| Главная » Книги |
Бальмонт Константин Дмитриевич - Тишина, Страница 3
Бальмонт Константин Дмитриевич - Тишинаify"> Озаренная сияньем ускользающих лучей.
Ты окутана немеркнущей славой,
И доныне сохранил,
Отблеск славы величавой
На волнах своих ленивых плодоносный сонный Нил.
Дочь надменного владыки Птоломея,
Я дарю тебе свой стих,
Потому что ты, камея,
И в любви и в самой смерти непохожа на других.
47. Пламя
Нет. Уходи скорей. К восторгам не зови.
Любить? - Любя, убить,- вот красота любви.
Я только миг люблю, и удаляюсь прочь.
Со мной был яркий день, за мной клубится ночь.
Я не люблю тебя. Мне жаль тебя губить.
Беги, пока еще ты можешь не любить.
Как жернов буду я для полудетских плеч.
Светить и греть?..- Уйди! Могу я только жечь.
48. Полуразорванные тучи
Полуразорванные тучи
Плывут над жадною землей,
Они, спокойны и могучи,
Поят весь мир холодной мглой.
Своими взмахами живыми
Они дают и дождь, и тень,
Они стрелами огневыми
Сжигают избы деревень.
Есть души в мире - те же тучи,
Для них земля - как сон, как твердь;
Они, спокойны и могучи,
Даруют жизнь, даруют смерть.
Рабы мечты и сладострастья,
В себе лелеют дар певца,
Они навек приносят счастье,
И губят, губят без конца.
49. Когда же?
О, жизни волненье! О, свет и любовь!
Когда же мы встретимся вновь?
Когда я узнаю не сны наяву,
А радостный возглас: "Живу!"
Мы детство не любим, от Солнца ушли,
Забыли веленья Земли,
И, сердце утратив, отдавшись мечте,
Слепые, мы ждем в пустоте.
Отступники между уставших врагов,
Мы видим лишь гроб и альков,
Холодное пламя угасших светил
Над царством цветов и могил.
50. Английский пейзаж
В отдаленной дымке утопая,
Привиденьями деревья стали в ряд.
Чуть заметна дымка голубая,
Чуть заметные огни за ней горят.
Воздух полон тающей печалью,
Все предчувствием неясным смущено.-
Что там тонет? Что за этой далью?
Там как в сердце отуманенном темно!
Точно шепот ночи раздается,
Точно небо наклонилось над землей
И над ней, беззвучное, смеется,
Все как саваном окутанное мглой.
51. В Оксфорде
Словно усыпаны хлопьями снега,
Искрятся яблони, млея в цветах.
Ветер, о ветви ударив с разбега,
Шепчет и прячется в дальних кустах.
В парке мечтательном лунная нега,
Лунные ласки дрожат на листах.
С башен доносится бой колокольный,
Дремлют колледжи в объятьях теней.
Сладостный час для души недовольной,
Стройные мысли сплетаются в ней,
К небу уходят от горести дольной,
Беглость минут выступает ясней.
Дышат деревья, их пышность нетленна,
Грезят колледжи о Средних Веках.
Зимние думы промчатся мгновенно,
Воды проснутся в родных берегах.
Время проходит, мечта неизменна,
Наше грядущее в наших руках.
52. Вечер
Удвоены влагой сквозною,
Живя неземной белизною,
Купавы на небо глядят.
И дремлют прибрежные травы,
И внемлют их вздохам купавы,
Но с ними вздохнуть не хотят.
На озере, тихом и сонном,
Наскучив путем раскаленным,
Качается огненный лик,-
То Солнце, зардевшись закатом,
На озере, негой объятом,
Лелеет лучистый двойник.
И тучка,- воздушная нега,-
Воздушней нагорного снега,
На воды глядит с вышины;
Охвачена жизнью двойною,
Сквозя неземной белизною,
Чуть дышит в улыбке волны.
Оксфорд.
Весна, 1897.
53. Ручей
Вильяму Р. Морфилю
"Кто печаль развеял дымкой?
Кто меж тучек невидимкой
Тусклый месяц засветил?
Кто, шурша травой густою,
Возмущает над водою
Точно, дальний дым кадил?"
"Чья печаль в твоем журчаньи!"
Я спросил в ночном молчаньи
У звенящего ручья.
"Чья печаль в росе блестящей,
И в осоке шелестящей?"
Мне ручей сказал: "Ничья!"
