Главная » Книги

Греков Николай Порфирьевич - Стихотворения

Греков Николай Порфирьевич - Стихотворения


1 2 3

  
  
  
  Н. П. Греков
  
  
  
   Стихотворения --------------------------------------
  Поэты 1860-х годов
  Библиотека поэта. Малая серия. Издание третье
  Л., "Советский писатель", 1968
  Вступительная статья, подготовка текста и примечания И. Г. Ямпольского.
  Дополнение 1 по:
  Русские песни и романсы.
  "Классики и современники"
  М.: Художественная литература, 1989
  Дополнение 2 по:
  Песни и романсы русских поэтов.
  Вступительная статья, подготовка текста и примечания В. Е. Гусева.
  Библиотека поэта. Большая серия. Второе издание.
  М.-Л., "Советский писатель", 1965
  OCR Бычков М. Н. mailto:bmn@lib.ru --------------------------------------
  
  
  
  
  СОДЕРЖАНИЕ
  Биографическая справка
  Приметы осени
  "Когда нежданная утрата..."
  Цыганка
  "Мы здесь одни... Кругом тенистый сад..."
  Свидание
  На рассвете
  Озеро
  "О, не забуду я тех дней очарованья..."
  15-го января
  "Нет, полно! - Не пойду к ней с головой покорной..."
  "Оделся сад зеленым листом..."
  "Всё спало вокруг... Мы открыли окно..."
  Письма
  Посвящено памяти К. Н. Гр - вой
  "Звучала гитара вдали..."
  Желание
  У гроба
  
  
  
   Дополнение 1
  "Прощаясь, в аллее..."
  "Погоди! Для чего торопиться?.."
  
  
  
   Дополнение 2
  Русская песня ("Вьется ласточка...")
  Николай Порфирьевич Греков родился в 1807 (а по другим данным в 1810) году в Москве. О его жизни - кто были его родители, где он учился, круг его знакомых и т. д. - мы почти ничего не знаем. В 50-60-е годы Греков жил почти безвыездно в своем имении в Ефремовском уезде Тульской губернии. Имение было, по-видимому, небольшое, малодоходное, и он постоянно нуждался и был весьма заинтересован в литературном заработке. По некоторым стихотворениям мы можем догадываться о переживаниях, горестях, огорчениях Грекова, но трудно с уверенностью определить, где граница между реальными фактами и поэтическим вымыслом, "правдой и поэзией", употребляя слова Гете.
  Греков начал писать стихи еще в детстве. "Рифму... каюсь, люблю, страстно люблю и привык к ней едва ли не с ребячества", - писал он Ф. А. Кони в 1852 году. Впервые Греков опубликовал свое стихотворение (перевод из Ламартина) еще в 1825 году в "Московском телеграфе" Н. А. Полевого, однако систематически начал печататься с конца 30-х годов - в "Библиотеке для чтения", "Литературной газете" и других изданиях. В 50-60-х годах Греков сотрудничал в "Пантеоне", "Отечественных записках", "Библиотеке для чтения", "Развлечении".
  Существенную поддержку оказал Грекову Ф. А. Кони, предоставивший ему страницы своих изданий - сначала. "Литературной газеты", а затем "Пантеона". Поэт называет его в письмах своим "старым другом и товарищем". Уже в начале 50-х годов он мечтал об издании сборника стихотворений, рассчитывая на помощь того же Кони, но осуществить это удается только в 1860 году.
  50-60-е годы являются наиболее значительными в творчестве Грекова. И хотя его лирика в целом не отличается особой оригинальностью и в ней нет поэтических открытий, в лучших произведениях Грекова ощущается свежесть и подлинность чувства, а иногда и энергия стиха.
  Творчество Грекова развивалось в русле "чистой поэзии". В 1854 году он писал Кони:
  
  Нет, я искусство люблю для искусства, как цель,
  
  
  
  
  
  
   а не средство,
  
  Или, пожалуй, как средство - отрадную, сладкую;
  
  
  
  
  
  
  
  каплю
  
  Смешивать с горьким напитком на пире холодном,
  
  
  
  
  
  
  
  у жизни.
  
