къ тому же всѣ здѣшн³я дачи имѣютъ отдѣльныхъ лѣсниковъ, подчиненныхъ теперь единственно конторѣ, т. е. тому же Барабашу, который, при своихъ приходо-расходныхъ занят³яхъ и огромномъ пространствѣ лѣса, не имѣетъ - что онъ мнѣ тамъ ни говори, примолвилъ съ усмѣшкою Валентинъ Алексѣичъ,- физической возможности контролировать ихъ и ѣздить и провѣрять ихъ на мѣстѣ. Изъ этого видно, что надо всѣ отдѣльныя эти лѣсничества подчинить, какъ это и было здѣсь, при матушкѣ, надзору одного, спец³альнаго, главнаго лѣсника... И это мѣсто я желаю предложить вамъ, Иванъ Николаичъ.

   - Мнѣ-съ! испуганно вскликнулъ капитанъ... Вѣки его широко были открыты, и дрожь замѣтно пронимала его всего...

   - Вамъ, поспѣшно проговорилъ Коверзневъ,- и увѣренъ, что этимъ я обезпечиваю себѣ надзоръ за моими лѣсами, какого лучше и самъ бы имѣть не могъ за ними, а вамъ - доставляю отвѣтственное занят³е,- онъ подчеркнулъ это слово,- которое для хорошаго человѣка, какимъ я васъ считаю, можетъ служить лучшимъ отводомъ, лѣкарствомъ въ вашемъ душевномъ состоян³и... Но, Иванъ Николаичъ,- Коверзневъ пр³остановился на мгновен³е,- вы передъ этимъ должны мнѣ дать слово... Вы понимаете, о чемъ я васъ прошу?...

   Лицо капитана все побагровѣло, грудь его высоко подымалась...

   - Нѣтъ-съ, съ видимо-мучительнымъ усил³емъ отвѣтилъ онъ,- слова я вамъ дать не могу... потому уже разъ... Одно могу обѣщать вамъ, Валентинъ Алексѣичъ,- онъ вскинулъ на него свои печальные глаза,- стараться буду!...

   Коверзневъ помолчалъ.

   - Хорошо, Иванъ Николаичъ, сказалъ онъ, подымая на него глаза въ свою очередь,- съ нынѣшняго дня я назначаю васъ главнымъ лѣсникомъ по здѣшней эконом³и, съ жалованьемъ. Какое получалъ бывш³й въ этой должности при матушкѣ,- 70 рублей въ мѣсяцъ, кажется,- ну, и лошадь подъ верхъ, кормъ на нее... Вотъ видите, перебилъ себя, широко улыбнувшись Валентинъ Алексѣичъ, не давая растерянному Переслѣгину сказать слова,- я имѣю претенз³ю угадывать людей - и въ васъ я съ перваго раза почуялъ честнаго человѣка. То, какъ вы мнѣ отвѣтили сейчасъ, служитъ для меня подтвержден³емъ этому мнѣн³ю. И я беру васъ теперь безъ всякихъ услов³й, въ увѣренности, что, въ случаѣ вы бы не нашли въ себѣ силы побѣдить вашу... слабость,- вы сами откажетесь отъ вашей должности...

   Капитанъ дрогнулъ всѣмъ тѣломъ - и, какъ стоялъ, опустился на колѣни передъ Коверзневымъ.

   - Что вы, что вы! вскрикнулъ Валентинъ Алексѣичъ, съ невольнымъ, въ первую минуту, чувствомъ гадливости.

   Но не рабское принижен³е сказывалось въ этихъ обращенныхъ на него, с³явшихъ теперь, глазахъ, въ судорожномъ движен³и, сжавшемъ на груди эти сильныя руки:

   - Валентинъ Алексѣевичъ, какъ передъ Богомъ,- лихорадочно прерывался голосъ капитана,- въ первый разъ... въ первый разъ, послѣ столькихъ лѣтъ... так³я слова слышать... Вы... вы опять меня человѣкомъ поставили, Валентинъ Алексѣичъ!..

  

  

   Въ 1876 году Коверзневъ пр³ѣхалъ опять въ Темный Кутъ. Онъ пр³ѣхалъ рано, въ началѣ мая,- и о пр³ѣздѣ своемъ извѣстилъ даже заранѣе, съ приказан³емъ выслать ему экипажъ и лошадей на ближайшую станц³ю желѣзной дороги.

   На желѣзную дорогу, съ экипажемъ, выѣхалъ къ нему на встрѣчу - капитанъ.

   Валентинъ Алексѣичъ едва узналъ его.

   Капитанъ словно вытянулся, выросъ и - рѣшительно помолодѣлъ. Онъ отпустилъ себѣ бороду, которую подрѣзывалъ клиномъ, удлинявшую его круглое лице; голову держалъ какъ-то особенно прямо, откидывалъ назадъ свои широк³я плечи и выставлялъ грудь впередъ. Облеченъ онъ былъ въ плотно охватывающую его охотничью австр³йскую куртку съ зелеными отворотами и большими пуговицами, съ изображен³емъ на нихъ кабаньихъ головъ. Гладко остриженные волосы покрывала мягкая, съ высокой тульею, сѣраго цвѣта шляпа, украшенная тремя павлиньими перьями. Во всемъ его обликѣ теперь была какая-то наивная претенз³я на щеголеватость, которая вызвала невольную улыбку на губы Коверзнева:

   - Точно счастливый тиролецъ какой-то, подумалъ онъ.

   А капитанъ такъ и с³ялъ, глядя на него. Онъ, часовъ за шесть до срока прибыт³я поѣзда, отправился на станц³ю, съ провиз³ею, "на случай Валентину Алексѣичу захочется закусить, такъ какъ буфета на станц³и не имѣется", съ подушками и постельнымъ бѣльемъ, "неравно Валентинъ Алексѣичъ захочетъ послѣ обѣда отдохнуть, а до Темнаго Кута засвѣтло не доѣхать, съ двумя верховыми, "не дай Богъ что съ экипажемъ случится, такъ чтобъ народъ былъ подъ рукой"...

   Коверзневъ на все это только поморщился и сказалъ. что онъ ни ѣсть, ни спать, ни провожатыхъ не желаетъ, а хочетъ сейчасъ-же сѣсть и ѣхать.

  &n