Джером Джером Клапка - Младенец вносит свой вклад

n="justify">   - Мне кажется, я понимаю, - сказал Адвокат-без-практики. - Случилось вот что. Он решил потешиться над нами, нарядился барышней и вышел из дому, не захватив с собой ни денег, ни ключа от входной двери. Хозяйка, может быть, действительно уехала в Рамфорд, а если даже не уехала, все-таки ему пришлось бы звонить, объясняться. Чего же он просит - соверен взаймы?

   - Даже два.

   - Ага, это он хочет купить себе костюм. Не давай ему, Джек. Наш долг - показать ему все безрассудство таких нелепых эскапад.

   - Ну, покормить его обедом все же следовало бы, - вставил словечко добрый толстяк Порсон.

   - Я предлагаю вот что, - усмехнулся Джек. - Давайте, сведем его к миссис Постуисл. Она мне до известной степени обязана - это я устроил в ее лавочке почтовую контору. Препоручим его ее материнским заботам, - пусть там переночует, а завтра мы начнем его "развлекать", и вы увидите: ему первому надоест эта шутка.

   План понравился, - семеро членов клуба Автолика пошли проводить "мисс Булстрод" до ее новой квартиры, и все завидовали Джеку Херрингу, удостоившемуся чести нести ее сумочку. Все семеро дали понять "мисс Булстрод", что они душою рады услужить ей, хотя бы из дружеского расположения к ее брату - "удивительно милый мальчик! Правда, умом не блещет, ну да это ведь не его вина". Однако "мисс Булстрод" особой признательности, по-видимому, не чувствовала. Она твердила свое - может, кто-нибудь даст ей взаймы два соверена, тогда она никому больше не доставит хлопот. Но на это они, в ее же интересах, не соглашались. Джек напомнил ей, что ведь один раз ее уже обокрали. Лондон - город опасный для молодых и неопытных. Гораздо лучше, если они будут оберегать ее и заботиться о ней - много ли девушке надо? Очень неприятно отказывать даме в таком пустяке, но благополучие сестры их дорогого товарища превыше всего. "Мисс Булстрод" сокрушалась, что отнимает у них столько времени. Джек Херринг возражал, что ни один порядочный англичанин не пожалеет о времени, потраченном на то, чтобы выручить из беды прелестную девушку.

   Прибыв на место, Джек Херринг отозвал миссис Постуисл в сторонку.

   - Это сестра одного нашего хорошего знакомого, - сообщил Джек Херринг.

   - Красивая девушка, - одобрила миссис Постуисл.

   - Я утром опять зайду. А пока что вы не спускайте ее с глаз и, главное, не давайте ей денег взаймы.

   - Понятно, - сказала миссис Постуисл.

   "Мисс Булстрод" отлично поужинала холодной бараниной и бутылкою пива, откинулась на спинку стула, заложила ногу на ногу и, глядя в потолок, мечтательно заметила:

   - Интересно знать, какой вкус в папироске. Мне часто хотелось попробовать.

   - Прескверный вкус, особенно если кто не привык, - ответила миссис Постуисл, сидевшая тут же, с вязаньем в руках.

   - А я слыхала, что некоторые девушки курят.

   - Ну, это что уж за девушки!

   - Я знала одну очень милую девушку, - продолжала "мисс Булстрод", - которая всегда выкуривала папироску после ужина. Она говорила, что это успокоительно действует на нервы.

   - Будь она на моем попечении, она бы этого не говорила, - заметила миссис Постуисл.

   "Мисс Булстрод" беспокойно заерзала на своем стуле.

   - Знаете, что? Я не прочь прогуляться перед сном, - сказала она.

   Миссис Постуисл отложила вязанье.

   - Ну что ж, пойдемте.

   - Зачем же вам беспокоиться? Вы, наверно, устали.

   - Ничуть. Мне тоже будет полезно подышать свежим воздухом.

   В некоторых отношениях миссис Постуисл оказалась весьма удобной спутницей. Она не задавала вопросов, а только отвечала, когда ее спрашивали, что в этот вечер бывало не часто. Через полчаса "мисс Булстрод" сказала, что у нее разболелась голова и, пожалуй, ей лучше вернуться домой и лечь спать. Миссис Постуисл тоже нашла, что это будет самое благоразумное.

   - Да уж, конечно, лучше, чем без дела шататься по улицам, - проворчал Джонни, притворяя за собой дверь своей спальни. - Завтра я должен добыть себе папирос, хотя бы для этого пришлось обокрасть ее кассу. Это что же такое? - Джонни на цыпочках подкрался к двери. - Черт побери! Заперла!