  Эту я каплю купил дорогою у рока ценою;
  
  Молот судьбы ее выбил из полного горечью сердца.
  
  В жизни поэзия - роза в гирлянде из терньев
  
  
  
  
  
  
   колючих;
  
  Луч отдаленный звезды, окруженной и хладом,
  
  
  
  
  
  
   и мраком;
  
  Жалоба страшная небу на бедность земных наслаждений
  
  Или, быть может (отрадная мысль!): в ней
  
  
  
  
  
  
  просвет лучезарный
  
  Ярко блестящего дня за холодной и темной
  
  
  
  
  
  
   могилой;
  
  Между житейских волнений, печали, забот
  
  
  
  
  
  
   и страданий
  
  Пью аромат этой розы, любуясь ее красотою.
  В пейзажной лирике Греков в меру своего дарования пытается следовать за Пушкиным, а также перекликается с Фетом, - но не с импрессионистическим пейзажем последнего, а с описательными стихотворениями вроде "На Днепре в половодье" и т. п. В других вещах Грекова отразились приемы мелодического построения, композиция, основанная на повторении и нагнетении основного мотива, характерные для того же Фета. Несколько десятков стихотворений Грекова положены на музыку Алябьевым, Гурилевым, Варламовым, Булаховым, Даргомыжским, Чайковским, Рубинштейном, Танеевым и другими композиторами.
  В последнее десятилетие своей жизни Греков испытал воздействие Некрасова, сказавшееся в новых темах, обличительных тенденциях и интонациях, лексике, но это воздействие, интересное для эволюции Грекова - и не его одного, - не дало существенных художественных результатов.
  Греков пробовал свои силы и в прозе и даже издал в 1865 году книгу "Рассказы и очерки". Но сам он не считал прозу своим призванием. В 1852 году Греков писал Кони: "Я бы последовал вашему совету и перешел бы к повествовательному роду, но не могу этого сделать по натуре моей: я нервозен до невероятности. Всякий труд, который я предпринимаю, должен кипеть у меня и быстро идти к концу. С романом и повестью это невозможно, здесь предполагается непременно продолжительность занятия, которую не выносит моя натура... У меня более дюжины начатых повестей и одна только была кончена, но ее не пропустила цензура в "Москвитянине". Я сам удивлялся, как я мог ее окончить. Правда, я писал ее три года, набегами по несколько дней в году".
  Греков нередко выступал и как переводчик. Он переводил Гете (1-я часть "Фауста"), Гейне, Шекспира ("Ромео и Джульетта"), Байрона, Кальдерона ("Жизнь есть сон", "Ересь в Англии"), Мюссе, Гюго и др.
  Греков умер летом 1866 года.
  
  
  
  Издания стихотворений
  Стихотворения. М., 1860.
  Новые стихотворения. М., 1866.
  
  
  
   ПРИМЕТЫ ОСЕНИ
  
  
  Мелькает желтый лист на зелени дерев;
  
  
  Работу кончил серп на нивах золотистых;
  
  
  И покраснел уже вдали ковер лугов,
  
  
  И зрелые плоды висят в садах тенистых.
  
  
  Приметы осени во всем встречает взор:
  
  
  Там тянется, блестя на солнце, паутина,
  
  
  Там скирд виднеется, а там через забор
  
  
  Кистями красными повиснула рябина;
  
  
  Там жнива колкая щетинится, а там
  
  
  Уж озимь яркая блеснула изумрудом,
  
  
  И курится овин, и долго по утрам,
  
  
  Как белый холст, лежит туман над синим прудом.
  
  
  И целый день скрипят воза, и далеко
  
  
  Ток отзывается под дружными цепами,
  
  
  И стая журавлей несется высоко,
  
  
  Перекликайся порой под небесами.
  
  
  Прости, пора цветов и теплых ясных дней!
  
