Лейкин Николай Александрович - Актеры-любители

ередъ ихъ и упала имъ въ ноги. Она держала отца за полы халата и умоляла:

   - Папашенька, не читайте... Всѣмъ святымъ прошу васъ, не читайте!

   Отецъ расчувствовался и сталъ поднимать дочь съ пола.

   - Люба, Люба! что ты дѣлаешь! Встань, говорилъ онъ.

   Дарья Терентьевна вырвала у него изъ рукъ скомканную записку и быстро вышла изъ гостиной.

   Когда онъ вошелъ въ кабинетъ, она уже съ пенснэ на носу при свѣтѣ свѣчки разбирала записку.

   - Ему, ему пишетъ. "Золотой, брилл³антовый".. Вотъ навязался-то чортъ окаянный! Чисто лѣш³й онъ ее обошелъ, сказала она, передавая мужу и ненснэ и записку.

   Записка была прочтена. Клочекъ ея, оставш³йся у Любы, былъ клочкомъ неисписаннымъ.

   - Позоръ, позоръ! Совсѣмъ позоръ! повторяла Дарья Терентьевна.

   Андрей Иванычъ держалъ записку въ рукѣ и молчалъ. Онъ совсѣмъ ошалѣлъ, узнавъ содержан³е письма.

   - Вѣдь это, значитъ, убѣжать сбирается, опять сказала Дарья Терентьевна.- Нѣтъ, какова дочка!

   Андрей Иванычъ по прежнему молчалъ.

   - Да что-жъ ты ничего не говоришь-то, Андрей Иванычъ!

   - Что мнѣ говорить? Тутъ и говорить нечего, послышался отвѣтъ.

   - Однако, надо-же намъ что-нибудь дѣлать съ ней!

   - Что дѣлать?.. Вѣнчать надо съ Плосковымъ, больше дѣлать нечего, ежели не хотимъ, чтобы она насъ осрамила, тяжело вздохнулъ Андрей Иванычъ.

   Въ эту ночь отецъ, мать и Люба заснули только подъ утро.

  

  

   Сильно разстроенный происшеств³емъ вчерашней ночи, а потому полубольной, Андрей Иванычъ еле поднялся на утро съ постели. Не менѣе его съ трудомъ встала и Дарья Терентьевна. Первымъ ея дѣломъ было взять верхнее платье Любы и убрать въ шкапъ, заперевъ его на ключъ. Затѣмъ она позвала къ себѣ горничную и сказала:

   - Какъ только замѣтишь, что Любовь Андреевна собирается куда нибудь уходить - сейчасъ придти и сказать мнѣ. Слышишь?

   - Слушаю, барыня.

   - Да карауль со хорошенько. Уйдетъ безъ моего вѣдома - ты ужъ такъ и знай, что я тебя сгоню.

   - Да вѣдь ихъ развѣ удержишь, ежели онѣ...

   - Не разсуждай!

   Затѣмъ въ головѣ Дарьи Терентьенны мелькнула мысль, что Люба можетъ уйти изъ дома и въ ея, Дарьи Терентьенны, платьѣ, а потому она заперла и свое верхнее платье на ключъ. Когда она несла свое платье, ей встрѣтился Андрей Иванычъ.

   - Вотъ до чего довела дѣвченка: платье приходится убирать, сказала она ему.

   - Да этимъ не удержишь. Захочетъ убѣжать, такъ и безъ верхняго платья убѣжитъ, отвѣчалъ тотъ.

   - Въ морозъ-то? Ну, вотъ еще.

   - И на морозъ не посмотритъ.

   - Да что-жъ ты меня пугаешь! Сказать развѣ гувернанткѣ, чтобы та за своей шубкой приглядывала? А то чего добраго Любка въ чужой шубѣ...

   - И это не поможетъ, Не то нужно дѣлать.

   А Люба въ это время еще спала.

   Началось утреннее чаепит³е. Битковы сидѣли другъ противъ друга и молчали. Разговаривала только маленькая дочка Катя, сидя около гувернантки. Гувернантка обратилась къ Андрею Иванычу, прося его купить для Кати как³я-то учебные предметы, но Дарья Терентьевна перебила ее, проговоривъ:

   - Теперь ему не до этого. Пойдете съ Катей гулять и сами ей купите, что надо. Я дамъ деньги.