"Отчего же так печальны,
Так уныло-музыкальны
Трепетанья быстрых вод?"
"Я пою!" ручей ответил.
"Я всегда певуч и светел,
Я всегда бегу вперед!"
54. Крымская картинка
Все сильнее горя,
Молодая заря
На цветы уронила росу.
Гул в лесу пробежал,
Горный лес задрожал,
Зашумел между скал водопад Учан-Су.
И горяч, и могуч,
Вспыхнул солнечный луч,
Протянулся, дрожит, и целует росу,
Поцелуй его жгуч,
Он сверкает в лесу,
Там, где гул так певуч,
Он целует росу,
А меж сосен шумит и журчит Учан-Су.
55. В окрестностях Мадрида
Ты глядела мне в душу с улыбкой богини.
Ты со мною была, но была на картине.
Ты собой создавала виденье Искусства,
Озаренное пламенем яркого чувства.
Мы стремились к горам из Испанской столицы.
Мы с тобой улетали, как вольные птицы.
И дома чуть виднелись, в лучах утопая.
И над нами раскинулась ширь голубая.
И пред нами предстала вдали Гвадаррама,
Как преддверье воздушного белого храма.
56. Мечтательный вечер
Мечтательный вечер над лесом дышал безмятежно,
От новой Луны протянулась лучистая нить,
И первые звезды мерцали так слабо и нежно,
Как будто бы ветер чуть слышный их мог погасить.
И было так странно, и были так сказочны ели,
Как мертвая сталь, холодела поверхность реки,
О чем-то невнятном, о чем-то печальном, без цели,
Как будто бы пели над влажным песком тростники.
И в бледном объятьи две тени родные дрожали,
И каждой хотелось в другой о себе позабыть,
Как будто бы можно в блаженстве не ведать печали,
Как будто бы сердце людское способно любить!
57. * * *
От последней улыбки луча
На горах засветилася нега,
И родились, блестя и журча,
Два ключа из нагорного снега.
И, сбегая с вершины горы,
Обнимаясь в восторге едином,
Устремились в иные миры,
К отдаленным лугам и долинам.
И в один сочеталися ключ,
Он бежал, прорезая узоры.
Но от мрака разгневанных туч
Затуманились хмурые горы.
И последняя ласка луча
Потонула в туманной печали.
И холодные капли ключа
На остывшую землю упали.
58. * * *
Где-то волны отзвучали,
Волны, полные печали,
И в ответ
Шепчет ветер перелетный,
Беззаботный, безотчетный,
Шепчет ветер перелетный,
Что на свете горя нет.
59. Амариллис
Амариллис, бледная светлана!
Как нежданно сердце мне смутили
Ласки мимолетного обмана,
Чашечки едва раскрытых лилий.
О, как сладко светлое незнанье!
Долго ли продлится обаянье,
Много ль золотистого тумана,
Сколько будет жить моя светлана?
Призрак упований запредельных,
Тайна предрассветного мечтанья,
Радостей прозрачных и бесцельных,-
С чем тебя сравню из мирозданья?
С ландышем сравнить тебя не смею,
Молча, амариллис я лелею.
Стройная пленительностью стана,
Бледная воздушная светлана!
60. И ты изменила
И ты изменила,
Не черной изменой,
Но быстрою смертью своей красоты.
Ушла, как светило,
Развеялась пеной,
Померкла, как песня, во мгле пустоты.
Цветы, расцветая,
Немой красотою
Приветствуют Вечность и вянут во сне.
И пыль золотая
Летит над водою,
И тает и тонет в чужой глубине.
Я жаждал слиянья,
С лучом откровенья,
Созвучия встречи с бессмертной душой.
Но нет обаянья,
Погасло мгновенье,
И смертному смертный - навеки чужой.
61. К Шелли
Мой лучший брат, мой светлый гений,
С тобою слился я в одно.
Меж нами цепь одних мучений,
Одних небесных заблуждений
Всегда лучистое звено.
И я, как ты, люблю равнины
Безбрежных стонущих морей,
И я с душою андрогины,
Нежней, чем лилия долины,
Живу как тень среди людей.
И я, как свет, вскормленный тучей,
Блистаю вспышкой золотой.
И мне открыт аккорд певучий
Неумирающих созвучий,
Рожденных вечной Красотой.
Кошмары
Потому что печаль, как безглазый
кошмар, нависла над его
существом...
