Лейкин Николай Александрович - Актеры-любители

испуганно проговорила Люба.

   - Ну, ужъ это мое дѣло, уклончиво отвѣчала Дарья Терентьевна.

  

  

   Чаепит³е кончилось. Комики Корневъ, Конинъ и режиссеръ Луковкинъ значительно убавили содержимое бутылки. Режиссеръ опять ударилъ въ ладоши и возгласилъ: Занятыхъ въ водевилѣ "Что имѣемъ - не хранимъ" прошу на сцену!

   Корневъ, Конинъ, Табанина, гимназистъ Дышловъ и какая-то худенькая, бѣлокурая дѣвица отправились на сцену. Конинъ, игравш³й отставного военнаго Пѣтухова, еще на ходу запѣлъ во все горло изъ своей роли романсъ "Прощаюсь, ангелъ мой, съ тобою, прощаюсь съ счаст³емъ моимъ"! Что, хорошо такъ будетъ? спросилъ онъ Корнева.

   - По моему, ревѣть надо громче, отвѣчалъ тотъ.

   - Да ужь я рявкну на спектаклѣ. Такъ рявкну, что люстра зазвенитъ.

   Дарья Терентьевна внимательно слѣдила за репетиц³ей. Пьеса ей понравилась. Конинъ и Корневъ знали уже роли и играли на репетиц³и, а не читали, да на самомъ дѣлѣ, они и какъ актеры были лучше другихъ. Комическая старуха Табанина также не отставала отъ нихъ, но гимназистъ Дышловъ, исполнявш³й роль молодого живописца, и бѣлокурая дѣвица, игравшая роль его жены, путались, говорили сквозь зубы, становилась къ зрителямъ спиной. Луковкинъ поправлялъ ихъ, останавливалъ, заставлялъ повторять сцены, но выходило все-таки плохо. Въ довершен³е всего бѣлокурая дѣвица чуть не расплакалась, встрѣчая поминутно поправки режиссера, и заговорила:

   - Нѣтъ, я такъ не могу... Помилуйте, вы меня останавливаете чуть не на каждомъ шагу! Вѣдь это-же не спектакль, а репетиц³я, на спектаклѣ я буду играть какъ слѣдуетъ, а теперь дайте-же мнѣ свободу.

   - Однакоже невозможно, Анна Ивановна, оборачиваться къ публикѣ задомъ, вразумлялъ ее режиссеръ.

   - Я это только теперь, а потомъ все будетъ какъ слѣдуетъ.

   - Привыкнете, такъ и потомъ не будетъ какъ слѣдуетъ. И наконецъ, вы говорите себѣ подъ носъ.

   - Не кричать-же мнѣ на репетиц³и во все горло!

   - Просись за нее эту роль играть, просись! подталкивала Любу Дарья Терентьевна, сидѣвшая вмѣстѣ съ дочерью въ нервомъ ряду стульевъ.- Просись. По крайней мѣрѣ ты будешь все-таки въ хорошей компан³и: Въ этой пьесѣ участвуютъ и Корневъ, и Конинъ. А она, эта самая дѣвица, пусть твою роль беретъ.

   - Не ловко, маменька... отвѣчала Люба.

   - Отчего не ловко? Видишь, она капризится.

   Бѣлокурая дѣвица, исполнявшая роль Софьи, дѣйствительно капризилась и даже ушла со сцены, отказываясь репетировать.

   - Анна Ивановна! Да побойтесь вы Бога! Ну, что-жъ это такое! Вѣдь я-же по обязанности режиссера дѣлаю вамъ замѣчан³я! воскликнулъ Луковкинъ и побѣжалъ за ней за кулисы.

   - Пойдемъ къ режиссеру, пойдемъ! Она отказывается! теребила Дарья Терентьевна Любу за рукавъ.

   - Да идите вы однѣ.

   - А ты думаешь, не пойду? Пойду. Покажи только, гдѣ ходъ за кулисы. Мосье Корневъ! А мосье Корневъ! Окажите вашему господину офицеру, что моя дочь можетъ сыграть эту роль, ежели эта самая дѣвица отказывается. Люба отлично сыграетъ, обратилась Дарья Терентьевна къ стоящему на сценѣ Корневу.

   - Погодите, можетъ быть, и уладится какъ-нибудь дѣло, сказалъ тотъ.

   - Да чего тутъ улаживаться, ежели она капризится! Гдѣ господинъ офицеръ? Позовите ко мнѣ господина офицера.

   Корневъ ушелъ за кулисы и вернулся съ Луковкинымъ. Тотъ подошелъ къ рампѣ.

   - Ваше имя, отчество? освѣдомилась она у Луковкина.

   - Михаилъ Иванычъ.

   - Милѣйш³й Михаилъ Иванычъ, да дайте эту роль дочери моей! Она отлично ее сыграетъ. Право отлично. А то вы ей дали какую-то горничную играть.

   - Это мадамъ Биткова, отрекомендовалъ Дарью Терентьевну Корневъ Луковкину.

   - Очень пр³ятно, расшаркался тотъ. - Я уже имѣлъ удовольств³е... Вы говорите про Любовь Андревну... Но вѣдь мы предложили ей роль горничной по способностямъ...

   - Позвольте... Какая-же можетъ быть такая особенная способность у воспитанной дѣвушки изъ хорошаго дома изображать горничныхъ? обидчиво произнесла Дарья Терентьевна. - Дочь моя въ горничныхъ не служила.

   - Ахъ, Боже мой! Вы не такъ меня поняли. Чтобы сыграть роль горничной въ пьесѣ "Которая изъ двухъ" - нужна нѣкоторая бойкость. Пардонъ ежели я какъ-нибудь...

