Шекспир Вильям - Сонеты, Страница 2 - Книги

tify"> Правдивость лживому лицу дают. Во всем

Пред истиной мои глаза и сердце грешны,

За то осуждены страдать во лжи кромешной.

138.

Когда клянется мне возлюбленная в том,

Что все в ней истина, - я верю ей, хоть знаю,

Что это ложь: пускай сочтет меня юнцом

За то, что я притворств ее не понимаю.

Увы, напрасно я себе воображаю,

Что обманул ее, - мой возраст ей знаком;

Но солгала она, и стал я простаком.

Так Правду гоним мы. Но для чего скрываю

Я то, что постарел, она же - ложь свою?!

Любовь! Всего милей ей вид доверья нежный.

А старости в любви подсчет годов прилежный

Не нравится - и вот, я лгу. На ложь мою

Она мне также лжет, и с чувством безрассудным

Мы ложью льстим своим порокам обоюдным.

140.

Будь столь же мудрою, как ты ко мне жестока.

Пренебрежением терпенья не язви,

Иль скорбь найдет слова для горестей любви,

Поведать, как тобой истерзан g жестоко.

О, если бы тебе, любовь моя, я мог

Внушить, чтоб не любя, ты о любви мне пела,

Лгала, как мудрый врач больному лжет умело,

Когда ему грозит могилой близкой рок.

Знай, я в отчаянья могу сойти с ума,

В безумьи порицать тебя сурово стану.

А злобный, лживый мир поверить рад обману

И правдою сочтет злословье. Ты сама

Скорей прерви его; гляди в глаза покорно,

Хотя бы сердце вдаль стремилося упорно.

142.

Любовь - мой грех. Твоя святая добродетель -

Лишь ненависть к греху, с которым я любил.

Сравни себя со мной - сама себе свидетель -

И убедишься ты, что я не заслужил

Упрек; а если заслужил, то уж конечно, -

Не от тебя. Свою пурпурную красу

Не раз твои уста пятнали бессердечно,

Несли такой же грех, какой и я несу.

Моя любовь к тебе законна, как законна

Твоя любовь к тому, кто взор твой приковал.

Но в сердце жалость ты посей, чтоб вырастал

Посев и жалость сам мог вызвать благосклонно.

А если ты сама не дашь, что ждешь на веру,

Откажут и тебе по твоему примеру.

143.

Взгляни, хозяюшка стремится торопливо

Поймать вдали птенца, который ускользнул.

Она оставила ребенка сиротливо,

Гоняется за тем; но маленький всплакнул,

За матерью бежит, остановиться молит;

Она же ничего не слышит, занята

Желанием поймать того, кто своеволит.

Так гонишься и ты за тем, что, как мечта,

Летает пред тобой. Я ж за тобою, плача,

Бегу, младенец твой, далеко позади.

О, если ждет тебя в погоне той удача,

Вернись ко мне тогда, прижми к своей груди

И приласкай, как мать: за все твои желанья

Молиться буду, я - утешь мои рыданья.

144.

Отчаянье и радость утешений -

Два духа, два любви моей крыла.

Он - белокур, мужчина, добрый гений;

Она - злой дух, лицом мрачна, смугла.

Чтоб в ад меня скорей увлечь, дух черный

Склонил к разлуке доброго со мной

И, соблазняя наглостью упорной,

Старается, чтоб стал и он иной.

Быть может, ангел мой уже низринут, -

Не знаю, но могу подозревать.

И если я обоими покинут,

То ангел мой в аду. Увы, узнать

Могу тогда ту правду, что хоронят,

Когда злой демон ангела прогонят.

147.

Моя любовь с горячкой злою сходна:

Ей надо то, что только длит недуг.

Что аппетит больной захочет вдруг,

И это только ей всего дороже.

Мой разум, врач любви моей, взбешен,

Что не считалась с строгим предписаньем.

Беспомощным меня оставил он.

Страсть - смерть, и ей врач не поможет знаньем.

Утратив разум, я неизлечим,

Безумен от тревоги постоянной.

Мои слова и мысли - бред туманный,

Безумен я и дик, и чужд другим.

