Уголокъ Герман³и.
(Изъ лѣтнихъ впечатлѣн³й).
T. Щепкина-Куперникъ. Письма изъ далека.
Издан³е Д. П. Ефимова. Москва, Б. Дмитровка, д. Бахрушиныхъ.
OCR Бычков М. Н.
Не знаю, откуда пришла я
И выросла гдѣ я;
Не знаю, я птичка лѣсная -
Иль фея!
Но развѣ кто знаетъ,
Откуда цвѣтокъ, что во мракѣ ночномъ
Ароматъ свой кругомъ
Разливаетъ."
Такъ поетъ полу-фея, полу-ребенокъ, златокудрая Раутенделейнъ, сидя на выступѣ стараго, обросшаго сѣдымъ мхомъ, камня; у ногъ ея торопливо бѣжитъ съ свѣжимъ шумомъ, съ неустаннымъ плескомъ, холодный ручеекъ. Сквозь зеленые папоротники проникаетъ солнечный лучъ, руческъ сверкаетъ и дробится серебромъ и алмазами. Онъ прибѣжалъ сюда съ самой высоты горы, по узкой лощинкѣ, густо заросшей орѣшникомъ, засыпанной сухимъ валежникомъ, спутанной ползучими цвѣтами повилики. Ея крупные, бѣлые колокольчики тянутся кверху и вкрадчиво обвиваютъ кусты и деревья, по могучимъ столѣтнимъ пнямъ вьется вырѣзной плющъ; тамъ и сямъ изъ травы торчитъ высокими пучками красновато-лиловая мята; ея пряный запахъ смѣшивается съ ароматомъ розоваго донника, сырого мха и воды...
По оврагу спускается дорожка - настоящая "Козья тропинка"; заслышавъ шаги, шорохъ, трескъ сучьевъ подъ ногами, двѣ козули испуганно шарахаются въ кусты. Только ихъ тонкимъ ножкамъ, да воздушной Раутенделейнъ и можно, кажется, пробраться здѣсь.
По обрыву тутъ и тамъ изъ пышной зелени выглядываютъ обнаженные камни, образуя прихотливыя углублен³я, пещеры, сидѣнья, похож³я на огромныя неуклюж³я кресла, самой природой устроенныя для таинственныхъ лѣсныхъ и горныхъ духовъ... Вонъ мелькаетъ полуразвалившаяся лачужка, сложенная изъ потемнѣвшихъ кирпичей; у порога низенькой двери вязанка хвороста; черная кошка съ ярко-зелеными глазами сторожитъ жилье; здѣсь, должно быть, ютится старая колдунья - Виттиха; да не ея ли это сгорбленная фигура тамъ, выше, попалась намъ навстрѣчу, съ космами сѣдыхъ волосъ, выбивающихся изъ-подъ чепца, съ пучками лѣкарственныхъ травъ въ передникѣ?...
Вся эта прелестная, немножко мрачная, немножко мечтательная декорац³я такъ и переноситъ насъ въ м³ръ волшебной сказки, въ м³ръ чудесъ и тайнъ...
Здѣсь, въ этомъ оврагѣ, съ навороченными камнями, съ трещинами вглубь темнаго базальта - прячутся маленьк³е кобальды; тутъ, въ лощинкѣ, гдѣ плещетъ и скачетъ вода, живетъ дѣдушка-водяной; это его зеленая борода мелькнула сейчасъ въ густомъ мракѣ лѣсного колодца. А вонъ тамъ, за вѣковыми деревьями, въ громадномъ дуплѣ разлапистаго дуба, притаилась фигура лѣшаго съ козлиными ногами. Корни и сучья сплелись по землѣ, какъ странныя змѣи, крошечный гномъ въ красномъ колпачкѣ мелькнулъ въ травѣ,- да завидя насъ остановился и притворился мухоморомъ.
А если здѣсь нѣтъ Раутенделейнъ, то только потому, что она только что вспорхнула и побѣжала за своимъ мотылькомъ; я еще слышу ея пѣсенку:
"... Не знаю, откуда пришла я
И выросла гдѣ я!.."
