Главная » Книги

Батюшков Константин Николаевич - Полное собрание стихотворений, Страница 6

Батюшков Константин Николаевич - Полное собрание стихотворений


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25

>  Душа небесная во образе прекрасном
  
  
  И сердца доброго все редкие черты,
  
  
  Без коих ничего и прелесть красоты.
  
  
  6 сентября 1809, Ярославль
  
  
  {* Дарование поэта и актрисы.}
  
  
   23. ВИДЕНИЕ НА БЕРЕГАХ ЛЕТЫ
  
  
   Вчера, Бобровым утомленный,
  
  
   Я спал и видел странный сон!
  
  
   Как будто светлый Аполлон,
  
  
   За что, не знаю, прогневленный,
  
  
   Поэтам нашим смерть изрек;
  
  
   Изрек - и все упали мертвы,
  
  
   Невинны Аполлона жертвы!
  
  
   Иной из них окончил век,
  
  
   Сидя на чердаке высоком,
  
  
   В издранном шлафроке широком,
  
  
   Наг, голоден и утомлен
  
  
   Упрямой рифмой к _светлу небу_.
  
  
   Другой, в Цитеру пренесен,
  
  
   Красу, умильную как Гебу,
  
  
   Хотел для нас насильно... петь
  
  
   И пал бес чувств в конце эклоги;
  
  
   Везде, о милосердны боги!
  
  
   Везде пирует алчна смерть,
  
  
   Косою острой быстро машет,
  
  
   Богату ниву аду пашет
  
  
   И губит Фебовых детей,
  
  
   Как ветр осенний злак полей!
  
  
   Меж тем в Элизии священном,
  
  
   Лавровым лесом осененном,
  
  
   Под шумом Касталийских вод,
  
  
   Певцов нечаянный приход
  
  
   Узнал почтенный Ломоносов,
  
  
   Херасков, сын и слава россов,
  
  
   Самолюбивый Фебов сын,
  
  
   Насмешник, грозный бич пороков,
  
  
   Замысловатый Сумароков
  
  
   И, Мельпомены друг, Княжнин.
  
  
   И ты сидел в толпе избранной,
  
  
   Стыдливой грацией венчанный,
  
  
   Певец прелестныя мечты,
  
  
   Между Психеи {1} легкокрылой
  
  
   И бога нежной красоты;
  
  
   И ты там был, наездник хилый
  
  
   Строптива девственниц седла,
  
  
   Трудолюбивый, как пчела,
  
  
   Отец стихов "Тилемахиды",
  
  
   И ты, что сотворил обиды
  
  
   Венере девственной, Барков!
  
  
   И ты, о мой певец беззлобный,
  
  
   Хемницер, в баснях бесподобный! -
  
  
   Все, словом, коих бог певцов
  
  
   Венчал бессмертия лучами,
  
  
   Сидели там олив в тени,
  
  
   Обнявшись с прежними врагами;
  
  
   Но спорили еще они
  
  
   О том, о сем - и не без шума
  
  
   (И в рае, думаю, у нас
  
  
   У всякого своя есть дума,
  
  
   Рассудок свой, и вкус, и глаз).
  
  
   Садились все за пир богатый,
  
  
   Как вдруг Майинин сын крылатый,
  
  
   Ниссланный вышним Божеством,
  
  
   Сказал сидящим за столом:
  
  
   "Сюда, на берег тихой Леты,
  
  
   Бредут покойные поэты;
  
  
   Они в реке сей погрузят
  
  
   Себя и вместе юных чад.
  
  
   Здесь опыт будет правосудный:
  
  
   Стихи и проза безрассудны
  
  
   Потонут вмиг: так Феб судил!" -
  
  
   Сказал Эрмий - и силой крыл
  
  
   От ада к небу воспарил.
  
  
   "Ага! - Фонвизин молвил братьям, -
  
  
   Здесь будет встреча не по платьям,
  
  
   Но по заслугам и уму".
  
  
   - "Да много ли, - в ответ ему
  
  
   Кричал, смеяся, Сумароков, -
  
  
   Певцов найдется без пороков?
  
  
   Поглотит Леты всех струя,
  
  
   Поглотит всех, иль я не я!"
  
  
   - "Посмотрим, - продолжал вполгласа
  
  
   Поэт, проклятый от Парнаса, -
  
  
   Егда прийдут..." Но вот они,
  
  
   Подобно как в осенни дни
  
  
   Поблеклы листия древесны,
  
  
   Что буря в долах разнесла, {2} -
  
  
   Так теням сим не весть числа!
  
  
   Идут толпой в ущелья тесны,
  
  
   К реке забвения стихов,
  
  
   Идут под бременем трудов;
  
  
   Безгласны, бледны, приступают,
  
  
   Любезных детищей купают...
  
  
   И более не зрят в волнах!
  
  
   Но тут Минос, певцам на страх,
  
  
   Старик угрюмый и курносый,
  
  
   Чинит расправу и вопросы:
  
  
   "Кто ты, вещай?" - "Я тот поэт,
  
  
   По счастью очень плодовитый
  
  
   (Был тени маленькой ответ),
  
  
   Я тот, венками роз увитый
  
  
   Поэт-философ-педагог,
  
  
   Который задушил Вергилья,
  
  
   Окоротил Алкею крылья.
  
  
   Я здесь! _Сего бо хощет Бог
  
  
   И долг священныя природы_..." {3}
  
  
   - "Кто ж ты, болтун?" - "Я... Верзляков!"
  
  
   - "Ступай и окунися в воды!"
  
  
   - "Иду... во мне вся мерзнет кровь...
  
  
   Душа... всего... душа природы,
  
  
   Спаси... спаси меня, любовь!
  
  
   Авось..." - "Нет, нет, болтун несчастный,
  
  
   Довольно я с тобою выл!" -
  
  
   Сказал ему Эрот прекрасный,
  
  
   Который тут с Психеей был.
  
  
   "Ступай!" - Пошел, - и нет педанта.
  
  
   "Кто ты?" - спросил доносчик тень,
  
  
   Несущу связку фолианта?
  
  
   "Увы, я целу ночь и день
  
  
   Писал, пишу и вечно буду
  
  
   Писать... всё прозой, без _еров_.
  
  
   Невинен я. На эту груду
  
  
   Смотри, здесь тысячи листов,
  
  
   Священной пылию покрытых,
  
  
   И нет _ера_ ни одного.
  
  
   Да, я!.." - "Скорей купать его!"
  
  
   Но тут явились лица новы
  
  
   Из белокаменной Москвы.
  
  
   Какие странные обновы!
  
  
   От самых ног до головы
  
  
   Обшиты платья их листами,
  
  
   Где прозой детской и стихами
  
  
   Иной кладбище, мавзолей,
  
  
   Другой журнал души своей,
  
  
   Другой Меланию, Зюльмису,
  
  
   Луну, Веспера, голубков,
  
  
   Глафиру, Хлою, Милитрису,
  
  
   Баранов, кошек и котов {4}
  
  
   Воспел в стихах своих унылых
  
  
   На всякий лад для женщин милых
  
  
   (О, век железный!..). А оне
  
  
   Не только въяве, но во сне
  
  
   Поэтов не видали бедных.
  
  
   Из этих лиц уныло-бледных
  
  
   Один, причесанный в тупей,
  
  
   Поэт присяжный, князь вралей,
  
  
   На суд явил творенья новы.
  
  
   "Кто ты?" - "Увы, я пастушок,
  
  
   Вздыхатель, завсегда готовый;
  
  
   Вот мой венок и посошок,
  
  
   Вот мой букет цветов тафтяных,
  
  
   Вот список всех красот упрямых,
  
  
   Которыми дышал и жил,
  
  
   Которым я насильно мил.
  
  
   Вот мой баран, моя Аглая", -
  
  
   Сказал и, тягостно зевая,
  
  
   Спросонья в Лету поскользнул!
  
  
   "Уф! я устал, подайте стул,
  
  
   Позвольте мне, я очень славен.
  
  
   Бессмертен я, пока забавен".
  
  
   - "Кто ж ты?" - "_Я Русский и поэт_.
  
  
   Бегом бегу, лечу за славой,
  
  
   Мне враг чужой рассудок здравый.
  
  
   Для Русских прав мой толк кривой,
  
  
   И в том клянусь моей сумой".
  
  
   - "Да кто же ты?" - "Жан-Жак я Русский,
  
  
   Расин и Юнг, и Локк я Русский,
  
  
   Три драмы Русских сочинил
  
  
   Для Русских; нет уж боле сил
  
  
   Писать для Русских драмы слезны;
  
  
   Труды мои все бесполезны!
  
  
   Вина тому - разврат умов", -
  
  
   Сказал - в реку! и был таков!
  
  
   Тут Сафы русские печальны,
  
  
   Как бабки наши повивальны,
  
  
   Несли расплаканных детей.
  
  
   Одна - прости Бог эту даму! -
  
  
   Несла уродливую драму,
  
  
   Позор для ада и мужей,
  
  
   У коих сочиняют жены.
  
  
   "Вот мой Густав, герой влюбленный..."
  
  
   - "Ага! - судья певице сей, -
  
  
   Названья этого довольно:
  
  
   Сударыня! мне очень больно,
  
  
   Что вы, забыв последний стыд,
  
  
   Убили драмою Густава.
  
  
   В реку, в реку!" О, жалкий вид!
  
  
   О, тщетная поэтов слава!
  
  
   Исчезла Сафо наших дней
  
  
   С печальной драмою своей;
  
  
   Потом и две другие дамы,
  
  
   На дам живые эпиграммы,
  
  
   Нырнули в глубь туманных вод.
  
  
   "Кто ты?" - "Я - виноносный гений.
  
  
   Поэмы три да сотню од,
  
  
   Где всюду ночь, где всюду тени,
  
  
   _Где роща ржуща ружий ржот_, {5}
  
  
   Писал с заказу Глазунова
  
  
   Всегда на срок... Что вижу я?
  
  
   Здесь реет между вод ладья,
  
  
   А там, в разрывах черна крова,
  
  
   Урания - душа сих сфер
  
  
   И все титаны ледовиты,
  
  
   Прозрачной мантией покрыты,
  
  
   Слезят!" - Иссякнул изувер
  
  
   От взора пламенной Эгиды.
  
  
   Один отец "Телемахиды"
  
  
   Слова сии умел понять.
  
  
   На том брегу реки забвенья
  
  
   Стояли тени в изумленьи
  
  
   От речи сей: "Изволь купать
  
  
   Себя и всех своих уродов". -
  
  
   Сказал, не слушая доводов,
  
  
   Угрюмый ада судия.
  
  
   "Да всех поглотит вас струя!.."
  
  
   Но вдруг на адский берег дикий
  
  
   Призрак чудесный и великий
  
  
   В обширном дедовском возке
  
  
   Тихонько тянется к реке.
  
  
   Наместо клячей запряженны,
  
  
   Там люди в хомуты вложенны
  
  
   И тянут кое-как, гужом!
  
  
   За ним, как в осень трутни праздны,
  
  
   Крылатым в воздухе полком
  
  
   Летят толпою тени разны
  
  
   И там и сям. По слову: "Стой!"
  
  
   Кивнула бледна тень главой
  
  
   И вышла с кашлем из повозки.
  
  
   "Кто ты? - спросил ее Минос, -
  
  
   И кто сии?" - на сей вопрос:
  
  
   "Мы все с Невы поэты росски", -
  
  
   Сказала тень. - "Но кто сии
  
  
   Несчастны, в клячей превращенны?"
  
  
   - "Сочлены юные мои,
  
  
   Любовью к славе вдохновенны,
  
  
   Они Пожарского поют
  
  
   И топят старца Гермогена;
  
  
   Их мысль на небеса вперенна,
  
  
   Слова ж из Библии берут;
  
  
   Стихи их хоть немного жестки,
  
  
   Но истинно варяго-росски".
  
  
   - "Да кто ж ты сам?" - "_Я также член_;
  
  
   Кургановым писать учен;
  
  
   Известен стал не пустяками,
  
  
   Терпеньем, потом и трудами;
  
  
   Аз есмь зело _славенофил_",-
  
  
   Сказал и пролог растворил.
  
  
   При слове сем в блаженной сени
  
  
   Поэтов приподнялись тени;
  
  
   Певец любовныя езды
  
  
   Осклабил взор _усмешкой блудной_
  
  
   И рек: "О муж, умом не скудный!
  
  
   Обретший редки красоты
  
  
   И смысл в моей "Деидамии",
  
  
   Се ты! се ты!.." - "Слова пустые",-
  
  
   Угрюмый судия сказал
  
  
   И в Лету путь им показал.
  
  
   К реке подвинулись толпою,
  
  
   Ныряли всячески в водах;
  
  
   Тот книжку потопил в струях,
  
  
   Тот целу книжищу с собою.
  
  
   Один, один славенофил,
  
  
   И то повыбившись из сил,
  
  
   За всю трудов своих громаду,
  
  
   За твердый ум и за дела
  
  
   Вкусил бессмертия награду.
  
  
   Тут тень к Миносу подошла
  
  
   Неряхой и в наряде странном,
  
  
   В широком шлафроке издранном,
  
  
   В пуху, с косматой головой,
  
  
   С салфеткой, с книгой под рукой.
  
  
   "Меня врасплох, - она сказала,-
  
  
   В обед нарочно смерть застала,
  
  
   Но с вами я опять готов
  
  
   Еще хоть сызнова отведать
  
  
   Вина и адских пирогов:
  
  
   Теперь же час, друзья, обедать.
  
  
   Я - вам знакомый, я - Крылов!" {6}
  
  
   "Крылов, Крылов", - в одно вскричало
  
  
   Собранье шумное духов,
  
  
   И эхо глухо повторяло
  
  
   Под сводом адским: "Здесь Крылов!"
  
  
   "Садись сюда, приятель милый!
  
  
   Здоров ли ты?" - "И так и сяк".
  
  
   -"Ну, что ж ты делал?" - "Всё пустяк -
  
  
   Тянул тихонько век унылый,
  
  
   Пил, сладко ел, а боле спал.
  
  
   Ну, вот, Минос, мои творенья,
  
  
   С собой я очень мало взял:
  
  
   Комедии, стихотворенья
  
  
   Да басни, - всё купай, купай!"
  
  
   О, чудо! - всплыли все, и вскоре
  
  
   Крылов, забыв житейско горе,
  
  
   Пошел обедать прямо в рай.
  
  
   Еще продлилось сновиденье,
  
  
   Но ваше длится ли терпенье
  
  
   Дослушать до конца его?
  
  
   Болтать, друзья, неосторожно -
  
  
   Другого и обидеть можно.
  
  
   А Боже упаси того!
  
  
   1809
  {1 Психею - душу или мечту - древние изображали в виде бабочки или крылатой девы, обнявшейся с Купидоном.
  2 Смотри VI песнь "Энеиды"
  3 Смотри "Тень Кука"
  4 Всё это, даже и кошки, воспеты в Москве - ссылаюсь на журналы.
  5 Этот стих взят из сочинений Боброва, я ничего не хочу присваивать.
  6 Крылов познакомился с духами через "Почту".}
  
  
  
   24. <О БЕНИТЦКОМ>
  
  
   Пусть мигом догорит
  
  
   Его блестящая лампада;
  
  
   В последний час его бессмертье озарит:
  
  
   Бессмертье - пылких душ надежда и награда!
  
  
   Конец октября 1809
  
  
  
  25. ТИБУЛЛОВА ЭЛЕГИЯ III
  
  
  
   Из III книги
  
  
  Напрасно осыпал я жертвенник цветами,
  
  
  Напрасно фимиам курил пред алтарями;
  
  
  Напрасно: Делии еще с Тибуллом нет.
  
  
  Бессмертны! Слышали вы скромный мой обет!
  
  
  Молил ли вас когда о почестях и злате?
  
  
  Желал ли обитать во мраморной палате?
  
  
  К чему мне пажитей обширная земля,
  
  
  Златыми класами венчанные поля
  
  
  И стадо кобылиц, рабами охраненно?
  
  

Другие авторы
  • Герье Владимир Иванович
  • Нефедов Филипп Диомидович
  • Маширов-Самобытник Алексей Иванович
  • Ремезов Митрофан Нилович
  • Богданович Ипполит Федорович
  • Свиньин Павел Петрович
  • Юрьев Сергей Андреевич
  • Стасов Владимир Васильевич
  • Дитерихс Леонид Константинович
  • П.Громов, Б.Эйхенбаум
  • Другие произведения
  • Ваненко Иван - Ах, мороз, морозец...
  • Дорошевич Влас Михайлович - М. Н. Ермолова
  • Гримм Вильгельм Карл, Якоб - Предвестники Смерти
  • Куприн Александр Иванович - Каприз
  • Толстой Алексей Николаевич - В Париже
  • Розанов Василий Васильевич - Движение в русско-польском католицизме
  • Антипов Константин Михайлович - Антипов К. М.: Биографическая справка
  • Чернов Виктор Михайлович - Переписка Горького с В. М. Черновым
  • Гиппиус Зинаида Николаевна - Златоцвет
  • Шевырев Степан Петрович - Сочинения Александра Пушкина. Томы Ix, X и Xi. Спб., 1841.
  • Категория: Книги | Добавил: Armush (29.11.2012)
    Просмотров: 421 | Рейтинг: 0.0/0
    Всего комментариев: 0
    Имя *:
    Email *:
    Код *:
    Форма входа