Ведь я клялся, что ты светла, красива,

А ты, как ад, как ночь, мрачна и лжива.

148.

О, горе! Для чего глаза такие мне

Поставила любовь! Их зрение фальшиво.

А если - нет, - ты, мой рассудок, слеп на диво,

И ложно для него, что ясно им вполне.

Ведь если дивна ты, - о чем глаза твердят -

Как может свет сказать, что это не красиво.

Иль правы люди все, мое же зренье лживо?

Ах, может быть! Ведь их потоки слез слепят,

Томит бессонница? И солнца луч не светит,

Пока не сгонит туч. Лукавая любовь!

Ты ослепляешь взгляд слезой, и не заметит

Он, даже прояснев от слез тумана вновь,

Коварства твоего и низостей постылых.

Все видя, разглядеть он будет их не в силах.

149.

Как ты могла сказать, жестокая, что я

Уж не люблю тебя! Из-за тебя враждуя

С самим собой, в тоске тираня сам себя -

Дружу ль я с тем, кого клеймишь ты, негодуя?

И угождаю ль тем, кто вызовет твой гнев?

Когда нахмуришься, - не мщу ль себе сурово?

Мое достоинство услужливо готово

Упасть к твоим ногам, все, - гордость, стыд, презренье,

Все сильное во мне склоняется послушно

Пред слабостью твоей; движеньем глаз одним

Ты мной повелевать способна равнодушно.

О, презирай меня! Я понял все! Любим

Тобою только тот, кто видит, что бесстрастен.

А я? Я ослеплен и должен быть несчастен.

150.

Кто одарил тебя такою силой властной,

Чтоб слабостью своей меня порабощать

И делать лживым взор испытанный и ясный,

Заставив свету дня ночь - тьму предпочитать?

Откуда у тебя все зла очарованье,

Что худшим из твоих поступков придает

И привлекательность, и негу, и сиянье?

Все зло в тебе меня сильней добра влечет.

Кто научил меня любить тебя, заставить

За то, что ненависть должно бы пробудить,

Но пусть презренное любя готов я славить,

Не презирай меня с другими. Полюбить

Способен был я то, что людям ненавистно,

Тем больше я любви достоин бескорыстно.

151.

Уж чересчур юна любовь, чтоб стать

Сознательной, хоть в ней зерно сознанья.

Поэтому не надо порицанья,

О милая, иначе ты опять

Окажешься виновной. Совращаешь

Ведь ты меня. А я? Я - сам себя.

Моя душа вещает, что, любя,

Стать может плоть счастливою. А знаешь,

Довольно ей приманки и такой!

При имени твоем она бодрится

И на тебя, как на добычу, мчится;

Тебе готова жертвовать собой.

Не недостаток совести заставил

Меня любовью звать то, что я славил.

152.

Ты знаешь, поступил в любви я вероломно -

Но в вероломстве ты виновнее вдвойне.

Ты клятву прежнюю нарушила нескромно,

И ненависть опять сменила страсть ко мне.

Но брошу ли в тебя за это осужденье,

Когда я двадцать клятв нарушил для тебя.

Я с клятвой обличал тебя и обличенья

Я клятвой вновь и вновь опровергал, любя.

Всем в доброте твоей клялся я со слезами,

Клялся в твоей любви и верности твоей.

Чтоб образ твой сиял, я сам ослеп глазами,

Иль клясться заставлял себя, как фарисей.

Клялся и больше лгал, чем ты, что ты прекрасна,

И клятвой гнусность лжи я подтверждал бесстрастно.

153.

Свой факел уронив, красавец Купидон

Заснул. Одна из дев Дианы подхватила

Огонь любви и вмиг светильник опустила

В холодный ключ воды, но не погас там он.

Из пламени любви священный ключ мгновенно

Впитал бессмертный жар на вечные года,

И стала для людей целительна вода

От злобных болестей, жестоких, как измена.

Зажегши факел вновь от глаз, любимых мною,

Для пробы мальчик им меня коснулся вдруг.

Я исцеленья ждал душой моей больною

От теплых вод, куда тянул меня недуг,

Но исцеленья нет. Ключ животворный льется

В очах возлюбленной, где пламя вновь смеется.