Волховской Феликс Вадимович - Стихотворения - Книги

Ф. В. Волховской

Стихотворения --------------------------------------

Поэты-демократы 1870-1880-х годов.

Библиотека поэта. Большая серия. Второе издание.

Л., "Советский писатель", 1968

Биографические справки, подготовка текста и примечания В.Г. Базанова, Б.Л. Бессонова и А.М. Бихтера

OCR Бычков М.Н mailto:bmn@lib.ru --------------------------------------

СОДЕРЖАНИЕ

Биографическая справка

13. Нашим угнетателям

14. Случайному тюремному другу

15. Всё то же

16. Терпение

17. Судьба русского поэта

18. Там и здесь

19. Кричи

20. Прогресс

21. Крестьянская песня

22. Запев

23. "На рассвете было, утром ранним..."

24. Прощай

25. Гармония

26. "Пусть я в тюрьме, пускай я связан..."

27. Н. А. Чарушину

28. "Не то обидно мне, что отнята свобода..."

29. "Я вынести могу разлуку..."

30. "Бесконечно мертво, монотонно..."

31. Письмо

32. У окна

33. "Кашель душит, грудь болит..."

34. "О братство святое, святая свобода!.."

35-36. Из дорожных впечатлений

1. В степи

2. Знакомый тип

37. М. А.

38. "Когда подумаю, голубка, о тебе..."

39. Марусе

40. Мать

41. Песня гражданки

42. Песни сибирского поэта

43. "Нет, на земле ищите вдохновенья..."

44. Генерал

45. Посвящение

46. Узник

47. Новогодняя песня

48. Разочарованному

49. Отклик

50. Война

51. "Я знаю, стих мой часто плох..."

52. Первое мая (Марш)

53. Изгнанники

Дополнение

Там и здесь

Феликс Вадимович Волховской происходил из старинного дворянского рода. Он родился в 1846 году на Полтавщине, раннее детство провел в Новгороде-Волынском и в поместье деда. {О Волховском см.: Л. П. Рощевская, Поэт вольной печати в сибирской ссылке (к 120-летию со дня рождения Ф. В. Волховского).- "Вопросы изучения и преподавания литературы", вып. 1, Тюмень, 1966, с. 51-69.}

В школьном возрасте Волховской был привезен в столицу, где его зачислили во Вторую петербургскую гимназию. Однако гимназическое образование он завершил в Одессе и, когда настало время студенчества, в Петербург не возвратился, а поступил вольнослушателем на юридический факультет Московского университета. Здесь он попал в революционную среду и вскоре привлек внимание охранки. На занятия не хватало ни времени, ни средств, и с университетом пришлось расстаться. Волховской поступил приказчиком в книжный магазин, владелец которого А. А. Черкасов сам участвовал в революционном движении.

В феврале 1868 года Волховской был арестован по делу о так называемом "Рублевом обществе" - пропагандистской группе, которую он организовал вместе с Г. А. Лопатиным (см. о нем биографическую справку). Полгода он содержался в Петербурге за решеткой - сначала при Третьем отделении, затем в Петропавловской крепости. Его освободили со строгим внушением и отдали матери на поруки, учредив негласный надзор.

В 1869 году Волховской вступил в сношения с нечаевцами и, хотя участия в их деятельности не принимал, не разделяя их программы, был арестован по обвинению в близости к этому кружку. Он провел в предварительном заключении более двух лет и затем был выпущен. В тюрьме он начал писать стихи.

Вскоре после освобождения Волховской женился на М. И. Антоновой, тоже революционерке, и поселился на Кубани. Деревенское затворничество продолжалось более года, а затем сменилось еще более энергичной революционной деятельностью: в Ростове Волховской выпускал вместе с С. Л. Чудновским рукописный журнал "Вперед", с отделом поэзии, почти целиком заполнявшимся его стихами. В Одессе Волховской с большим успехом вел революционную пропаганду, особенно среди рабочих.

В 1873 году он вошел в кружок чайковцев; вскоре был арестован и доставлен в Москву. Попытка бежать кончилась неудачей; Волховской был переведен в Петербург, где предстал вместе c другими участниками "процесса 193-х" перед судом Особого присутствия Сената. Его приговорили к лишению всех прав и к вечной ссылке в Сибирь.

