Вейнберг Петр Исаевич - Стихотворения - Книги

Петр Вейнберг

Стихотворения --------------------------------------

Библиотека поэта. Большая серия.

Поэты "Искры". В двух томах

Том второй. Д. Минаев, В. Богданов, Н. Курочкин, П. Вейнберг, Г. Жулев, В. Буренин, Н. Ломан, А. Сниткин

Издание третье

Л., "Советский писатель", 1987

OCR Бычков М.Н. mailto:bmn@lib.ru --------------------------------------

СОДЕРЖАНИЕ

Вступительная заметка

369. "Ах ты, плут-мальчишка..."

370-371. Современные песни

1. "Перед стройною девицей..."

2. "Меня зовут Амур... Не тот, что в дни былые..."

372. "Он был титулярный советник..."

373. На Невском проспекте

374. Негордый человек

375. Тростник и спина. Басня для детей

376. <Песня сумасшедшего акционера>. ("Вы знавали ль Колиньона?..")

377. Элегия (Один из современных вопросов с поэтической точки зрения)

378. Колыбельная песня

379. Взгляд на природу (Русская мелодия)

380. Веселая песенка

381. Стрекоза и Муравей (В новом роде)

382. Утешение

383. Мишура

384. Экстренный случай

385. Доктрина

386. "Бесконечной пеленою..."

Петр Исаевич Вейнберг родился 16 июня 1831 г. в Николаеве, в семье нотариуса. В том же году семья переехала в Одессу. Вейнбергу не было и пяти лет, когда его отдали в пансион известного впоследствии педагога В. А. Золотова; затем он учился в гимназии при Ришельевском лицее и на юридическом факультете лицея. В отличие от пансиона, о котором у Вейнберга сохранились прекрасные воспоминания, {См.: Вейнберг П. Из моих школьных воспоминаний // "Рус. школа". 1890, No 8.} в лицее господствовали рутина и формализм. В 1850 г. Вейнберг перевелся на историко-филологический факультет Харьковского университета, который и окончил через четыре года.

После окончания университета он попал в Тамбов, где служил чиновником особых поручений при губернаторе К. К. Данзасе и редактировал неофициальную часть "Тамбовских губернских ведомостей". "Здесь пробыл я три года, - писал Вейнберг в автобиографии, - и до сих пор не могу вспомнить без содрогания об этом времени глупого, праздного и бесцельного существования, которое совсем бы засосало меня, если бы я не вырвался из него". {"Минувшие годы". 1908, No 8. С. 173.}

Началом своей литературной деятельности он считал перевод драмы Жорж Санд "Клоди", напечатанной в декабре 1851 г. в журнале "Пантеон и репертуар" без имени переводчика. В 1854 г. в Одессе вышла небольшая книжка "Стихотворения Петра Вейнберга", в которой были собраны переводы из Горация, А. Шенье, Гюго, Байрона и несколько оригинальных стихотворений. Наконец, в 1856 г. Вейнберг впервые выступил в большом столичном журнале; он послал М. Н. Каткову несколько своих стихотворений, а тот, приняв их за переводы, напечатал в "Русском вестнике" под заглавием "Из Гейне".

В 1858 г. Вейнберг переехал в Петербург и быстро сблизился с литературными кругами. Он стал активно сотрудничать в "Библиотеке для чтения" (причем во время редакторства А. В. Дружинина был его помощником), "Современнике", "Сыне отечества", "С.-Петербургских ведомостях", где печатались его стихи, переводы, статьи и фельетоны. Сразу же после переезда в Петербург Вейнберг выступил и как юморист - в журнале "Весельчак" появились его большой стихотворный цикл "Мелодии серого цвета" и серия фельетонов "Жизнь и ее странности".

В 1860 г. в "Колоколе" Герцена (No 77-78) появилось (разумеется, без указания имени автора) стихотворение Вейнберга "Гибкий человек" - сатира на М. И. Топильского, ближайшего сотрудника одного из столпов реакции, министра юстиции и председателя редакционных комиссий В. Н. Панина. {См.: Бушканец Е. Г. О двух стихотворениях в "Колоколе" А. И. Герцена // "Известия АН СССР. Отд. литературы и языка". 1959, вып. 1. С. 61-64. До этой статьи считалось, что Вейнберг является автором другого стихотворения, напечатанного в "Колоколе", - "Иакову Ростовцеву в день его юбилея".}

В 1861 г. Вейнберг редактировал еженедельный журнал "Век", который издавался при участии А. В. Дружинина, К. Д. Кавелина и В. П. Безобразова. Журнал был весьма умеренным по своему политическому направлению, не имел успеха и доставил Вейнбергу немало огорчений. Он напечатал в "Веке" бестактный фельетон о некоей Е. Э. Толмачевой, которая-де, нарушив все правила благопристойнос ти и нравственности, прочитала на литературном вечере в Перми "Египетские ночи" Пушкина. Фельетон этот вызвал резкие нарекания со стороны радикальной журналистики. Уже в старости Вейнберг сделал попытку оправдаться - этому эпизоду посвящены его воспоминания "Безобразный поступок "Века"" {"Историч. вестник". 1900, No 5.}.