Слишкомъ красиво зеленое золото солнца сквозь густую листву деревьевъ! Слишкомъ заманчиво смотритъ картинка-лачужка изъ-за кустовъ орѣшника и лѣсной малины! Слишкомъ пышно на сѣрыхъ камняхъ разрастаются ярк³е цвѣты, букеты пунцовыхъ маковъ, голубой мальвы, ажурныхъ папоротниковъ, слишкомъ ясно вездѣ слышится какой-то шорохъ, плескъ, шопотъ, не то плачъ, не то смѣхъ, перекликан³е птицъ...
Здѣсь все дышитъ волшебной прелестью, здѣсь витаетъ тѣнь стараго Топел³уса, здѣсь живетъ сказка! И не хочется уходить съ Мальберга, и полной грудью вдыхаешь, глотаешь насыщенный испарен³ями травъ и цвѣтовъ до густоты воздухъ. Весь м³ръ кажется далеко; по "Козьей тропинкѣ" не ходитъ никто, вѣковые дубы и буки важно ведутъ свою бесѣду, покачивая головами,- и тишина, и зеленый сумракъ, и лепетъ ручья, и трепетанье листвы...
Можно ли повѣрить, что стоитъ свернуть съ "Козьей тропинки", выйти на открытую лужайку - и передъ вашими глазами раскинется ландшафтъ, полный жизни и движен³я, сразу вырывающ³й изъ той сказочной атмосферы, въ которую погружаетъ Мальбергъ.
Передъ вами - тихая Lahn - притокъ Рейна - зеленоватой лентой прорѣзывающая узкую долину между отрогами Таунуса. За нею, по ту сторону, снова горы; тѣ, что ближе, видно, покрыты лѣсами, воздѣланными пашнями, фруктовыми садами; на фонѣ желтыхъ, коричневыхъ, зеленыхъ полосъ бѣлѣютъ домики, краснѣютъ черепичныя кровли... Дальше - горы уже неопредѣленно синяго цвѣта, темныя, закрытыя флеромъ тумана; еще дальше - и онѣ цвѣтомъ смѣшиваются не то съ небомъ, не то съ тучами, и уходятъ въ такую даль, что глазъ не достигаетъ ихъ!..
По эту сторону рѣки, утопая въ садахъ, виднѣются нарядныя виллы Эмса. Возлѣ праваго берега ютится собственно Bad-Ems, элегантный и много посѣщаемый курортъ; у лѣваго - такъ называемый Spien-Ems,- виллы,- а самъ городокъ Эмсъ уходитъ повыше въ гору.
Сейчасъ сезонъ въ разгарѣ; по грац³озному чугунному мостику, соединяющему оба берега, снуютъ пѣшеходы; перевозчикъ не успѣваетъ переправлять свой челнокъ отъ кургауза къ вилламъ и обратно; на террасѣ у кургауза за столиками смѣхъ, говоръ ужинающихъ - ужинаютъ здѣсь рано,- въ 7 часовъ.
Толпа прибываетъ сюда со всѣхъ угловъ Европы, и съ трогательной надеждой старики, молодые, дѣти тянутся со своими кружечками къ источникамъ, наивно думая, что черпаютъ изъ нихъ здоровье. Но здѣсь много совсѣмъ почти здоровыхъ людей; въ Эмсъ тяжко больные не ѣздятъ, и нѣтъ толпы, которую можно видѣть въ курортахъ, напримѣръ, для чахоточныхъ или больныхъ печенью,- въ Карлсбадѣ или въ Меранѣ,- толпы еле двигающихся призраковъ съ желтыми, измученными лицами, съ боязливыми глазами, кутающихся, кашляющихъ, вздыхающихъ... Сюда пр³ѣзжаютъ пѣвцы, пѣвицы, адвокаты подправить голосовыя связки; вообще, легкая хрипота, утомлен³е горла - и врачи посылаютъ починиться въ Эмсъ; но въ остальномъ лѣчащ³еся въ Эмсѣ - здоровы, и бѣгаютъ безъ устали по горамъ, гуляютъ въ паркѣ, посѣщаютъ театрикъ, чистеньк³й и приличный, кончающ³йся въ 10 ч. аккуратно. При мнѣ гастролировалъ здѣсь знаменитый трагикъ Матковск³й, и та же труппа, которая въ обыкновенное время играетъ "Тетку Чарлея", "Гейшу", "Контролера спальныхъ вагоновъ" и т. д., перемѣшивая фарсъ съ опереткой,- вполнѣ прилично и добросовѣстно поддержала ансамбль въ "Кинѣ" и "Королѣ Лирѣ", что, надо сознаться, было бы немыслимо у насъ. Горячо, искренно, оригинально провела молоденькая актриса - ²оганна Дишерль - роли Анны Демби и Дездемоны, видно всю душу вложила въ это... Бѣдненькая! Въ среду - это была Дездемона, робко жавшаяся къ Отелло, съ трогательной мольбою у него же по-дѣтски искавшая защиты... а въ четвергъ она играла даже не вторую роль - третью - панс³онерку въ "Нитушъ"; недолго длилось ея счастье. Но я отвлеклась.