Волховской прибыл в г. Тюкалинск Тобольской губернии поседевшим, с навсегда утраченным от побоев слухом. Пока он находился в тюрьме, у него умерли жена и ребенок. Несмотря на расстроенное здоровье, Волховской в эти годы должен был добывать средства к жизни исключительно физическим трудом - нанимался косить, красил полы, изготовлял вывески, переплетал книги.

Из Тюкалинска, где он проживал с 1878 по 1881 год и где женился на сосланной революционерке А. С. Хоржевской, Волховской перевелся в Томск. Восемь лет жизни в Томске были временем энергичной литературной деятельности, преимущественно в местной, но также и в столичной печати. Его фельетоны в "Сибирской газете" восстановили против него попечителя местного учебного округа, архиерея и многих других лиц. Результатом была высылка в Иркутск, где Волховской поступил на службу в Общество приказчиков. Незадолго до отправки он пережил еще одну личную драму: покончила самоубийством его жена.

Из Иркутска Волховской переехал в Читу, затем в Кяхту. Отсюда он бежал. Два месяца продолжалось его путешествие по Дальнему Востоку - на лошадях, пароходах, пешком, пока наконец в октябре 1890 года он не прибыл во Владивосток. Навигация кончалась, в порту находилось последнее иностранное судно, направлявшееся в США. На нем Волховской пересек океан, навсегда оставив Россию.

Он поселился в Лондоне. Здесь вместе с С. М. Степняком-Кравчинским Волховской организовал "Общество друзей русской свободы", выпускал журнал "Free Russia" и издавал "Летучие листки" Фонда вольной русской прессы, распространявшиеся в России; вступил в партию социалистов-революционеров; активно участвовал в английской политической жизни.

После первой русской революции правительство объявило амнистию всем политическим осужденным, и Волховской получил возможность вернуться в Россию. В 1907 году он покинул Лондон, но дальше Финляндии не поехал, справедливо опасаясь нового ареста, и возвратился назад. В том же году в Москве вышел первый и единственный сборник его стихов "Случайные песни", вскоре конфискованный властями. В самый канун первой мировой войны, 3 августа {23 июля) 1914 года, Волховской умер.

13. НАШИМ УГНЕТАТЕЛЯМ

Пусть злоба низкая идет

На нас, работников свободы,

И пусть в разгар святой работы

Оковы нам с собой несет,

Как неизбежное отмщенье

За то, что были мы верны

В делах святому убежденью.

Пускай лишь сны, одни лишь сны

Дают нам подышать свободой

И пусть дальнейшей жизни нить

Сплошной окрашена невзгодой, -

Пусть так! Нет нужды! - не убить,

Нет, не убить вам тех стремлений,

Что в молодой живут груди

И, как прекрасный рой видений,

Манят приветно впереди!

Погибнем все мы незаметно,

Как погибает муравей,

Ногой досужею бесследно

Раздавленный среди полей.

Увы, нам чуждо утешенье,

Что в будущие времена

Произнесутся с уваженьем,

С любовью наши имена.

Когда и как погибли в битве -

Того никто не будет знать,

И только мученица мать

Помянет нас в своей молитве...

Да, мы погибнем. Но рядами

Уж новые бойцы стоят

И движутся - за рядом ряд->

Тропой, проложенною нами.

Они и знать не будут нас,

Но та же жажда жечь их будет,

И каждый день, и каждый час

На битвы новые побудит:

Навстречу тьмам таких же бед,

Покорны голосу природы,

Они пойдут за нами вслед,

К живому роднику свободы!

Так неизменной чередой

За поколеньем поколенье

Пойдет пробитою тропой

Без отдыха, без утомленья,

Пока не сможет наконец

Поднять забитую свободу

И с деспота сорвать венец

И возвратить его народу.

1870

14. СЛУЧАЙНОМУ ТЮРЕМНОМУ ДРУГУ

П. Л. В-у

Спасибо, друг! Мы встретились случайно;

Но для меня так много сделал ты,

Что превзошел всё, что хранил я тайно

В душе как фантастичные мечты.

