; - Приставь скорей лестницу и поди и скажи Пруденцию, что я его
приглашаю сойти.
Марема исполнила это в одно мгновение, но когда она вошла в верхнюю
пещеру к Пруденцию, то увидала его в ужасном изнурении - он уже не сидел, а
лежал и на вопросы мог отвечать очень не скоро и очень невнятно. Он только
тихо махал рукою и давал чувствовать, что для него ничто не важно, кроме
голода, которым он истомился.
Долгоожидаемое приглашение Мелиты нимало его не оживило и не
обрадовало.
- Ведь это настал час твоей радости! - говорила ему Марема, но он
только отмахнулся рукою и, обратясь в сторону, прошептал:
- Куда... же... ты дела... яйцо... морской чайки?
- Что тебе теперь до яйца чайки... тебя ожидает роскошный стол и... еще
больше роскошные ласки Мелиты!.. Встань скорее на ноги - я помогу тебе сойти
с лестницы.
Он стал подниматься, но закачался, упал и сказал:
- Я не в силах.
Тогда живая Марема схватила Пруденция, как дитя, на свои сильные руки,
снесла его с лестницы, опустила на землю и, дав ему оправиться, подвела его
под руки ко входу в освещенную пещеру, где в сиянье огней стояла блестящая
красотой и убором Мелита. Она встретила Пруденция с ласковой улыбкой и
сказала ему ласковым голосом:
- Привет мой тебе, господин мой Пруденций! Входи и будь здесь
властелином всего, что ты видишь. Ты перенес испытанье, и зато я даю тебе
надо мною всякое право... Пир изготовлен... последние блюда скоро поспеют на
тихом огне, и брачное ложе готово... и я жду моего господина!
- При этом Мелита протянула обе руки к Пруденцию, но он отвернулся от
нее и, поведя вкруг как бы утратившими зоркость глазами, нетерпеливо
воскликнул:
- Подожди!.. и скажи мне: где же это яйцо дикой птицы?
- Я разбила его, - отвечала Мелита. - Поди отдохни, господин мой, на
ложе... Ведь я сама его стлала для тебя, моего господина... А после ты
будешь есть самые вкусные кушанья.
- Ax, это все пустяки!.. Подавай мне сейчас все, что там кипит или
печется!
- Кушанье все еще не готово.
- А это же что здесь такое дымится в глиняном блюде?
- Это подлива к бобам и загородки из теста для разваренного мяса...
- Вот я и съем сейчас всю эту подливу и все загородки из теста...
И он потянул к себе блюдо с подливой и начал лакать ее и грызть
загородки, не обращая никакого внимания на Мелиту, которая этим временем все
удалялась тихо назад и, наконец, вовсе исчезла, так что с этой поры
Пруденций и Марема напрасно искали ее на утесе. С нею вместе ушла и ладья,
которая была спрятана в бухте, и теперь Пруденций с Маремой были отрезаны от
всего остального мира.
Они напрасно обегали со всех сторон скалу и искали Мелиту, - она, без
сомнения, оставила их и скрылась, а они остались вдвоем и не видели никого
третьего до тех пор, пока возле Маремы сразу раздались два голоса двух
новорожденных ею близнецов... В этот день Пруденций, сошедший вниз с
свертком белья, которое он должен был вымыть для своих двух близнецов и для
Маремы, - заметил на море точку, которая как будто переменяла свое место...
А еще через несколько дней Пруденций увидал, что на глине скалы над самою
бухтою было начертано чем-то острым: "Мелита приветствует Пруденция и Марему
с детьми их и желает им согласия и добродетельной жизни". Еще же через месяц
Пруденций увидел ладью еще ближе и видел, что на ней были две женщины и что
к ней из-за скал подошла другая ладья и на эту перешла одна из двух женщин,
и теперь та лодка, на которой сидели две женщины, стала удаляться, а та, на
которой осталась одна, - приближалась к утесу.
Пруденций скоро узнал по окраске, что эта лодка его и Алкея, которая
исчезла с той ночи, как удалилась Мелита... Пруденций сказал об этом Мареме,
которая сидела тут же, возле него, на берегу моря и держала на каждом из
своих колен по здоровому смуглому ребенку, из которых каждый завладел одной
грудью своей матери и так жадно сосал, что молоко выбегало у него обратно из
уст и крупными белыми каплями скользило по смуглой груди Маремы... Но Марема
теперь этого не замечала, потому что она следила за лодкой, и вдруг
вскричала:
- Радуйся, милый Пруденций!.. К нам приближается мать твоя, вдова
Ефросина... Мы не останемся одни здесь, и наши дети не будут жить дикарями.
- Да, - отвечал ей Пруденций, - и я теперь вижу:
это мать моя, вдова Ефросина!.. Кто передал ей нашу ладью и кто указал
ей путь к нам?
- Конечно, Мелита. Это она удалилась на другой ладье с своим другом
Эрминией... Они христианки.
Пруденций задумался и, следя за приближением лодки, которою, несмотря
на свои годы, хорошо еще правила вдова Ефросина, сказал, склоняясь к Мареме:
- Вот все, кто страстно любит наслаждения жизни, всегда рассуждают, что
будто галилейское учение не годится для жизни... А припомни-ка все, что было
с нами, и выйдет, что вперед дальше всех видела одна Мелита. Я перед нею так
малодушен, что не мог бы идти с нею рядом. Как хорошо, что она не связала
себя узами брака с таким посредственным человеком, как я!.. При разности
взглядов и мыслей мы не нашли бы в союзе согласья и мира, а с тобой мы
счастливы... Ее дух слишком высок и серьезен - он слишком беспощадно
побеждает плоть. Ты же и я... мы смотрим проще... Я не знаю, как это
случилось, как я все любил так сильно Мелиту, и теперь вижу, что она
несродна мне, а ты мне гораздо милее Мелиты... Я хотел скрываться здесь
вечно с Мелнтой, - потом мне так хорошо было здесь же с тобой, и теперь... я
однако же радуюсь, что мать моя нас разыскала и мы не останемся в вечной
разлуке с людьми... Весь круг мыслей во мне перешел, - все переделалось с
нами именно так, как говорила Мелита. Верно, надо ей верить во всем.