Итакъ, публика переполняетъ театръ; вообще эмск³е "больные" развлекаются чѣмъ могутъ. Общее впечатлѣн³е Эмса - очень нарядное. Много француженокъ,- значитъ изящныхъ туалетовъ; подъ аркадами кургауза веселеньк³е и привѣтливые магазины со всевозможными бездѣлушками, ювелирныя лавки, хрусталь, сувениры, тоненьк³я дамск³я тросточки всѣхъ цвѣтовъ, съ бантами à la bergère, альбомы видовъ, палатки съ живыми цвѣтами, поражающими своей роскошью, нѣжныя розы на длинныхъ стебляхъ, пунцовые, бѣлые и розовые глад³олусы,- настоящ³е украшенные цвѣтами мечи, растрепанныя астры, гигантск³я маргаритки; корзинки, убранныя съ неизвѣстнымъ у насъ вкусомъ, съ бантомъ и пучкомъ цвѣтовъ сбоку на ручкѣ, вотъ-вотъ готовыя, кажется, порхнуть. Хрусталь блеститъ, разноцвѣтные каменья играютъ, цвѣты съ прилавковъ шлютъ прощальныя улыбки на куртины парка, полныя розъ и огненныхъ лил³й, выглядывающихъ изъ свѣжей зелени газона. Посреди добрыхъ зеленыхъ липѣ, дубовъ и буковъ Герман³и мелькаютъ чужеземные гости: тисъ, японск³й дубъ, пин³я, розовая акац³я, китайская сооора, всѣ листья, отъ бѣлыхъ до розовато-зеленыхъ, отъ темно-пурпурныхъ до почти черныхъ сочетаютъ свои оттѣнки и сливаютъ свою тѣнь. Кое-гдѣ мелькаетъ статуя; усыпанныя мелкимъ грав³емъ аллеи шуршатъ подъ шагами прохожихъ.
Подъ звуки музыки движется толпа, совершенно какъ толпа опереточныхъ статистовъ; съ удовольств³емъ и удивлен³емъ вдругъ замѣчаешь въ ней знакомыя лица и смотришь на нихъ, какъ на первыхъ сюжетовъ.
Вотъ красивое, чисто русское лицо нашего извѣстнаго прооессора; вотъ всѣмъ знакомая голова почтеннаго романиста; вотъ кудрявая шевелюра и немного женственныя черты баритона петербургской оперы; вотъ стройная, изящная фигура любимой артистки, характерное лицо одного изъ свѣтилъ адвокатуры...
Встрѣчаются, обмѣниваются восклицан³ями, впечатлѣн³ями; русск³я "превосходительства" считаются родствомъ; пессимисты находятъ, что невыносимая скука, оптимисты - восхищаются окрестностями.
Говоръ, смѣхъ, шелестъ вѣеровъ, ароматъ цвѣтовъ, надъ мостомъ и по набережной загораются вереницы опалово-бѣлыхъ фонарей электричества; въ блѣдномъ небѣ загораются рѣдк³я серебряныя звѣзды; тих³е аккорды струнъ - какой-то мечтательный нѣмецк³й вальсъ... И, наконецъ, выплываетъ луна, и струйки медленно текущей Lahn начинаютъ играть блѣднымъ золотомъ, и виллы, так³я обыкновенныя днемъ, кажутся таинственнѣе: все мѣняется, все темнѣетъ, все пр³обрѣтаетъ поэтическую окраску; "вѣтеръ складываетъ теплыя крылья", пахуч³я испарен³я сильнѣе поднимаются съ травъ и цвѣтовъ, изъ курильницъ природы; сейчасъ бы здѣсь разыграться какому-нибудь космополитическому роману въ духѣ Поля Бурже - но режимъ требуетъ ложиться: только-что гдѣ-то "на башнѣ медленно пробило десять часовъ" - какъ обыкновенно начинаются старые французск³е романы, и Эмсъ благонравно затихаетъ; огни потухаютъ; все успокаивается.