Я не за то тебя благословляю,

Мой добрый, честный, мой отважный друг,

Что если я свободу вновь узнаю,

То, может быть, ценой твоих услуг, -

Услуги - вздор! Но ты всю сладость веры

Мне возвратил в успех добра, в людей,

И нет, поверь, да и не будет меры

Любви и благодарности моей!

Ошибками сердечными разбитый,

Истерзанный жестокою борьбой,

Я, словно Иов, язвами покрытый,

Измучен был и телом и душой;

. . . . . . . . . . . . . . . .

Но ты пришел и для меня - чужого -

На карту ставил волю и покой,

И стал я верить, стал любить я снова...

Спасибо же, спасибо, милый мой!

1870

15. ВСЁ ТО ЖЕ

Прошла весна, прошло и лето,

Прошла и осень, и зима,

И вновь всё зеленью одето,

А для меня - всё та ж тюрьма!

Природа вешнею красою

Стремится в душу жизнь вдохнуть?

Но без свободы и весною

Всё так же трудно дышит грудь.

1870 (?)

16. ТЕРПЕНИЕ

Давно уж я в тюрьму попал

(По воле неба, без сомненья)

И, сидя в ней, вполне познал,

Что в жизни главное - терпенье.

С тех пор, едва замечу где

Нетерпеливое волненье, -

Твержу всегда, твержу везде:

"Терпенье, господа, терпенье!"

Неблагодарный арестант

Всё жаждет лучшего удела:

Зеленый воротник и кант

Клянет, крича, что "тянут дело".

"Уж сил нет долее страдать,

Меня убьет сердцебиенье"...

(Чудак, - не хочет умирать!)

"Имейте, милый мой, терпенье!"

Старуха, арестанта мать,

Всё молит об освобожденьи.

"Мой друг, старайтесь же понять

Всю непристойность нетерпенья..."

"Стара я, - говорит она, -

Не опоздало бы решенье..."

- "Ах, боже мой, - не вы одна!..

Имейте, мать моя, терпенье!"

Болезненный отец-старик

О сыне каждый день вздыхает

(Чудак, в два года не привык!)

И на судьбу свою пеняет:

"Работать не могу уж я,

Работник-сын мой в заключеньи,

А хлеба требует семья"...

- "Что ж делать, сударь мой, - терпенье;

Забравшись в темный уголок,

Тоскует девушка: "Мой милый,

Когда ж мученьям нашим срок?

Когда же срок тюрьме постылой?

Все лучшие мои года

В тоске проходят и в томленьи"...

- "Стыдитесь, право, господа, -

Имейте ж крошечку терпенья!"

12 сентября 1871

17. СУДЬБА РУССКОГО ПОЭТА

Глядишь, глядишь, как правду душат,

Как человека бьют ослы,

Как мысль и энергию глушат,

А тупости поют хвалы, -

Глядишь на все обиды эти,

Глотаешь со слезами их.. .

Но есть всему предел на свете -

И вот скуешь железный стих!

В него положишь ты всю душу,

Он - наболевший сердца крик,

Он - кровь, забившая наружу

Из-под ножа, что в грудь проник!

И что ж? Твое стихотворенье

Прочтет российский гражданин,-

Пожалуй, ощутит волненье,

И... вспомнив вдруг день именин,

Надевши фрак, пойдет гнуть спину

Перед сиятельным ослом,

Что Русь, как вьючную скотину

Взнуздавши, хлещет знай кнутом!

1872

18. ТАМ И ЗДЕСЬ

Там, на Западе далеком,

Пролетарий бой ведет,

Крепнет он в бою жестоком,

Крепнет, множится, растет.

Здесь, на пасмурном Востоке,

Пролетарий крепко спит;

Он не думает о сроке

Избавленья и молчит.

Но зато студент проснулся

И протер уже глаза,

И на Запад оглянулся:

Скоро ль божия гроза?

Он работника разбудит,

С ним сольет свой интерес

И с ним об руку добудет

Хлеб, свободу и прогресс.