   - Ну, хорошо, хорошо. Только дайте роль вотъ въ этой пьесѣ дочери.

   - Съ удовольств³емъ-бы, но я все еще думаю, что Анна Ивановна согласится оставить эту роль за собой. Впрочемъ, позвольте, я ее сейчасъ спрошу категорически.

   Режиссеръ вмѣстѣ съ Корневымъ удалились за кулисы. Тамъ произошелъ громогласный разговоръ, закончивш³йся возгласомъ бѣлокурой дѣвицы "хоть вы меня озолотите, такъ играть не буду"! Послѣ этого возгласа бѣлокурая дѣвица поспѣшно выскочила изъ-за кулисъ въ зрительную залу и быстро направилась къ сидѣвшей у чайнаго стола Кринкиной, которой и начала жаловаться на режиссера. Режиссеръ опять показался на сценѣ и, подойдя къ рампѣ, сказалъ Дарьѣ Терентьевнѣ.

   - Намъ будетъ очень пр³ятно, ежели Любовь Андревна возьметъ на себя роль Софьи, отъ которой отказалась сейчасъ Анна Ивановна, но мы попросимъ Любовь Андревну не оставлять и роль горничной въ "Которая изъ двухъ".

   - Ахъ, ты, Господи! Да неужели у васъ другихъ то актрисъ нѣтъ на роль горничной!

   - И такъ у всѣхъ по двѣ роли. Вѣдь мы четыре пьесы ставимъ.

   Подошла и Люба къ матери.

   - Ахъ, маменька, и зачѣмъ только вы такой переполохъ дѣлаете! произнесла она съ упрекомъ.

   - Да вѣдь тебѣ хочется хорошую роль съиграть, хочется. Сама-же ты мнѣ говорила, отвѣчала Дарья Терентьевна.

   - Полноте выдумывать! Это вы сами...

   Режиссеръ недоумѣвалъ.

   - Желаете вы, Любовь Андревна, взять на себя роль Софьи въ пьесѣ "Что имѣемъ - не хранимъ"? спросилъ онъ Любу.

   - Пожалуй... замялась та. - Но вѣдь тогда у меня будутъ три роли.

   - Отъ маленькой роли изъ пьесы "На пескахъ" мы васъ избавимъ, не отказывайтесь только отъ роли горничной въ "Которая изъ двухъ"? упрашивалъ режиссеръ.- При вашей бойкости эта роль выйдетъ у васъ прелестно.

   - Да я вовсе и не отказываюсь. Это маменька...

   - Ну, вотъ и отлично. Пожалуйте на сцену и прорепетируйте роль Софьи хоть по тетрадкѣ.

   - Иди скорѣй! торопила ее Дарья Терентьевна. Люба отправилась на сцену. Изъ-за кулисъ въ зрительную залу выбѣжалъ Корневъ, встрѣтилъ Любу, подалъ ей руку и повелъ репетировать. Дарья Терентьевна торжествовала.

  

  

   Обстоятельство, что Люба будетъ играть въ одной пьесѣ съ сыномъ извѣстнаго богача Корнева, примирило Дарью Терентьевну съ участ³емъ Любы въ спектаклѣ. Люба читала роль по тетрадкѣ, Корневъ, какъ уже знавш³й пьесу, показывалъ ей мѣста на сценѣ и вообще былъ къ ней внимателенъ.

   "Вотъ теперь авось что-нибудь и выйдетъ путное для дѣвушки изъ этого спектакля, а то стоитъ-ли невѣдь съ кѣмъ зря играть!" думала Дарья Терентьёвна.

   - Ужъ вы, пожалуйста, Алексѣй Захарычъ, займитесь ею и поучите ее на слѣдующихъ репетиц³яхъ, вы такой прекрасный опытный актеръ, говорила она Корневу про дочь.

   - Всенепремѣнно, всенепремѣнно. Этотъ водевиль долженъ идти у насъ безъ сучка и безъ задоринки, отвѣчалъ Корневъ.- Любовничекъ-то только у насъ плоховатъ... подмигнулъ онъ на гимназиста Дышлова.- Ну, да мы его какъ-нибудь вымуштруемъ.

   - Нельзя-ли Плоскова на его мѣсто, Витал³я Петровича? Тотъ, право, будетъ лучше, вставила свое слово Люба, но, взглянувъ на мать, вспомнила ея антипат³ю къ Плоскову, спохватилась и отвернулась, чтобы не видать ея взора.

   - А что вы думаете! воскликнулъ режиссеръ Луковкинъ.- Вѣдь въ самомъ дѣлѣ пьеса-то черезъ это выиграетъ. Плосковъ все-таки бойчѣе Дышлова.

   - Нѣтъ, нѣтъ, нѣтъ! запротестовала Дарья Терентьевна. - Пускай ужъ лучше гимназистъ играетъ. Что она говоритъ! Она говоритъ пустяки, а вы ее слушаете.

   - Позвольте, но отчего-же?.. Гимназистъ не останется безъ роли. Мы ему дадимъ роль въ сценахъ "На Пескахъ", которую долженъ играть Плосковъ, поддерживалъ режиссеръ.

   - Кто это такой Плосковъ? спросилъ Корневъ.

   - А это тутъ одинъ банковск³й служащ³й, сдѣлала гримасу Дарья Терентьевна. - Да нѣтъ, я не согласна, чтобы Плосковъ игралъ съ моей дочерью, не согласна. Что это такое! Говорятъ, это какой-то путанникъ... Нѣтъ, нѣтъ...

   - Маменька... Но какъ можно такъ про тѣхъ людей говорить, которыхъ вы не знаете, вступилась дочь.

   - Молчи. Нѣтъ, нѣтъ, я не согласна.