Вотъ въ окнѣ виллы виднѣется женская фигура въ бѣломъ, распахнувшая раму и глядящая на звѣзды; можно пари держать, что это - прелестная соотечественница: русск³е, какъ дѣти, терпѣть не могутъ съ вечера ложиться спать...
Какъ стихаетъ Эмсъ каждую ночь, такъ же замираетъ онъ на всю зиму. Съ окончан³емъ сезона закрываются купальныя заведен³я, заколачиваются лавочки и магазины, запираются виллы, содержатели того и другого обыкновенно уѣзжаютъ обратно къ себѣ въ Берлинъ или Кельнъ.
Все пустѣетъ; Эмсъ, какъ медвѣдь, на зиму засыпаетъ, закутавшисъ въ снѣговой саванъ; и зимой только вѣтеръ гуляетъ по пустому кургаузу, заглядывая въ темныя окна и напрасно отыскивая тѣни тысячъ людей, которые такъ недавно здѣсь жили, отдыхали и волновались, плакали и смѣялись...
Вся жизнь сосредоточена зимой дальше, въ самомъ городкѣ - Dorf Ems, выше, въ гору.
Узк³я улицы; мостовая, вымощенная мелкими плитами; старая церковь; добродушные дома, опоясанные балкончиками въ цвѣтахъ; острыя черепичныя кровли; палисадники, въ которыхъ насаженъ виноградъ, любопытно высовывающ³й изъ-за ограды завитые усики свои; розы, розы, розы высок³я, штамбовыя розы, усыпанныя, какъ на декорац³яхъ, крупными цвѣтами; розы, вьющ³яся по рѣшеткамъ, взбирающ³яся на стѣны дома, цѣпляющ³яся за камни; встрѣчающ³еся чисто одѣтые крестьяне, румяныя дѣвушки, бѣловолосые дѣтишки въ чистыхъ передникахъ и крѣпкихъ сапожкахъ - вотъ другой Эмсъ.
Въ этомъ Эмсѣ, благодаря значительному количеству руды въ прилегающихъ горахъ, находятся извѣстные серебряные и свинцовые заводы. Къ большому горю обитателей Эмса, одни - и самые доходные - рудники пришлось запечатать, такъ какъ ихъ эксплоатац³я грозила гибелью нѣкоторымъ источникамъ Эмса; принуждены были выбирать. Выборъ склонился въ пользу источниковъ: никак³я горы золота и серебра не могли бы дать городу того, что даетъ наивная надежда человѣчества на излѣчен³е.
И теперь въ одной изъ горъ таинственно чернѣютъ запечатанныя ворота, точно разсердился могуч³й Рюбецаль и замкнулъ входъ въ свои владѣн³я.
Заводы принадлежатъ одному товариществу и раздѣляются на три части: внизу (приводясь въ движен³е водою рѣки Lahn) цѣлая система колесъ перемываетъ и сортируетъ камни; выше - плавится руда, и, наконецъ, на самомъ верху - находятся шахты.
Заводъ, какъ всѣ заводы, и, конечно, не устройство зубчатыхъ колесъ или доменныхъ печей заинтересовало меня въ немъ, а то необычное впечатлѣн³е, которое выносишь оттуда, и которое каждому кидается въ глаза.
Нижнее отдѣлен³е, кромѣ здан³я конторы, имѣетъ нѣсколько просторныхъ корпусовъ, гдѣ производятся работы, сюда камни привозятся изъ шахтъ. Больш³я глыбы еще наверху взрываются динамитомъ, а уже эти меньш³я разбиваются молотками - работа, на которую идутъ обыкновенно мальчуганы лѣтъ 14-ти; самые мелк³е осколки сортируются, на что требуются нѣжныя женск³я руки. Остальное дѣлаетъ вода: она перемываетъ руду и сортируетъ ее, смотря по тяжести: свинецъ, серебро и негодные камни. Маленьк³я вагонетки по рельсамъ желѣзной дороги переправляютъ промытую руду въ плавильню,- такъ что внизу, собственно, самая легкая часть труда.
Мы попали какъ-разъ ко второму отдыху: когда мы входили на заводъ, прозвонилъ звонокъ, и разомъ все остановилось, замолкло жужжан³е колесъ, шумъ воды, шорохъ сыплющихся камушковъ: у paбочихъ было полчаса на кофе. Кофе они получаютъ здѣсь же, платя за большую кружку 2 пфенига (меньше 1 копѣйки), а хлѣбъ и молоко приносятъ свое. Подъ предводительствомъ управляющаго мы вошли въ громадную комнату съ очень большими окнами, гдѣ работали сортировщицы, и вотъ гдѣ началось мое удивлен³е.
Масса воздуха и свѣта, нѣчто въ родѣ рабочихъ станковъ, на которыхъ лежатъ груды мелкихъ камней и стоятъ небольш³я деревянныя корытца, куда складываютъ отобранные камни, по три корытца у каждой работницы, въ одномъ - густой блескъ свинца, въ другомъ желтоватый отблескъ мѣди, въ третьемъ - просто кварцъ.
Въ комнатѣ было десятка три дѣвочекъ. (Онѣ и работаютъ, и отдыхаютъ отдѣльно отъ мужчинъ.) Онѣ дружелюбно поклонились намъ.
О, какой болью отозвалось въ моемъ сердцѣ воспоминан³е о тѣхъ чахлыхъ женскихъ фигурахъ въ лохмотьяхъ, съ не то нахальнымъ, не то замученнымъ выражен³емъ молодыхъ, но до чего изнеможенныхъ лицъ,- о тѣхъ жалкихъ тѣняхъ разврата, болѣзни, голода и пьянства, которыя у насъ зовутся фабричными работницами... Бѣдныя, бѣдныя "младш³я сестры!" Я думала о васъ, глядя на этихъ дѣвушекъ, и горячее чувство обиды вставало во мнѣ...
Здѣсь впечатлѣн³е было совершенно такое, какое бывало у меня, когда я входила въ пр³емную петербургскихъ патр³отическихъ школъ,- если отнять обстановку, эти станки и корытца съ камушками...
Все это были дѣвушки въ возрастѣ отъ 14 до 17 лѣтъ. Раньше ихъ здѣсь не пускаютъ на заводъ, такъ какъ отъ 6 до 14 лѣтъ онѣ обязаны окончить школу, послѣ 17 ихъ уже не оставляютъ на фабрикѣ - такъ какъ тогда каждой дѣвушкѣ легче найти себѣ болѣе выгодное занят³е: она уже въ силѣ, на нее спросъ. Здѣсь она зарабатываетъ отъ 1 1/2 до 2-хъ марокъ въ день (20-25 р. въ мѣсяцъ). Кромѣ того, вся ея семья имѣетъ право покупать въ потребительномъ товариществѣ завода, гдѣ есть все, что угодно, и дѣйствительно очень пониженныя цѣны на все - начиная съ сахара и кончая башмаками - и притомъ выдается дивидендъ въ концѣ года, смотря по суммѣ покупокъ.
Дѣвочки всѣ въ опрятныхъ синихъ или коричневыхъ платьяхъ, въ темныхъ передникахъ, свѣж³я, плотныя, румяныя, съ туго заплетенными косами... Нѣкоторыя изъ нихъ уже кончили свой завтракъ и вяжутъ чулки или шьютъ, усѣвшись рядкомъ на скамеечкахъ; иныя, чинно-обнявшись, прохаживаются взадъ и впередъ... Глазамъ своимъ не вѣришь, что это - фабричныя. И, однако, это такъ, и для этихъ дѣвушекъ фабрика не была "злой ямой", мѣстомъ порока и неизбѣжной гибели!...
Вернувшись домой, онѣ будутъ помогать матери въ работѣ,- а года черезъ два-три выйдутъ съ фабрики так³я же чистеньк³я, свѣж³я, не потерявъ румянца круглыхъ щекъ, ни ясности голубыхъ глазъ. И какой-нибудь Фрицъ или ²оганнъ спокойно возьметъ ихъ въ жены...
Значитъ, это возможно?.. Возможно?..
Но идемъ дальше.
Вотъ передъ нами трехъ-этажное здан³е: это - столовая и общежит³е для рабочихъ.
Почти всѣ рабоч³е на заводѣ - изъ ближайшихъ деревень, и потому, кончая къ 6-ти часамъ свою работу и возвратившись домой, они еще успѣваютъ работать для себя, обрабатывать свой клочокъ поля, копаться въ виноградникѣ. Они не прекращаютъ, такимъ образомъ, несмотря на фабрику, естественной и чудесной связи крестьянина съ землею. И это сохраняетъ въ нихъ инстинктъ домовитости, любовь къ своему углу, традиц³и семейнаго очага; у нѣмецкаго крестьянина - это не пустое слово.
Но нѣкоторые рабоч³е, издалека, уходятъ къ себѣ домой только по праздникамъ,- особенно зимой, въ холодъ и снѣгъ,- и вотъ для нихъ-то и устроено на всяк³й случай общежит³е.
Весь нижн³й этажъ занимаетъ обширная столовая, чистая и свѣтлая, съ полированными лавками и длинными столами; у каждой группы рабочихъ - свое отдѣлен³е, указанное табличкой. Налѣво - кухня съ громадными баками для кофе и для кипятка; маленькая форточка ведетъ изъ кухни въ столовую, черезъ нее передаютъ кушанье или кофе въ обмѣнъ на установленные для этого билетики. Направо лѣстница ведетъ въ верхн³е два этажа, гдѣ находится контора потребительнаго товарищества и спальни рабочихъ.
- Ну, я съ вами въ эти клоповники не пойду!- заявляетъ одинъ изъ моихъ спутниковъ, русск³й генералъ, занимающ³й видный постъ въ Парижѣ.- И вамъ не совѣтую!
Съ этимъ онъ рѣшительно усаживается на лавку.
Мы поднимаемся наверхъ. Управляющ³й наудачу раскрываетъ дверь въ одну изъ спаленъ...
Представьте себѣ идеально-чистую комнату съ большимъ окномъ, прекрасно провентилированную; направо по стѣнѣ - желѣзная кровать; надъ нею - другая, такимъ образомъ, что ножки верхней кровати входятъ въ перила нижней и образуютъ нѣчто въ родѣ коекъ, или желѣзнодорожныхъ спальныхъ мѣстъ,- но, по желан³ю, эти кровати могутъ и разъединяться. Налѣво еще двѣ такихъ кровати, такъ что всѣхъ мѣстъ шесть, но комната просторная, потолки высок³е, воздуха довольно. Посреди большой столъ, нѣсколько стульевъ. Направо, въ стѣнѣ, ближе къ двери - шкафъ, раздѣленный на шесть ящиковъ; на каждомъ - табличка, изъ нихъ три съ именами владѣльцевъ; въ этой комнатѣ сейчасъ помѣщаются трое рабочихъ.
У двери вѣшалка для платья, праздничная одежда рабочихъ аккуратно развѣшана на ней.
Въ одной изъ комнатъ на шкафу стоитъ клѣтка, изъ которой слышится чириканье и щебетанье. Я всматриваюсь ближе - на перекладинкахъ сидитъ превеселое пташество, мирно рядышкомъ, чижи, щеглята, зяблики - штукъ съ десять.
- Это что же такое? - спрашиваю я управляющаго.
- Это принадлежитъ одному рабочему.
- Позволяется?
- Помилуйте, это такая невинная страсть, и онъ любитъ своихъ птицъ больше всего на свѣтѣ!..
Постели совершенно опрятныя. Бѣлье мѣняется разъ въ недѣлю, какъ въ заграничныхъ панс³онахъ - ни болѣе, ни менѣе.
За все это рабоч³й платитъ 2 марки 40 пфениговъ въ мѣсяцъ.
Мы съ торжествомъ тащимъ генерала:
- Что, клоповникъ, по-вашему?
- Не ожидалъ! - разводитъ онъ руками.
Осматриваемъ затѣмъ потребительный магазинъ:- двѣ небольш³я комнаты, содержащ³яся въ образцовомъ порядкѣ, гдѣ на полкахъ мирно и не ссорясь лежатъ самые разнообразные предметы: ситцы, мыло, сапоги, кофе, канцелярск³я принадлежности, игрушки и т. п.- такъ что здѣсь можно удовлетворить всѣ свои потребности, съ ногъ до головы одѣться, запастись домашнимъ пров³антомъ и такъ далѣе: универсальный магазинъ въ мин³атюрѣ!
Затѣмъ, поблагодаривъ управляющаго, усаживаемся снова въ экипажъ и рѣшаемъ ѣхать прямо въ шахты.
Чудесная дорога ведетъ въ гору. По пути попадаются намъ домики, цѣлая вереница домиковъ до самаго здан³я плавильни, которую мы пока минуемъ, удаляясь отъ нея въ сторону. Домики - опять жилища рабочихъ, совершенно не казарменнаго стиля, тутъ и садики, и виноградники; здѣсь живутъ семейные рабоч³е. Большое, красивое здан³е - это школа, тамъ же и зала собран³я рабочихъ. У нихъ свой "Gesang-Verein" "Turn-Verein" и т. д. Я устремляюсь было туда, но мое рвен³е удерживаютъ:
- Сначала въ шахты!..
Вотъ мы опять подъѣзжаемъ къ какимъ-то строен³ямъ, навѣсамъ... Узюе, желѣзные рельсы приводятъ насъ къ двумъ отверст³ямъ въ видѣ арокъ, пробитымъ прямо въ горѣ. Передъ нами з³яетъ безконечный черный коридоръ, уходящ³й подъ землю и скупо освѣщенный блѣдно мерцающими лампочками.
Намъ объясняютъ, что для того, чтобы спуститься въ шахту (въ корзинкѣ), надо сначала пройти больше полверсты впередъ по этой галлереѣ. Это значительно охлаждаетъ наше намѣрен³е спускаться. Мы идемъ обратно мимо рудокоповъ въ кожаныхъ передникахъ, вагонетокъ, сверлильныхъ машинъ и т. д. И отправляемся въ плавильню.
По дорогѣ я останавливаюсь у заинтересовавшихъ меня домиковъ и прошу показать мнѣ любую квартиру.
Проводникъ нашъ - помощникъ управляющаго плавильни - стучитъ въ первую попавшуюся дверь.
- Herr Zimmermann, можно къ вамъ? Желаютъ взглянуть, какъ живутъ наши рабоч³е.
- Пожалуйста, пожалуйста! Потрудитесь войти! - привѣтливо встрѣчаетъ насъ хозяинъ, красивый брюнетъ съ интеллигентнымъ лицомъ. Онъ въ блузѣ и самъ возится у плиты въ блестящей опрятностью кухонькѣ; у ногъ его вертится смуглый, крѣпк³й мальчуганъ лѣтъ трехъ.
Хозяинъ немножко смущенно улыбается:
- Вотъ, жена понесла маленькую въ гости къ бабушкѣ, я и хозяйничаю здѣсь за нее³
- Сколько же у васъ здѣсь комнатъ?
- Вотъ, взгляните.
Кромѣ маленькой стеклянной галлерейки - нѣчто въ родѣ передней, дверь изъ которой ведетъ въ кухоньку - еще три комнаты: чистая комната, спальня и крошечная комната, гдѣ стоитъ дѣтская кроватка. Въ гостиной - право, я не могу иначе назвать эту комнатку, хоть и дико для русскаго уха прозвучитъ слово "гостиная" у фабричнаго - свѣтлые обои, удобное кресло, у окна швейная машина, цвѣты въ вазочкѣ, газета на столѣ; гравюры на стѣнахъ и надписи, прибитыя надъ дверью:
- "Ailes mit Gott" - "Nicht Geld giebt uns das wahre Gluck".
Въ спальной - большая деревянная кровать, бѣлыя занавѣски на окнахъ; окна блестятъ, полъ блеститъ, словомъ, обстановка лучше и чище, чѣмъ у нашего любого чиновника изъ мелкихъ.
Я вспоминаю заплѣсневѣлые московск³е дворы, лѣстницы, гдѣ пахнетъ кошками, керосиномъ и чадомъ, сырые углы жалкихъ квартиръ, гдѣ ютится интеллигентный пролетар³атъ, платя рублей 15, 20 въ мѣсяцъ...
- Сколько вы платите здѣсь?
- 10 марокъ въ мѣсяцъ, всѣ эти квартирки; есть больше - тѣ 14.
- А что вы получаете?
- Это зависитъ.. судя по работѣ. Нашъ заработокъ колеблется отъ 3 до 5 марокъ въ день. Я рѣдко вырабатываю менѣе 4.
- Дома вы работаете?
- Я ухожу въ разное время; обычно - отъ 1/2 6 утра до 1/2 2 дня, такъ у меня весь день свободенъ и остается время повозиться въ виноградникѣ, да вотъ съ ними...
Онъ кивнулъ головой на сынишку, который держалъ его за полу блузы.
- Скоро въ школу будетъ ходить?
- Года черезъ два отправится!
Мы дали серебряную монетку на конфеты будущему школьнику; но, очевидно, сейчасъ ему еще рано было въ школу, потому что когда отецъ велѣлъ ему поблагодарить, то онъ залепеталъ что-то веселое, но абсолютно непонятное. Должно быть дѣло шло о сладкомъ, потому что онъ повторилъ знаменитую сцену изъ Пиквикскаго клуба, когда не совсѣмъ проснувш³йся и случайно очутивш³йся въ чужой повозкѣ сэръ Пиквикъ, на вопросъ, какъ его зовутъ, блаженно улыбаясь, бормочетъ...
- "Холодный пуншъ"!
Такъ юный господинъ, когда мы его спросили:
- Какъ тебя зовутъ?
Пролепеталъ:
- Пумперникэль!
Назван³е популярныхъ среди нѣмецкаго юношества пряниковъ.
Мы распрощались съ ними и отправились въ плавильню.
Здѣсь больше пахнетъ фабрикой, чѣмъ внизу. Женщины не работаютъ; у paбочихъ черныя отъ копоти лица; атмоcфepa раскаленная до того, что задыхаешься. Расплавленный свинецъ, красныя струи жидкаго металла, льющ³яся изъ печей... серебряная пѣна, застывшая на черпакахъ; груды готовыхъ свинцовыхъ плитокъ, еще не остывшихъ и играющихъ всѣми цвѣтами радуги... Тутъ и тамъ красный огонь, а здѣсь зеленоватый... Мракъ, и вдругъ ярко вспыхивающее пламя, по рембрандтовски озаряющее чью-то черную голову...
Сущ³й адъ,- и адск³й трудъ,- и въ сущности для чего это все? для чего трудятся эти люди? для выдѣлки вещей, которыми сами они не воспользуются, а воспользуютсятѣ, кто взысканъ судьбой...
И странныя мысли начинаютъ бродить въ моей головѣ.
Мнѣ невольно думается о томъ далекомъ времени, когда первобытные люди, крѣпк³е, мощные, воевали, какъ дик³е звѣри, съ подобными себѣ, съ природой, съ настоящими дикими звѣрями, а тѣхъ, кто не въ силахъ былъ бороться, какъ они,- оставляли дома.
И вотъ я представляю себѣ этихъ блѣдныхъ, хилыхъ людей, ненавидящихъ своихъ господъ. Они ненавидятъ и принуждены покоряться, стеречь ихъ пещеры, качать ихъ дѣтей, прислуживать имъ.
Но одинъ изъ нихъ, случайно, сидя въ темнотѣ - въ ужасной темнотѣ, бывшей самымъ страшнымъ врагомъ первобытнаго человѣчества и, можетъ быть, нервно ударяя камнемъ о камень, чтобы спугнуть хищныхъ звѣрей - высѣкъ искру огня!..
Да, именно! Не гордый титанъ Прометей, соперникъ боговъ, а жалк³й слабый рабъ.
Онъ былъ спасенъ! Благодаря этой нечаянно разгаданной тайнѣ, онъ побѣдилъ. Его сочли посланникомъ Верховнаго Существа, мудрецомъ. Онъ передалъ великую тайну себѣ подобнымъ, чтобъ отнять могущество у сильныхъ; ихъ стали называть жрецами... Они побѣдили!
И такъ до сихъ поръ.
Эти здоровые, сильные, мускулистые люди - они въ подчинен³и у насъ. Они до смерти работаютъ тяжелую, изнурительную работу свою. А мы - потому что мы нашли и хранимъ божественный огонь знан³я и разума - поставили себя выше ихъ.
Но и мы не спѣшимъ подѣлиться съ ними этимъ огнемъ; мы ревниво бережемъ его для себя, бережемъ, какъ жадные скупцы - неужели для того - чтобы не потерять силу - надъ сильными?..