  
  Пора блестящих зорь, черемух благовонных,
  
  
  Пора играющих зарниц во тьме ночей
  
  
  И песен, и любви, и грез неугомонных!
  
  
  Но осень я люблю; она мила мне; пусть
  
  
  Все чары вешние она уничтожает;
  
  
  Но в ней какая-то есть вкрадчивая грусть,
  
  
  Которую душа и любит и ласкает,
  
  
  Которой нравятся и клочья серых туч,
  
  
  И листья, в воздухе кружащиеся шибко,
  
  
  И этот трепетный и бледный солнца луч,
  
  
  Как умирающей красавицы улыбка.
  
  
  <1855>
  
  
  
  
  * * *
  
  
   Когда нежданная утрата
  
  
   Подруги, сына или брата
  
  
   Нас тяжкой скорбью поразит,
  
  
   Тогда в тоске невыразимой
  
  
   Весь мир, и зримый, и незримый,
  
  
   Душа в свой траур облачит;
  
  
   И тяжело она страдает,
  
  
   И всё тогда, что видим мы,
  
  
   Как будто из могильной тьмы
  
  
   Нам милый образ вызывает.
  
  
   А думы черные меж тем,
  
  
   Как воронья над трупом, вьются;
  
  
   И слезы долго, долго льются,
  
  
   Неосушаемы ничем.
  
  
   Так часто осенью ненастной
  
  
   Вдруг исчезает солнца луч,
  
  
   И, скрывши блеск лазури ясной,
  
  
   Несутся стаи темных туч,
  
  
   Несутся с бурей и дождями
  
  
   Над обнаженными полями
  
  
   И за собою в небесах
  
  
   От мира долго солнце прячут,
  
  
   Как будто всё грустят и плачут
  
  
   О теплом лете и цветах.
  
  
   Апрель 1856
  
  
  
  
  ЦЫГАНКА
  
  
  "Положи на ручку мне, пригожий барин!
  
  
  Всю судьбу узнаю, - будешь благодарен.
  
  
  Есть в головке дума, есть на сердце ранка..." -
  
  
  Тихо мне шептала старая цыганка.
  
  
  И глядит, бормоча, мне она на руку:
  
  
  "Ох, не выжить эту нам из сердца муку,
  
  
  Не рассеять злую в божьем мире думу
  
  
  Ни очам красавиц, ни веселья шуму.
  
  
  Тяжела кручина! тяжела злодейка!
  
  
  Но не бровь дугою! не лебяжья шейка
  
  
  И не русы кудри генеральской дочки -
  
  
  Этой злою думой гонит сон от ночки.
  
  
  Будь она - ништо бы: приискали б зелье.
  
  
  Воротили б снова молодцу веселье;
  
  
  Отдала б сердечко красная девица,
  
  
  Улетело б горе, что вольная птица.
  
  
  Да не видят больше дорогие очи,
  
  
  Как твои-то плачут здесь и дни и ночи.
  
  
  Спят они сном крепким, спят и не проглянут;
  
  
  Реки слез горючих даром в землю канут.
  
  
  Не отдаст, голубчик, травкой зарастая,
  
  
  Что в нее легло уж - мать-земля сырая...
  
  
  Да, запала дума, есть на сердце ранка..." -
  
  
  Тихо мне шептала старая цыганка.
  
  
  <1857>
  
  
  
  
  * * *
  
  
  Мы здесь одни... Кругом тенистый сад
  
  
  Разлил и тьму, и волны аромата,
  
  
  Лишь кое-где из-за дерев глядят
  
  
  На нас лучи горящего заката.
  
  
  Мы здесь одни... О, говори же мне,
  
  
  Всё говори, что ты сказать хотела,
  
  
  Что долго так в душевной глубине
  
  
  Ты ото всех, мой друг, скрывать умела!
  
  
   Мы здесь одни: ни любопытных глаз,
  
  
  Ни чуткого и бдительного уха
  
  
  Немой дозор в блаженный этот час
  
  
  Не возмутит в нас любящего духа.
  