   Джонни сел на кровать и принялся обдумывать свое положение. "Я, кажется, никогда не выпутаюсь из этой истории!.. - Он расшнуровал корсет. - Слава тебе господи!- прошептал он благочестиво, любуясь тем, как тело его постепенно принимает нормальные очертания. - Но, кажется, я успею привыкнуть к нему раньше, чем мне удастся от него избавиться".

   Ночью ему снились самые нелепые сны.

   Весь следующий день - пятницу - Джонни оставался "мисс Булстрод", надеясь, вопреки рассудку, что ему удастся вернуть себе свободу, ни в чем не сознавшись. Весь клуб Автолика, по-видимому, влюбился в него.

   "Мне казалось, что я сам слабоват по части женского пола, - размышлял Джонни. - Но эти идиоты! Можно подумать, будто они никогда не видали женщины!"

   Они являлись поодиночке и небольшими группами и изъявляли свои чувства. Даже миссис Постуисл, привыкшая все принимать спокойно и без рассуждений, на этот раз сказала Джеку Херрингу:

   - Когда это вам надоест, вы меня предупредите.

   - Как только мы разыщем ее брата, разумеется, мы тотчас же свезем ее к нему.

   - А вы бы поискали его там, где его можно найти.

   - Что вы хотите сказать? - удивился Джек.

   - А ничего - то, что сказала.

   Джек посмотрел на миссис Постуисл. Но лицо у нее было не из выразительных.

   - Ну что - как у вас идет дело с почтовой конторой? - осведомился Джек.

   - Почтовая контора для меня - большое подспорье, и я не забыла, что обязана этим вам.

   - Полноте, я не к тому.

   Они приносили подарки - недорогие, больше так, для памяти или в знак уважения: конфеты, букетики, флаконы духов: Сомервиллю "мисс Булстрод" намекнула, что, если он действительно хочет доставить ей удовольствие, а не просто "заливает" - за это жаргонное словечко она извинилась, выразив опасение, что позаимствовала его у брата, - то пусть бы он принес ей коробку папирос Мессани N2. Сомервилль огорчился. Он, может быть, отстал от века, но... "Мисс Булстрод" оборвала его на полуслове, подтвердив, что так оно и есть, а потом надулась и замолчала.

   Юную гостью водили в Музей восковых фигур. Водили на самый верх Монумента. Водили в Тауэр. Вечером ее повели в Политехникум смотреть "Духа Питера".

   - Вот этим так весело, - говорили с изумлением и завистью другие туристы.

   - Ну, барышне-то не видно, чтобы было очень весело, - возражали более наблюдательные.

   - Да, она у них какая-то угрюмая, - соглашались дамы.

   Стойкость, с какою "мисс Булстрод" переносила таинственное исчезновение своего брата, повергала ее поклонников в изумление и восторг.

   - Может, телеграфировать вашим родным в Дербишир? - предлагал Джек Херринг.

   - Ради бога, не надо! - горячо протестовала "мисс Булстрод", - они страшно перепугаются. Самое лучшее будет, если вы одолжите мне два соверена и дадите мне возможность вернуться домой.

   - Ах нет, что вы! Вас, чего доброго, опять ограбят. Я поеду провожать вас.

   Но "мисс Булстрод" уже передумала:

   - Может быть, Джонни завтра вернется. Он, вероятно, поехал погостить к кому-нибудь из знакомых.

   - Ему не следовало этого делать, раз он знал, что вы приедете.

   - Ну уж он всегда такой...

   - Если б у меня была молодая и красивая сестренка...

   - Ах, как вы мне надоели! Поговорим о чем-нибудь другом.

   Джек Херринг, в особенности, выводил из терпения Джонни. Он, видимо, с первого взгляда был покорен красотой "мисс Булстрод", и в начале это даже забавляло Джонни. В уединении своей девичьей светелки Джонни теперь горько корил себя за то, что своим кокетством поощрял ухаживания Джека. От восхищения Херринг быстро перешел к влюбленности и теперь смотрел совсем идиотом. Настолько, что, не будь Джонни так поглощен своими заботами, это могло бы показаться ему подозрительным. Но после всего случившегося он ничему уже не удивлялся. "Слава богу, - говорил он себе, гася свечу, - эта миссис Постуисл, кажется, надежная женщина".

   В тот самый момент, когда Джонни склонил на подушку усталую голову, его товарищи в клубе обсуждали план развлечений на завтрашний день.

   - Я думаю, - говорил Джек Херринг, - самое лучшее будет утречком свести ее в Хрустальный дворец. Утром там никого не бывает.

   - А днем в Гринвичский госпиталь, - посоветовал Сомервилль.

   - А вечером послушать негритянский оркестр, - предложил Порсон.

   - Вряд ли это удобно для молодой девицы, - усомнился Джек. - Они иной раз отпускают такие шуточки...

   - Мистер Брэндрем завтра вечером читает "Юлия Цезаря", - сообщил Шотландец ко всеобщему сведению.

   - О чем это вы совещаетесь? - спросил только что вошедший Александер-Поэт.

   - О том, куда бы повести завтра вечером мисс Булстрод.

   - Мисс Булстрод? - не без удивления переспросил Поэт. - Вы говорите о сестре Джонни?

   - Вот именно. А ты откуда знаешь? Ведь ты же был в Йоркшире.

   - Вчера вернулся. И ехал с нею вместе.

   - Ехал с нею вместе?

   - Да, от Мэтлок-Бата. Да что с вами со всеми? У вас такой вид...

   - Присядь, - пригласил его Адвокат-без-практики. - Давайте обсудим все спокойно.

   Александер, заинтересованный, сел.

   - Ты говоришь, что вчера приехал в Лондон с мисс Булстрод. Ты уверен, что это была мисс Булстрод?

   - Уверен? Да я ее с детства знаю.

   - Когда ты приехал в Лондон?

   - В половине четвертого.

   - И что же с нею сталось? Куда она должна была ехать с вокзала?

   - А я не спросил ее. Видел только, как она садилась в кэб. Я торопился и... что это такое с Херрингом?

   Херринг вскочил и, схватившись за голову, быстро шагал из угла в угол.

   - Не обращай внимания. Мисс Булстрод - ей сколько лет?

   - Восемнадцать - нет, уже девятнадцать исполнилось.

   - Она такая высокая, красивая?

   - Да. А что, с ней что-нибудь случилось?

   - Ничего. С нею-то ровно ничего не случилось. Весело проводит время, и только.

   Поэт был рад это слышать.

   - Час тому назад, - начал Джек Херринг, все еще сжимая голову руками, как бы для того, чтоб удостовериться, что она на месте, - час тому назад я спросил ее, может ли она когда-нибудь полюбить меня. Как вы думаете, можно рассматривать это как предложение руки и сердца?

   Все члены клуба сошлись на том, что это равносильно предложению.

   - Но позвольте. Почему же? Я просто так спросил, без всякой цели.

   Члены клуба в один голос заявили, что это увертка, недостойная джентльмена.

   Времени терять было нельзя. Джек Херринг тут же сел писать письмо мисс Булстрод.

   - Но я не понимаю... - начал Поэт.

   - Господа, да уведите его куда-нибудь и объясните ему! - простонал Джек Херринг. - Я не в состоянии думать, когда кругом такой шум.

   - Но почему же Беннет?.. - прошептал Порсон.

   - А где Беннет? - крикнуло сразу несколько голосов.

   Беннета со вчерашнего дня не видали.

   Письмо Джека "мисс Булстрод" получила на другое утро, за завтраком. Прочитав его, "мисс Булстрод" встала и попросила миссис Постуисл дать ей взаймы полкроны

   - Мистер Херринг наказывал мне ни под каким видом не давать вам денег, - сказала миссис Постуисл.

   "Мисс Булстрод" протянула ей письмо.

   - Прочтите это, и вы, может быть, согласитесь со мной, что ваш Херринг осел.

   Миссис Постуисл прочла письмо и принесла полкроны.

   - Я бы вам советовала первым делом побриться - конечно, если вам не надоело валять дурака.

   "Мисс Булстрод" сделала большие глаза. Миссис Постуисл преспокойно продолжала завтракать.

   - Не говорите им! - умолял Джонни. - По крайней мере сейчас не говорите.

   - И не подумаю. Мне-то какое дело.

   Двадцать минут спустя настоящая мисс Булстрод, гостившая у своей тетки в Кенсингтоне, изумлялась, читая наскоро набросанную записку, которую доставил ей в конверте рассыльный: "Мне нужно поговорить с тобой - наедине. Не кричи, когда увидишь меня. Ничего особенного не случилось. Объясню в двух словах. Любящий тебя брат Джонни".

   Двух слов оказалось мало, но в конце концов Младенец все объяснил.

   - Долго ты еще будешь смеяться? - спросил он.

   - Но ты такой уморительный в этом наряде, - оправдывалась сестра.

   - Они этого не находили. Я их здорово провел. Держу пари, что за тобой никогда так не ухаживали.

   - А ты уверен, что провел их?

   - Приходи в клуб сегодня вечером в восемь часов и увидишь. Может быть, потом я сведу тебя в театр - если ты будешь умницей.

   Сам Младенец явился в клуб около восьми часов. Его встретили очень сдержанно.

   - Мы уж хотели разыскивать тебя через полицию, - сухо заметил Сомервилль.

