Главная » Книги

Дельвиг Антон Антонович - "Стихотворения барона Дельвига", Страница 2

Дельвиг Антон Антонович - Стихотворения барона Дельвига


1 2 3 4 5 6

nbsp;
  Не смыкаючи очей,
  
  
  
  Утопаючи в слезах?
  
  
  
  Ты лети, мой соловей,
  
  
  
  Хоть за тридевять земель,
  
  
  
  Хоть за синие моря,
  
  
  
  На чужие берега;
  
  
  
  Побывай во всех странах,
  
  
  
  В деревнях и в городах:
  
  
  
  Не найти тебе нигде
  
  
  
  Горемышнее меня.
  
  
  
  У меня ли у младой
  
  
  
  Дорог жемчуг на груди,
  
  
  
  У меня ли у младой
  
  
  
  Жар-колечко на руке,
  
  
  
  У меня ли у младой
  
  
  
  В сердце миленький дружок.
  
  
  
  В день осенний на груди
  
  
  
  Крупный жемчуг потускнел,
  
  
  
  В зимню ночку на руке
  
  
  
  Распаялося кольцо,
  
  
  
  А как нынешней весной
  
  
  
  Разлюбил меня милой.
  
  
  
  1825
  
  
  
   12. РУССКАЯ ПЕСНЯ
  
  
  
  Пела, пела пташечка
  
  
  
   И затихла;
  
  
  
  Знало сердце радости
  
  
  
   И забыло.
  
  
  
  Что, певунья пташечка,
  
  
  
   Замолчала?
  
  
  
  Как ты, сердце, сведалось
  
  
  
   С черным горем?
  
  
  
  Ах! убили пташечку
  
  
  
   Злые вьюги;
  
  
  
  Погубили молодца
  
  
  
   Злые толки!
  
  
  
  Полететь бы пташечке
  
  
  
   К синю морю;
  
  
  
  Убежать бы молодцу
  
  
  
   В лес дремучий! -
  
  
  
  На море валы шумят,
  
  
  
   А не вьюги;
  
  
  
  В лесе звери лютые,
  
  
  
   Да не люди!
  
  
  
  1824
  
  
  
  
  13. ЛУНА
  
  
  Я вечером с трубкой сидел у окна;
  
  
  Печально глядела в окошко луна;
  
  
  Я слышал: потоки шумели вдали;
  
  
  Я видел: на холмы туманы легли.
  
  
  В душе замутилось, я дико вздрогнул:
  
  
  Я прошлое живо душой вспомянул!
  
  
  В серебряном блеске вечерних лучей
  
  
  Явилась мне Лила, веселье очей.
  
  
  Как прежде, шепнула коварная мне:
  
  
  "Быть вечно твоею клянуся луне".
  
  
  Как прежде, за тучи луна уплыла,
  
  
  И нас разлучила неверная мгла.
  
  
  Из трубки я выдул сгоревший табак,
  
  
  Вздохнул и на брови надвинул колпак.
  
  
  1821 или 1822
  
  
  
  14. ЗАСТОЛЬНАЯ ПЕСНЯ
  
  
  
  Други, други! радость
  
  
  
  Нам дана судьбой -
  
  
  
  Пейте жизни сладость
  
  
  
  Полною струей.
  
  
  
  Прочь от нас печали,
  
  
  
  Прочь толпа забот!
  
  
  
  Юных увенчали
  
  
  
  Бахус и Эрот.
  
  
  
  Пусть трещат морозы,
  
  
  
  Ветр свистит в окно -
  
  
  
  Нам напомнит розы
  
  
  
  С Мозеля вино.
  
  
  
  Нас любовь лелеет,
  
  
  
  Нас в младые дни,
  
  
  
  Как весна, согреет
  
  
  
  Поцелуй любви.
  
  
  
  Между 1814 и 1817
  
  
   15. НА СМЕРТЬ СОБАЧКИ АМИКИ
  
  
   О камены, камены всесильные!
  
  
   Вы внушите мне песню унылую;
  
  
   Вы взгляните: в слезах Аматузия,
  
  
   Горько плачут амуры и грации.
  
  
   Нет игривой собачки у Лидии,
  
  
   Нет Амики, прекрасной и ласковой.
  
  
   И Диана, завидуя Лидии,
  
  
   Любовалась невольно Амикою.
  
  
   Ах! она была краше, игривее
  
  
   Резвых псов звероловицы Делии.
  