- Да, она умная женщина.
- Надо считать дух, а не плоть владыкою жизни и жить не для тех чувств,
которые научают нас особиться от всех прочих людей...
- Правда, Пруденций.
- Пусть так и будет, и когда мы уклонимся от этого... пусть мы сами не
будем на своей стороне. Если мы погрешим, то не станем извинять себя и
делать себе пояса из листьев, потому что прятаться - это хуже чем несть
порицание, которого заслуживаешь.
- Я согласна, - отвечала Марема.
- Да, всегда мы с тобою согласны! Какое это счастие для обоих нас!..
- И для наших обоих детей, - показала Марема на близнят, которых уж
издали увидала бабушка их, вдова Ефросвна, и начала улыбаться всем и в
конце, бросив весло, закричала:
- Вот так ребята! Этаких я еще не встречала.
Печатается по тексту: Н. С. Лесков. Собрание сочинений, том
одиннадцатый, СПб., 1893.
Впервые - в газете "Родина", 1891, ээ 1-6, перепечатан отдельной книгой
в издании "Посредник", М., 1892. В издании 1893 года подзаголовок "сказание"
Лесков изменил на "легенда". При подготовке к этому изданию писатель внес в
текст многочисленные поправки. В основу рассказа положен материал,
заимствованный из "Пролога", но Лесков существенно изменил этот материал. В
"Прологе" говорится, как купец собирался жениться на вдове. Вдова приказала
ему ничего не есть, пока она не позовет его к себе. Когда на четвертый день
пришли за купцом, он уже не мог двигаться от голода. По предложению вдовы -
выбрать трапезу или постель, купец выбирает трапезу. Уверовав в мудрость
вдовы, он раздал бедным свое имущество и ушел в монастырь. Служению богу в
женском монастыре посвятила и вдова остаток своей жизни.
Лесков же говорит не столько о служении богу, сколько развивает высокую
идею служения людям, и в то же время поэтизирует земную любовь. Писатель
вскоре разочаровался в этом произведении, где христианская мораль вступала в
противоречие с утверждением земной жизни, ее радостей и забот. На
противоречивость "Невинного Пруденция" справедливо указал критик "Северного
вестника": "В заключение Пруденций читает следующую мораль, которой он в
своей невинности никогда сам не следовал:
"Надо считать дух, а не плоть владыкою жизни и жить не для тех чувств,
которые научают нас особиться от прочих людей" ("Северный вестник", 1893, э
3, "Новые книги", стр. 64-65).
Включив легенду в одиннадцатый том Собрания своих сочинений, Лесков
писал М. О. Меньшикову: "...в этом томе есть гадостный "Пруденций",
поставленный потому, что другое, несколько лучшее, касается духовенства, а
мне уже надоело быть конфискуемым" (письмо частично опубликовано А. Лесковым
в книге "Жизнь Николая Лескова", стр. 470). Еще раньше, едва успев впервые
напечатать "Невинного Пруденция", Лесков писал Л. Толстому: "А легенды мне
ужасно надоели и опротивели" ("Письма Толстого и к Толстому", стр. 95).
Реакционная богословская критика упрекала Лескова за изменение
содержания и направления "слова от Патерика", которое, по словам Григория
Георгиевского, Лесков "передал неверно, придав рассказу свою собственную
тенденцию и отбросив из него все, что говорит или напоминает о церкви и ее
исконных установлениях и порядках" ("Русское обозрение", 1892, э 10, стр.
953). "Слово от "Патерика", - продолжал обиженный критик, - из
благочестивого и строго церковного "слова" превратилось в тенденциозный
набор пустых фраз грубого материализма" (там же, стр. 957). Лесков, конечно,
вовсе не думал о поддержке ортодоксальной церкви, о чем заботился ученый
богослов. После ареста и уничтожения шестого тома Собрания сочинений Лесков
не мог спокойно говорить о церковниках и резко отрицательно оценивал те
книги, которыми дорожил Георгиевский. "Пролог - хлам, - писал Лесков, - но в
этом хламе есть картины, которых не выдумаешь" (Письмо А. С. Суворину от 26
декабря 1887. В отрывках опубликовано В. Гебель в ее книге "Н. С. Лесков",
стр. 61). На обвинения в искажении "Пролога" Лесков отвечал: "Тема как тема,
а я могу из нее делать, что нахожу возможным. Иначе на что бы ее и
переделывать, а надо бы брать ее просто и перепечатывать... И вышло бы
просто и глупо, как сам "Пролог" (Письмо к А. С. Суворину от 9 ноября 1892
года - см. наст. изд., т. 11).
Книд - город в древней Греции, упоминается в гимнах Гомера.
Боги Аида - боги царства мертвых; в греческой мифологии Аид -
властитель подземного царства, куда тени людей отходят после смерти; Аид
также подземное царство мертвых.
Лида - древний город Лидда, находившийся недалеко от Иерусалима; в
Лидде рано образовалась христианская община.
Сидонянка - жительница финикийского города Сидона.
Трирема - в древнем Риме судно с тремя ярусами гребцов.
Пупавка - растение (ромашка), распространенное во многих странах.
Скрыня - ларец, короб.
Купы диарита - глыбы зеленой горной породы.