   - Меня вызвали неожиданно - по очень важному делу. Страшно признателен вам, господа, за все, что вы сделали для моей сестры. Она только что рассказала мне.

   - Ну полно, стоит ли об этом говорить?

   - Нет, правда, я вам страшно благодарен. Не знаю, что бы она делала без вас.

   Члены клуба наперебой уверяли, что это сущие пустяки. Их скромность и упорное нежелание вспоминать о своих добрых делах были прямо трогательны. Они все время старались перевести разговор на другую тему.

   - Особенно восторженно она отзывалась о тебе, Джек, - упорствовал Младенец. - Я никогда не слыхал, чтоб она кем-либо так восхищалась.

   - Ты же понимаешь, голубчик, что для твоей сестры... все, что я был в силах...

   - Знаю, знаю; я всегда чувствовал, что ты меня любишь.

   - Ну полно же, будет об этом! - умолял Джек Херринг.

   - Только вот письма твоего сегодняшнего она как-то не поняла, - продолжал Младенец, игнорируя просьбу Джека. - Она боится, что ты счел ее неблагодарной.

   - Видишь ли, - принялся объяснять Джек Херринг, - я опасался, что две-три моих фразы она могла истолковать неправильно. И я написал ей, что бывают дни, когда я как будто не в себе - сам не знаю, что делаю.

   - Это неудобно, - заметил Младенец.

   - Очень. Вот и вчера был один из таких дней.

   - Сестра мне говорила, что ты был очень добр к ней. Сначала ей показалось не очень любезным с твоей стороны, что ты не хотел одолжить ей немного денег. Но, когда я объяснил ей...

   - Конечно, это было глупо, - поспешил согласиться Джек. - Теперь я это вижу. Я сам нынче утром пошел объясниться с ней. Но ее уже не было, а миссис Постуисл советовала мне лучше и не объясняться. Я так ругаю себя...

   - Голубчик, за что же ты ругаешь себя? Ты поступил благородно. Она нарочно хотела сегодня зайти в клуб, чтобы поблагодарить тебя.

   - Ни к чему это, - сказал Джек Херринг.

   - Вздор! - сказал Младенец.

   - Нет, право. Ты извини меня: но все-таки я лучше не выйду к ней. Лучше мне с ней не встречаться.

   - Да она уже здесь, - возразил Младенец, беря из рук швейцара визитную карточку. - Ей это покажется странным.

   - Нет, право, я лучше не пойду, - жалобно повторил Джек.

   - Это невежливо, - заметил Сомервилль.

   - Иди сам.

   - Меня она не желает видеть.

   - Как не желает? - возразил Младенец. - Я забыл сказать, что она обоих вас желает видеть.

   - Если я ее увижу, - сказал Джек, - я скажу ей всю правду.

   - А знаешь - я думаю, это будет проще всего, - решил Сомервилль.

   Мисс Булстрод сидела в вестибюле; и Джек и Сомервилль нашли, что ее теперешнее, более скромное платье гораздо больше ей к лицу.

   - Вот они, - торжественно возвестил Джонни. - Вот Джек Херринг, а вот и Сомервилль. Представь себе, я едва убедил их выйти повидаться с тобой. Милый старый Джек, он так застенчив.

   Мисс Булстрод поднялась с кресла и сказала, что не знает, как благодарить их за всю их доброту к ней. Мисс Булстрод, по-видимому, была очень растрогана; голос ее дрожал от волнения.

   - Первым делом, мисс Булстрод, - начал Джек Херринг, - мы считаем необходимым признаться вам, что все это время мы принимали вас за вашего брата, переодетого в женское платье.

   - А-а! - воскликнул Младенец. - Так вот в чем дело? Если б я только знал... - Он запнулся и горько пожалел о своих словах.

   Сомервилль схватил его за плечи и поставил рядом с сестрой под газовым рожком.

   - Ах ты... негодник! - сказал Сомервилль, - Да ведь это все-таки был ты.

   Младенец, видя что игра проиграна, и утешаясь тем, что не он один одурачен, сознался во всем.

   В тот вечер - и не только в тот вечер - Джек Херринг и Сомервилль были с Джонни и его сестрою в театре. Мисс Булстрод нашла Джека Херринга "очень милым" и сказала об этом брату. Но Сомервилль, Адвокат-без-практики, понравился ей еще больше и впоследствии, когда Сомервилль, уже утративший право на свое прозвище, подверг ее допросу, призналась ему в этом сама.

   Но все это не имеет отношения к нашей истории. Кончается она тем, что в условленный день, в понедельник, мисс Булстрод явилась под видом "мисс Монтгомери" к Джауиту и заручилась для последней страницы "Хорошего настроения" объявлением о мраморном мыле на шесть месяцев, по двадцати пяти фунтов стерлингов в неделю.