| Главная » Книги |
Толстой Алексей Константинович - Сатирические и юмористические стихотворения, Страница 2
Толстой Алексей Константинович - Сатирические и юмористические стихотворенияme=772>
78 Итак, начавши снова,
Столбец кончаю свой
От рождества Христова
Увидя, что всe хуже
Идут у нас дела,
Зело изрядна мужа
На утешенье наше
Нам, аки свет зари,
Свой лик яви Тимашев -
Что аз же многогрешный
На бренных сих листах
Не дописах поспешно
То, спереди и сзади
Читая во все дни,
Исправи правды ради,
Составил от былинок
Рассказ немудрый сей
Худый смирениый инок,
Раб божий Алексей.
___________
1 Ведь это позор - мы должны убраться прочь (нем.).- Ред.
2 Уйти было бы неприлично, может быть, это не так уж плохо (нем.).- Ред.
3 Мы справимся, давайте попробуем (нем.).- Ред.
4 Это был великий воин (нем.).- Ред.
5 Такова была последовательность (нем.).- Ред.
6 Тогда пришел конец старой религии (нем.).- Ред.
7 Помилуй бог! (нем.).- Ред.
8 Господа, вы слишком добры ко мне (франц.).- Ред.
Стасюлевич и Маркевич
Вместе побранились;
Стасюлевич и Маркевич
Оба осрамились.
"Ты поляк,- гласит Маркевич,-
В этом я уверен!"
Отвечает Стасюлевич:
"Лжешь как сивый мерин!"
Говорит ему Маркевич:
"Судишь ты превратно!"
Отвечает Стасюлевич:
"То донос печатный!"
Размышляет Стасюлевич:
"Классицизм нам кстати ль?"
Говорит ему Маркевич:
"Стало, ты предатель!"
Как-то Карп Семенович
Сорвался с балкона,
И на нем суконные
Были панталоны.
Ах, в остережение
Дан пример нам оный:
Братья, без медления
Снимем панталоны!
Рука Алкида тяжела,
Ужасны Стимфалидов стаи,
Смертельна Хирона стрела,
Широко лоно Пазифаи.
Из первых Аристогитон
С Гармодием на перекличке,
И снисходительно Платон
Их судит странные привычки.
Гомера знали средь Афин
Рабы и самые рабыни,
И каждый римский гражданин
Болтал свободно по-латыни.
1
Доктор божией коровке
Назначает рандеву,
Штуки столь не видел ловкой
С той поры, как я живу,
Ни во сне, ни наяву.
Веря докторской сноровке,
Затесалася в траву
К ночи божия коровка.
И, припасши булаву,
Врач пришел на рандеву.
У скалы крутой подножья
Притаясь, коровка божья
Дух не смеет перевесть,
За свою страшится честь.
Дщери нашей бабки Евы!
Так-то делаете все вы!
Издали: "Mon coeur, mon tout", -(*)
А пришлось начистоту,
Вам и стыдно, и неловко;
Так и божия коровка -
Подняла внезапно крик:
"Я мала, а он велик!"
Но, в любви не зная шутки,
Врач сказал ей: "Это дудки!
Мне ведь дело не ново,
Уж пришел я, так того!"
Кем наставлена, не знаю,
К чудотворцу Николаю
(Как то делалося встарь)
Обратилась божья тварь.
Грянул гром. В его компанье
Разлилось благоуханье -
И домой, не бегом, вскачь,
Устрашась, понесся врач,
Приговаривая: "Ловко!
Ну уж божия коровка!
Подстрекнул меня, знать, бес!"
- Сколько в мире есть чудес!
___________
(*) Сердце мое, жизнь моя (франц.).- Ред.
Октябрь (?) 1868
2
Навозный жук, навозный жук,
Зачем, среди вечерней тени,
Смущает доктора твой звук?
Зачем дрожат его колени?
O врач, скажи, твоя мечта
Теперь какую слышит повесть?
Какого ропот живота
Тебе на ум приводит совесть?
Лукавый врач, лукавый врач!
Трепещешь ты не без причины -
Припомни стон, припомни плач
Тобой убитой Адольфины!
Твои уста, твой взгляд, твой нос
Ее жестоко обманули,
Когда с улыбкой ты поднес
Ей каломельные пилюли...
Свершилось! Памятен мне день -
Закат пылал на небе грозном -
С тех пор моя летает тень
Вокруг тебя жуком навозным...
Трепещет врач - навозный жук
Вокруг него, в вечерней тени,
Чертит круги - а с ним недуг,
И подгибаются колени...
Ноябрь (?) 1868
3
"Верь мне, доктор (кроме шутки!),-
Говорил раз пономарь,-
От яиц крутых в желудке
Образуется янтарь!"
Врач, скептического складу,
Не любил духовных лиц
И причетнику в досаду
Проглотил пятьсот яиц.
Стон и вопли! Все рыдают,
Пономарь звонит сплеча -
Это значит: погребают
Вольнодумного врача.
Холм насыпан. На рассвете
Пир окончен в дождь и грязь,
И причетники мыслете
Пишут, за руки схватясь.
"Вот не минули и сутки,-
Повторяет пономарь,-
А уж в докторском желудке
Так и сделался янтарь!"
Ноябрь (?) 1868
4
БЕРЕСТОВАЯ БУДОЧКА
В берестовой сидя будочке,
Ногу на ногу скрестив,
Врач наигрывал на дудочке
Бессознательный мотив.
Он мечтал об операциях,
О бинтах, о ревене,
О Венере и о грациях...
Птицы пели в вышине.
Птицы пели и на тополе,
Хоть не ведали о чем,
И внезапно все захлопали,
Восхищенные врачом.
Лишь один скворец завистливый
Им сказал как бы шутя:
"Что на веточках повисли вы,
Даром уши распустя?
Песни есть и мелодичнее,
Да и дудочка слаба,-
И врачу была б приличнее
Оловянная труба!"
Между 1868 и 1870
5
Муха шпанская сидела
На сиреневом кусте,
Для таинственного дела
Доктор крался в темноте.
Вот присел он у сирени;
Муха, яд в себе тая,
Говорит: "Теперь для мщенья
Время вылучила я!"
Уязвленный мухой больно,
Доктор встал, домой спеша,
И на воздухе невольно
Выкидает антраша.
От людей ночные тени
Скрыли доктора полет,
И победу на сирени
Муха шпанская поет.
Угораздило кофейник
С вилкой в роще погулять.
Набрели на муравейник;
Вилка ну его пырять!
Расходилась: я храбра-де!
Тычет вдоль и поперек.
Муравьи, спасенья ради,
Поползли куда кто мог;
А кофейнику потеха:
Руки в боки, кверху нос,
Надседается от смеха:
"Исполати! Аксиос!
Веселися, храбрый росс!"
Тут с него свалилась крышка,
Муравьев взяла одышка,
Все отчаялись - и вот -
Наползли к нему в живот.
Как тут быть? Оно не шутки:
Насекомые в желудке!
Он, схватившись за бока,
Пляшет с боли трепака.
Поделом тебе, кофейник!
Впредь не суйся в муравейник,
Нe ходи как ротозей,
Умеряй характер пылкий,
Избирай своих друзей
И не связывайся с вилкой!
Вкусив елей твоих страниц
И убедившися в их силе,
Перед тобой паду я ниц,
О Феофиле, Феофиле!
Дорогой двойственной ты шел,
Но ты от Януса отличен;
Как государственный орел,
Ты был двуглав, но не двуличен.
Твоих столь радужных цветов
Меня обманывала приcма,
Но ты возрек - и я готов
Признать тиранство дуалисма;
Сомкнем же наши мы сердца,
Прости упрек мой близорукий -
И будь от буйного стрельца
Тобой отличен Долгорукий!
Красный Рог, 14 января 1869
В твоем письме, о Феофил
(Мне даже стыдно перед миром),
Меня, проказник, ты сравнил
Чуть-чуть не с царственным Шекспиром!
О Ростислав, такую роль,
Скажи, навязывать мне кстати ль?
Поверь, я понимаю соль
Твоей иронии, предатель!
Меня насмешливость твоя
Равняет с Лессингом. Ужели
Ты думал, что серьезно я
Поверю этой параллели?
Ты говоришь, о Феофил,
Что на немецком диалекте
"Лаокоона" он хвалил,
Как я "Феодора" в "Проекте"?
Увы, не Лессинг я! Зачем,
Глумясь, равнять пригорок с Этной?
Я уступаю место всем,
А паче братии газетной.
Не мню, что я Лаокоон,
Во змей упершийся руками,
Но скромно зрю, что осажден
Лишь дождевыми червяками!
Потом - подумать страшно - ах!
Скажи, на что это похоже?
Ты рассуждаешь о властях
Так, что мороз дерет по коже!
Подумай, ведь письмо твое
(Чего на свете не бывает!)
Могло попасть к m-r Veillot,
Который многое читает.
Нет, нет, все это дребедень!
Язык держать привык я строго
И повторяю каждый день:
Нет власти, аще не от бога!
Не нам понять высоких мер,
Творцом внушаемых вельможам,
Мы из истории пример
На этот случай выбрать можем:
Перед Шуваловым свой стяг
Склонял великий Ломоносов -
Я ж друг властей и вечный враг
Сидит под балдахином
Китаец Цу-Кин-Цын
И молвит мандаринам:
"Я главный мандарин!
Велел владыко края
Мне ваш спросить совет:
Зачем у нас в Китае
Досель порядка нет?"
Китайцы все присели,
Задами потрясли,
Гласят: "Затем доселе
Порядка нет в земли,
Что мы ведь очень млады,
Нам тысяч пять лишь лет;
Затем у нас нет складу,
Затем порядку нет!
Клянемся разным чаем,
И желтым и простым,
Мы много обещаем
И много совершим!"
"Мне ваши речи милы,-
Ответил Цу-Кин-Цын,-
Я убеждаюсь силой
Столь явственных причин.
Подумаешь: пять тысяч,
Пять тысяч только лет!"
И приказал он высечь
Немедля весь совет.
О ЧЕРКАССКОМ, О САМАРИНЕ,
Друзья, ура единство!
Сплотим святую Русь!
Различий, как бесчинства,
Катков сказал, что, дискать,
Терпеть их - это грех!
Их надо тискать, тискать
Ядро у нас - славяне;
Но есть и вотяки,
Башкирцы, и армяне,
Есть также и грузины
(Конвоя цвет и честь!),
И латыши, и финны,
Недавно и ташкентцы
Живут у нас в плену;
Признаться ль? Есть и немцы
Страшась с Катковым драки,
Я на ухо шепну:
У нас есть и поляки,
И многими иными
Обилен наш запас;
Как жаль, что между ними
Тогда бы князь Черкасской,
Усердием велик,
Им мазал белой краской
С усердьем столь же смелым,
И с помощью воды,
Самарин тер бы мелом
Катков, наш герцог Алба,
Им удлинял бы нос,
Маркeвич восклицал бы:
"Осанна! Аксиос!"
_______
(*) Между нами! (франц.).- Ред.
Если хочешь быть майором,
То в сенате не служи,
Если ж служишь, то по шпорам
Будь доволен долей малой,
Тщись расходов избегать,
Руки мой себе, пожалуй,
Будь настойчив в правом споре,
В пустяках уступчив будь,
Жилься докрасна в запоре,
Замарав штаны малиной
Иль продрав их назади,
Их сымать не смей в гостиной,
Если кто невольным звуком
Огласит твой кабинет,
Ты не вскакивай со стуком,
Восклицая: "Много лет!"
б
Будь всегда душой обеда,
Не брани чужие щи
И из уха у соседа
Восхищаяся соседкой,
По груди ее не гладь
И не смей ее салфеткой
От стола коль отлучиться
Повелит тебе нужда,
Тем пред дамами хвалиться
Коль сосед болит утробой,
Ты его не осуждай,
Но болящему без злобы
Изучай родню начальства,
Забавлять ее ходи,
Но игривость до нахальства
Не проси у тещи тряпки
Для обтирки сапогов
И не спрашивай у бабки,
Помни теток именины,
Чти в кузинах благодать
И не вздумай без причины
Будь с невестками попроще,
Но приличия блюди
И червей, гуляя в роще,
Не зови за куст умильно
Дочерей на пару слов
И с племянницы насильно
На тебя коль смотрят люди,
Не кричи: "Катай-валяй!"
И кормилицыной груди
Всем девицам будь отрада,
Рви в саду для них плоды,
Не показывай им зада
Проводя в деревне лето,
Их своди на скотный двoр:
Помогает много это
Но, желаньем подстрекаем
Их сюрпризом удивить,
Не давай, подлец, быка им
Также было б очень гадко
Перст в кулак себе совать
Под предлогом, что загадка
Вообще знай в шутках меру,
Сохраняй достойный вид,
Как прилично офицеру
Если мать иль дочь какая
У начальника умрет,
Расскажи ему, вздыхая,
Но смотри, чтоб ловко было,
Не рассказывай, грубя:
Например, что вот кобыла
Или там, что без потерей
Мы на свете не живем
И что надо быть тетерей,
Потому что, если пылок
Твой начальник и сердит,
Проводить тебя в затылок
Предаваясь чувствам нежным,
Бисер свиньям не мечи -
Вслед за пахарем прилежным
Ходят жадные грачи.
Царицын луг. Солнце светит во всем своем
блеске. Хор дворян, купечества, мещан и
почетных граждан.
Х о р
Таирова поймали!
Отечество, ликуй!
Конец твоей печали -
Ему отрежут нос!
О д и н д в о р я н и Н
Близ лавок и трактиров,
Скрываясь там и сям,
Не раз злодей Таиров
Пугал собою дам.
О д и н к у п е ц 1-й
г и л ь д и и
С осанкой благородной,
Бродя средь наших стен,
Таиров..........
Показывал нам....!
Х о р
Таирова поймали!
Отечество, ликуй!
Конец твоей печали -
Ему отрежут нос!
К у п е ц 2-й г и л ь д и и
"Друзья мои,- к совету,
Вздохнув, Кокошкин рек,-
Здесь бегает по свету
Какой-то человек.
Забыл он, видно, веру,
Забыл, бездельник, стыд,
Начальство для примеру
Поймать его велит -
Не то, друзья,- на плаху
Нам всем назначен путь -
Нельзя ли хоть для страху
Поймать кого-нибудь?"
И вот велит он тайно
Подсматривать везде,
Не узрят ли случайно
Хоть чьи-либо ....
Напрасно! Бич злодеев,
Неукротим, как рок,
Полковник Трубачеев
Увидеть их не мог.
Близ лавок и трактиров,
Скрываясь там и сям,
По-прежнему Таиров
Пугал собою дам.
Мы все были готовы
Бежать куда кто знал...
К в а р т а л ь н ы й 2-й
а д м и н и с т р а т и в н о й ч а с т и
(перебивает купца 2-й гильдии)
Потише! Что вы? Что вы?
Услышит генерал!
Х о р
(перебивает квартального 2-й административной части)
Таирова поймали!
Отечество, ликуй!
Конец твоей печали -
Ему отрежут нос!
К у п е ц 3-й г и л ь д и и
(продолжает рассказ купца 2-й гильдии)
Близ лавок и трактиров,
Скрываясь там и сям,
По-прежнему Таиров
Пугал собою дам.
Однажды шел он важно
Вблизи Пяти углов,
Его узрел отважный
Сенатор Муравьев.
Узрел лишь и мгновенно
В полицью дал он знать:
Таиров дерзновенный
Явился-де опять.
Покинув тотчас съезжу,
Бегут они туда...
К в а р т а л ь н ы й 2-й
а д м и н и с т р а т и в н о й ч а с т и
(перебивает купца 3-й гильдии)
Вот я тебя уж съезжу,
Послушай, борода!
Х о р
(перебивает квартального 2-й административной части)
Таирова поймали!
Отечество, ликуй!
Конец твоей печали -
Ему отрежут нос!
О д и н м е щ а н и н
(продолжает рассказ купца 3-й гильдии)
И тише сколь возможно,
Лишь кашляя слегка,
Подходят осторожно
Они издалека.
"Скажите, вы ль тот дерзкий,-
Все вместе вопиют,-
Который дамам мерзкий
Показывает...?"
"Одержим я истомой,-
Таиров им в ответ,-
И ... хоть налицо мой,
Но всe равно что нет!
Да знает ваша шайка,
Что в нем едва вершок,
А сверх него фуфайка
И носовой платок!
Его без телескопа
Не узрят никогда,
Затем что он не...
Прощайте, господа!"
О д и н д в о р я н и н
(обращаясь к мещанину)
Уловка помогла ли?
О д и н к у п е ц
(обращаясь к дворянину)
Не думаю, навряд!
Один мещанин
(обращаясь к почетному гражданину)
Уловка-то? Едва ли!
О д и н г р а ж д а н и н
(обращаясь сам к себе)
Хитер ведь, супостат!
Х о р п о ч е т н ы х г р а ж д а н
Таирова поймали,
Таирова казнят!
Х о р к у п ц о в
Прошли наши печали,
Пойдемте в Летний сад!
O б щ и й х о р
Таирова поймали!
Отечество, ликуй!
Конец твоей печали -
Ему отрежут нос!
1871 (?)
[А. Н. МАЛЬЦЕВОЙ]
Пью ль мадеру, пью ли квас я,
Пью ли сливки я коровьи,
За твое всегда, Настасья,
Выпиваю я здоровье.
Ныне "Тигра" пассажиры
Мне вручили полномочье,
Чтобы пил при звоне лиры
За твою младую дочь я.
Лиры нет у капитана,
Лишь бутылки да графины,
И при шуме урагана,
И при грохоте машины
Пью из этого стакана
За обеих именины!
Все забыл я, все простил,
Все меня чарует,
И приказчик стал мне мил,
Что доход ворует,
И бредущий ревизор
Там через плотину,
И свинья, что о забор
С хрюком чешет спину,
Сердце так полно мое,
Так я стал незлобен,
Что и самого Вельо
Я 6 обнять способен!
Я готов румянцем девичьим
Оттого покрыться,
Что Маркeвич с Стасюлевичем
Долго так бранится.
Что б ему на Стасюлевича
Hе грозиться палкой?
Стасюлевичу б Маркeвича
Подарить фиалкой?
14 мая 1871
[М. Н. ЛОНГИНОВУ]
Слава богу, я здоров,
Но ведь может же случиться,
Что к обители отцов
Mне придется отлучиться.
Если выйдет казус сей,
Что сведет мне поясницу,
Ты, прошу, жене моей
Выдай паспорт за границу.
Ты ей в том не откажи,
Ибо это будет верно,
Что стою я близ межи,
Преступить ее же скверно.
Разных лент схватил он радугу,
Дело ж почты - дело дрянь:
Адресованные в Ладогу,
Телеграммы заблуждаются
По неведомым путям,
Иль совсем не получаются,
Пишет к другу друг встревоженный:
"Твоего взял сына тиф!"
Тот читает, что таможенный
Пишет в Рыльск Петров к Сазонову:
"Наши цены поднялись" -
Телеграмма ж к Артамонову
Много вышло злополучия
Через это и вреда;
Одного такого случая
Не забуду никогда:
б
Телеграфною депешею
Городничий извещен,
Что "идет колонной пешею
Город весь пришел в волнение,
Всполошился мал и стар;
Запирается правление,
Пошептавшись, Фекла с Домною
Испекли по пирогу
И за дверию огромною
Сам помощник городничего
В них поддерживает дух
И к заставе с рынка птичьего
Вся семья купцов Ворониных
Заболела наповал,
Поп о древних вавилонянах
Городничиха сбирается
Уж на жертву, как Юдифь,
Косметиком натирается,
Недоступна чувству узкому,
Дочь их рядится сама;
Говорит: "К вождю фран 
| |
| Просмотров: 619 | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Жанры