  
   С ее шерстью пуховой и вьющейся
  
  
   Лучший шелк Индостана и Персии
  
  
   Не равнялся ни лоском, ни мягкостью.
  
  
   Не делила Амика любви своей:
  
  
   Нет! любила одну она Лидию;
  
  
   И при ней не приближьтесь вы к Лидии
  
  
   (Ах, и ревность была ей простительна!):
  
  
   Она вскочит, залает и кинется,
  
  
   Хоть на Марса иль Зевса могучего.
  
  
   Вот как нежность владела Амикою,
  
  
   И такой мы собачки лишилися!
  
  
   Как на рок не роптать и не плакаться?
  
  
   Семь уж люстров стихами жестокими
  
  
   Бавий мучит граждан и властителей;
  
  
   А она и пол-люстра, невинная!
  
  
   Не была утешением Лидии.
  
  
   Ты рыдай, ты рыдай, Аматузия,
  
  
   Горько плачьте, амуры и грации!
  
  
   Уж Амика ушла за Меркурием
  
  
   За Коцит и за Лету печальную,
  
  
   Невозвратно в обитель Аидову,
  
  
   В те сады, где воробушек Лесбии
  
  
   На руках у Катулла чиликает.
  
  
   1821
  
  
  
   16. КУПАЛЬНИЦЫ
  
  
  