"Век" не принес Вейнбергу ничего, кроме долгов, и для их ликвидации он принужден был поступить на службу в Главное интендантское управление. "Здесь тяжелый литературный труд в разных журналах, - читаем в его автобиографии, - который я должен был нести и для существования и для уплаты долгов, чередовался у меня с докладами о заготовлении фуража для разных пехотных и кавалерийских полков и о тому подобных предметах".

С самого возникновения "Искры", с ее первого номера, вплоть до 1866 г. Вейнберг активно сотрудничал в ней. Он печатал в "Искре" оригинальные стихи - преимущественно юмористические, переводы, обличительные фельетоны против откупщиков, цикл фельетонов "Выдержки из памятной книжки старшего чиновника особых поручений "Искры"" и т. д. и т. д. В первые годы существования "Искры" Вейнберг не только принадлежал к числу ее ближайших сотрудников, но и принимал участие в редакционной работе. О своем сотрудничестве в "Искре" Вейнберг тепло вспоминает в упомянутой выше статье "Безобразный поступок "Века"". Уже одно из первых его стихотворений, появившихся в "Искре", - "На Невском проспекте" - вызвало негодование властей предержащих. И впоследствии его произведения не раз привлекали к себе внимание цензуры.

Кроме указанных выше журналов Вейнберг в 1860-е годы сотрудничал в "Русском слове" (редактировал некоторое время библиографический отдел), в "Гудке" 1862 г., "Иллюстрации" и др.

Большинство своих юмористических стихотворений Вейнберг печатал под псевдонимом "Гейне из Тамбова". В 1863 г. он издал их отдельным сборником "Юмористические стихотворения Гейне из Тамбова".

В 1866-1867 гг., после ухода из "Искры", Вейнберг заведовал литературным отделом другого сатирического журнала - "Будильник". В середине 1860-х годов он предпринял также издание полного собрания сочинений Гейне в переводах русских писателей и такое же издание сочинений Гете.

Хотя и в 1860-е годы демократические взгляды Вейнберга не отличались глубиной и последовательностью и он примыкал к наиболее умеренному крылу искровцев, однако подъем общественного движения оказал на него существенное воздействие. В дальнейшем Вейнберг быстро эволюционировал к либерализму. О нем довольно язвительно сказал И. И. Ясинский: "Как были утопические социалисты, так были и утопические либералы. Петр Исаич был певцом такой утопической свободы". {Ясинский И. И. Роман моей жизни. М.; Л., 1926. С. 252.}

Годы 1868-1874 Вейнберг провел в Варшаве, заведуя кафедрой русской литературы в Варшавской главной школе, а затем, когда она была преобразована в университет, и в университете. В годы своего пребывания в Варшаве он, по-видимому из материальных соображений, редактировал официозный "Варшавский дневник", что вызвало ряд сатирических откликов в "Искре". {См.: "Загробное послание Генриха Гейне" (1871, No 5); "Варшавский Конрад Лилиеншвагер" (1871, No 40). См. также резкую "справку" П. А. Ефремова об общественном поведении Вейнберга (Арх. Литературного фонда в ПД, 1875. Л. 376).} В Варшаве Вейнберг написал ценное исследование "Исторические песни об Иване Грозном".

Вернувшись в Петербург, Вейнберг продолжал вести и литературную, и педагогическую работу. В течение пятнадцати лет он читал историю русской и всеобщей литературы на женских педагогических курсах, с 1887 г. состоял приват-доцентом Петербургского университета по кафедре всеобщей литературы, преподавал на драматических курсах театрального училища, читал публичные лекции на литературные темы в Петербурге и в провинции.

Вейнберг активно сотрудничал в "Отечественных записках" Некрасова и Щедрина, а также в "Деле", "С. -Петербургских ведомостях" В. Ф. Корша, "Неделе", "Биржевых ведомостях", "Стрекозе" и других журналах и газетах.

В 1883-1885 гг. он издавал журнал "Изящная литература", посвященный преимущественно переводам лучших произведений иностранной литературы, и в разные годы составил несколько сборников для школы и самообразования: "Европейский театр", "Русские писатели в классе", "Русская история в русской поэзии", "Европейские классики" и пр.

В последние десятилетия своей жизни Вейнберг был широко известен как литературно-общественный деятель: он был председателем Союза взаимопомощи русских писателей вплоть до его закрытия правительством в 1901 г. за протест против разгона студенческой демонстрации на Казанской площади, председателем Литературного фонда, организатором литературных чтений, юбилейных чествований и пр. В 1905 г. он был избран почетным академиком. Умер Вейнберг 3 июля 1908 г.