   - Но вѣдь Плосковъ все равно будетъ-же со мной играть въ пьесѣ "На Пескахъ".

   - А ужъ эту самую роль "На Пескахъ" ты теперь брось. Будетъ тебѣ и двухъ ролей.

   - Отъ пьесы "На Пескахъ" мы, пожалуй, васъ теперь освободимъ. Надо-жъ намъ и Аннѣ Ивановнѣ дать что-нибудь сыграть, сказалъ режиссеръ, кивая по направлен³ю къ бѣлокурой дѣвицѣ, сидѣвшей вмѣстѣ съ Кринкиной около чайнаго стола.

   Люба закусила губку. Плосковъ ей нравился и ей было пр³ятно играть съ нимъ въ одной пьесѣ.

   - Такъ какъ-же: гимназистъ будетъ съ нами въ "Что имѣемъ - не хранимъ" играть или этотъ самый... Плосковъ? спросилъ Корневъ.- Надо-же это рѣшить.

   - Знаете что? Пусть ужъ лучше гимназистъ играетъ. Плосковъ былъ-бы лучше, это вѣрно, но за гимназиста можетъ Лариса Павловна Кринкина обидѣться. Это ея протеже... рѣшилъ режиссеръ.

   - Ну, пусть гимназистъ играетъ. Вышколимъ его, сказалъ Корневъ.

   Послѣ репетиц³и "Что имѣемъ - не хранимъ" Дарья Терентьевна и Люба стали уходить домой. Къ нимъ подскочилъ Плосковъ.

   - Куда-жъ вы, Любовь Андреевна? Вѣдь мы еще "На Пескахъ" не репетировали, заговорилъ онъ.

   - Въ пьесѣ "На Пескахъ" я не играю. У меня взяли эту роль, отвѣтила Люба, бросая на Плоскова взглядъ, какъ-бы говорящ³й "не моя вина, ничего не подѣлаешь".

   - Да что вы! Какъ-же это такъ? А я такъ былъ радъ, что играю съ вами въ одной пьесѣ.

   - Мало-ли что были рады! Люба теперь играетъ въ другомъ водевилѣ, гдѣ роль лучше.

   - Ну, дѣлать нечего... пожалъ плечами Плосковъ, и когда Дарья Терентьевна и Люба, простившись со всѣми участвующими въ спектаклѣ, отправились одѣваться въ прихожую, пошелъ ихъ провожать туда.

   Въ прихожей Плосковъ суетился около нихъ, старался укутать Любу, подалъ Дарьѣ Терентьевнѣ калоши и просилъ даже позволить надѣть ихъ ей, но та наотрѣзъ отказала ему въ этомъ, говоря:

   - Да что вы, лакей, что-ли? Нѣтъ, нѣтъ, я сама...

   - До послѣзавтра, Любовь Андреевна? крикнулъ Плосковъ Любѣ, когда та уже уходила на улицу.- Послѣзавтра вѣдь у насъ опять репетиц³я.

   Люба обернулась и хотѣла что-то сказать Плоскову, но мать пихнула ее въ спину и сказала:

   - Иди, или,- не наговорилась еще. Ну, человѣчекъ нахальный! Вотъ ужъ въ душу-то влѣзаетъ! произнесла она про Плоскова, когда онѣ вышли на улицу.- Да ладно, влѣзай или не влѣзай ко мнѣ въ душу - все равно отъ меня тебѣ ничего не очистится. Нахалъ!

   - Господи Боже мой! Вы даже простую услужливость учтиваго молодаго человѣка считаете за нахальство! вздохнула Люба.

   - Не защищай, не защищай! Никогда тебѣ его не защитить.

   Вернувшись съ дочерью домой, Дарья Терентьевна нашла и мужа дома. Онъ только-что вернулся изъ коммерческаго собран³я, гдѣ игралъ въ винтъ.

   - Ну, что? Какой тамъ народъ въ этомъ самомъ спектаклѣ играетъ? спросилъ онъ жену.

   - Всяк³й. Кто съ бугорковъ, кто съ горокъ, но между ними и Корневъ.

   - Корневъ? переспросилъ Андрей Иванычъ.- Ну, значитъ, всѣ Мукосѣевы будутъ на спектаклѣ, а будутъ Мукосѣевы, такъ пр³ѣдутъ и Ячменниковы, Аладьевы тоже будутъ. Они всегда компан³ей ѣздятъ. Общество, стало, будетъ хорошее.

   - Только изъ-за Корнева и позволяю Любѣ играть, а то увезла-бы ее съ половины репетиц³и и ужъ больше никогда-бы ее туда не пустила. Ты знаешь, Андрей Иванычъ, я устроила такъ, что она въ одной пьесѣ съ Корневымъ играетъ.

   - Да что ты!

   - Ей-ей... И Корневъ былъ такъ съ ней любезенъ, водилъ ее подъ-руку, училъ, какъ нужно играть роль. Очень, очень былъ къ ней внимателенъ.

   - Ну, что-жъ... Это хорошо.

   - Что-жъ тутъ хорошаго? Вотъ ужъ совсѣмъ не интересенъ, отвѣчала Люба.

   - Корневъ-то неинтересенъ? Хе-хе-хе... засмѣялся Андрей Иванычъ.- У отца его нѣсколько милл³оновъ состоян³я, а ты: не интересенъ!

   - И вотъ она все такъ... подхватила Дарья Терентьевна. - Какой-нибудь голоштанный банковск³й чиновничишко, въ родѣ этого Плоскова, такъ она - та-та-та, такъ передъ нимъ и лебезитъ, этотъ ей интересенъ, а про Корнева смѣетъ говорить, что онъ не интересенъ.