Шелли
62. Узорное окно
На бледно-лазурном стекле
Расписаны ярко узоры.
Цветы наклонились к земле,
Скала убегает к скале,
И видно, как дремлют во мгле
Далекие снежные горы.
Но что за высоким окном
Горит нерассказанным сном,
И краски сливает в узоры?
Не дышит ли там Красота
В мерцании мира и лени?
Всхожу,- и бледнеет мечта,
К печали ведет высота,
За ярким окном пустота,-
Меня обманули ступени.
Все дремлет в немой полумгле,
И только на мертвом стекле
Играют бездушные тени.
63. Пройдут века веков
Пройдут века веков, толпы тысячелетий,
Как туча саранчи, с собой несущей смерть,
И в быстром ропоте испуганных столетий
До горького конца пребудет та же твердь,-
Немая, мертвая, отвергнутая Богом,
Живущим далеко в беззвездных небесах,
В дыханьи Вечности, за гранью, за порогом
Всего понятного, горящего в словах.
Всегда холодная, пустыня звезд над нами
Останется чужой до горького конца,
Когда она падет кометными огнями,
Как брызги слез немых с печального лица.
64. Вещий сон
Сонет
Как вещий сон волшебника-Халдея,
В моей душе стоит одна мечта.
Пустыня Мира дремлет, холодея,
В Пустыне Мира дремлет Красота.
От снежных гор с высокого хребта
Гигантская восходит орхидея,
Над ней отравой дышит пустота,
И гаснут звезды, в сумраке редея.
Лазурный свод безбрежен и глубок,
Но в глубь его зловеще-тусклым взглядом
Глядит - глядит чудовищный цветок,
Взлелеянный желаньем, полный ядом,
И далеко - теснит немой простор
Оплоты Мира, глыбы мертвых гор.
65. "Бог не помнит их..."
В тусклом беззвучном Шеоле
Дремлют без снов рефаимы,
Тени умерших на воле,
Мертвой неволей хранимы.
Память склонилась у входа,
К темной стене припадая.
Нет им ни часа, ни года,
Нет им призывов Шаддая.
В черной подземной пустыне
Мертвые спят караваны,
Спят вековые твердыни,
Богом забытые страны.
66. Сфинкс
Среди песков пустыни вековой,
Безмолвный Сфинкс царит на фоне ночи,
В лучах Луны гигантской головой
Встает, растет,- глядят, не видя, очи.
С отчаяньем живого мертвеца,
Воскресшего в безвременной могиле,
Здесь бился раб, томился без конца,-
Рабы кошмар в граните воплотили.
И замысел чудовищной мечты,
Средь Вечности, всегда однообразной,
Восстал как враг обычной красоты,
Как сон, слепой, немой, и безобразный.
67. В час вечерний
Зачем в названьи звезд отравленные звуки,-
Змея, и Скорпион, и Гидра, и Весы?
- О, друг мой, в царстве звезд все та же боль
разлуки,
Там так же тягостны мгновенья и часы.
О, друг мой, плачущий со мною в час вечерний,
И там, как здесь, царит Судьбы неправый суд,
Змеей мерцает ложь, и гидра жгучих терний -
Отплата мрачная за радости минут.
И потому теперь в туманности Эфира
Рассыпались огни безвременной росы,
И дышат в темноте, дрожат над болью Мира -
Змея, и Скорпион, и Гидра, и Весы.
68. Равнина
Как угрюмый кошмар исполина,
Поглотивши луга и леса,
Без конца протянулась равнина,
И краями ушла в Небеса.
И краями пронзила пространство,
И до звезд прикоснулась вдали,
Затенив мировое убранство
Монотонной печалью Земли.
И далекие звезды застыли
В беспредельности мертвых Небес,
Как огни бриллиантовой пыли
На лазури предвечных завес.
И в просторе пустыни бесплодной,
Где недвижен кошмар мировой,
Только носится ветер холодный,
Шевеля пожелтевшей травой.
В царстве льдов
Сядемте; устремим все наше внимание
на ту точку, вон на ту точку. Предадимся
мрачному молчанию, пока вы не
почувствуете, что внезапная скорбь дает
нам новую душу.
Бомонт
69. В царстве льдов
1
Как призраки огромные,
Стоят немые льды.
Над ними тучи темные,
Под ними глубь воды.