1872

19. КРИЧИ

Кричи о равенстве, о братстве, о свободе,

За правду честный бой без устали веди,

Греми на деспота проклятьем и в народе

Сознание и мужество буди!

Кричи пером, и словом, и примером.

Кричи при всех, и всюду, и всегда,

Хотя б тебя прозвали изувером

Солидно-деловые господа.

И пусть твои слова насмешкой дышат злою

И страстию кипят, как лава, горячи,

И если крик твой кончится тюрьмою,

Припав к решетке, - все-таки кричи!

И если деспот хищною рукою

Тебя за горло схватит наконец

И ты не в силах будешь крикнуть: "К бою!" -

Хоть молча плюнь в лицо ему, боец!

<1873>

20. ПРОГРЕСС

Дважды ваш слуга покорный

Подвергался заключенью,

Ибо был подозреваем

В том, что служит убежденью.

В первый раз сидел полгода,

Во второй - два года с лишним.

Сколько ж времени на третий

Суждено ему всевышним?

Что ж, судя по прежним срокам

И логично рассуждая,

Мы едва ли ошибемся,

Лет пяточек полагая...

Но не думай, о читатель,

Что такое размышленье

Грусть в душе моей рождает

Или даже хоть смущенье!

О, напротив, я в восторге,

Вне себя от восхищенья,

Видя мощный дух прогресса

Даже в сроках заключенья!

<1874>

21. КРЕСТЬЯНСКАЯ ПЕСНЯ

На голос: "Здравствуй, милая, хорошая моя!"

Эй, ребята, собирайтесь поскорей,

Грянем песню мы крестьянскую дружней!

Полно нам под дудку барскую плясать,

Не пора ли на своей дуде сыграть?..

Не прогневайся, помещик-баринок,

Полицейский не прогневайся крючок!

Не прогневайся и ты, пузан-кулак,

Коль не по носу придется наш табак!

Сколько времени на нашу на беду

Уж помещик да кулак дудят в дуду.

А начальство знай - похлестывать кнутом,

Чтоб резвей мужик выкидывал козлом!..

Семенит он, до истомы семенит,

Из кармана грош последний знай летит!

Господа да кулаки берут гроши:

Очень-де мужицки деньги хороши!..

А помещик-вор и землю оттягал;

Ах ты сукин сын, чтоб черт тебя подрал!

Ну, а ты, надежа-царь, чего ж глядишь,

За сирот своих родных не постоишь?..

Коль не властен, так какой в тебе и прок!

А коль властен, да не хочешь, - ну, дай срок!..

Нет, шабаш теперь, честные господа,

Есть теперича своя у нас дуда!..

Собирайтеся, ребята, поскорей -

Грянем песню мы крестьянскую дружней!

Та ли песня мать-землицу отберет

И ко всем чертям помещиков пошлет!

Та ли песня изведет все паспорта

И постылое начальство навсегда!

Та ли песня сдаст все фабрики в артель,

А хозяин да кулак - пошли отсель!..

Припеваючи, по-братски заживет

Под крестьянску песню весь честной народ!..

Расправляйте ж, братцы, грудь свою вольней,

Грянем песню мы крестьянскую дружней!

Между 1873 и 1875

22. ЗАПЕВ

Уж вы гусельки заветные мои,

Уж вы струнушки, вы шелковыя,

Вы не выдайте, певучия, меня,

Вы взыграйте, чистым серебром звеня!

По Руси мы с вами, гусельки, пройдем,

Вы разлейтеся залетным соловьем,

Чтоб ни стар, ни млад, никто не минул нас,

Чтоб всяк слушал, не наслушался бы вас.

Солнце красное, ты светишь всем равно,

Ты заглядываешь в каждое окно:

Расскажи ж ты мне про узника в тюрьме,

Расскажи про Русь рабочую в ярме,

Чтоб и в песнях прозвучал тот страшный стон,

Что несется на Руси со всех сторон,

Чтоб ударили те песни по сердцам,

Чтоб смиренство невтерпеж уж стало нам.

Лес дремучий, нашей Руси благодать,

Ты умеешь думу думать и шептать, -