   Когда гувернантка съ дѣвочкой вышли изъ-за стола, Дарья Терентьевна пристально посмотрѣла мужу въ глаза, подмигнула ему, сдѣлала тяжелый вздохъ и произнесла:

   - Вотъ дѣла-то!

   Андрей Иванычъ молчалъ.

   - Надо что-нибудь дѣлать, однако... опять проговорила Дарья Терентьевна.

   И на это отвѣта не послѣдовало.

   - Что-жъ ты молчишь, Андрей Иванычъ! возвысила она голосъ.

   - Молчу, потому что вчера еще рѣшилъ, что дѣлать.

   - Потакать дѣвчонкѣ? Нѣтъ, нѣтъ, на это ужъ я ни за что не согласна.

   - И ты должна быть согласна. Надоѣло ужъ мнѣ все это!

   - Пошлешь за мальчишкой и поклонишься ему? Ахъ, отецъ, отецъ! Взглянись въ зеркало, вѣдь ты ужъ старикъ, а хочешь унижаться передъ дѣвчонкой съ мальчишкой. Неизвѣстно кого принять въ свою семью я несогласна.

   - Сказалъ, что будешь согласна - и будешь!

   Голосъ Андрея Иваныча былъ строгъ.

   - Нѣтъ на это моего благословен³я, не дамъ я своего благословен³я! все еще не унималась Дарья Терентьевна.

   - А я тебѣ говорю, что дашь.

   Андрей Иванычъ двинулъ стуломъ и вышелъ изъ-за стола, а черезъ полчаса уѣхалъ къ себѣ въ контору.

   А Люба хоть и проснулась къ полудню, но съ постели такъ и не вставала. Горничная принесла ей въ комнату завтракъ и кофе. Кофе Люба выпила въ постели, а до завтрака не дотронулась. Дарья Терентьевна раза четыре приходила къ ней, чтобы осыпать ее бранью и упреками, но въ отвѣтъ ей Люба не проронила ни слова.

   Такъ время прошло до обѣда. Къ обѣду явился домой отецъ и прямо прошелъ въ комнату дочери.

   - Все еще валяешься? сказалъ онъ.- Вставай! Вечеромъ Плосковъ пр³ѣдетъ. Я послалъ ему записку.

   Дарья Терентьевна присутствовала тутъ-же.

   - Ты что это? Ты потакать? Все еще не одумался? Нѣтъ, нѣтъ, я не согласна! Ни за что не согласна! завопила она.

   У Любы мелькнулъ лучъ надежды. Она измѣнилась въ лицѣ, но все-таки еще не вѣря своему счаст³ю, отвѣчала:

   - Ежели вызовете его, чтобы читать ему нотац³и, то я ни за что не встану и не выду къ нему..

   - Вставай, вставай и выходи обѣдать. Никакой ему нотац³и не будетъ, а только попрошу его, чтобы онъ поскорѣе убралъ тебя отъ насъ.

   - То есть какъ это? недоумѣвала Люба.

   - Пустъ скорѣй беретъ тебя въ чемъ ты есть и вѣнчается съ тобой.

   - Папенька! Голубчикъ! радостно воскликнула Люба.

   Она хотѣла вскочить съ постели, но вспомнила, что раздѣта, и опять потянула на себя одѣяло.

   - Не радуйся, не радуйся, остановилъ ее Андрей Иванычъ.- Вѣдь приданаго за тобой я никакого не дамъ. Пусть содержитъ тебя чѣмъ хочетъ.

   - Да и не надо намъ никакого приданаго, заговорила Люба.

   - Это ты говоришь, а вотъ погоди, что онъ вечеромъ скажетъ!

   - И онъ ничего не скажетъ.

   - Ну, посмотримъ. Еще разъ повторяю, что, кромѣ подвѣнечнаго платья, ничего я тебѣ не сдѣлаю. Вѣнчайся съ тѣмъ, что у тебя есть.

   Дарья Терентьевна кусала губы и сжимала кулаки, но и она заговорила:

   - Да нѣтъ, нѣтъ! Я и такъ не согласна! Ни за что не согласна. Взять безроднаго къ себѣ въ родню, видѣть бѣдность дочери.

   - Насчетъ безродности оставь. Безродность его такая-же, какъ и у насъ съ тобой. Отецъ его купецъ, когда-то торговалъ, но раззорился, а теперь маклеромъ. Насчетъ бѣдности - бѣдности тоже не будетъ, а будетъ только недостатокъ. Ну, будутъ жить въ обрѣзъ.

   - И на бѣдность, папенька, я согласна! воскликнула Люба.

   - А ежели согласна, то вставай и выходи къ обѣду. Вечеромъ женихъ придетъ.

   Андрей Иванычъ повернулся и вышелъ изъ комнаты дочери.

   Минутъ черезъ десять Люба, уже одѣтая, вся с³яющая, выбѣжала въ столовую и бросилась къ отцу на шею, цѣлуя его въ лицо и бороду.

   - Погоди радоваться-то... Возьметъ-ли еще женихъ безприданницу-то, сказалъ тотъ.

   Отъ отца Люба кинулась къ матери, но та отстранила ее отъ себя:

   - Не желаю я лизаться съ такой дочерью, которая идетъ на перекоръ волѣ родительской. Ступай прочь...

   - Маменька! за что такая жестокость? опять приблизилась къ ней Люба.

   - Ну, ну, ну... Я сказала и настою на своемъ, оттолкнула ее еще разъ мать.

   - Вспомните, маменька, вѣдь и вы были молоды!

   - Ты меня театральными-то словами не закидывай. Я была молода, но наперекоръ родительской волѣ не шла.

   Обѣдъ прошелъ вяло. Люба и за обѣдомъ заигрывала съ матерью, стараясь ежеминутно ей улыбнуться, но мать сидѣла нахмурившись.

   Вечеромъ пр³ѣхалъ Плосковъ.

  

  

   Андрей Иванычъ лежалъ у себя въ кабинетѣ на диванѣ съ сигарой и отдыхалъ послѣ обѣда, когда ему доложили о пр³ѣздѣ Плоскова. Выдти къ Плоскову хотѣлось ему торжественно вмѣстѣ съ женой и дочерью, торжественно прочитать ему нотац³ю и потомъ уже согласиться на бракъ его съ дочерью. Онъ отправился въ комнату Любы, но Любы тамъ уже не было, она выбѣжала къ Плоскову въ гостиную. Это обстоятельство нѣсколько разсердило его. Онъ перешелъ въ спальную, гдѣ сидѣла жена.

   - Вели горничной снять со стѣны вотъ этотъ образъ да пойдемъ къ шалопаю-то. Пр³ѣхалъ ужъ... Надо объявить ему наше рѣшен³е да благословить ихъ, сказалъ онъ.

   Дарья Терентьевна по-прежнему сидѣла надувшись, хоть и раскладывала гранъ-пасьянсъ.

   - Не пойду я. Что мнѣ идти? отвѣчала она.- Ты затѣялъ противъ моей воли, ты и ступай. Сердце у меня обливается кровью, что Люба выйдетъ замужъ за проходимца.

   - Ну, полно, какой-же онъ проходимецъ! Бѣдный, ловк³й, искательный человѣкъ, а ужъ проходимческаго ничего въ немъ нѣтъ. Нахаленъ немножко, но вотъ за нахальство-то мы его и накажемъ тѣмъ, что выдадимъ за него дочь безъ приданаго.

   - Поди ты! Выдашь безъ приданаго, а потомъ расчувствуешься и дашь, махнула рукой Дарья Терентьевна.

   - До бѣдности. конечно, ужъ дочь не допущу. Если будутъ больш³е недостатки у нихъ, помогать буду, а капитала не дамъ.

   - Помогать! Шутка сказать: помогать! Обстановку квартиры дашь, за уши его по службѣ въ банкѣ потянешь, а ему только этого и надо. Онъ тебя насквозь раскусилъ.

   - Обстановку я дамъ имъ только тогда, ежели ты попросишь объ этомъ.

   - Я? Чтобъ я за него просила? Ни за что на свѣтѣ!

   - Не за него, а за дочь.

   - И за непокорную дочь просить не стану. А его, этого самаго Плоскова, его и принимать у себя не стану. Пусть одна дочь ходитъ.

   - Примешь.

   - Андрей Иванычъ, не раздражай меня!

   - Да я и не раздражаю, а только говорю, что будешь. Нельзя-же принимать дочь и не принимать ея мужа. Ну, пойдемъ, послушай, какъ я ему прочту нотац³ю.

   - Сказала, что не пойду и не пойду, упрямилась Дарья Терентьевна.

   - Однако, должны-же мы оба благословлять ихъ.

   - Когда придетъ время благословлять, тогда и позовешь меня, а бесѣдовать съ нимъ вовсе не желаю.

   Андрей Иванычъ тяжело вздохнулъ и отправился въ гостиную одинъ. Плосковъ сидѣлъ въ гостиной рядомъ съ Любой в. держа ее за руку, жарко съ ней разговаривалъ. Онъ и на этотъ разъ былъ во фракѣ. При входѣ Андрея Иваныча онъ быстро всталъ и покорно склонилъ голову. Андрей Иванычъ остановился на значительномъ разстоян³и отъ него и старался напустить на себя строгость.

   - Не ждалъ я, не гадалъ, молодой человѣкъ, что вы за всѣ мои хлопоты объ васъ по банку, за все, что я сдѣлалъ для васъ, будете сманивать мою дочь бѣжать изъ родительскаго дома и вѣнчаться съ вами тайно. И это дѣвушку изъ хорошаго семейства,

   Плосковъ все еще стоялъ опустя голову и только слегка приподнялъ глаза на Андрея Иваныча и развелъ руками.

   - Безумная любовь моя... отчаян³е - заставили это сдѣлать, пробормоталъ онъ.

   - Въ безумную любовь я не вѣрю-съ. Кто безуменъ, тотъ въ сумасшедш³й домъ садись, а не подъ вѣнецъ сбирайся, отчеканилъ Андрей Иванычъ. - А ежели дѣвушка нравится, то нужно другимъ какимъ-нибудь способомъ домогаться ея руки, выжидать, а не подговаривать ее бѣжать. Вѣдь это все равно, что кража. Такъ только воры дѣлаютъ.

   - Папенька... прошептала Люба, стоявшая въ отдален³и отъ Плоскова, и сдѣлала шагъ къ отцу.

   - Молчи. И тебѣ стыдно. Ты уже всяк³й стыдъ потеряла, перебилъ ее отецъ.- Вотъ хотъ-бы и сейчасъ... Я призываю его къ себѣ, призываю по-дѣлу, призываю, чтобы сдѣлать выговоръ за ту непр³ятность и переполохъ. Что онъ сдѣлалъ въ нашемъ домѣ, а ты первая къ нему выскакиваешь и ужъ чуть не вѣшаешься къ нему на шею.

   - Да вѣдь женихъ...

   - Женихомъ будетъ тогда, когда я благословлю васъ. И не стоите вы, чтобы я благословлялъ васъ, но дѣлаю это, оберегая свой домъ, оберегая имя дочери, которая мнѣ все-таки дочь, боясь скандала и огласки.

   Плосковъ въ это время опустился на одно колѣно.

   - Встаньте, молодой человѣкъ, здѣсь не театръ. Слушать можно и стоя! - возвысилъ голосъ Андрей Иванычъ и, когда Плосковъ поднялся, объявилъ:- Хорошо-съ, я отдаю за васъ мою дочь, потому что извергомъ никогда не былъ и не буду, чтобы мѣшать счастью, да-съ... но знайте, что вы берете невѣсту-безприданницу.

   - Мнѣ ничего не надо, Андрей Иванычъ!- воскликнулъ Плосковъ.- Я имѣю руки и надѣюсь...

   - Пожалуйста, безъ театра. Здѣсь не театръ, опять оборвалъ его Андрей Иванычъ и прибавилъ:- Ну-съ, такъ вотъ... И знайте, что и потомъ ничего за ней не будетъ. Вы теперь вотъ стоите и думаете: "дескать, мягк³й человѣкъ... говоритъ, что ничего не дастъ, а потомъ смилостивится". Нисколько не смилостивлюсь.

   Люба въ это время взглянула на Плоскова и улыбнулась.

   - Не улыбайся, не улыбайся. Я твердъ, подхватилъ отецъ. - Благословлю и, кромѣ подвѣнечнаго платья, ничего не дамъ. Берите въ томъ, что у ней есть.

   - Мнѣ ничего не надо, Андрей Иванычъ, опять произнесъ Плосковъ.

   - А вотъ посмотримъ, такъ-ли потомъ запоете. Иди, Люба, къ матери и скажи ей, чтобъ она шла сюда съ образомъ,

   Но идти Любѣ не пришлось. За дверью раздались рыдан³я Дарьи Терентьенны и сама она вышла въ гостиную съ образомъ.

   - Вотъ бери... Благословляй... - проговорила она, передавая мужу образъ.

   - Да и ты становись со мной рядомъ... Надо вдвоемъ...

   Дарья Терентьева не возражала и встала около мужа.

   - Ну, а теперь вы вотъ можете на колѣни... отнесся Андрей Иванычъ къ Плоскову.

   Плосковъ взялъ за руку Любу, подвелъ ее къ родителямъ и вмѣстѣ съ ней опустился на колѣни. Андрей Иванычъ благословилъ образомъ и передалъ образъ Дарьѣ Терентьевнѣ. Та благословляла, плакала и говорила:

   - И только ничего имъ не давай, Андрей Иванычъ, ничего... Не стоютъ они приданаго.

   Благословивъ, Дарья Терентьевна обняла дочь и заплакала навзрыдъ. Плакала и Люба.

   - Непокорная, непокорная... твердила Дарья Терентьевна.

   Къ ней подошелъ и Плосковъ.

   - Не стоило-бы васъ цѣловать, да такъ ужъ только, что будущ³й зять. И то только по слабости отца, а ужъ совсѣмъ не по моей волѣ. Не люблю я такихъ... пробормотала она и сухо поцѣловала Плоскова.

   Обнялъ дочь и Плоскова Андрей Иванычъ и тутъ-же прибавилъ:

   - Садитесь на диванъ. Вина-то подать, что-ли, чтобы поздравить?.. спросилъ онъ жену.

   - Какъ хочешь. Ты затѣялъ, ты и распоряжайся.

   Андрей Иванычъ велѣлъ подать вина. Хлопнула пробка бутылки шампанскаго и начались поздравлен³я. Дарья Терентьевна и тутъ говорила:

   - Помимо моей воли это, рѣшительно помимо.

   Объявили о женихѣ и прислугѣ и сказали, чтобъ и та поздравляла.

   Когда поздравлен³я кончились, Плосковъ спросилъ Андрея Иваныча:

   - А мнѣ поцѣловать невѣсту теперь позволите, папашенька?

   - Да ужъ цѣлуй. Теперь невѣста. Все-таки, не за угломъ.

   Плосковъ просидѣлъ у Битковыхъ до полуночи. Онъ чай пилъ и ужиналъ. За чаемъ Дарья Терентьевна перестала дуться на Плоскова и подробно распрашивала его, сколько онъ получаетъ жалованья, награды и вообще сколько зарабатываетъ. Андрей Иванычъ дѣлалъ смѣту примѣрныхъ расходовъ своего будущаго зятя при женатой жизни. За ужиномъ Дарья Терентьевна была уже отчасти ласкова съ Плосковымъ и даже положила ему сама кусокъ кушанья на тарелку. Андрей Иванычъ потребовалъ еще бутылку шампанскаго. Говорили о томъ, когда назначить свадьбу. Плосковъ слегка шутилъ. Люба была весела. Они радовались. Они достигли того, чего желали.