  
  (Идиллия)
   "Как! ты расплакался! слушать не хочешь и старого друга!
   Страшное дело: Дафна тебе ни полслова не скажет,
   Песень с тобой не поет, не пляшет, почти лишь не плачет.
   Только что встретит насмешливый взор Ликорисы, и обе
   Мигом краснеют, краснее вечерней зари перед вихрем!
   Взрослый ребенок, стыдись! иль не знаешь седого сатира?
   Кто же младенца тебя баловал? день целый, бывало,
   Бедный, на холме сидишь ты один и смотришь за стадом:
   Сердцем и сжалюсь я; старый, приду посмеяться с тобою,
   В кости играя, поспорить, попеть на свирели. Что ж вышло?
   Кто же, как ты, свирелью владеет и в кости играет?
   Сам ты знаешь, никто. Из чьих ты корзинок плоды ел?
   Всё из моих: я, жимолость тонкую сам выбирая,
   Плел из нее их узорами с легкой, цветною соломой.
   Пил молоко из моих же ты чаш и кувшинов: тыквы
   Полные, словно широкие щеки младого сатира,
   Я и сушил, и долбил, и на коже резал искусно
   Грозды, цветы и образы сильных богов и героев.
   Тоже никто не имел (могу похвалиться) подобных
   Чаш и кувшинов и легких корзинок. Часто, бывало,
   После оргий вакхальных другие сатиры спешили
   Либо в пещеры свои, отдохнуть на душистых постелях,
   Либо к рощам пугать и преследовать юных пастушек -
   Я же к тебе приходил, и покой, и любовь забывая;
   Пьяный, под песню твою плясал я с ученым козленком;
   Резвый, на задних ногах выступал и прыгал неловко,
   Тряс головой и на ррги мои и на бороду злился.
   Ты задыхался от смеха веселого, слезы блестели
   В ямках щечек надутых - и все забывалося горе.
   Горе ж какое тогда у тебя, у младенца, бывало?
   Тыкву мою разобьешь, изломаешь свирель, да и только.
   Нынче ль тебя не утешу я? нынче ль оставлю? поверь мне,
   Слезы утри! успокойся и старого друга послушай". -
   Так престарелый сатир говорил молодому Микону,
   В грусти безмолвной лежащему в темной каштановой роще.
   К Дафне юный пастух разгорался в младенческом сердце
   Пламенем первым и чистым: любил, и любил не напрасно.
   Все до вчерашнего вечера счастье ему предвещало:
   Дафна охотно плясала и пела с ним; даже однажды
   Руку пожала ему и что-то такое шепнула
   Тихо, но сладко, когда он сказал ей: "Люби меня, Дафна!"
   Что же два вечера Дафна не та, не прежняя Дафна?
   Только он к ней - она от него. Понятные взгляды,
   Ласково-детские речи, улыбка сих уст пурпуровых,
   Негой пылающих, - все, как весенней водою, уплыло!
   Что случилось с прекрасной пастушкой? Не знает ли, полно,
   Старый сатир наш об этом? не просто твердит он: "Послушай!
   Ночь же прекрасная: тихо, на небе ни облака! Если
   С каждым лучом богиня Диана шлет по лобзанью
   Эндимиону счастливцу - то был ли на свете кто смертный
   Столько, так страстно лобзаем и в полную пору любови!
   Нет и не будет! Лучи так и блещут, земля утопает
   В их обаятельном свете; Иллис из урны прохладной
   Льет серебро; соловьи рассыпаются в сладостных песнях;
   Берег дышит томительным запахом трав ароматных;
   Сердце полнее живет, и душа упивается негой".
   Бедный Микон сатира послушался, медленно поднял
   Голову, сел, прислонился к каштану высокому, руки
   Молча сложил и взор устремил на сатира; а старый
   Локтем налегся на длинную ветвь и, качаясь, так начал:
   "Ранней зарею вчера просыпаюсь я: холодно что-то!
   Разве с вечера я не прикрылся? где теплая кожа?
   Как под себя не постлал я трав ароматных и свежих?
   Глядь, и зажмурился! свет ослепительный утра, не слитый
   С мраком ленивым пещеры! Что это? дернул ногами:
   Ноги привязаны к дереву! Руку за кружкой: о боги!
   Кружка разбита, разбита моя драгоценная кружка!
   Ах, я хотел закричать: ты усерден по-прежнему, старый,
   Лишь не по-прежнему силен, мой друг, на вакхических битвах!
   Ты не дошел до пещеры своей, на дороге ты, верно,
   Пал, побежденный вином, и насмешникам в руки попался! -
   Но плесканье воды, но веселые женские клики
   Мысли в уме, а слова в растворенных устах удержали.
   Вот, не смея дышать, чуть-чуть я привстал; предо мною
   Частый кустарник; легко листы раздвигаю; подвинул
   Голову в листья, гляжу: там синеют, там искрятся волны;
   Далее двинулся, вижу: в волнах Ликориса и Дафна -
   Обе прекрасны, как девы-хариты, и наги, как нимфы;
   С ними два лебедя. Знаешь, любимые лебеди: бедных
   Прошлой весною ты спас; их матерь клевала жестоко, -
   Мать отогнал ты, поймал их и в дар принес Ликорисе:
   Дафну тогда уж любил ты, но ей подарить их боялся.
   Первые чувства любви, я помню, застенчивы, робки:
   Любишь и милой страшишься наскучить и лаской излишней.
   Белые шеи двух лебедей обхватив, Ликориса
   Вдруг поплыла, а Дафна нырнула в кристальные воды.
   Дафна явилась, и смех ее встретил: "Дафна, я Леда,
   Новая Леда". - "А я Аматузия! видишь, не так ли
   Я родилася теперь, как она, из пены блестящей?"
   - "Правда; но прежняя Леда ничто перед новой! мне служат
   Два Зевеса. Чем же похвалишься ты пред Кипридой?"
   - "Мужем не будет моим Ифест хромоногий, и старый!"
   - "Правда и то, моя милая Дафна; еще скажу правда!
   Твой прекрасен Микон; не сыскать пастуха его лучше!
   Кудри его в три ряда; глаза небесного цвета;
   Взгляды их к сердцу доходят; как персик, в пору созревший.
   Юный, он свеж и румян и пухом блестящим украшен;
   Что ж за уста у него? Душистые, алые розы,
   Полные звуков и слов, сладчайших всех песень воздушных.
   Дафна, мой друг, поцелуй же меня! Ты скоро не будешь
   Часто твою целовать Ликорису охотно; ты скажешь:
   "Слаще в лобзаньях уста пастуха, молодого Микона!"
   - "Все ты смеешься, подруга лукавая! все понапрасну
   В краску вводишь меня! и что мне Микон твой? хорош он -
   Лучше ему! я к нему равнодушна". - "Зачем же краснеешь?"
   - "Я поневоле краснею: зачем все ко мне пристаешь ты?
   Все говоришь про Микона! Микон да Микон; а он что мне?"
   - "Что ж ты трепещешь и грудью ко мне прижимаешься? что так
   Пламенно, что так неровно дышит она? Послушай:
   Если б (пошлюсь на бессмертных богов, я того не желаю), -
   Если б, гонясь за заблудшей овцою, Микон очутился
   Здесь вот, на береге, - что бы ты сделала?" - "Я б? утопилась!"
   - "Точно, и я б утопилась! Но отчего? что за странность?
   Разве хуже мы так? смотри, я плыву: не прекрасны ль
   В золоте струй эти волны власов, эти нежные перси?
   Вот и ты поплыла; вот ножка в воде забелелась,
   Словно наш снег, украшение гор! А вся так бела ты!
   Шея же, руки - вглядися, скажешь - из кости слоновой
   Мастер большой их отделал, а Зевс наполнил с избытком
   Сладко-пленяющей жизнью. Дафна, чего ж мы стыдимся!"
   "Друг Ликориса, не знаю; но знаю: стыдиться прекрасно!"
   - "Правда; но все непонятного много тут скрыто! Подумай:
   Что же мужчины такое? не точно ль как мы, они люди?
   То же творенье прекрасное дивного Зевса-Кронида,
   Как же мужчин мы стыдимся, с другим же, нам чуждым созданьем,
   С лебедем шутим свободно: то длинную шею лаская,
   Клёв его клоним к устам и целуем; то с нежностью треплем
   Белые крылья и персями жмемся ко груди пуховой.
   Нет ли во взоре их силы ужасной, Медузиной силы,
   В камень нас обращающей? что ты мне скажешь?" - "Не знаю!
   Только Ледой и я была бы охотно! и так же
   Друга ласкать и лобзать не устала б в сем образе скромном,
   В сей красоте белизны ослепительной! Дерзкого ж, боги
   (Кто бы он ни был), молю, обратите рогатым оленем,
   Словно ловца Актеона, жертву Дианина гнева!
   Ах, Ликориса, рога!" - "Что рога?" - "Рога за кустами!"
   - "Дафна, Миконов сатир!" - "Уплывем, уплывем!" - "Все он слышал,
   Все он расскажет Микону! бедные мы!" - "Мы погибли!"
   Так, осторожный, как юноша пылкий, я разговор их
   Кончил внезапно! и все был доволен: Дафна, ты видишь,
   Любит тебя, и невинная доли прекрасной достойна:
   Сердцем Микона владеть на земли и в обителях Орка!
   Что ж ты не плачешь по-прежнему, взрослый ребенок! Сатира
   Старого, видно, слушать полезно? Поди же в шалаш свой!
   Сладким веленьям Морфея покорствуй! Эрот не оставит
   Дела прекрасного! Верь мне, спокойся: он кончит, как начал".
   1824
  
  
  
   17. К ЛИЛЕТЕ
   Лилета, пусть ветер свистит и кверху метелица вьется,
   Внимая боренью стихий, и в бурю мы счастливы будем,
   И в бурю мы можем любить! Ты знаешь, во мрачном Хаосе
  
  
  
  Родился прекрасный Эрот.
   В ужасном волненьи морей, когда громы сражались с громами,
   И тьма устремлялась на тьму, и белая пена кипела, -
   Явилась богиня любви, в коральной плывя колеснице,
  
  
  
  И волны пред ней улеглись.
   И мы, под защитой богов, потопим в веселий время.
   Бушуйте, о чада зимы, осыпайтеся, желтые листья!
   Но мы еще только цветем, но мы еще жить начинаем
  
  
  
  В объятиях нежной любви.
   И радостно сбросим с себя мы юности красну одежду,
   И старости тихой дадим дрожащую руку с клюкою,
   И скажем: о старость, веди наслаждаться любовью в том мире,
  
  
  
  Уж мы насладилися здесь.
   1814
  
  
  
   18. К ДОРИДЕ
  
   Дорида, Дорида! любовью все дышит,
  
   Все пьет наслажденье с притекшей весной:
  
   Чуть з_е_фир, струяся, березу колышет,
  
   И с берега лебедь понесся волной
  
   К зовущей подруге на остров пустынный,
  
   Над розой трепещет златый мотылек,
  
   И в гулкой долине любовью невинной
  
   Протяжно вздыхает пастуший рожок.
  
   Лишь ты, о Дорида, улыбкой надменной
  
   Мне платишь за слезы и муки любви!
  
   Вглядись в мою бледность, в мой взор помраченный:
  
   По ним ты узнаешь, как в юной крови
  
   Свирепая ревность томит и сжигает!
  
   Не внемлет... и в плясках, смеясь надо мной.
  
   Назло мне красою подруг затемняет
  
   И узников гордо ведет за собой.
  
   1815
  
  
  
  
  19. ХОР
  
  
  ИЗ КОЛИНОВОЙ ТРАГЕДИИ "ПОЛИКСЕНА"
  
  
   Г_е_лиос, Г_е_лиос!
  
  
   Там, с беспредельности моря
  
  
   Снова подъемлешь главу
  
  
   В блеске лучей.
  
  
   Горе мне, горе!
  
  
   Снова я плачу
  
  
   В сретенье бога!
  
  
   Через пучину -
  
  
   С тяжкими вздохами
  
  
   Слышишь мои ты стенания!
  
  
   Смолкните, смолкните
  
  
   Вы, растерзанной груди
  
  
   Муки жестокие!
  
  
   Пленнице мне
  
  
   Горе, горе!
  
  
   Скоро укажет мне
  
  
   Грозной рукою грек,
  
  
   Скоро сокроется
  
  
   Берег священный отечества!
  
  
   Троя! Троя!
  
  
   Ты не эллинами
  
  
   Ринута в прах,
  
  
   "Гибель, гибель!" -
  
  
   Было грозных бессмертных
  
  
   Вечное слово.
  
  
   Пала - отгрянул Восток,
  
  
   Запад содр_о_гнулся,
  
  
   Троя! Троя!
  
  
   Феба любимица,
  
  
   Матерь воителей,
  
  
   Жизнью кипевшая!
  
  
   Ныне - пустыня, уголь, прах,
  
  
   Ныне - гроб!
  
  
   Плачьте, о пленницы!
  
  
   Ваших супругов гроб,
  
  
   Ваших детей!
  
  
   Выплачьте горькую,
  
  
   Выплачьте жизнь вы слезами!
  
  
   Рок ваш: плакать, плакать,
  
  
   К долу прилечь,
  
  
   Умереть!
  
  
   1819 или 1820
  
   20. НАДПИСЬ НА СТАТУЮ ФЛОРЕНТИЙСКОГО МЕРКУРИЯ
  
  Перст указует на даль, на главе разв_и_лися крылья,
  
   Дышит свободою грудь, с легкостью дивною он,
  
  В землю ударя крылатой ногой, кидается в воздух...
  
   Миг - и умчится! Таков полный восторга певец.
  
  1819 или 1820
  
  
  
   21. К АМУРУ
  
  
  
   (Из Геснера)
  
  
  
  Еще в начале мая
  
  
  
  Тебе, Амур жестокий!
  
  
  
  Я жертвенник поставил
  
  
  
  В домашнем огороде
  
  
  
  И розами и миртом
  
  
  
  Обвил его, украсил.
  
  
  
  Не каждое ли утро
  
  
  
  С тех пор венок душистый
  
  
  
  Носил тебе как жертву?
  
  
  
  А было все напрасно!
  
  
  
  Уж сыплются метели
  
  
  
  По обнаженным ветвям, -
  
  
  
  Она ж ко мне сурова, -
  
  
  
  Как и в начале мая.
  
  
  
  Между 1814 и 1817
  
  
  
   22. ИДИЛЛИЯ
  
  Некогда Титир и Зоя, под тенью двух юных платанов,
  
  Первые чувства познали любви и, полные счастья,
  
  Острым кремнем на коре сих дерев имена начертали:
  
  Титир - Зои, а Титира - Зоя, богу Эроту
  
  Шумных свидетелей страсти своей посвятивши. Под старость
  
  К двум заветным платанам они прибрели и видят
  

Другие авторы
  • Палеолог Морис
  • Тучкова-Огарева Наталья Алексеевна
  • Каншин Павел Алексеевич
  • Антонович Максим Алексеевич
  • Готовцева Анна Ивановна
  • Кондратьев Иван Кузьмич
  • Бобров Семен Сергеевич
  • Дмитриев Василий Васильевич
  • Ваненко Иван
  • Буланже Павел Александрович
  • Другие произведения
  • Белинский Виссарион Григорьевич - Сто русских литераторов. Издание книгопродавца А. Смирдина. Том первый...
  • Шевырев Степан Петрович - Стихотворения М.Лермонтова
  • Д-Аннунцио Габриеле - У смертного одра
  • Станюкович Константин Михайлович - Первогодок
  • Шаликов Петр Иванович - Стихотворения
  • Лейкин Николай Александрович - В Екатерингофе
  • Салтыков-Щедрин Михаил Евграфович - Соседи
  • Бакунин Михаил Александрович - Международное тайное общество освобождения человечества
  • Островский Александр Николаевич - Письма 1842 - 1872 гг.
  • Карнович Евгений Петрович - Нитка жемчуга
  • Категория: Книги | Добавил: Armush (29.11.2012)
    Просмотров: 465 | Рейтинг: 0.0/0
    Всего комментариев: 0
    Имя *:
    Email *:
    Код *:
    Форма входа