Вейнберг был одним из лучших и плодовитых переводчиков XIX века. Из немецких писателей он переводил Гейне, Берне, Гете, Шиллера, Шамиссо, Фрейлиграта, Гервега, Гуцкова, Лессинга, Ленау, Фаллерслебена, из французских - Гюго, Барбье, Коппе, из английских - Шекспира, Байрона, Шелли, Шеридана, из американских - Лонгфелло и многих других, способствуя ознакомлению с ними русских читателей. Той же задаче служили и его статьи, собранные в книге "Страницы из истории западной литературы" (1907). {Характеристика переводческой деятельности Вейнберга, с ее сильными и слабыми сторонами, дана в книге Ю. Д. Левина "Русские переводчики XIX века и развитие художественного перевода". Л., 1985.}

Из оригинального творчества Вейнберга наименее интересна и самостоятельна лирика, лишь немногие образцы которой отличаются подлинным поэтическим чувством. Зато остроумные сатирические и юмористические стихотворения пользовались в свое время успехом, а лучшие из них и до сих пор не потеряли известной ценности. Одни из них представляют собою отклики на злободневные факты общественной и литературной жизни, другие затрагивают те или иные общие явления современной русской действительности: социальные контрасты большого города, спекулятивный ажиотаж, верноподданническую проповедь постепенного и медленного развития, фразерство, пресмыкательство и т. д. По преимуществу им свойственна не беспощадная бичующая сатира, а легкая насмешка и ирония. Следует особо сказать о стихотворении "Он был титулярный советник...", которое приобрело большую популярность благодаря романсу А. С. Даргомыжского. Это стихотворение, нередко оценивающееся как чисто юмористическое, написано в духе натуральной школы - гоголевской "Шинели" и "Бедных людей" Достоевского. Многие стихотворения и переводы Вейнберга были также положены на музыку Ц. А. Кюи, А. Т. Гречаниновым, М. М. Ипполитовым-Ивановым и другими композиторами.

369

Ах ты, плут мальчишка,

Сын мой ненаглядный!

На тебя гляжу я

С нежностию жадной.

Ты идешь, каналья,

Тоже вслед за веком,

Будешь ты, я вижу,

Дельным человеком!

Полон я блаженства

И надежды сладкой,

Глядя, как ты часто

Подбежишь украдкой

К моему комоду,

Ловко ключ приладишь

И оттуда быстро

Гривенник украдешь;

И потом слежу я

В чистом наслажденьи,

Как ты эти деньги

Пустишь в обращенье,

Как сестру родную

Ими ты ссужаешь

И потом с нее же

Вдвое получаешь...

Как не восхищаться,

Глядя, как порою

Ты перед вельможей

Гнешься занятою;

Как ты понимаешь,

Кто богат и знатен,

Как в делах ты ловок,

Тонок, аккуратен!

Бестия мальчишка,

Сын мой несравненный,

Ах, какой ты будешь

Рыцарь современный!

<1858>

370-371. СОВРЕМЕННЫЕ ПЕСНИ

Перед стройною девицей,

Наклонившись к ней красиво,

Долговязый франтик что-то

Шепчет ей красноречиво.

Страстно девушка внимает,

Будто слышит диво-сказки,

И огнем желаний пылких

Блещут черненькие глазки.

Что же франтик долговязый

Шепчет этой деве милой?

О любви ли пылкой, вечной,

Неизменной за могилой?

О блаженстве ли высоком

Жизнь пройти одной дорогой

И любовью упиваться

Вместе в хижине убогой?

Нет, не эти речи льются

К деве франтом долговязым...

Он ей шепчет, что сегодня

Взял он триста акций разом;

Что, судя по всем расчетам,

Это чудо, а не дело

И на верных семь процентов

Положиться можно смело.

Страстно девушка внимает,

Блещут черненькие глазки,

И на франта упадает

Взор участия и ласки.

"Вот кто послан мне судьбою! -

Шепчет юное созданье... -

Семь процентов, семь процентов!

Это рай, очарованье!"

На других она не смотрит,

И не слышит комплиментов,

И, забывшись, только шепчет:

"Семь процентов! Семь процентов!"

Меня зовут Амур... Не тот, что в дни былые

У рыцарей сердца так сладко волновал;

Не тот, во славу чью, за очи голубые

Унылый трубадур песнь томную слагал;

Не тот, кто говорил, что "злато вещь пустая";

Не тот, кто о чинах не думал никогда

И под окном вздыхал, меж тем как _дева рая_

Храпела у себя, бесстрастна и горда.

Нет, нет! Другой Амур - серьезный, современный,

Холодный, как Сибирь, богатый, как она;

Амур, куда народ бежит, как оглашенный,

Где акции шумят, как бурная волна!

Не вздохи глупые, не сны, не идеалы

Амура прежнего в мечтаниях моих -

Нет, нет, в ушах звучат полуимпериалы,

И сладко я дышу, внимая звону их!

<1859>

372

Он был титулярный советник,

Она - генеральская дочь;

Он робко в любви объяснился,

Она прогнала его прочь.

Пошел титулярный советник

И пьянствовал с горя всю ночь,

И в винном тумане носилась

Пред ним генеральская дочь.

<1859>

373. НА НЕВСКОМ ПРОСПЕКТЕ

Прочь! пади с дороги!.. мчатся, словно черти,

В щегольских колясках чудо-рысаки;

Эй, посторонитесь - зашибут до смерти...

Прочь вы, пешеходы, горе-бедняки!..

Вот хватили дышлом в шею старушонку,

Вот мальчишку сшибли быстрым колесом,

Вот перевернули тощую клячонку

С Ванькой-горемыкой, с бедным седоком.

Ну, куда суетесь?.. что вам за охота

Между экипажей проходить, спеша?

- "Да нужда припала, выгнала забота,

Дети просят хлеба, денег ни гроша.

Надо ж заработать, надо же разжиться,

Ждать не будут... много нас таких живет...

Тут уж поневоле станешь суетиться;

Страшно - опоздаешь - дело пропадет!"

Полно! - это горе, эти все тревоги,

Деньги, хлеб насущный - это пустяки!

Место, горемыки, место!.. Прочь с дороги!

А не то раздавят разом рысаки.

Им вот, этим франтам, выбритым отлично,

Этим щеголихам, пышным, молодым,

Ехать тише, ждать вас вовсе неприлично,

Да и невозможно... много дела им!

Этот нынче утром должен быть с визитом

У графини Лумпе, у княгини Крак,

У Дюссо котлетку скушать с аппетитом,

Заказать портному самый модный фрак.

Этот мчит подарки к пышной Вильгельмине,

Цвету всех камелий, с кучею связей;

Этих ждут мантильи в модном магазине,

Тех - свиданья тайно от седых мужей...

Шибче, шибче мчитесь! Шедро раздавайте

Дышлами ушибы, вывихи, толчки...

Место этим барам! Место им давайте

Все вы, пешеходы, горе-бедняки!..

<1859>

374. НЕГОРДЫЙ ЧЕЛОВЕК

Родитель мой, готовясь кинуть

Сей свет,

Мне дал такой благоразумный

Совет:

"Мой сын, ничем не брезгай в мире,

Смотри

И всё, что только брать возможно,

Бери".

С тех пор храню я свято мудрый

Приказ,

На всё глядит с участьем теплым

Мой глаз.

Не мучась в гордой, бесполезной

Борьбе,

Я всё, что можно, прибираю

К себе.

Увижу ль где галоши лучше

Моих -

Беру без спеси безрассудной

И их.

Платок увижу ли хороший -

Возьму.

Кто может денег дать - нет спуска

Тому.

Мне дали раз отличный перстень -

Чужой,

Чтоб передать его особе

Другой;

Я рассудил, что буду глупый

Педант,

Когда отдам такой отличный

Брильянт.

Другой бы брезгать стал, стыдиться,

А я

Не знаю спеси, и вещица -

Моя.

Как птица божия, не сею,

Но жну,

И помню заповедь благую

Одну:

"Мой сын, ничем не брезгай в мире,

Смотри

И всё, что только брать возможно,

Бери!"

<1859>

375. ТРОСТНИК И СПИНА

Басня для детей

"Как гибок я! как гнусь я превосходно! -

Сказал младой тростник, с тщеславьем на челе. -

Когда ни захочу, свободно

Склоняюся к земле.

Кто в гибкости со мной осмелится сравниться?

Кто обогнать меня решится?"

- "Я!" - вдруг раздался крик,

И видит наш тростник -

Чудовище глазам его явилось.

"Кто ты? - тростник спросил, тряхнувши головой.

Какое существо решилось

Померяться со мной

И в гибкости со мною потягаться?"

- "Я, - говорит чудовище, - спина,

Которая затем лишь создана,

Чтоб кланяться и до полу сгибаться;

Затем что знаю я,

Что, чем моя порода

Способнее к сгибанью, тем у ней

Почету более, дохода,

И силы, и связей...

Конечно, и меж нами

Такие спины есть,

Которые стоять какими-то шестами

Считают за большую честь;

Но эти спины -

Какие-то дубины,

И им за то на свете нет житья.

Перед такими же, как я,

Ты, о тростник, ничто; в способности согнуться

И думать нечего со мною потянуться.

Притом сгибание твое

Тебе копейки не приносит,

Ну, а мое

&nbs