  
  О, говори!.. Но здесь, у милых ног,
  
  
  В душе моей напрасно слов ищу я,
  
  
  Которыми бы выразить я мог, -
  
  
  Как счастлив я и как тебя люблю я.
  
  
  <1857>
  
  
  
  
  СВИДАНИЕ
  
   Как зеркало река. В стекле своем зыбучем
  
   Картинно отразил сияющий залив
  
   И пурпур с золотом, разбросанный по тучам,
  
  
  И берега кремнистого обрыв.
  
   Над ним колышутся желтеющие нивы,
  
   Диск солнца золотой за рощею исчез,
  
   И гаснут уж зари вечерней переливы,
  
   Бросая тихий свет на бледный свод небес.
  
   Ладья качается у берега. В молчанье
  
   Под старой ивою я жду явленья звезд.
  
   С звездою первою назначено свиданье,
  
   И недалек рекой мне будет переезд.
  
   Туда, на высоту кремнистого обрыва,
  
   Когда расстелет ночь весенняя свой мрак,
  
   Она придет туда волнующейся нивой
  
   И камнем брошенным в залив подаст мне знак.
  
   Но вот уж и звезда. Спасибо ей, спасибо!
  
   Теперь условного я знака только жду,
  
   И встрепенется ль лист, в воде плеснет ли рыба -
  
   Поспешно я к ладье привязанной иду.
  
   Но всюду тишина; ничто не шелохнется...
  
   Взор бродит далеко по водному стеклу...
  
   А грудь так и кипит волненьем; так и рвется
  
  
  Рука нетерпеливая к веслу.
  
   <1858>
  
  
  
   НА РАССВЕТЕ
  
  
  
  
  
  
  В. М. Похвисневой
  
  
  Уж на исходе ночь. В растворенные окна
  
  
  Мелькают облаков румяные волокна.
  
  
  Заря! опять заря! И скоро новый день
  
  
  С бледнеющих небес сотрет ночную тень
  
  
  И звезды яркие в лазури их потушит.
  
  
  День утомительный, день скучный! Он задушит
  
  
  Опять приливом дум и вечной суеты
  
  
  Самозабвения минутного мечты.
  
  
  Опять разбудит он тоски гнетущей силу
  
  
  И снова станет рыть мне темную могилу
  
  
  С своей ватагою непрошеных гостей:
  
  
  Желаний и забот, сомнений и скорбей.
  
  
  Люблю я тишину весенней теплой ночи,
  
  
  И полумрак ее, и звезды - эти очи
  
  
  Небес, не дремлющих над сонною землей
  
  
  И льющих на нее забвенье и покой.
  
  
  О ночь, немая ночь! когда бы можно было,
  
  
  Остановил бы я надолго дня светило
  
  
  За тою полосой блестящею вдали,
  
  
  Где клочья облаков край неба облегли;
  
  
  Упился бы твоей поэзией волшебной,
  
  
  И сумраком твоим, и тишиной целебной;
  
  
  И дивных грез твоих незримые рои
  
  
  Сомкнули бы глаза бессонные мои...
  
  
  Не спится мне. Я встал. Иду я быстрым шагом
  
  
  По саду темному. У пруда, за оврагом,
  
  
  Где тысячи сплелись и корней, и ветвей,
  
  
  Так пахнет ландышем, так свищет соловей!
  
  
  Деревья надо мной лепечут, отряхая
  
  
  С листов своих росу и ярко отражая
  
  
  Зари сияние; вдали уж мне видна
  
  
  В реке бегущая, кристальная волна.
  
  
  А я иду вперед, всё вдаль иду... за мостом
  
  
  Передо мною луг и ветхий храм с погостом.
  
  
  Кругом рассеяны часовни и кресты.
  
  
  Под утренней росой колышутся цветы,
  
  
  И пробужденью птиц, встревоженный, я внемлю...
  
  
  Но вот стук заступа. Смотрю: кидают землю -
  
  
  Могилу роют там, и, не спрося кому,
  
  
  Я молча заглянул в ее немую тьму,
  
  
  В тот безрассветный мрак непроходимой ночи,
  
  
  Где будут вечным сном сомкнуты наши очи, -
  
  
  И стало страшно мне: как будто вдруг из ней
  
  
  Весь этот мрак упал на дно души моей -
  
  
  И отвернулся я. И в этот миг с востока,
  
  
  Бросая пламень свой в зыбь светлого потока
  
  
  И клочья золотя рассеявшихся туч,
  
  
  Глазам моим блеснул горячий солнца луч.
  
  
  И было всё вокруг в торжественном покое;
  
  
  И небо надо мной сияло голубое
  
  
  Светло, приветно так... везде цвели поля,
  
  
  И улыбалась дню восставшему земля,
  
  
  И птицы радостно его встречали хором.
  
  
  Как будто мне звуча заслуженным укором...
  
  
  <1858>
  
  
  
  
  ОЗЕРО
  
  
  Люблю я светлую равнину сонных вод
  
  
  В пустынном озере, когда луна взойдет
  
  
  И смотрится в нее с алмазными звездами;
  
  
  Иль в час, когда, зари окрашены лучами,
  
  
  В ней клочья плавают румяных облаков
  
  
  И тень колеблется от темных берегов.
  
  
  Там куст ракитовый, как остров, над водою
  
  
  Разросся, окружен высокой осокою, -
  
  
  Там, остановленный в заливе тростником,
  
  
  Мелькает челн вдали... и всё молчит кругом,
  
  
  Лишь чайка прокричит над сонными водами,
  
  
  На миг разрезав гладь их белыми крылами.
  
  
  <1859>
  
  
  
  
  * * *
  
   О, не забуду я тех дней очарованья,
  
   Тех пламенных ночей, исполненных и мук,
  
   И грез несбыточных, и пылкого желанья,
  
   Когда мне душу жгло очей твоих сиянье
  
   И трепет возбуждал мне милой речи звук!
  
   Как высказаться вся душа моя хотела!
  
   Но, как ребенок, я робел перед тобой,
  
   И речь моя в устах и гасла, и немела...
  
   Нет, нет, не знаешь ты, как страсть моя кипела,
  
   Как я блаженствовал и как страдал порой;
  
   Я помню: всё цвело; был май; весны любовник,
  
   Пел соловей всю ночь в саду, где так темно.
  
   О, в молодой душе он многих грез виновник!
  
   Он влек меня туда, где расцветал шиповник,
  
   Бросая тень в твое открытое окно.
  
   И видел я не раз в те дни, как расплеталась
  
   Коса волнистая; как с белого плеча
  
   Сорочка белая нечаянно спускалась;
  
   Как тень мне милая мелькала и скрывалась
  
   И гаснула потом горевшая свеча...
  
   <1859>
  
  
  
   15-го ЯНВАРЯ
  
  
  
  
  
  
  
  (М. Ф. К<ин>)
  
  
  
  Я пью за здоровье твое,
  
  
  
  Мой гений, мой ангел далекий!
  
  
  
  А чувство запало глубоко
  
  
  
  В горячее сердце мое.
  
  
  
  Как пена в бокале с вином,
  
  
  
  Мечты поднялись вереницей;
  
  
  
  А вот и слеза на реснице...
  
  
  
  О чем же? - Ты знаешь о чем...
  
  
  
  Я пью за твою красоту,
  
  
  
  За очи твои голубые,
  
  
  
  За кудри твои золотые,
  
  
  
  За лучшую жизни мечту!
  
  
  
  Так грустное сердце мое
  
  
  
  Твой празднует день одиноко...
  
  
  
  Мой гений, мой ангел далекий,
  
  
  
  Я пью за здоровье твое!..
  
  
  
  <1859>
  

Категория: Книги | Добавил: Armush (29.11.2012)
Просмотров: 1224 | Рейтинг: 0.0/0
Всего комментариев: 0
Имя *:
Email *:
Код *:
Форма входа