   - Да вѣдь вы говорите про милл³оны, а я про человѣка.

   - Молчи. Дура и ничего не понимаешь. Конечно-же, тутъ ничего не можетъ быть серьезнаго съ Корневымъ, я объ этомъ и не думаю, но, все-таки, когда ты съ нимъ въ компан³и, ты на виду, да и вообще пр³ятнѣе быть въ аристократическомъ купеческомъ обществѣ, чѣмъ, Богъ знаетъ, среди кого.

   - Вѣрно, вѣрно... прибавилъ Андрей Иванычъ.- Мукосѣевы, Ячменниковы, Анальевы,- всѣ они тоже актерствуютъ. А это, матушка, биржевые тузы. Познакомишься съ ними черезъ Корнева и тогда они могутъ перетянуть тебя въ ихъ кружокъ. А въ ихъ любительскомъ кружкѣ будешь играть, такъ это ужъ совсѣмъ хорошо.

   - Да почему хорошо-то, почему? приставала Люба къ отцу.

   - А ежели ужъ ты такъ глупа, что и этого не понимаешь, то ступай спать! строго сказала Дарья Терентьевна дочери и, въ свою очередь, отправилась въ свою спальню раздѣваться.

   Андрей Иванычъ шелъ сзади Дарьи Терентьенны и бормоталъ:

   - Все она отлично понимаетъ, а только любитъ поюродствовать и попротиворѣчить.

  

  

   На вторую репетиц³ю спектакля Дарья Терентьевна не поѣхала, у ней болѣла голова, а Любу отпустила одну, хотя и скрѣпя сердце и съ приличными наставлен³ями. - Ну, поѣзжай, сказала она.- Только Бога ради будь подальше отъ этого Плоскова. Ну, что онъ тебѣ!

   - Да вѣдь нельзя-же, маменька, бѣжать отъ человѣка, какъ отъ чумы, ежели онъ въ одномъ со мной спектаклѣ играетъ. Такой-же актеръ-любитель, какъ и я, отвѣчала Люба.

   - Бѣгать тебя никто отъ него не заставляетъ, а вѣдь у васъ сейчасъ как³я-то хожден³я подъ-руку начинаются. Просто удаляйся отъ него.

   - Я не понимаю, что вы находите худаго въ хожден³и подъ руку.

   - А то, что это не балъ. Дѣвушка не должна быть наединѣ съ мужчиной и не должна съ нимъ перешептываться.

   - Однакоже, когда Корневъ взялъ меня подъ руку, вы ничего про это не говорили.

   - Корневъ и Плосковъ! Вѣдь это-же, я думаю, мать моя, ты сама знаешь, что такая разница, какъ небо и земля. Впрочемъ, ежели ты такъ будешь говорить, то я тебя и совсѣмъ не пущу на репетиц³ю. Оставайся дома!

   - Да я что-же?.. Я ничего не говорю... смущенно пробормотала Люба.

   - Дай мнѣ слово, что ты не будешь съ этимъ Плосковымъ наединѣ...

   Люба пожала плечами и отвѣчала:

   - Ну, хорошо... Ну, извольте...

   Любѣ дали кучера. Она поѣхала на репетиц³ю безъ сопровожден³я горничной, но на своей лошади... Провожая Любу, Дарья Терентьевна опять сказала_:

   - Да не засиживайся тамъ на репетиц³и, а скорѣй домой... Ты даже вотъ что... Ты попроси этого офицера, чтобы ваши пьесы первыми отрепетировали. Кончишь репетиц³ю и поѣзжай домой. Лучше всего скажи объ этомъ Корневу. Онъ устроитъ.

   - Да хорошо, хорошо.

   Какъ изъ тюрьмы выскочила изъ дома Люба. Чувство, что она ѣдетъ на репетиц³ю одна, что за ней не будутъ слѣдить, наполняло ея сердце довольствомъ. Когда она пр³ѣхала на репетиц³ю. актеры опять были уже всѣ въ сборѣ. Быть въ своемъ любительско-актерскомъ кружкѣ имъ очень нравилось и они собрались далеко еще ранѣе назначеннаго часа. Когда Люба только еще вошла въ зало, къ ней тотчасъ же двинулась на встрѣчу Кринкина. Вѣчно находящ³йся при ней гимназистъ Дышловъ пошелъ было за ней, но она отогнала его отъ себя, что Люба очень явственно видѣла.

   - Здраствуйте, душечка, привѣтствовала Любу Кринкина и разцѣловала ее, не снимая съ носа золотаго пенснэ.- Сегодня вы безъ maman? Ну, это, знаете, даже и лучше. Вообще эти maman на репетиц³и какъ-то лишн³я. Онѣ стѣсняютъ все общество и ужъ тогда настоящаго неподдѣльнаго веселья среди любителей не бываетъ. Вы не обидьтесь, что я вамъ такъ прямо про это говорю, но я всегда откровенна. Пойдемте... Сейчасъ можно и "Которая изъ двухъ" начать репетировать.

   Онѣ стали подвигаться къ режиссерскому столу, за которымъ сидѣлъ Луковкинъ.

   - Кого вы ищете глазами? - спросила Кринкина Любу, улыбаясь.- Не ищите, его нѣтъ здѣсь. То есть онъ былъ, но ушелъ и скоро опять придетъ.

   - Я никого не ищу... смущенно проговорила Люба.

   - Не притворяйтесь. Никто такъ легко не угадываетъ, что творится въ сердцахъ влюбленныхъ, какъ я. Это ужъ моя особенность. Вы ищете мосье Плоскова, но мосье Плосковъ пошелъ покупать колбасу, ветчину и сыръ къ чаю. Сегодня его очередь угощать насъ. Впрочемъ, онъ сейчасъ вернется. Ахъ, нужно было видѣть, какъ онъ ожидалъ у входа вашего прибыт³я! Но мы, жестокосердныя, послали его въ колбасную лавку за пров³антомъ къ чаю. Ожидая васъ, онъ какъ основу сновалъ около входной двери, какъ маятникъ стѣнныхъ часовъ мотался. О, любовь великое дѣло!

   Слушая эти слова, Люба покраснѣла и потупилась. Сердечко ея билось усиленно.

   - Михаилъ Иванычъ! Вотъ и Любовь Андреевна пр³ѣхала. Пьесу "Которая изъ двухъ" можно начинать, обратилась Кринкина къ режиссеру.

   - Какъ-же, какъ-же... Чѣмъ скорѣе, тѣмъ лучше, засуетился Луковкинъ, поздоровался съ Любой и захлопалъ въ ладоши, сзывая участвующихъ на сцену.

   - А Корнева нѣтъ? спросила Люба.

   - Не пр³ѣхалъ. Онъ предупредилъ, что пр³ѣдетъ поздно. У нихъ въ Мукосѣевскомъ кружкѣ сегодня своя репетиц³я, такъ онъ пр³ѣдетъ къ намъ послѣ той репетиц³и.

   - Ахъ, какъ это жаль! А я хотѣла васъ просить чтобы вы тѣ двѣ пьесы, гдѣ я участвую, репетировали первыми. Мнѣ нужно сегодня быть дома пораньше, у насъ гости, соврала Люба.

   - Не задержимъ, не задержимъ. Какъ только Корневъ пр³ѣдетъ - сейчасъ и водевиль "Что имѣемъ не хранимъ" репетировать начнемъ.

   Вскорѣ явился Плосковъ. Люба увидѣла его въ то время, когда репетировала на сценѣ. Онъ стоялъ передъ сценой и кланялся Любѣ. Она улыбнулась и также закивала ему. Онъ тотчасъ-же пришелъ за кулисы и когда Люба въ антрактѣ между своими сценами вышла также за кулисы, подскочилъ къ ней.

   - Безъ мамаши сегодня? Вотъ такъ-то лучше, началъ онъ, взявъ Любу за руку, не выпуская ея руки, осмотрѣлся по сторонамъ и тихо поднесъ ее къ своимъ губамъ.

   - Что вы дѣлаете! попробовала Люба отдернуть свою руку, но онъ уже поцѣловалъ руку.

   - Скажите, за что ваша мамаша такъ не любитъ меня? Неужели за то, что я не богатъ, какъ Корневъ, что я служащ³й банковск³й конторщикъ? спросилъ онъ.

   - Да она не не любитъ васъ, а просто такъ... отвѣчала смущенно Люба.- Она вотъ не хочетъ, чтобы бы ходили со мной подъ-руку.

   - Да вѣдь это-же принято. Нѣтъ, тутъ не то. Она не любитъ меня за то, что я конторщикъ, но вѣдь и конторщики разные бываютъ. Я стою на хорошей дорогѣ, имѣю въ годъ тысячъ до пяти заработка и послѣ новаго года разсчитываю на повышен³е по службѣ. Вы знаете, у насъ въ банкѣ есть служащ³е съ окладомъ въ семь, восемь, девять тысячъ.

   - Я не понимаю, зачѣмъ вы это мнѣ говорите... все еще смущенно произнесла Люба.

   Въ это время режиссеръ крикнулъ на сценѣ:

   - Мадмуазель Биткова! Гдѣ вы? Вашъ выходъ. Пожалуйте на сцену!

   Люба выпорхнула изъ-за кулисъ. Проведя свою сцену, она опять вернулась въ кулисы. Плосковъ стоялъ все еще тамъ, около газоваго рожка.

   - Вы давеча спросили меня, зачѣмъ я это все говорю, зачѣмъ говорю о моемъ общественномъ положен³и, началъ онъ.- Затѣмъ, Любовь Андреевна, что вы нравитесь мнѣ, что я имѣю серьезныя намѣрен³я. Я люблю васъ, Любовь Андреевна.

   Онъ сложилъ руки пальцы въ пальцы, вывернулъ ихъ и опустилъ къ колѣнамъ. Въ такомъ положен³и онъ стоялъ молча. Молчала и Люба, вся вспыхнувъ.

   - Мадмуазель Биткова! Что-же это такое? Опять ваша сцена! снова раздался голосъ режиссера.

   Люба опять выпорхнула на сцену, что-то заговорила, но спуталась. Суфлеръ громко "подавалъ" ей фразы, но она ихъ не слышала.

   - Надо эту сцену сначала... надо сначала... говорилъ режиссеръ.- Начнемъ сначала.

   Начали сцену вновь, но у Любы опять ничего не выходило. Она становилась не туда, говорила не то.

   - Что съ вами, Любовь Андреевна? спрашивалъ режиссеръ.- Вы сегодня какая-то разсѣянная.

   - Да... У меня сегодня ужасно голова болитъ.

   Репетиц³ю пьесы кончили. Люба опять вышла въ кулисы. Высыпали туда-же со сцены и друг³е участвующ³е въ пьесѣ. Плосковъ, также все еще былъ въ кулисахъ.

   - Пойдемте въ зрительное зало и сядемъ гдѣ нибудь подальше. Я долженъ докончить начато& объяснен³е, сказалъ Плосковъ и подалъ Любѣ руку.

   - Нѣтъ, нѣтъ. Я дала маменькѣ слово, что на съ кѣмъ не буду ходить сегодня подъ-руку, отстранила Люба его руку.

   - Но вѣдь вашей маменьки здѣсь нѣтъ и она не увидитъ.

   - Все равно. Пойдемъ такъ.

   Люба стала уходить изъ-за кулисъ въ зрительную залу. Плосковъ шелъ за ней сзади. Въ залѣ онъ сравнялся съ ней и пошелъ рядомъ.

   - Куда-нибудь подальше пойдемте... Вотъ хоть въ тотъ дальн³й уголъ. Тамъ мы будемъ на единѣ.... шепталъ онъ.

  

  

   Плосковъ велъ Любу въ отдаленный темный уголъ зрительной залы. Пробирались они медленно, шагъ за шагомъ. Имъ пришлось проходить мимо Кринкиной, сидѣвшей рядомъ съ своимъ постояннымъ кавалеромъ гимназистомъ Дышловымъ. Дышловъ въ это время держалъ передъ ней открытую коробку съ конфектами и она брала изъ нея щипчиками какую-то шоколадинку. Завидя Плоскова и Любу, Кринкина умильно взглянула на нихъ сквозь пенснэ и произнесла:

   - Голубки, совсѣмъ голубки.... Не хотители, голубки, вы полакомиться?

   - Мерси... проговорила Люба, отрицательно покачавъ головой.- Что-то не хочется.

   Поблагодарилъ и Плосковъ. Кринкина продолжала:

   - Впрочемъ, идите, идите. Не буду прерывать вашего пр³ятнаго тетъ-а-тетъ... Воркующимъ голубкамъ созерцан³е другъ друга замѣняетъ все.

   - Видите, Витал³й Петровичъ, что уже объ насъ говорятъ, шепнула Плоскову Люба, когда они оставили за собой Кринкину и Дышлова.

   - А пускай говорятъ. Что-жъ изъ этого? Въ моихъ къ вамъ чувствахъ я не скрываюсь.

   - А надо скрываться, потому ежели это дойдетъ до маменьки, она не позволитъ мнѣ и въ спектаклѣ играть.

   - Но вѣдь и нужно-же, чтобы когда-нибудь дошло, замѣтилъ Плосковъ.

   - Ахъ, нѣтъ, нѣтъ. Это невозможно. Увѣряю, васъ, что тогда конецъ моему актерству и вы перестанете меня видѣть.

   Плосковъ и Люба пришли въ уголъ зала.

   - Сядемте, Любовь Андреевна, сказалъ онъ.

   - Зачѣмъ-же мы будемъ здѣсь-то сидѣть? Пойдемте лучше туда, гдѣ всѣ, отвѣчала она, однако сѣла.

   Плосковъ помолчалъ и сказалъ:

   - Я, Любовь Андревна, уже открылъ вамъ свои чувства, но еще не знаю, скрѣплены-ли они взаимностью. Любители вы меня, Любовь Андревна?

   Люба отвѣчала не вдругъ.

   - Можетъ быть и люблю, но вѣдь ничего изъ этого не выдетъ... пробормотала она.

   - Я съ серьезными намѣрен³ями. Я хочу просить вашей руки.

   - И ни къ чему это не поведетъ. Маменька и такъ-то рветъ и мечетъ, когда я съ вами.

   - Но я хотѣлъ поговорить съ вашимъ папашей, открыться ему. Онъ, кажется, человѣкъ разсудительный и съ сердцемъ.

   - И маменька съ сердцемъ, но она ищетъ мнѣ жениха богатаго.

   - Позвольте... Но вѣдь и я-же не бѣденъ. Я уже говорилъ вамъ объ этомъ. На свое жалованье я живу прилично, вы будете жить прилично на ваше приданое. Вотъ это-то я и хочу при объяснен³и высказать вашему папашѣ. Я упаду ему въ ноги, буду молить, чтобы онъ уговорилъ вашу мамашу.

   - Во-первыхъ, онъ уговаривать не станетъ, а во-вторыхъ, вашу мамашу и уговорить нельзя. Вы не знаете мою мамашу. Нѣтъ, нѣтъ, вы этого не дѣлайте!

   - Но Боже мой, что-же я долженъ тогда предпринять! Я жить безъ васъ не могу.

   - Погодите. Просто погодите.

   - Но что-же можетъ выйти хорошаго, ежели я буду ждать.

   - Можетъ быть что-нибудь и выдетъ.

   - Вы сами-то, Любовь Андреевна, готовы выйти за меня замужъ? допытывался Плосковъ.

   - Конечно-же, да, но что-же дѣлать, ежели это невозможно!

   Плосковъ помолчалъ и сказалъ:

   - Попробуемте все-таки обратиться къ сердцу вашихъ родителей. Упадемте имъ въ ноги, будемъ просить, молить.

   - Васъ выгонятъ изъ нашего дома, а меня никуда одну пускать не будутъ.

   - Но вѣдь это-же ужасно.

   - Потому я васъ и останавливаю, что будетъ ужасно.

   Плосковъ опять помолчалъ и спросилъ:

   - А обвѣнчаться тайно отъ папаши и мамаши?..

   - Что вы, что вы! Да развѣ это можно?! испуганно заговорила Люба.

   - Отчего-же?.. Вѣдь люди это иногда дѣлаютъ.

   - Нѣтъ, нѣтъ... Оставьте.

   - Да вѣдь я говорю, что это въ крайнемъ случаѣ. Есть люди, которые намъ въ этомъ помогутъ. Смотрите, какая милая женщина Кринкина... Она съ удовольств³емъ поможетъ. Вы поѣдете какъ будто-бы на репетиц³ю, а я ужь буду ждать. Встрѣчу васъ и прямо въ церковь... Мои пр³ятели будутъ свидѣтелями. Нужно только ваше метрическое свидѣтельство. Метрическое свидѣтельство вы можете достать?

   - Лучше и не говорите объ этомъ.

   - Стало быть ваша любовь ко мнѣ не сильна. А я-то какъ васъ люблю!

   - И я васъ люблю. Но вѣдь это-же будетъ скандалъ! Господи Боже мой! Да я и представить себѣ не могу, что это будетъ!

   - Ничего не будетъ. Отъ вѣнца мы прямо къ вашимъ родителямъ, упадемъ имъ въ ноги... Великихъ преступниковъ прощаютъ, а не только что дѣвушекъ, которыя вышли замужъ по влечен³ю сердца, но противъ воли родителей. А что до скандала, то нѣтъ такого скандала, который-бы не забывался. Подумайте, Любинька... Надѣюсь, вы мнѣ теперь позволите такъ васъ называть?

   - И думать не смѣю. Вѣдь это ужасъ что такое!

   Люба сидѣла потупившись, перебирала платокъ и говорила:

   - Не простятъ, не простятъ. Какъ возможно простить. Вы не знаете папеньку съ маменькой.

   - Сейчасъ послѣ вѣнца не простятъ, такъ потомъ простятъ, стоялъ на своемъ Плосковъ.- Метрическое свидѣтельство ваше гдѣ хранится?

   - Конечно-же у папеньки.

   - А взять вы его не можете?

   - Какъ взять? Украсть? Да что вы!

   - Не украсть, а просто взять. Какая-же это кража, если вы свое берете!

   - Нѣтъ, нѣтъ. Не будемъ говорить объ этомъ.

   - Ну, тогда коп³ю съ метрическаго свидѣтельства добудемъ. Я знаю, что были случаи, когда и по коп³и съ метрическаго свидѣтельства вѣнчали. Вы вѣдь знаете, въ какомъ приходѣ вы крещены?

   - Конечно-же знаю... Только все это невозможно!.. Оставьте все это.

   - Зачѣмъ оставлять? Надо дѣйствовать. Вы, какъ совершеннолѣтняя дѣвушка, попросите себѣ коп³ю съ метрическаго свидѣтельства. Я обращусь къ одному знакомому адвокату и спрошу его, какъ надо это сдѣлать на законномъ основан³и.

   - Бога ради,оставьте, Витал³й Петровичъ...

   - Само собой разумѣется, что вѣнчаться тайно, мы будемъ только тогда, когда испробуемъ всѣ друг³я средства и ваши родители будутъ неумолимы.

   - Не могу я этого, ни за что не могу... Все равно не могу.

   - Тогда гдѣ-же ваша любовь послѣ этого! воскликнулъ Плосковъ.

   - Не попрекайте... Но, ей-ей, не могу. Погодите дайте подумать, дайте сообразить.

   - Хорошо, думайте, соображайте, а я буду страдать.

   Плосковъ тяжело вздохнулъ, взялъ Любу за руку, крѣпко сжалъ руку и прошепталъ:

   - Ангелъ мой! ежели-бы ты могла заглянуть въ мою душу, ты увидѣла-бы, какъ любитъ тебя Витал³й, какъ глубоко страдаетъ онъ, и пожалѣла-бы его!

   - Да я и то жалѣю... тихо пробормотала Люба. У чайнаго стола гремѣли стаканами.

   - Воркующ³е голубки! Чай пить... кричала Кринкина Любѣ и Плоскову.

  

  

   Корнева долго ждали, но онъ на репетиц³и такъ и не былъ, приславъ въ концѣ вечера записку съ извинен³емъ, что не можетъ пр³ѣхать по случаю затянувшейся репетиц³и въ Мукосѣевскомъ кружкѣ. "Что имѣемъ - не хранимъ" такъ и не репетировали въ этотъ вечеръ, отложивъ до слѣдующаго вечера.

   - Просто запутался, сказалъ про Корнева Конинъ.- Вѣдь я знаю мукосѣевск³я репетиц³и. Тамъ цѣлыя пиршества устраиваются, жженки изъ киршвассера варятъ, крюшоны уничтожаютъ.

   Режиссеръ Луковкинъ тотчасъ-же отпустилъ Любу домой. Плосковъ бросился ее провожать, но она остановила его.

   - Бога ради не дѣлайте этого, сказала Люба.- Я сегодня на своей лошади. У меня у подъѣзда кучеръ.

   - Но я только до кучера.

   - И до кучера не надо. Вы думаете, маменька не станетъ завтра разспрашивать кучера, провожали-ли вы меня? Непремѣнно станетъ спрашивать. Вы не знаете, какая она хитрая!

   - Тогда я только до прихожей.

   На темно освѣщенной лѣстницѣ Плосковъ осмотрѣлся и, видя, что никого нѣтъ, схватилъ Любу въ объят³я и сталъ цѣловать. Онъ цѣловалъ ее въ лицо, въ шею, въ руки.

   - Что вы, что вы... Насъ могутъ увидѣть, шептала Люба, но не отбивалась.

   - Будешь моею, во чтобы то ни стало будешь, иначе я покончу съ собой! говорилъ онъ.

   Смущенная, вся раскраснѣвшаяся, поѣхала Люба домой.

   "Что-то будетъ? Что-то изъ всего этого будетъ?" думалось ей. "Ну, да пускай что будетъ, то будетъ, а все-таки онъ меня очень любитъ!" рѣшила она и на душѣ ея сдѣлалось радостно, пр³ятно.

   Весело поднялась она по лѣстницѣ до своей квартиры, впорхнула въ прихожую, быстро раздѣлась и пошла въ комнаты. Въ гостиной уже ждала ее мать.

   - Ну, что - былъ Корневъ на репетиц³и? спросила она.

   - Былъ, мамочка, былъ, соврала Люба, нѣсколько замявшись.

   - Ну, какъ онъ съ тобой?

   - Да какъ?.. Ничего... Очень любезенъ... Разговаривали.

   - О чемъ? допытывалась Дарья Терентьевна.

   - Да объ разномъ. Училъ онъ меня, какъ играть роль.

   - Ты-то будь съ нимъ только полюбезнѣе. А другого разговора у тебя съ нимъ не было?

   - Какой-же можетъ быть другой разговоръ?

   - Не притворяйся дурой. Ну, да все равно. Не провожалъ онъ тебя до прихожей? Не помогалъ одѣвать пальто?

   - Нѣтъ, мамаша, этого не было.

   - А тотъ? Этотъ... Какъ его? Ну, вотъ этотъ...

   - Вы про Плоскова должно быть? Тоже не провожалъ. Вѣдь вы-же запретили. Съ Плосковымъ-то я только здравствуй да прощай. Некогда было и разговаривать.

   - Ой, врешь!

   - Да что-жъ мнѣ врать-то!

   - Мнѣ думается, что онъ тебя даже и до дома провожалъ. Смотри, вѣдь я кучера спрошу. Тогда хуже будетъ.

   - Что-жъ, ставьте на одну доску съ прислугой, а только ежели вамъ говорятъ, что не провожалъ, такъ вы должны вѣрить, что не провожалъ. Зачѣмъ я вамъ буду врать-то?

   - Ну, то-то. Впрочемъ, ежели Корневъ будетъ вызываться провожать, то пускай провожаетъ, я буду очень рада.

   Ночью Любѣ снился Плосковъ. Видѣлось ей, что будто онъ увозитъ ее на тройкѣ. Она въ бѣломъ подвѣнечномъ платьѣ, а сзади ихъ гонится ея маменька Дарья Терентьевна, тоже на тройкѣ.

   На другой день, когда Люба часу въ одиннадцатомъ встала, горничная таинственно подала ей маленьк³й розовый конвертикъ.

   - Давеча утромъ молодой баринъ подалъ. Тотъ самый баринъ, что насъ въ прошлый разъ провожалъ домой, когда мы съ вами были въ гостяхъ на Пескахъ, сказала она. - Онъ пришелъ къ намъ рано утромъ по черной лѣстницѣ, вызвалъ меня въ кухню и просилъ потихоньку передать вамъ въ собственныя руки. Только вы, барышня, меня, Бога ради, не выдавайте.

   - Ну, вотъ еще что выдумала! Я тебѣ даже что-нибудь за это и подарю, отвѣчала Люба, вся вспыхнувъ, и быстро разорвала конвертикъ.

   Плосковъ писалъ:

   "Хочу хоть на письмѣ перемолвиться съ Вами, дорогая Любинька! Я счастливъ, я безмѣрно счастливъ, такъ какъ вчера узналъ отъ Васъ, что любимъ Вами взаимно. О, какъ-бы дорогъ былъ мнѣ теперь Вашъ портретъ, хотя-бы маленькая карточка. Въ разлукѣ съ Вами я глядѣлъ-бы на нее и она замѣняла-бы хоть отчасти наши рѣдк³я свидан³я. Если таковая у Васъ есть, то передайте ее Вашей горничной, а я, возвращаясь со службы изъ банка, зайду за ней. Безцѣнная Любинька! Посылаю Вамъ летуч³й поцѣлуй. Письмо мое безсвязно, но это отъ безмѣрнаго счаст³я. Голова идетъ кругомъ. Вашъ Витал³й".

   Люба поднесла письмо къ губамъ и поцѣловала.

   "Боже мой! какъ онъ любитъ меня! Любитъ, до безум³я... Но что изъ этого выйдетъ, и ума не приложу. Ужасъ, ужасъ!" думала она.- "Послать ему мою карточку или не послать?" мелькало у нея въ головѣ, она долго колебалась и, наконецъ, рѣшила передать карточку горничной.

   - Фектя, сказала она ей.- Вѣдь этотъ молодой человѣкъ пишетъ, что онъ зайдетъ за отвѣтомъ?

   - Да, барышня, это онъ сказалъ и мнѣ.

   - Такъ вотъ передай ему этотъ конвертикъ, Тутъ моя карточка. Только, Бога ради, чтобы никто не видалъ и маменькѣ ни гугу.

   - Да что вы, барышня! Какъ-же я вашей маменькѣ что-нибудь скажу! Вѣдь я знаю, что это значитъ. Вы-то только какъ-нибудь не проговоритесь. А что до меня-то, то будьте покойны, я насчетъ этихъ тайновъ умѣю.

   Послѣ обѣда, часу въ седьмомъ вечера, горничная шепнула Любѣ:

   - Заходилъ. Передала.

   - Спасибо. Приди ужо ко мнѣ въ комнату. Я тебѣ свою широкую голубую ленту подарю, что я лѣтомъ на кушакѣ носила, подмигнула ей Люба.

  

  

   На другой день вечеромъ, послѣ второй репетиц³и, когда Кринкина, въ ожидан³и чая, при свѣтѣ лампы подъ розовымъ абажуромъ, полулежала у себя въ гостиной на кушеткѣ и болтала съ своимъ неизмѣннымъ кавалеромъ, гимназистомъ Дышловымъ, въ прихожей ея раздался звонокъ и ей доложили о Плосковѣ.

   - Nicolas, поправьте пожалуйста у меня немножко платье,- сказала онъ гимназисту и, обратясь къ горничной, прибавила:- Просите мосье Плоскова.

   Плосковъ вошелъ въ гостиную и при видѣ гимназиста нѣсколько смутился.

   "Чортъ знаетъ, что такое! Этотъ гимназистъ ни на шагъ отъ нея. Ну