Когда Луна,- гасильница
Туманных бледных звезд,-
Небесная кадильница,-
Раскинет светлый мост,
Раскинет мост сверкающий
Над царством белых льдов,-
Пустынею нетающей
Идут ряды врагов.
2
Туманные видения
Искателей земли
Для жадного стремления
Преграду здесь нашли.
И были здесь отвергнуты
Холодною волной,
Отвергнуты, повергнуты
Пустыней ледяной.
Засыпаны бездушными
Пушинками снегов,
Покрыты равнодушными
Тенями облаков.
3
Но раз в году, единственный,
В ту ночь как новый год
Рождается таинственный
Из бездны темных вод,-
Путями заповедными
Покинув Океан,
Луна горит победными
Лучами сквозь туман.
И раз в году, единственный,
За гранью мертвых вод,
За дымкою таинственной
Умершее живет.
4
Из бездны отдаления,
Искатели земли,
Встают, как привидения,
Немые корабли.
И мачтами возносятся
Высоко в небеса,
И точно в битву просятся
Седые паруса.
Но снова, караванами,
Растают корабли,
Не встретив за туманами
Неведомой земли.
5
И вслед за ними,- смутные
Угрозы царству льдов,-
Растут ежеминутные
Толпы иных врагов.
То люди первородные,
Избранники Судьбы,
В мечтаниях - свободные,
В скитаниях - рабы.
Но, вставши на мгновение
Угрозой царству льдов,
Бледнеют привидения,
Редеют тени снов.
6
Другие первозданные
Игралища страстей,
Идут виденья странные,-
Похожи на людей.
Гигантские чудовища,-
Тяжелый сон веков,-
Идут искать сокровища,
Заветных берегов.
И в страхе на мгновение,
Звучит скала к скале,-
Но вот уже видения
Растаяли во мгле.
7
Безбрежно озаренная
Мерцанием Луны,
Молчит пустыня сонная
И вечно видит сны.
И видит сны преступные,-
Судьбы неправый суд.
Но, вечно недоступные,
Оплоты льдов растут.
В насмешку над исканьями
Восходит их краса -
Немыми очертаньями
В немые Небеса.
70. Что слышно в горах?
"Что ты слышишь в горах?" ты спросила меня.
"Что ты слышишь в горах?" я спросил. "Расскажи
мне сначала."
"Пробужденье веселого летнего дня",
Ты с улыбкою мне отвечала.
"Мелодичное пенье альпийских рожков,
И блеянье овец, и мычанье быков,
И журчанье ключей искрометных,
Над вершиной бесшумный полет облаков,
Пенье птиц, крики птиц перелетных...
Ну, а ты?"
И, задумавшись, я отвечал: -
"Нет, мне слышен не шепот, а ропот,
Ропот черной грозы, и раскатный обвал,
Точно демонов яростный топот,
Заблудившихся путников горестный крик,
Монотонно-гремящее эхо,
Человеческих воплей ответный двойник,
Звук чьего-то злорадного смеха.
И еще, что слышнее всех бурь и громов,
Что страшнее, чем звон долголетних оков
И тяжелые муки изгнанья: -
Это - сон вековых непробудных снегов,
Это - Смерти молчанье..."
71. Морская пена
Как пена морская, на миг возникая,
Погибнет, сверкая, растает дождем,-
Мы, дети мгновенья, живем для стремленья,
И в море забвенья могилу найдем.
Зачем ежечасно, волнуясь напрасно,
Стремимся мы страстно к обманной мечте?
Зачем мы рыдаем, скользим и блистаем,
И вновь пропадаем в немой пустоте?
О, жизни волненье! Блаженство, мученье!
Печаль и сомненье! Как жалко мне вас!
Бежать бы мне вечно, дышать бесконечно,
Светиться беспечно в полуденный час!
72. В лабиринте
Проходя по лабиринту
Позабыв о блеске Солнца, в свете призрачных
огней,
Проходя по лабиринту бесконечных ступеней,
С каждым шагом холодею, с каждым днем темнее
грусть,
Все, что было, все, что будет, знаю, знаю
наизусть.
Было много... Сны, надежды, свежесть чувства,
чистота,
А теперь душа измята, извращенна, и пуста.
Я устал. Весна поблекла. С Небом порван мой
завет.
Тридцать лет моих я прожил. Больше молодости нет.
Я в бесцельности блуждаю, в беспредельности
| |
| Просмотров: 448 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры