| Главная » Книги |
Бальмонт Константин Дмитриевич - Тишина, Страница 4
Бальмонт Константин Дмитриевич - Тишинаdiv>
грущу,
И, утратив счет ошибкам, больше Бога не ищу.
Я хотел от сердца к Небу перебросить светлый
мост,-
Сердце прокляло созвездья, сердце хочет лучших
звезд.
Что же мне еще осталось? С каждым шагом холодеть?
И на все, что просит счастья, с безучастием
глядеть?
О, последняя надежда, свет измученной души,
Смерть, услада всех страданий, Смерть, я жду
тебя, спеши!
Она придет
Она придет ко мне безмолвная,
Она придет ко мне бесстрастная,
Непостижимой неги полная,-
Успокоительно-прекрасная.
Она придет как сон таинственный,
Как звук родной во мгле изгнания,
И сладок будет миг единственный
На грани мрака и сознания.
Я буду тихим, буду радостным,
Изведав счастье примирения,
Я буду полон чувством сладостным,
Неизъяснимостью забвения.
Безгласно буду я беседовать
С моей душою улетающей,
Безгласно буду проповедовать
О силе жизни созидающей,-
О силе Правды, не скудеющей
За невозбранными пределами,
И над умершим тихо веющей
В последний раз крылами белыми.
73. Кому я молюсь?
Кому я молюсь? Холодному ветру.
Кому я молюсь? Равнине морской.
Я брат не людям, а буре и ветру,
Я брат холодной равнине морской.
Куда иду я? К горным вершинам.
Куда иду я? К пустыням глухим.
Я брат холодному горному ветру,
Живу одиноко и растаю как дым.
Чего хочу я? Тени последней.
Чего хочу я? Смерти одной.
Я дух бесстрастный, дух бесприютный.
Хочу я дремоты, дремоты ночной.
О, волны морские, родная стихия моя,
Всегда вы свободно бежите в иные края,
Всегда одиноки в холодном движеньи своем,
А мы безутешно тоскуем - одни и вдвоем.
Зачем не могу я дышать и бежать, как волна,
Я в мире один, и душа у меня холодна,
Я также спешу все в иные, в иные края,-
О, волны морские, родная стихия моя!
Море - вечное стремленье, горы - царственный
покой.
Если ты стремишься к счастью, вверь ладью волне
морской:
Час придет, волненьем вечным утомится жадный
взор,-
Спи тогда с разбитым сердцем в тихом царстве
мертвых гор.
74. На вершине
Я в горы ушел до рассвета: -
Все выше, туда, к ледникам,
Где ласка горячего лета
Лишь снится предвечным снегам,-
Туда, где холодные волны
Еще нерожденных ключей
Бледнеют, кристально-безмолвны,
И грезят о чарах лучей,-
Где белые призраки дремлют,
Где Время сдержало полет,
И ветру звенящему внемлют
Лишь звезды, да тучи, да лед.
Я знал, что века пролетели,
Для сердца Земля умерла.
Давно возвестили метели
О гибели Блага и Зла.
Еще малодушные люди
Цепей не хотели стряхнуть.
Но с думой о сказочном чуде
Я к Небу направил свой путь.
И топот шагов неустанных
Окрестное эхо будил,
И в откликах звучных и странных
Я грезам ответ находил.
И слышал я сагу седую,
Пропетую Гением гор,
Я видел Звезду Золотую,
С безмолвием вел разговор.
Достиг высочайшей вершины,
И вдруг мне послышался гул: -
Домчавшийся ветер долины
Печальную песню шепнул.
Он пел мне: "Безумный! безумный!
Я - ветер долин и полей,
Там праздник, веселый и шумный,
Там воздух нежней и теплей".
Он пел мне: "Ты ищешь Лазури?
Как тучка растаешь во мгле!
И вечно небесные бури
Стремятся к зеленой Земле".
"Прощай!" говорил он. "Хочу я
К долинам уйти с высоты,-
Там ждут моего поцелуя,
Там дышат живые цветы".
"У каждого дом есть уютный,
Открытый дневному лучу.
Прощай, пилигрим бесприютный,
Спешу... Убегаю... Лечу!"
Все смолкло. Снега холодели
В мерцаньи вечерних лучей.
И крупные звезды блестели
Печалью нездешних очей.
Далекое Небо вздымалось,
Ревнивую тайну храня.
И что-то в душе оборвалось,
И льды усыпили меня.
Мне чудилось: Колокол дальний
С лазурного Неба гудел,
Все тише, нежней и печальней,-
Он что-то напомнить хотел.
И, видя хребты ледяные,
Я понял в тот призрачный миг,
Что, бросив обманы земные,
Я правды Небес не достиг.
Дон Жуан
Но теперь я властитель над целым
миром, над этим малым миром
человека. Мои страсти - мои
подданные.
Тернер
75. Дон Жуан
Отрывки из ненаписанной поэмы
1
La luna llena... Полная луна...
Иньес, бледна, целует, как гитана.
Te amo... amo... Снова тишина...
Но мрачен взор упорный Дон Жуана.
Слова солгут,- для мысли нет обмана,-
Любовь людей,- она ему смешна.
Он видел все, он понял слишком рано
Значение мечтательного сна.
Переходя от женщины продажной
К монахине, безгрешной, как мечта,
Стремясь к тому, в чем дышит красота,
Ища улыбки глаз бездонно-влажной,
Он видел сон земли, не сон небес,
И жар души испытанной исчез.
2
Он будет мстить. С бесстрашием пирата
Он будет плыть среди бесплодных вод.
Ни родины, ни матери, ни брата,
Над ним навис враждебный небосвод.
Земная жизнь - постылый ряд забот,
Любовь - цветок, лишенный аромата.
О, лишь бы плыть - куда-нибудь-вперед,-
К развенчанным святыням нет возврата.
Он будет мстить. И тысячи сердец
Поработит дыханием отравы.
Взамен мечты он хочет мрачной славы.
И женщины сплетут ему венец,
Теряя все за сладкий миг обмана,
В проклятьях восхваляя Дон Жуана.
3
Что ж, Дон Люис? Вопрос - совсем нетрудный.
Один удар его навек решит.
Мы связаны враждою обоюдной.
Ты честный муж,- не так ли? Я бандит?
Где блещет шпага, там язык молчит.
Вперед! Вот так! Прекрасно! Выпад чудный!
А Дон Люис! Ты падаешь? Убит,
In pace requiescat. Безрассудный!
Забыл, что Дон Жуан неуязвим!
Быть может, самым Адом я храним,
Чтоб стать для всех примером лютой казни?
Готов служить. Не этим, так другим.
И мне ли быть доступным для боязни,
Когда я жаждой мести одержим!
4
Сгущался вечер. Запад угасал.
Взошла луна за темным океаном.
Опять кругом гремел стозвучный вал,
Как шум грозы, летящей по курганам.
Я вспомнил степь. Я вижу за туманом
Усадьбу, сад, нарядный бальный зал,
Где тем же сладко-чувственным обманом
Я взоры Русских женщин зажигал.
На зов любви к красавице-княгине
Вошел я тихо-тихо, точно вор.
Она ждала. И ждет меня доныне.
Но ночь еще хранила свой убор,
А я летел, как мчится смерч в пустыне,
Сквозь степь я гнал коня во весь опор.
5
Промчались дни желанья светлой славы,
Желанья быть среди полубогов.
Я полюбил жестокие забавы,
Полеты акробатов, бой быков,
Зверинцы, где свиваются удавы,
И девственность, вводимую в альков -
На путь неописуемых видений,
Блаженно-извращенных наслаждений.
Я полюбил пленяющий разврат
С его неутоляющей усладой,
С его пренебреженьем всех преград,
С его - ему лишь свойственной - отрадой.
Со всех цветов сбирая аромат,
Люблю я жгучий зной сменить прохладой,
И, взяв свое в любви с чужой женой,
Встречать ее улыбкой ледяной.
И вдруг опять в моей душе проглянет
Какой-то сон, какой-то свет иной,
И образ мой пред женщиной предстанет
Окутанным печалью неземной.
И вновь ее он как-то сладко ранит,
И, вновь - раба, она пойдет за мной.
И поспешит отдаться наслажденью
Восторженной и гаснущею тенью.
Любовь и смерть, блаженство и печаль
Во мне живут красивым сочетаньем,
Я всех маню, как тонущая даль,
Уклончивым и тонким очертаньем,
Блистательно убийственным, как сталь,
С ее немым змеиным трепетаньем.
Я весь - огонь, и холод, и обман,
Я - радугой пронизанный туман.
Забытая колокольня
И человек в человеке увидел врага.
То был первый великий грех.
И человек в женщине увидел игрушку
страстей своих.
То был второй великий грех.
И полюбили они грехи свои, и возвели
их в перл созданья, и преступление
смешали с красотой, и опьянили себя
чарами Искусства.
То был третий грех, величайший.
И мера их беззакония исполнилась.
Из Летописи Мира
76. Забытая колокольня
1
Над забытой колокольней
Тает странный бледный свет,
Словно грусть о жизни дольней,
Той, в которой счастья нет.
Над забытой колокольней,
В свете сказочных огней.
Все печальней, недовольней
Сонмы бледные теней -
Тех, которые молились,
Преступления полны,
И неправдой утомились,
И в земле погребены,
Тех, которые молились,
Возмущаясь тишиной,
И навеки удалились,
Удалились в мир иной.
2
Лес молчит во сне,
Сон его могилен.
Только в тишине
Стонет мрачный филин.
Красная Луна
Между елей тонет.
Всюду тишина,
Только филин стонет.
Лес молчит и спит,
Сон увидел чудный.
Кто-то был убит,
Здесь, в глуши безлюдной.
3
Много лет тому назад
Звезды таяли в тумане.
Ночью брата встретил брат,
На лесной глухой поляне.
Ночью брата встретил брат,
Смутно дрогнул мрак глубокий.
В эту ночь у райских врат
Плакал ангел одинокий.
4
И тысячи ангелов, тысячи Гениев Света,
В пределах небесных скорбели над сонной Землей,
Искали у Бога тревожным вопросам ответа,
И лучшие звезды, бледнея, подернулись мглой.
Но Бог не ответил, зачем допустил преступленье,
И падали звезды в пространстве одна за другой,
Узнавши, что им за мятеж суждено в искупленье -
Дышать и дрожать над пустыней тревоги людской.
5
В темноте миллионы теней
Погребальным идут хороводом.
И при свете болотных огней
Исчезает народ за народом.
И не в силах безумцы понять,
Что вращаются в круге замкнутом,
Что неверных огней не догнать
И нельзя отдаваться минутам,-
Что помимо звериных страстей
Есть иное святое блаженство -
Красота первозданных Идей,
Гармоничных миров совершенство.
И безумцы не в силах постичь
Бесконечную прелесть познанья,
И не слышать немолкнущий клич,
Отдаленный восторг Мирозданья.
6
Мы цветы срывали, нам цветы цвели,
Разные дороги к счастью нас вели.
Нам светили звезды, Солнце и Луна,
Все для нас погасло, всюду тишина.
Мы цветы сорвали, больше нет цветов,
Звезды утонули в бездне облаков.
Разными путями к смерти мы пришли,
Счастия искали, счастья не нашли.
7
Лес молчит во сне,
Сон его туманен.
В мертвой тишине
Кто-то в сердце ранен.
Там волна к волне
В озере стремится.
В мертвой тишине
Тень, одна, томится.
Лес молчит во сне,
Слышит: Кто-то стонет.
В водной глубине
Женский образ тонет.
8
Русалка очнулась на дне,
Зеленые очи открыла,
И тут же на дне, в стороне,
Родного ребенка зарыла.
И слышит, как бьется дитя,
Как бредит о мире свободном.
Русалка смеется, шутя -
Привольно ей в царстве подводном.
И долгие годы пройдут,
Русалка в воде побелеет,
И люди русалку найдут,
Когда глубина обмелеет.
И люди русалку найдут
Застывшим немым изваяньем,
Дивиться искусству придут,
Молчанью молиться молчаньем.
То будет в последние дни,
Когда мы простимся с Мадонной,
Над бездной засветим огни,
Услышим свой марш похоронный.
9
Что же там за странный гул?
Ты сказал, что мир уснул.
Ты сказал, что темный лес
Спит в безмолвии чудес,
Дремлет сказкой быстрых дней,
Бредит грезами теней.
Долгий мрачный гул встает.
Это колокол поет!
Совесть грозная земли,
Говорит: "Восстань! Внемли!"
Это колокол гудит,
Долгим гулом сердцу мстит
За греховные мечты
Искаженной красоты.
10
"Вы умершие, вы мертвые, хоть кажетесь живыми,
Вы закончили кружение в жестокой пустоте.
Вы, упорствуя, играете костями роковыми,
Но грозит уж срок содвинутый, и вы уже не те.
"Все исчерпано, окончено, проиграно, чужое,
Вам лишь тление, гниение средь черной темноты.
Если ранее томились вы, томленье будет вдвое,
Вы - лишь прах от растоптания убитой Красоты".
Звезда пустыни
Иногда в пустыне возникают голоса, но
никто не знает, откуда они.
Слова одного бедуина
77. Звезда пустыни
1
О, Господи, молю Тебя, приди!
Уж тридцать лет в пустыне я блуждаю,
Уж тридцать лет ношу огонь в груди,
Уж тридцать лет Тебя я ожидаю.
О, Господи, молю Тебя, приди!
Мне разум говорит, что нет Тебя,
Но слепо я безумным сердцем верю,
И падаю, и мучаюсь, любя.
Ты видишь, я душой не лицемерю,
Хоть разум мне кричит, что нет Тебя!
О, смилуйся над гибнущим рабом!
Нет больше сил стонать среди пустыни,
Зажгись во мраке огненным столбом,
Приди, молю Тебя, я жду святыни.
О, смилуйся над гибнущим рабом!
2
Только что сердце молилось Тебе,
Только что вверилось темной судьбе,-
Больше не хочет молиться и ждать,
Больше не может страдать.
Точно задвинулись двери тюрьмы,
Душно мне, страшно от шепчущей тьмы,
Хочется в пропасть взглянуть и упасть,
Хочется Бога проклясть.
3
О, Даятель немых сновидений,
О, Создатель всемирного света,
Я не знаю Твоих откровений,
Я не слышу ответа.
Или трудно Тебе отозваться?
Или жаль Тебе скудного слова?
Вот уж струны готовы порваться
От страданья земного.
Не хочу славословий заемных,-
Лучше крики пытаемых пленных,
Если Ты не блистаешь для темных,
И терзаешь смиренных!
4
О, как Ты далек! Не найти мне Тебя, не найти!
Устали глаза от простора пустыни безлюдной.
Лишь кости верблюдов белеют на тусклом пути,
Да чахлые травы змеятся над почвою скудной.
Я жду, я тоскую. Вдали вырастают сады.
О, радость! Я вижу, как пальмы растут, зеленея.
Сверкают кувшины, звеня от блестящей воды.
Все ближе, все ярче! - И сердце забилось, робея.
Боится и шепчет: "Оазис!" - Как сладко цвести
В садах, где, как праздник, пленительна жизнь
молодая.
Но что это? Кости верблюдов лежат на пути!
Все скрылось. Лишь носится ветер, пески наметая.
5
Но замер и ветер средь мертвых песков,
И тише, чем шорох увядших листов,
Протяжней, чем шум Океана,
Без слов, но, слагаясь в созвучия слов,
Из сфер неземного тумана,
Послышался голос, как будто бы зов,
Как будто дошедший сквозь бездну веков
Утихший полет урагана.
6
"Я откроюсь тебе в неожиданный миг,
И никто не узнает об этом,
Но в душе у тебя загорится родник,
Озаренный негаснущим светом.
Я откроюсь тебе в неожиданный миг
Не печалься. Не думай об этом.
Ты воскликнул, что Я бесконечно далек,-
Я в тебе, ты во Мне, безраздельно.
Но пока сохрани только этот намек: -
Все - в одном. Все глубоко и цельно.
Я незримым лучом над тобою горю,
Я желанием правды в тебе говорю".
7
И там, где пустыня с Лазурью слилась,
Звезда ослепительным ликом зажглась.
Испуганно смотрит с немой вышины,-
И вот над пустыней зареяли сны.
Донесся откуда-то гаснущий звон,
И стал вырастать в вышину небосклон.
И взорам открылось при свете зарниц,
Что в небе есть тайны, но нет в нем границ.
И образ пустыни от взоров исчез,
За небом раздвинулось Небо небес.
Что жизнью казалось, то сном пронеслось,
И вечное, вечное счастье зажглось...
Рим.
Осень, 1897.
[Бальмонт К., Собр. соч. в двух томах, Т.1, "Можайск-Терра", М., 1994]
| |
| Просмотров: 407 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры